«2026 год — горизонт планирования, будь то Олимпиада или Игры дружбы». Интервью Юлии Ступак
Нынешний сезон для олимпийской чемпионки Юлии Ступак складывается не так, как от нее многие ждут. В том числе результаты Юлии расстраивают президента ФЛГР Елену Вяльбе, которая призывает лыжницу определиться: либо возвращать былую мощь, либо завершать карьеру. Но сама Ступак говорит, что свои нынешние места она любит, ценит и принимает. О принятии корреспондент «СЭ» поговорил с ней в интервью. Оно состоялось в преддверии Гонки Легкова, которая пройдет 23 февраля.
Муж готов душу отдать, чтобы у меня все было хорошо
— Какие у тебя цели и задачи на предстоящую Гонку Легкова?
— План кайфануть, принимается или нет? Начнем с того, что дистанция — 20 километров. То есть я уже немножечко не в своей струе. Очень хочется и показать хороший результат, и действительно получить удовольствие от атмосферы. Просто представьте, сколько будет людей, которые стояли на олимпийских подиумах. Даже если подиумы не брать. В принципе будут заряженные люди, которые многого в своей жизни добились. Мне кажется, что это энергетика, которая сшибает с ног. Я хочу просто поучаствовать и окунуться в эту атмосферу.
— Поучаствовать бережливо? Не все силы отдавать?
— Почему? Спортсмен по-другому не может. Если ты выходишь на старт, то отдаешь все силы. Тут вариантов других нет.
— Сейчас у тебя непростой и плотный график: спартакиада в Тюмени, мастер-класс на Алтае, пресс-завтрак в Москве, а скоро будет Гонка Легкова в Подмосковье. Весь этот путь ты проходишь без мужа и сына. Был невольным свидетелем, как они уезжали из Тюмени и ты их провожала. Тяжело это дается?
— Да, тяжело. С одной стороны, я уже привыкла быть наедине с собой, постоянно находясь на сборах. Но, с другой стороны, это не убирает тот факт, что очень сложно. Только привыкаешь, что мои родные рядом, постоянно обнимашки-целовашки — и тут снова от них уезжаешь на десять дней. Непростой момент.
— Расскажи про поддержку родных в Тюмени. Эти флаги с твоим изображением были для тебя сюрпризом?
— Да! Я же еще очень сентиментальная. Думала, что не вывезу: либо разревусь, либо еще что-то. У меня Никита в целом такой. Он готов душу отдать, чтобы все было у меня хорошо. Без остатка отдает себя семье, старается на ее благо. Я и без флагов всегда чувствую поддержку, но это было дополнительным показателем того, что моя семья — это моя опора. На фоне других людей я их вижу сразу, даже флаги не нужны.
— Они где-то на трассе стояли?
— Да.
— Во время гонки увидела флаги? Как это было?
— Круто. Я всегда слышу, как он поддерживает. Иногда взглядом могу тоже заметить.
— Сын Арсений что-то кричал?
— Да, он всегда кричит: «Мама! Мама! Давай!» Это не передать словами.
— Почему они не остались до конца спартакиады и уехали пораньше?
— У нас всегда такой момент, что каждый старается реализовать себя. Меня иногда спрашивают: «Почему вы не возите мужа с собой по сборам?» Да потому что у него есть свои цели, задачи, амбиции, мечты. Я не могу подмять все под себя, хотя они и так очень много помогают. У нас все происходит абсолютно экологическим путем, так, чтобы всем в семье было хорошо. А не так, что если я в спорте, то это ущемление других. Мы все выстраиваем все в гармонии и балансе.
— Почему ты раньше не уехала?
— Чтобы туда-сюда не мотаться. Плюс у меня в Тюмени была под боком хорошая трасса, на которой можно тренироваться.
Не ставлю вопросы о завершении карьеры
— Пробежать «полтинник» не было желания?
— Не в этом состоянии, к сожалению. Вариантов бороться было ноль. Надо все равно достойно выступать.
— Сколько процентов от твоей топовой формы сейчас?
— Мне кажется, что просто 15 процентов.
— Так мало?
— Да, очень мало. Не могу сказать всех моментов, почему конкретно так происходит, но это сугубо все на моей совести.
— Есть ли шанс, что в этом сезоне хотя бы за 50 процентов эта форма дойдет?
— Я, конечно, постараюсь, но шансы не так велики, как хотелось бы.
— Веришь ли в то, что вообще праймовая форма вернется?
— Я как-то не думала на счет этого. У меня никогда не было такого. Даже под таким углом не мыслю. Когда ты кайфуешь нереально, то у тебя вообще складывается. Я хочу, чтобы мои глаза всегда горели, глядя на стартовую и финишную табличку. Тогда вообще вопросов никаких.
— А сейчас как?
— Сейчас — это сейчас.
— Не надоели ли тебе вопросы по завершению карьеры?
— Я пока эти вопросы не ставлю на стол и не против того, чтобы их задавали, потому что это интересно другим людям. Сколько у меня сейчас сообщений в директе: «Юля, не заканчивайте, пожалуйста!» Хотя откуда такие мысли? Я вообще об этом не заикалась. У меня 2026 год — горизонт планирования, будь то Олимпиада, будь то Игры дружбы. Пока так.
— Возможно, они возникли в том числе из-за Вяльбе, которая призывает тебя определяться.
— Возможно. В любом случае я от таких вопросов никак не страдаю. У меня от этого ничего не меняется в жизни. Мне задают разные вопросы. Кого-то интересует, буду ли я заканчивать. Кого-то — когда я уже нормально буду бегать. Это абсолютно нормальная ситуация, спокойно ко всем острым моментам отношусь. В любом случае это моя жизнь. Я живу сегодняшний день по максимуму, получая огромное удовольствие от своей жизни, даже если не выигрываю.
