Газета Спорт-Экспресс № 293 (6944) от 28 декабря 2015 года, интернет-версия - Полоса 11, Материал 1

ДОПИНГ

Приостановка работы Российского антидопингового агентства и отставка ее руководителей стала одним из главных потрясений уходящего года. Сенсационные события в интервью “СЭ” прокомментировал бывший глава РУСАДА.

Рамил ХАБРИЕВ: “НИ ЗА СЕБЯ, НИ ЗА РУСАДА МНЕ НЕ СТЫДНО”

- Рамил Усманович, как и когда вы попали в РУСАДА?

- Во время работы в аппарате правительства (в Департаменте социального развития. - Прим. “СЭ”) у меня был отдел, который вел в том числе и вопросы спорта. Так что я был знаком и с идеей учреждения РУСАДА, и с ее первым периодом работы. А потом, в 2010 году, у меня состоялась встреча с Вячеславом Фетисовым - именно он, когда возглавлял Агентство по физической культуре и спорту, стал инициатором создания организации. На встрече Слава сказал, что есть реальная угроза, что РУСАДА распустят из-за формального несоответствия федеральному закону. И попросил меня взяться за дело - сохранить коллектив, насколько это возможно, попытаться привести все в соответствие с требованиями.

- Почему РУСАДА не соответствовала?

- Учреждали антидопинговое агентство две организации - Лига здоровья наций и Академия образования. Но кроме этого среди учредителей было человек шесть физических лиц. В первую очередь меня насторожило это.

- Что за физические лица?

- Я не знаю этих людей. Мне объяснили, что так было сделано для того, чтобы иметь контроль над ситуацией. У физических лиц в случае консолидированного голосования было бы большинство, таким образом можно было решить любой вопрос по руководству. Но я сказал, что приду в РУСАДА только в том случае, если все “физики” уйдут. Они ушли. После этого мы провели работу по привлечению других организаций в качестве членов учредительного собрания. Одним из учредителей, как того и требовал закон, стало Министерство спорта. Хотя оно долго сопротивлялось, но потом все-таки согласилось. Виталий Леонтьевич, может быть, только последний год перестал говорить мне: “Ты же мне вопреки пришел, ты же со мной не согласовал, когда пришел на руководство!” (Смеется.) Но Кодекс ВАДА предусматривал создание независимой некоммерческой организации.

ИНСПЕКТОРОВ РУСАДА ПЫТАЛИСЬ ЗАПУГИВАТЬ

- Вы долго думали, соглашаться или нет? Понимали ли вы, чем все может обернуться?

- Я, конечно, понимал и меру ответственности, и то, как все может сложиться. Более того, мои приятели говорили: “Рамил, уходи перед Олимпиадой! Потом будет поздно!”

- Но еще летом у ВАДА к РУСАДА не было серьезных претензий. В 2015 году российское антидопинговое агентство уже ведь проходило переаттестацию?

- Более того, уже после того, как статус был подтвержден, к нам приезжала комиссия ВАДА. Они побывали в министерстве, поработали в московской лаборатории. По итогам своей работы высказали кое-какие замечания. Мы согласовали сроки их исполнения, после чего постоянно информировали ВАДА о том, как продвигается работа.

- Какие это были замечания? Повторились ли они в докладе ВАДА?

- Частично. На самом деле часть тех замечаний, которые были высказаны РУСАДА в докладе, чисто технические и легко устраняемые. К моменту публикации доклада мы их уже частично устранили и отчитались перед ВАДА. Со вторым блоком замечаний все сложнее. Например, нас обвиняли в том, что были случаи, когда инспекторы информировали спортсмена или тренера о своем приезде. Или проводили допинг-контроль не по стандарту. Мы не спорим, но просим назвать фамилии: когда и какой инспектор нарушил. Не говорят. А нам ведь важно услышать фамилии даже не потому, что мы сомневаемся в правдивости. В первую очередь просто нужно принять меры! Мы сами заинтересованы в том, чтобы такой инспектор не работал в РУСАДА.

- Но когда вы возглавляли Российское антидопинговое агентство, вы не сомневались в честности своих сотрудников?

- Я не могу сказать, что на сто процентов уверен, что подобных случаев не было. Вполне возможно. Узнать о подобном ВАДА могла, например, из доноса, присланного по интернету. У них уже почти год висит русскоязычное объявление с призывом сообщать о нарушениях.

- Вы как-то боролись с тем, чтобы инспекторы не нарушали правила?

