«Любовь как бестселлер»: современная фем-сказка о любви, карьере и клише
А вы знали, что, согласно статистике, женщины чаще мужчин ходят в кино? Именно этим объясняется обилие мелодрам в каждом мультиплексе, где вот уже неделю можно посмотреть незаурядную, но вполне милую мелодраму мексиканской режиссерки Аналейне Каль-и-Майор. Почему эта лента — чуть больше чем стандартная мыльная опера и стоит ли бежать за билетами, рассказывает Анна Константинова.
Заприметив на постере очередного ромкома Сэма Клафлина, британскую звезду душещипательной мелодрамы «До встречи с тобой» и подросткового хита «Голодные игры», ожидаешь увидеть гладко поставленную, вполне себе конвенциональную историю отношений мужчины и женщины. «Любовь как бестселлер» в целом этим и является, однако парочка уморительных гэгов и горстка любопытных идей, зашитых в повествовании, тоже есть.
По сюжету скучный «высоколобый» британец Генри Коппер, не так давно написавший роман, с удивлением узнает, что его «Чувствительное сердце» заняло первые строчки литературных чартов в Мексике. Пролетев через полмира и оказавшись в чуждой среде, довольно скоро он открывает секрет успеха романа, совершенно не замеченного на родине. Оказывается, переводчица Мария Родригес (Вероника Эчеги), спутник нашего героя в турне по Мексике, не просто перевела роман, а весьма улучшила его. Скучные моменты она вычеркнула и добавила толику эротики, так что фанаты «50 оттенков серого» нашли себе нового кумира. И если изначальный роман рассказывал об идеальной платонической любви, то история Марии — о живой и провокационной своим разнообразием страсти. Именно ее версия рождает в сердцах публики жаркий отклик, а в сердце Генри — презрение, зависть и непонимание. Но ради знатного куша писатель подыгрывает официальной версии и шаг за шагом приближается к пониманию своей переводчицы, да так близко, что влюбляется.
Оригинальным сценарий не назовешь, но шарм в фильме определенно есть. Неловкость героя Сэма Клафлина уморительна, а его приезд в далекую Мексику дает волю сценаристам для написания всевозможных шуток, основанных на географических стереотипах. Британец жмет руку, вместо того чтобы дать на чай, и удивляется, что вообще-то в Мексике не вечная жара. Надо заметить, что это не всегда смешно, чаще даже вызывает испанский стыд. Но, когда герой боится рыка «мексиканского льва», невольно расплываешься в улыбке. Парад клише продолжают текила, красочный карнавал и мексиканский издатель мистера Коппера, который ведет себя как гипертрофированный друг-гей из массовых сериалов 2000-х.
Кроме того, любопытно наблюдать за легким смещением фокуса сюжета: в начале главным героем предстает писатель-неудачник Генри, который понемногу сближается со своей «переводчицей», а вскоре внимание истории почти полностью переключается на эту мексиканку. Вообще, эмансипированная героиня Вероники Эчеги поднимает животрепещущие вопросы. Девушка недурно пишет (во всяком случае, переписывает) романы, но знает, что женщин-писателей до сих пор не принимают всерьез, поэтому продолжает работать барменом-официантом. И именно ее мягкая попытка сломать традиции и добиться уважения в патриархальном окружении перетягивает на себя все внимание.
Несколько раз за фильм всплывает проблема положения женщины в современном мире, а сам сюжет демонстрирует режиссерский взгляд на ситуацию. В машине пять человек, из них лишь одна — женского пола — ведет машину и самостоятельно меняет колесо, пока остальные занимаются своими делами. Во время этой сцены из уст Марии Родригес вырывается упрек в адрес британского писателя: «Вы ведь ничего не знаете о жизни!» — на что Генри лишь соглашается в ответ и весь фильм учится уму-разуму.
Во многом конфликт здесь построен на борьбе «высокого» и «низкого» искусства, возвышенной литературы и бульварного эротического чтива. Не сочтите за спойлер, но финал примиряет два, казалось, несовместимых направления; гротескное противопоставление любви и страсти сменяется их синтезом. За этими ярлыками прячется мировое состояния искусства на сей день: эпоха метамодернизма примиряет «высоколобое» и «узколобое», провоцирует людей соединять несовместимое и менять мир в лучшую сторону.
Другим символом эпохи можно назвать самоиронию мелодрамы относительно «любовного жанра», развязка фильма — умелая пародия на главные интриги и хитросплетения всех мыльных опер. От этой легкой насмешки «Любовь как бестселлер» лишь становится лучше, эпизод дает зрителям право отстраниться и увидеть не только буквальную историю двух совершенно разных людей, полюбивших друг друга, но и некое послание. Послание женщинам — главные зрители, как-никак, — о том, что они могут чего-то добиться, стоит лишь начать.
Если отбросить все размышления, фильм все же останется приятной, но средненькой мелодрамой о двух противоположностях, обретших друг друга. Старая как мир история, еще и заключенная в формат роуд-муви (герои полфильма катаются в красненьком жуке), вызывает эмоциональный отклик. Но мысли, которые фильм может спровоцировать, куда интереснее! Поэтому задайте себе вопрос, зачем вы идете в кино. Ведь этот фильм начинает нравиться только тогда, когда думаешь о нем в контексте.
