«Люди в окопах жизни кладут — а тут вопрос, поеду ли я на Олимпиаду». Чемпион Турина — о дебатах по участию россиян в Париже-2024
«Ледникового периода» на Первом канале сейчас нет — проект на паузе, зато Илья Авербух пошел в новое необъятное поле любительского катания. 23 февраля в столичном саду «Эрмитаж» прошел финал «Народного Ледникового», который сенсационно выиграла 65-летняя Наталья Саблина из Екатеринбурга. В финале десятке любителей «раздали» по партнеру, и технический уровень участников получился очень достойным — каскады из одинарных прыжков, поддержки и другие элементы. В шатре отогревались чаем и обменивались контактами дизайнеры, финансовые консультанты, пенсионеры — профиль любителей фигурного катания очень разный. Учитывая его популярность, такой проект реально может превратиться в большое движение.
А одним из членов жюри был олимпийский чемпион 2006 года в парном катании Максим Маринин, который согласился поговорить с корреспондентом «СЭ» на самые острые темы — дело Валиевой, участие России в Олимпиаде и исчезновение с российских стартов Этери Тутберидзе, которую мы, невзирая на это, поздравляем с 50-летием. Наоборот, даже скучаем.
Мы люди, измученные нарзаном
— Максим, как вам «Народный Ледниковый», понравилось судить? Почувствовали, так сказать, бум фигурного катания в России?
— То, что сейчас происходит, я застал еще в Америке, будучи спортсменом. Так называемое adult skating, взрослое катание. Это определенная жизнь, атмосфера. Но мне тогда было чуть больше 20, и я этих людей не понимал абсолютно. Сейчас мне ближе к полтиннику, и я этих людей очень хорошо понимаю. (Смеется.) Определенное хобби, где встречаются люди разных профессий, их объединяет любовь к фигурному катанию. Классная тусовка для взрослых людей, отдушина в мире рутины, как сказал один из участников Борис.
Честно говоря, я слабо верю в авантюры, но то, что затевает Илья, каким-то чудесным образом потом раскручивается. Узелок за петельку зацепляется, и пошло. Сначала взрослое катание вроде бы было тупиковым направлением. Затем появились энтузиасты, которые оформили это все, появились понятные правила, категории. Я много чего видел в фигурном катании, но меня этот вечер вдохновил, потому что есть осознание, чего это стоит людям. Они бросили работу, взяли отпуска за свой счет, доехали до Москвы из разных городов — просто чтобы потусоваться в компании Ильи Авербуха, Максима Маринина и заодно почувствовать драйв соревнований. Если на это наложить телевизионную историю, правильный пиар, это может выстрелить. Каждый у телевизора или экрана телефона будет думать: «А чем я хуже?» Приобщение народонаселения к спорту — позитивная история.
— Вы тоже можете в ближайшее время приобщиться к спорту — у вас прямой пропуск на турнир шоу-программ. Будете участвовать? В прошлом году были высоко с Татьяной Тотьмяниной.
— Не, в этом году не выйдем. Уже тяжеловато — в прошлом году еще почувствовал. Когда ты каждый день соревнуешься, как наши спортсмены-любители, для них это легкая прогулка. Для профессионалов молодых, которые недавно закончили, 5-10 лет назад, тоже приемлемо. Но мы уже люди, измученные нарзаном. (Смеется.) Это как один из «лучших» комплиментов для артиста — «мы выросли на ваших песнях». К нам тоже подходят женщины, подводят своих детей, мол, когда я была такой, как ты, я помню, как этот дядя катался. Ну это крах. (Улыбается.)
— Главное, что в душе молодой, не так это работает?
— В душе молодой, но счетчик отматывать начинаешь.
— Ну, все там будем.
— Да, я нормально к этому отношусь, с юмором.
— А вы видели правила, что в этом году можно только под темы, посвященные России, кататься? Это не сужение пространства для творчества?
— А почему нет? Давайте рассматривать это как такое тематическое задание. Как у нас в «Ледниковом» есть фильмы, мюзиклы. Вот в этом году мы решили сделать, условно, российские хиты. Посмотрим, что из этого получится.
Валиева стала козлом отпущения
— Давайте не будем ходить вокруг да около — прямо спрошу про Валиеву. Получилось так, что у нас никто, кроме Камилы, не виноват?