- Конечно! Мы старались сделать так, чтобы люди не работали вместе подолгу, разбивали такие пары. Вызывали подозрения просьбы отправить на какой-то конкретный вид спорта. Внезапно отправляли на миссии человека из отдела расследований. Иногда даже увольняли людей, когда появлялись сомнения в их честности.

- Какие механизмы давления на инспекторов возможны - кроме финансового?

- Могли, например, сложиться дружеские отношения. Бывали случаи, когда пытались запугивать.

- Дагестанские борцы?

- Примерно так, да. Но фамилии называть не буду. Одно скажу - за это мы дисквалифицировали.

ПО РАБОТЕ ЛАБОРАТОРИИ НИЧЕГО ПЛОХОГО СКАЗАТЬ НЕ МОГУ

- А какие у РУСАДА были взаимоотношения с московской лабораторией?

- ВАДовцы любили говорить: самая высокая стена должна быть выстроена между этими двумя организациями. Я не могу сказать, что там вообще никогда не был. Был, но всего несколько раз - для решения каких-то технических вопросов. Ничего плохого по работе лаборатории сказать не могу. Они всегда проходили наши проверки. Например, когда мы давали им “слепые” пробы.

- Что это за пробы?

- Их передавали нам сотрудники ВАДА, и мы знали, что в них содержится. В рамках общего потока отдавали их лаборатории, а затем отслеживали, каким образом был проведен анализ - выявили/не выявили, то вещество или не то. Причем мы устраивали проверки не только по ВАДовскому наказу, но и по собственной инициативе. Также периодически приезжали сотрудники ВАДА, забирали пробы и отдавали на переконтроль в Кельн или Лозанну.

- А почему тогда людей отстранили от работы? Например, директора лаборатории Григория Родченкова?

- Отстранили тех, чьи имена прозвучали в фильме, а директор лаборатории ушел сам. Причем то обвинение, которое ему предъявили в рамках работы комиссии, я считаю несправедливым. За это наказывать его нельзя. Может быть, были и другие претензии, но то, что его обвинили в уничтожении какого-то количества проб... Это техническая работа! Просто так совпало, что представители ВАДА приехали именно тогда, когда лаборатория чистила у себя холодильники. Это стандартная процедура. Если в регламенте не прописано, что пробы должны храниться на протяжении определенного срока, то через три месяца их просто уничтожают.

- Вы сказали, что Родченков сам ушел в отставку. Почему, если его совесть чиста? И почему ушли вы?

- За Родченкова сказать не могу. Про себя скажу, что моя совесть чиста. Я не мог оставаться на своей должности чисто технически: было принято решение, что генеральный директор не может работать по совместительству. А оставить свой институт (ФГБНУ НИИ общественного здоровья имени Н.А. Семашко. - Прим. СЭ) я не могу, это моя профессия, основная специальность.

- Что сейчас с Никитой Камаевым?

- Его должность исполнительного директора сократили, и он сам ушел. Сейчас исполняющим обязанности руководителя РУСАДА стала Анна Анцелиович. До этого она отвечала за проведение расследований, собственно, этот ее отдел и продолжает работу, нужно завершить все дела. А в отношении организации допинг-контроля до сих пор нет полной ясности, как это будет происходить. ВАДА приняло решение, что организовывать работу будет национальное антидопинговое агентство Великобритании. Тестирующих организаций будет две - IDТM и ADC.

- Оплачивать их услуги будет Россия?

- Да.

- Это будет намного дороже, чем содержать РУСАДА?

- Конечно! Я видел комментарий Виталия Леонтьевича, он сказал, что это может быть будет даже дешевле. Первым желанием было тут же прокомментировать, я тогда сдержался. Но дешевле это быть просто не может.

- Что будет с РУСАДА?

- Наших инспекторов уведомили о том, что с 1 февраля они будут сокращены. Но, может быть, удастся работать параллельно с британским агентством, делать совместные миссии.

- Но вариант, согласно которому РУСАДА вообще перестанет существовать, возможен?

- По сути, да.

- Считаете, это правильно?

- Нет. Меня вот часто спрашивают, люди какой профессии работают допинг-офицерами. А я не могу дать однозначный ответ. У нас есть и медики, и педагоги, и юристы, и бывшие спортсмены. Это на самом деле уникальные специалисты, к которым нельзя так относиться, нельзя их выкидывать на улицу. И, несмотря ни на что, я могу честно сказать - ни за себя, ни за ребят мне не стыдно.

Александра ВЛАДИМИРОВА