Газета Спорт-Экспресс № 193 (6844) от 1 сентября 2015 года, интернет-версия - Полоса 1, Материал 2

БИАТЛОН

Знаменитый немецкий специалист, приглашенный в мужскую сборную России, дал эксклюзивное интервью обозревателю “СЭ”.

Рикко ГРОСС: “ОТ ИНОСТРАННОГО ТРЕНЕРА ВСЕ ХОТЯТ БЫСТРОГО РЕЗУЛЬТАТА”

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

из Обертиллиаха

- Рикко, поделитесь первыми впечатлениями. Насколько работа с российской сборной отличается от того, к чему вы привыкли в Германии?

- Ситуация для меня, безусловно, совершенно новая. Я сразу успел понять, что работать мне предстоит с очень хорошими спортсменами и тренерами. Теперь наша общая цель - сделать так, чтобы спортсмены, а значит, и их результаты, становились все лучше и лучше. На это у меня есть три года. Достаточный срок, чтобы вести речь о борьбе за медали на Играх в Корее. Хотя работать для этого придется много.

Что касается разницы с той работой, к которой привык я, она заложена в самой системе подготовки. Мы никогда не практикуем в Германии такого количества тренировочных сборов, например. Для России же это норма. Наверное, это неплохо для команды - проводить столько времени вместе. Командный дух гораздо быстрее вырабатывается именно в такой обстановке. Просто мне пока не совсем привычно проводить три недели в месяц на сборе и только одну неделю - дома.

- Было бы интересно знать, что на этот счет думает ваша супруга.

- Она утверждает, что все в порядке. В принципе мое отсутствие в семье ни для кого не новость. Когда начинается биатлонный сезон, он один и для немцев, и для русских, и для всех остальных. Меняются только гостиницы и города. И так с ноября по март. Ну да, все ждут лета, когда появляется возможность больше времени проводить с семьей. Сейчас, похоже, для меня эта возможность сводится к минимуму. Но проблем в семье пока нет.

- Вы учились тренерскому делу в университете Кельна после того, как закончили спортивную карьеру. Захотели этого сами или же тренерский диплом был формальной необходимостью для того, чтобы работать в национальной сборной?

- Нет-нет, я всегда хотел стать профессиональным тренером. Эта мысль пришла мне в голову задолго до того, как я перестал бегать. Вспоминаю, что впервые задумался о тренерской профессии за год до Олимпийских игр в Солт-Лейк-Сити. Тогда я, разумеется, не думал, что буду соревноваться еще целых пять лет.

- В России принято считать, что из выдающихся спортсменов крайне редко получаются успешные тренеры.

- Но почему?

- Вряд ли я вам отвечу на этот вопрос. Но практика показывает, что это именно так. Не назову вам навскидку ни одного олимпийского чемпиона, кто сумел бы добиться больших результатов на тренерском поприще.

- Я не считаю, что пришел в тренерскую профессию как олимпийский чемпион. Скорее как человек, который в течение трех лет очень старательно грыз теорию тренерского дела. Именно это - ключевой момент. Просто мне повезло в том, что сейчас на эту теорию я могу наложить весь свой практический опыт спортсмена. Какие-то вещи я знаю именно как спортсмен. Знаю, о чем человек думает на стрелковом рубеже, что чувствует, лежа на коврике. Возможно, мои руки и ноги уже не так хороши, как когда-то, но голова все помнит.

- Но вы же не можете требовать от тех, с кем работаете, чтобы они мыслили и поступали в гонке так, как поступал великий Гросс? Все спортсмены разные. В том числе по способности воспринимать информацию и перерабатывать ее.

- Согласен. Но все они хотят быть первыми, так? Значит, мое дело - помочь им в этом. Не заставить мыслить, как мыслил я, а скорее найти ключик к каждому. На самом деле не так сложно найти общий язык, когда у людей есть общая цель. У нас такой вид спорта, что один и тот же атлет не может постоянно побеждать во всех стартах. Сегодня это может быть Гараничев, завтра - Малышко, послезавтра - Лапшин, и мне кажется, что у этой тройки любой из более молодых спортсменов способен при желании научиться очень многому.

- После первого года работы с женской сборной России ваш соотечественник и земляк Вольфганг Пихлер усомнился в том, что в его группе собраны сильнейшие спортсменки страны. И что сам он строил бы селекционный процесс иначе. Какие чувства оставил у вас первый сбор с мужской командой?