— Я могу говорить только как сторонний наблюдатель. И у меня ощущение, что девочкой конкретно и не занимались. Интуитивно этот кейс хорошо закончиться не мог в силу определенных обстоятельств. Своего рода показательная порка. А человеку 15 лет, сейчас чуть побольше, но это все равно ребенок. И где искать поддержку? Даже просто моральную, не юридическую. Доводы, которые стороной защиты были приведены... смешные и несерьезные. Юридические дела так не делаются.
— Нет ощущения, что это сделано специально, чтобы вина замкнулась на ней? Сложно было не понимать то, о чем вы говорите.
— Я не буду сейчас кидать камень ни в чей огород. Мне искренне просто жаль девочку, потому что... Так получилось, что она стала козлом отпущения своего рода. Я уверен, что в ее жизни будет все хорошо. Просто жизненный этап, связанный с фигурным катанием, не сложился, мягко говоря. Не сложился сообразно ее таланту и способностям, человек не раскрылся так, как мог бы. Ты можешь всю жизнь копаться в руднике, песок мыть и не найти ни одного самородка. А это самородок! Понятно, что в группе Этери Георгиевны Тутберидзе таких девочек полгруппы, кого ни возьми — все блеск и шикардос, как говорит Татьяна Анатольевна Тарасова.
— В возвращение Валиевой вы не верите, судя по словам?
— Если бы она выступала за другую страну, где не было бы такой высокой конкуренции, то я бы мог поверить. Но сейчас нет возможности тренироваться в этой системе, спортсменка такого уровня и класса просто выпадает из обоймы, а вернуться обратно очень сложно. Даже я, человек, который закончил давно со спортом, помню свое состояние после карантина. Все начинает сыпаться. Как бы ты ни старался поддерживать форму, это бег за уходящим поездом. Форма уходит, а тут еще и самый сложный возрастной период у девочек, поэтому почти стопроцентное отсутствие уверенности, что возвращение будет. На мой взгляд, человеку нужно подумать, чем она будет дальше в жизни заниматься.
— Согласен с вами насчет «козла отпущения». Но если так, нам нужно свое расследование перепровести? В десерт же мы с вами не верим. Кто-то еще же несет ответственность?
— Я только могу повториться, что перед вами сидит человек, который давно из системы вышел. И как она работает в современных условиях — я не очень с этим знаком, поэтому распространять свои домыслы и слухи не хочу.
— А вы сами знали, какие таблетки принимали? А то у нас популярна такая фраза: мол, да кто там знает из спортсменов, что тебе дают.
— У нас был другой исторический период и другая мотивация. Я попал, скажем так, на безвременье, когда государству было не до спорта. Многие уезжали далеко за море, где ты тоже, в общем-то, никому не нужен. Помню свои ощущения: ты в своей стране никому не нужен, а здесь и подавно. Тебе опускаться ниже уже некуда. Только один путь — переть вперед. И если ты соревнования не выиграл, на «Гран-при» ничего не занял, у тебя и возможность оплачивать эту жизнь улетучится. Как говорил Винни Пух, no money, no honey (англ. «нет денег — нет меда»). Женя Медведева про это, думаю, рассказывала.
Поколение, которое мы видим сейчас, попало во время, когда спортом занималось государство. В этой системе людей взяли талантливыми из общей массы и пересадили в максимально благоприятные условия, в которых они раскрывались. То есть им не нужно думать, что ты будешь есть и пить завтра, как ты будешь жизнь свою строить... Они немного в искусственных условиях, оторваны от реальности. Живут в узком мире, где есть тренер, тренировки, календарный план соревнований. Им не надо думать про свое будущее — они сидят на зарплате в сборной, хорошие деньги платят за то, что они тренируются. У нас таких возможностей не было. Купить себе там что-то в аптеке... Да у тебя иногда даже денег в кармане не было просто!
Съездить сейчас на Олимпиаду — как галочку в голове поставить
— Вы человек, который не понаслышке знает, что такое Олимпиада, как ее выигрывать. Вы будете болеть за россиян, которые поедут в Париж, — теннисисты, борцы?
