Ирина Привалова: "Если у Болта найдут допинг – пусть лучше молчат"
Привалова – уникум. Второй такой в российской легкой атлетике не было. Она – действующая рекордсменка мира в беге на 60 м, но свое единственное олимпийское золото выиграла на 400 м с/б. А в 1992 году на Играх в Барселоне ей не хватило каких-то 0,02 для победы на стометровке – и выступление спортсменки было признано неудачным. До сих пор не побиты ее рекорды страны на 100 и 200 м. А ведь Ирина всерьез собиралась бегать еще и 800 м…
БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ НАШЕЙ КОМАНДЫ НАКАЗАНА НИ ЗА ЧТО
– Доводилось слышать, что вы реализовали свой потенциал процентов на 70.
– Всегда кажется, что мог бы больше. Но проверить это невозможно. Лично мне грех жаловаться. Сейчас практически вся наша команда дисквалифицирована. Большая часть ни за что. Я же могла спокойно выступать, всегда делала это под российским флагом. Да, может быть, в результатах где-то недобрала, но это уже мелочи.
– Если сейчас начинают говорить про российский спринт, я пропускаю информацию мимо ушей. На 100 и 200 м наши спортсмены абсолютно неконкурентоспособны на мировой арене. Когда вы начинали заниматься короткими дистанциями, не было ли в голове барьера, что американки и ямайки – другой уровень, а удел белых – чемпионат Европы?
– Тогда было немного другое время. Да, американки побеждали чаще, но были сильные спринтеры в ГДР, Польше. Плюс я тренировалась со студентами и с нами были девчонки, например, из Нигерии. Я их обгоняла, поэтому никакого страха перед темнокожими спринтерами у меня не было.
Думаю, все дело в том, что в той же Америке для темнокожего населения спорт – это шанс выбиться куда-то. Поэтому мотивация у них сильнейшая. Я говорю не про какие-то деньги, а про поступление в университет. Быстро бежишь – получишь приглашение на бесплатное обучение. А это путевка в будущее.
– Именно физиологического преимущества у афроамериканцев над белыми нет?
– Если рассматривать ситуацию в целом, то, в определенных видах, способности у них чуть выше. Но не фатально. И есть много белых, которые по одаренности ничем не уступают. У меня в Британии племянница. Она рассказывала, что на детском уровне побеждают примерно поровну вне зависимости от цвета кожи. Но потом многие белые предпочитают концентрироваться на учебе и завязывают со спортом.
– Но сейчас особое отношение к темнокожим бегунам точно есть.
– Сознание у ребят другое. Те же юноши редко выезжают на международные старты, не видят, что происходит в других командах. Вот у нас частенько бывали матчевые встречи, еще какие-то турниры. Сейчас же российская легкая атлетика варится в своем котле. После чемпионата страны новых горизонтов нет. Тренеры тоже перестали участвовать в международных конгрессах. Все это и дает такой эффект. Я, кстати, тоже уже не смотрю российский спринт.
– В России будет спринтер, который сможет бежать 100 м из 10 секунд?
– Всегда хочется верить в лучшее. Вот появилась у нас Дженнифер Акиниймика. Ей 17 лет. Талант. Надеюсь, у нее как раз и получится постоять за наш спринт.
ВСЕ ТАКИЕ "ЧИСТЫЕ", А ОДНА ГРИФФИТ-ДЖОЙНЕР "ГРЯЗНАЯ"?
– Правильно понимаю, что с Флоренс Гриффит-Джойнер (американка, выигравшая на Олимпийские играх-1988 три золота и установившая там рекорды мира на 100 и 200 м, которые не побиты до сих пор. – Прим. "СЭ") вы никогда не соревновались?
– Нет. В 1991 году она приезжала на чемпионат мира в качестве гостя, видела ее издалека.
– Как вы в то время к ней относились?
– Мы все были в шоке от ее ошеломляющих результатов в Сеуле. Пытались копировать ее технику. Сравнивали, какая она была на чемпионате мира-1987, где из личных медалей выиграла только серебро на 200 м, и какая через год. Рассчитывали количество шагов, изучали все нюансы, хотели понять, за счет чего это возможно.
Потом появилась информация, что в Сеуле во время забега на стадионе был сильнейший попутный ветер. Получилось так, что на параллельной прямой проходили прыжки в длину и там ветер был по 3-5 м/с. А вот когда в ту же сторону, в то же время и на том же стадионе бежала Гриффит-Джойнер, скорость ветра, согласно судейским запискам, была равна нулю.