- Эта команда мне нравится. Очень. Дело даже не в их прошлых результатах, хотя это, безусловно, важно. Дело в отношении к работе. Это хороший пример для тех, кто только пришел в команду.

- А вас не смущает, что впервые пришедшему в команду Александру Бабчину через полтора месяца исполнится 29 лет и что в его спортивной биографии пока нет никаких солидных достижений?

- Послушайте, Бабчин попал в команду, выиграв Кубок России - то есть выполнил все условия отбора. Он работает, как черт в преисподней. Почему меня должно что-то смущать? Понятно, что возрастные спортсмены требуют несколько иного подхода, им требуется больше времени на восстановление, ну так что с того? Я сам под конец карьеры на протяжении нескольких лет был в шкуре возрастного спортсмена, так что вряд ли кто сможет рассказать мне об этом больше, чем я сам.

- Тем более непонятно, зачем человеку, знающему спорт “от” и “до”, нужно было тратить три года своей жизни на получение тренерского диплома.

- Для того, чтобы стабилизировать эти знания. Понять какие-то закономерности тренировочного процесса. Иногда, допустим, ты что-то читаешь и понимаешь, что это не работает. Вообще. А что-то другое работает всегда. Не потому, что ты такой весь из себя способный и талантливый, а потому, что до тебя это проверено многими поколениями тренеров. И точно так же будет работать применительно к любому другому спортсмену. Для меня, собственно, это и есть самое интересное в тренерской профессии - соединять теорию с практикой.

***

- Когда вам сделали предложение поработать в России, вы с кем-то это обсуждали?

- Нет, только со своей семьей.

- Неужели не было соблазна проконсультироваться с тем же Пихлером, прежде чем, условно говоря, совать голову в петлю?

- Мне не хотелось быть предвзятым, скажу вам честно. Поэтому я с самого начала решил ориентироваться исключительно на свой опыт, а не на опыт Пихлера.

- Но вы же наверняка с ним общались?

- Как люди, живущие в одной и довольно небольшой деревне, мы общаемся гораздо чаще, чем можно себе представить. Но это скорее бытовое общение, чем профессиональное.

- В теннис с Вольфгангом вы, случайно, не играете?

- Нет, предпочитаю гольф. По молодости Пихлер был выдающимся теннисистом - этого достаточно, чтобы у меня не возникало ни малейшего желания помериться с ним силами на корте. Но в гольф я точно играю лучше.

- Вы начинали тренерскую карьеру в женской сборной. Что для вас интереснее - работать с женщинами или с мужчинами?

- Не вижу большой разницы, если честно.

- Вы первый человек, от которого я это слышу.

- Я просто имел в виду, что любая команда - это некая группа людей, которая стремится к результату. И способы достижения этого результата примерно одинаковы. В деталях, конечно же, различия есть.

- Какие именно?

- Женщины очень много разговаривают. С мужчинами в этом отношении намного проще.

- К чему на данный момент сводится ваш опыт работы с мужскими командами?

- Я занимался такой работой весь последний год в Германии.

- А отдаете себе отчет в том, что в России на вас уже сейчас смотрят как на волшебника, обязанного совершить чудо?

- На самом деле это нормально. Когда страна приглашает иностранного специалиста, никого не волнует работа на перспективу. Все хотят результата - здесь и сейчас. Вот над “здесь и сейчас” мы всей командой работаем.

- Физическим состоянием своих спортсменов на текущем этапе вы довольны?

- Вполне. У нас было довольно большое количество тренировок, где ребята показывали превосходную стрельбу, то есть даже при отсутствии каких-то глобальных целей - все-таки моя задача на первом сборе заключается прежде всего в том, чтобы собрать максимум информации - я вижу, с чего начинать работу и куда делать следующий шаг.

- Насколько велик интерес к вашему немецкому опыту со стороны российских тренеров?

- Мы постоянно о чем-то разговариваем, обсуждаем какие-то вещи. Насколько вашим тренерам кажется полезным то, что предлагаю я, лучше, наверное, спросить у них. Но в принципе я лишний раз убедился в том, что для тренеров всего мира суть биатлона сводится к одним и тем же вещам: бежать быстро и стрелять чисто. Просто нужно понимать: пытаться изменить уже сложившегося спортсмена - занятие довольно бессмысленное. Ты можешь ему разве что подсказать какие-то вещи. Работа с молодыми спортсменами в большей степени предполагает обучение.