— Елена Валерьевна сказала, что по тебе ездят катком и ей за это обидно. Чувствуешь, что ездят?
— Нет. Даже не думала об этом. Может быть, это такой период. Повторюсь, что спокойно его проживаю, никуда от него не бегу. Приехала на соревнования, пробежала их так, как смогла пробежать. На что сейчас способна, то и показала. Мне ничего не обидно. Если бы мне было плохо, то здесь бы уже не было.
— Как относишься к местам за пределами топ-10, которые ты сейчас занимаешь?
— Люблю каждое свое место. Люди как думают: «Вот она 29-я». Да и что, что 29-я? У меня сейчас вот так. Кто знает, может, я в следующем сезоне буду лучшей или, наоборот, на 50-х местах. Я показатель того, что свой результат, каким бы он ни был, нужно любить, ценить, уважать. Меня всегда расстраивает слабая психология. Реально расстраивает. Должно быть принятие. То есть не идти через надлом. Я столько раз шла через надлом. Это всегда очень больно, всегда неприятно. Сейчас не иду через надлом, а через принятие.
— В какой момент появилось это принятие?
— После Олимпиады. Мне кажется, что никто не знает, каким был мой олимпийский год. Благо я знаю, и мне этого достаточно. Сама перед собой я абсолютно достойный человек. Могу дальше бегать, может быть, не так, как другим нравится. Но я кайфую от жизни, получаю от нее удовольствие и от других людей, заряжаясь на то, чтобы не скатываться на дно из-за какой-то ситуации.
— Это золото дало такой дзен?
— Да это не дзен. Всегда работа над собой проходит в полном раздрае. Нет такого момента, как в эстетических видео: «Надо работать над собой. Вот мое утро. Вот моя чашка кофе». Нет. Это всегда боль. Ты всегда падаешь и не знаешь, куда ты падаешь. У тебя просто нет почвы под ногами. Я не говорю, что та или иная ситуация повлияла. Просто так бывает.
Хочется, чтобы у наших детишек было все лучше в миллиард раз
— Если бы сейчас у российских лыжников был Кубок мира, была бы другая Юлия Ступак по мотивации, по настрою, по форме?
— Не знаю. Сложно сказать. Год назад я бы ответила, что да. Сейчас бы ответила, что вообще не от этого все идет.
— А от чего?
— От многих моментов, о которых не расскажешь в интервью.
— У тебя боевой возраст для лыжных гонок. Но сейчас на первых ролях молодежь: Степанова, Фалеева, Крупицкая, Пеклецова. Не чувствуешь себя старушкой?
— Ну здрасьте! Конечно, нет. Считаю, что молодежь сейчас абсолютно фантастическая. Они кайфовые, заряженные, в них много смелости, много жизни. Это не повод для того, чтобы говорить, что они какие-то плохие. Это повод для того, чтобы восхищаться. Мне это нравится, мне отзывается. Весь подготовительный период в этом году провела с очень молодой командой. Понравилось ли мне? Безумно! Эта легкость и игривость жизни, что-то узнать, где-то чуть обжечься, но все равно с интересом идти дальше. Мне это нравится. Я вообще не смотрю на цифры. И никому не советую это делать.
— То есть в группе Сорина тебе комфортно?
— Абсолютно. Вообще все нравится.
— Не было такого варианта, как у Устюгова: формально быть в группе Сорина, но тренироваться по планам Крамера?
— Я так не могу. Серега может тренироваться один, но девчонкам сложно в этом плане. Мне лично нужна команда.
— С Маркусом на связи?
— Всегда.
— Какую оценку он дает твоим выступлениям? Смотрит ли он вообще гонки?
— Он отслеживает, но не берется давать какие-то оценки, потому что знает практически все, что я чувствую. Мы даже не разговариваем про гонки, про результат. У нас уже давно разговоры про семьи, про дружбу, про все. Мы не ограничиваемся спортом. Вообще в принципе жизнь не ограничивается спортом. Хотя считаю, что спорт — неотъемлемая часть моей жизнь. Надеюсь, что всегда будет со мной.
— Ты сейчас занимаешься бизнесом, ходишь на светские мероприятия в Москве, надевая вечерние платья. Как ты себя чувствуешь в этой неспортивной среде?
— Мне вообще комфортно, потому что нравится быть с людьми, которые уже добились многих моментов в своей жизни. Это даже не про статусность, а про энергию. Это люди, которые идут с жаждой жизни. От них невозможно не зарядиться. Мне все нравится. Думаю, что там, где я себя некомфортно чувствую, меня там нет.
— Ты получаешь удовольствие и энергию еще и от музыки. Распространенная история, когда музыка, которую ты чаще всего слушаешь в данный момент, описывает твое текущее состояние. Какая песня сейчас у тебя на повторе?
— Да, это так. У меня на повторе французская песня. Она какая-то воздушная. Я ее полюбила, потому что там нет тяжелых мыслей. Например, на Олимпиаде я слушала песни дуэта Мияги и Эндшпиля. Просто до дыр заслушала. Особенно песню «Мое тело -минор». Она отзывалась с моим состоянием, что насколько я могу выйти за рамки своего тела. Тогда очень сильно откликалась. Да, она грустная, но я находила в этот момент силу. Сейчас мне нравится патриотичная песня. Это не Shaman. Она прямо до мурашек. У меня сразу слезы наворачиваются. Сейчас включу. (Включает на телефоне песню «Матушка» Татьяны Куртуковой.) Вот что такого, казалось бы? Но не знаю... Просто переживаю за будущее. Хочется, чтобы у детишек наших было все лучше, чем у нас, в миллиард раз. Может, у меня сейчас возраст такой. Но считаю, что это очень важно.