– На мгновение стих?
– Закрадываются сомнения. Остальные ведь тоже быстро пробежали. Сразу шесть человек из 11 секунд. Некоторые таких результатов больше никогда не показывали. Но остается верить на слово, что ветер действительно затих.
– У вас на тот момент были сомнения в чистоте американки?
– Да были, конечно. Читали статьи, где она рассказывала о своих тренировках. Говорила, что после работы занималась при свете фонарей и делала 3000 упражнений на пресс. Хотя даже математический подсчет заставляет усомниться. Но посомневался ты, а дальше что? Ничего же не сделаешь. Легче от этого не становится. Тогда я приучила себя никого не подозревать и концентрироваться на своих результатах.
-Трехкратная олимпийская чемпионка Гвен Торренс открыто говорила: "Думаю, некоторые нынешние, гораздо более честные, спринтеры страдают из-за Гриффит-Джойнер. Я лично не признаю ее рекордов".
– Ну, знаете, про мертвого человека можно что угодно говорить. Все, получается, такие "чистые", а она одна была "грязной"? Да бросьте. Гриффит-Джойнер очень талантлива. Как и ее тренер, который воспитал целый ряд олимпийских чемпионок. Может быть, американка что-то и использовала, но кто сейчас об этом может знать?
– Она умерла в 1998 году, не дожив до 40 лет. И это породило еще больше разговоров о допинге.
– Так это же 10 лет после Сеула. Я понимаю, если бы она умерла через месяц. А за столько лет могло случиться что угодно. Прямой связи тут я не вижу. Вот когда люди падают прямо на дорожке и у них изо рта идет пена – это другой разговор.
– Вы с таким сталкивались?
– Да, прямо после соревнований. Их приводили в чувство и спустя какое-то время они снова выглядели нормально.
ДОПИНГ В 90-Е – ЭТО ОТГОВОРКИ ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ ПОКАЗЫВАЕТ РЕЗУЛЬТАТЫ СЕЙЧАС
– А что делать с 10,49 и 21,34 Гриффит-Джойнер? Рекорды на века?
– Будем ждать. Появился же Усейн Болт. Когда-то казалось, что результаты Майкла Джонсона тоже не перебьют. А общий уровень спринта сейчас вырос. Из 10 секунд выбегает весь финал – и это нормально. Разные периоды бывают в истории. Вот в начале прошлого века на Олимпийских играх прыгали в длину с места. Был такой человек-резина, который улетал под 3,50 м (американец Рей Юри). Вот как? Уникум.
– Я слышал, будто Владимир Ященко прыгал под 4 м.
– Не знаю об этом. Но все может быть, потому что Ященко был невероятным талантом. Относись он к спорту более серьезно и концентрированно, думаю, рекорд мира в прыжках в высоту сейчас был бы не 2,45 м, а повыше. И все тоже бы говорили, мол, вот он такой-сякой – ел что-то запрещенное. И ведь умер тоже в 40 лет!
– Все-таки про 90-е есть устойчивое мнение, что в те времена была другая допинг-система и большая часть выступавших принимала запрещенные препараты.
– Это отговорки тех, кто не может показывать результаты сейчас. Я проходила за сезон по 6-7 допинг-контролей. Тогда не было системы Адамс, компьютеров, но проверяли практически после каждых соревнований.
– Как вы относились к партнерам по сборной, которых тогда дисквалифицировали?
– С кем дружеские отношения были, с теми они все равно оставались. Считаю, что это личное дело каждого. При этом иногда бывают и провокации. Не только в адрес наших. Вот немку Катрин Краббе отстранили за использование препарата, который не был запрещен (Краббе подала на это решение в суд и спустя четыре года выиграла его. – "СЭ") и сломали ей всю карьеру.
– Россию часто обвиняют в том, что мы слишком хорошо относимся к уличенным на допинге.
– А что мы должны с ними делать? Расстреливать?
– Нет, конечно. Но и государственные должности давать – странно. И уж тем более выбирать президентами федераций.
– Я не знаю, как к этому относиться. Но в каждой ситуации нужно разбираться отдельно. Не стоит всех огульно хаять, но и оправдывать тоже. Какие-то ограничения, наверное, должны быть. Хотя мельдоний, например, полная ерунда. Когда вокруг него возник ажиотаж я спросила у тренера, принимали ли мы его. Он ответил отрицательно. Сказал, что это бесполезный препарат.
– Болта когда-нибудь будут подозревать?