— Честно, сначала я думал, что каждый решает сам, ехать или не ехать. Давайте я попробую сейчас сформулировать свои ощущения. В принципе, для спортсмена это не то чтобы рядовые соревнования, но это один из стартов, который просто проводится раз в четыре года. Что делает Олимпиаду крутой? Освещение СМИ. Мировой праздник спорта, куда приезжали и чувствовали единение. Сейчас этого ничего нет. И в принципе из спортсменов делают героев журналисты. То, как человек ведет репортаж, сильно влияет.
— Губерниев и биатлон, как пример.
— Да, да. То есть очень многое зависит от личности, которая говорит в микрофон, в каком ключе подается то, что ты сейчас наблюдаешь. Ну человек бежит. А можно сделать из этого шоу. Делегации у нас нет. Соответственно, если возникают проблемы — кто будет за тебя бегать, апелляции подавать и так далее? Сам спортсмен будет делать? Нет. Журналисты российские едут?
— Да, едем.
— Значит, все тогда на вас и будет держаться.
— Подождите, а как же мечта? Не мечтает какой-нибудь тхэквондист из небольшого города поехать на Олимпиаду?
— Ну а кто об этом узнает, что он съездил?
— Он сам.
— Если это для него важно... Не знаю, по-моему, это как галочку в голове поставить — «я выступил на Олимпиаде». Ну хорошо, выиграл он Олимпиаду. Мы приезжали, нас встречали на высшем уровне. Туда съездим, там поздравят. Это все муссировалось, освещалось СМИ, имело продолжение со спортивной точки зрения, кто-то перешел в шоу выступать. Всю эту помпу, ощущение соревнований делают журналисты. На Олимпиаде же такой же лед, те же программы. Только на бортах пять колечек. Просто сейчас ты подошел к старту чуть получше, к пику. Вот и вся разница. Если самоцель поставить галочку в голове, что я там был, то... а какую страну ты представлял?
— Окей, мы хотя бы предателями таких людей не будем считать? Могут они сами решить поехать?
— Это уже вопрос другой. Вопрос финансирования, например.
— Сам соберу. Фанаты тхэквондо денег соберут.
— (Вздыхает.) Очень сложный морально-этический вопрос. Давайте откровенно. Кто-то в окопах жизни кладет, грубо говоря, а тут вопрос — поеду ли я на Олимпиаду. Как вам объяснить... Это про цену вопроса, твоего внутреннего выбора. Ты свое личное ставишь во главу угла или же ты задумываешься, кем ты будешь, когда приедешь. Потому что тоже вопрос — хорошо, вот я выступил на этой Олимпиаде. Про меня нигде ничего не сказали, а если сказали, то коротко и вскользь. Я помню, как в Солт-Лейк-Сити американские журналисты освещали своих. По сути, только своих. О человеке, занявшем 12-е место, рассказывают так, как будто он свернул горы, совершил что-то невероятное. А здесь кто об этих людях так расскажет?
— Мы уже переходим в дебаты, но все же — а Даниил Медведев, когда в финале Australian Open играл, вы за него не болели? Он не прославляет страну?
— Но он и живет не в России, насколько понимаю. На мой взгляд, сейчас, чтобы добиваться высоких результатов, есть все условия здесь. Время, когда мы вынужденно уезжали, чтобы выжить, прошло, это одна история. А сейчас я беру свой вид спорта — все есть. Понятно, мы не выступаем на международных турнирах, но посмотрите на спартакиаду, прыжковый турнир, чемпионат России. Современные залы, ажиотаж огромный. Что тебе как спортсмену надо? Вот оно, все есть. У тебя дома. Да, ты не поехал на Олимпиаду, но не факт, что там люди будут сильнее. Женщины и пары — точно нет, да и мужчины у нас сейчас сильные. Танцы... Да, это больше политика, и еще эстетика. Ты себя там сравниваешь. Но я смотрю на Степанову/Букина, людей, которые помнят, как мы соревновались на международной арене, — они спортсмены другого уровня по сравнению с остальными. И выиграют с падением или без.
Что Тутберидзе увидит на российских стартах, чего ей мотаться?
— У вас логичнее про пары спрашивать. Наверное, главный сюжет сезона — это переход Бойковой/Козловского к Тутберидзе. Удался он?