- Значит ли это, что работать с молодыми для вас интереснее?

- Нет. Мне интересно, когда в команде есть и те и другие. Прежде всего это хорошо для команды. Молодым есть за кем тянуться, старикам есть от кого убегать. У нас в Германии, например, сложилась крайне непростая ситуация в 2010-м, когда из женской команды одновременно ушли почти все ветераны - пять человек. Лишиться в одночасье таких мастеров, как Кати Вильхельм, Мартина Глагов, Симона Хаусвальд - это серьезный удар по боеспособности команды, пусть даже в ней остались Магдалена Нойнер и Андреа Хенкель.

В этом плане российская мужская сборная - с Антоном Шипулиным, Гараничевым, Малышко, Лапшиным - серьезная сила. Любой тренер чувствует себя гораздо спокойнее, когда знает, что у него есть из кого составить эстафету и эта эстафета может “порвать” кого угодно.

***

- Я обратила внимание, что на занятиях тренеры очень много общаются между собой по-русски. С одной стороны, это наверняка должно создавать вам дискомфорт, с другой - меня не покидало ощущение, что вы понимаете русский язык.

- Я действительно его понимаю - когда-то несколько лет учил в школе в Карл-Маркс-Штадте. В ГДР русский был одним из обязательных предметов. Но понимать - не значит владеть свободно. Поэтому сейчас я довольно активно вспоминаю давно забытое.

- В вашей биографии есть период, когда вы работали комментатором на немецком телевидении. Насколько серьезно вы относились к этой деятельности?

- Это был интересный опыт. Я всегда понимал, что моя послеспортивная жизнь так или иначе будет связана с биатлоном. Соответственно, стремился увидеть свой вид спорта со всех возможных сторон, а не только изнутри, как смотрел на него атлетом. Мне было интересно, как организована работа прессы, телевидения. Я с удовольствием работал в оргкомитете чемпионата мира в Рупольдинге - тоже получил массу интересного для себя опыта.

- Работа комментатором не осложнила ваших взаимоотношений со спортсменами? Все-таки это подразумевает и критику.

- Никогда не считал, что критика - это плохо. Нередко она оказывает неоценимую помощь - если правильно к ней относиться.

- Правильно - это как?

- Ты можешь сколько угодно злиться на комментатора, который насмехается над твоим тридцатым или сороковым результатом, а можешь задуматься: почему вообще получилось так, что ты занял 30-е место? Чем больше мнений ты в этой ситуации услышишь, тем проще будет вычленить реальную причину неудачи. Тем более что от неудач в нашем виде спорта не застрахован никто.

- Вам когда-либо приходилось комплексовать, что все ваши золотые олимпийские медали - эстафетные?

- Помимо них у меня есть два индивидуальных серебра и бронза - думаю, это неплохая коллекция. Ну а тому, что серебряные медали не стали золотыми, каждый раз была причина. В Альбервилле решающую роль сыграл мой единственный промах, из-за которого я проиграл 16 секунд Марку Кирхнеру в спринте, в Лиллехаммере отрыв от Сергея Чепикова оказался меньше шести секунд, но это снова был отрыв не в мою пользу, хотя стреляли мы оба чисто. У меня с той гонки сохранилась фотография, сделанная на финишной отметке за секунду до того, как финишировал Чепиков: табло и мое имя на первой строке. Но Чепиков был на тех Играх объективно сильнее. В 1998-м у меня в силу разных причин вообще не было шансов подняться на пьедестал, а в 2002-м очень рассчитывал на индивидуальную гонку, но стал четвертым - непозволительно много мазал.

Другими словами, у меня было много возможностей, но далеко не все из них удалось реализовать.

- Непривычно слышать такое от человека, которого принято считать одним из самых успешных биатлонистов столетия. Всегда, кстати, хотела спросить: что вы чувствуете, когда приезжаете на стадион в Рупольдинге и проходите мимо памятника самому себе? Говорите ему мысленно: “Привет, Рикко?”

- Открою вам тайну: я всегда хожу на стадион другой дорогой.