— Перемены не всегда к лучшему, но я не знаю причин перехода — дрязги ли, конфликты. Если ушли, значит, чем-то были неудовлетворены. На прокатах мне они понравились тем, что были готовы с запасом. В теории они были готовы лучше. Но им нужно искать свой стиль, как у Мишиной/Галлямова — он есть, это стиль Тамары Николаевны: линии, параллельность, выезды в одном направлении. У Димы с Сашей... нет чистоты. Они не классические парники, как те же самые Настя с Сашей. У них нет таких линий. Поэтому им нужно искать какие-то образы.
Вот на «Народном Ледниковом» выиграла 65-летняя женщина. Да, она была в образе Тортиллы, но он ей подошел — мы увидели у нее конек. Я их не сравниваю, конечно. (Смеется.) Я говорю о том, что образ был органичным. Как в театре — человек играет, и я ему верю. Но это вопрос к хореографу-постановщику. Как в свое время сказал Артур Дмитриев, это яйца Фаберже. Так с этой парой нужно заниматься. Они все умеют. Просто приходит дизайнер в готовую квартиру и добавляет штрихи. Здесь мы так акценты расставим, здесь этого цвета добавим, мебель по фэншую поставим — и заходит человек и говорит: «Вау!» Им нужно искать свой стиль.
— Вас не настораживает, что их тренер Этери Тутберидзе не ездит по российским соревнованиям?
— Есть штаб, где распределены роли, я же не знаю изнутри, как это работает. Но когда ты, так сказать, на свет произвел победителей нескольких Олимпиад, то после эйфории никто не хочет на уровень ниже опуститься. Она всех внутри страны знает. Что она увидит на российских стартах, чего не видела раньше? Есть тренеры в штабе, которые ездят по внутренним стартам, а она занимается другими делами. Новый прекрасный каток, наверняка есть административные, хозяйственные дела, которыми можно заняться в Москве. Необязательно ехать в другой город, если есть люди в команде, которые могут тебя заменить. Результат будет тот же. Чего мотаться, когда ты можешь не мотаться?
Ограничения когда-нибудь закончатся. Я вообще считаю, что все, что ни делается, к лучшему. Нам полезно в своем котле повариться. Мы настолько потеряли вкус, все стало таким доступным, даже к победам привыкли. А стоит вспомнить, какая высокая цена у этих побед.
— Вам не кажется, что личностей ярких все равно становится меньше? Ушли Туктамышева, Валиева, недостает героев.
— Фигурное катание — скорее как элитарный клуб, его может понять только тот, кто углубился. А так — ну все они там скачут как сумасшедшие, в чем разница? В наше время были другие правила, которые были завязаны на личность. А чтобы ее проявить, у тебя должно быть что-то здесь. (Стучит по голове.) Почему мне нравится «Ледниковый» — ты каждую неделю в новом образе. А за карьеру у тебя запомнят максимум две-три программы. С другой стороны, спорт стал более спортивным, если позволите. И объективным — быстрее, выше, сильнее. Надбавки тебе кто-то нарисовал, кто-то не нарисовал, но в целом, если каскад сделан — против математики не попрешь.
Ротация тоже происходит быстрее, и, на мой взгляд, это как раз на руку ISU. Развитие идет — выиграл, ушел. Больше людей вовлекается. Когда один человек несколько циклов наверху, это не мотивирует тех, кто ниже. И потом, закончил ты в 30 и думаешь: что делать? А в 20 у тебя вся жизнь впереди, можно пойти выучиться. Балерина Ульяна Лопаткина тоже вот завершила карьеру и ушла заниматься другим, потому что так ей хочется. Тем более молодые лучше ориентируются в нынешнем информационном пространстве.
Питерские пацаны гениальны — Гуменник в консерватории дает концерт на фортепиано, а потом делает такую программу. Семененко учится в медицинском, где люди вообще семь-восемь лет не вылезают, — и выигрывает все турниры. Не могу сказать, что нет личностей. Девочки в Москве... они просто все хороши, в той же группе Тутберидзе, и диву даешься, как удается этот конвейер, какой объем работы нужно сделать ради такой производительности. Как говорит Алексей Николаевич Мишин, важен сорт винограда. У Этери Георгиевны есть чуйка на людей, что присуще больше женскому полу. Как Татьяна Анатольевна Тарасова — говорит с человеком и уже понимает, что из него можно сделать. В этом они похожи.