– Нет, не думаю. Он суперталант. Пусть всегда таким и будет. Он доставил радость миллионам людей. И даже если у него что-то найдут, пусть лучше молчат.
РЕКОРД МИРА ВСЕ ВОСПРИНЯЛИ КАК ДОЛЖНОЕ
– 11 февраля 1993 года. Мадрид. Вы устанавливаете рекорд мира на 60 м – 6,92.
– По сезону он назревал. За год до этого я выбежала из 7 секунд. Тоже в Мадриде. Мы подводились именно к старту в испанской столице, поскольку там манеж находится на 600 м над уровнем моря. Это уже среднегорье. По тренировкам было понятно, что результат будет. Насколько – показали соревнования.
– Белая девушка установила мировой рекорд на самой короткой дистанции. Какая реакция была в мире?
– Так я к тому моменту была чемпионкой мира в закрытых в помещениях на 60 м. Третий год проводила на высоком уровне. Все восприняли как должное.
– Спустя три года вы повторили этот результат. А были еще старты, когда вы были готовы пробежать быстрее?
– Да. Я бежала 6,93 на равнине. Тогда мы соперничали с Мерлин Отти. Она показала 6,97. Но, когда с кем-то конкурируешь – это совершенно другой бег. Зажимаешься. Вот если бы она там не стартовала, думаю, я могла бы показать что-то в районе 6,90.
– На рекорды в спринте лучше выходить без жесткой конкуренции?
– Да. Даже рекорды Болта вспомните – между ним и вторым призером всегда была пропасть. Хотя, наверное, тут все индивидуально.
– Расстроитесь, когда ваш рекорд побьют?
– Нет, конечно. Пусть бьют. Столько времени прошло. Ничто не вечно под луной.
– Тогда за мировые рекорды что-то платили?
– Платили и достаточно прилично. Установление рекорда стоило того. Тем более в России я никаких стипендий не получала, на ставках не стояла.
– Сколько нужно было побить мировых рекордов, чтобы купить квартиру в Москве?
– Парочку. Тогда квартиры стоили не так много, за сезон на коммерческих стартах можно было отбить. Хотя мы много тратили на сборы, ездили за свой счет.
– Серьезно?
– Конечно. И я совершенно не понимаю, почему сейчас столько людей готовится за рубежом за счет государства. Сколько атлетов выезжает в ту же Португалию. Что они там делают? Зачем такие траты? Мне кажется, на сборы нужно возить детей. А остальные должны готовиться сами. Сергей Шубенков никуда не едет, зато десятки спортсменов, о которых никто не знает, едут. При этом они даже выступать на международных стартах не могут. Отдайте лучше эти деньги детским тренерам.
ПОЧЕМУ Я ПРОИГРАЛА НА ОЛИМПИАДЕ-92
– На Олимпиаде в Барселоне вы стали третьей на 100 м. По нынешним временам – фантастика. Но тогда вы восприняли это как поражение.
– Однозначно. С победительницей нас разделили 0,02, но я провалила стартовую реакцию. Мы долго не могли понять почему, обладая лучшим стартом, я проиграла именно его.
– Выяснили?
– Я решила сконцентрироваться на выстреле. Ждала звуковой волны слева, где стоял судья со стартовым пистолетом. Но звук-то идет сзади! Стартер стоит сбоку для зрителей, для антуража. Тогда я этого не знала. Прежде вообще не заморачивалась на этот счет. Вот и не надо было.
Помню, у меня было ощущение, что случился фальстарт. Прогремел выстрел, а все впереди меня. Хотя это я должна была выигрывать шаг у остальных. Всю дорогу догоняла и бег совсем не получился. Но именно в Барселоне у меня была лучшая за карьеру форма.
– При этом вы еще и на 200 м заняли обидное четвертое место.
– Слишком сильно хотела. Выплеснулась на первой половине – и на финише меня не хватило. Надо было всего лишь правильно разложиться. После Олимпиады я вообще не проигрывала соревнований на 200 м. Три-четыре коммерции подряд выиграла.
– Где были олимпийская чемпионка и призеры?
– Да.
– Локти кусали?
– На ошибках учатся. Я умею быстро отпускать. Наверное, генетически к этому предрасположена. Не рвать же волосы на себе. Лучше работать дальше.
КОГДА ОТТИ БЕГАЛА В 52 ГОДА, Я ВОСХИЩАЛАСЬ ЕЮ
– Американки и ямайки воспринимали вас как свою?
– Со всеми были разные отношения. Вот с Гвен Торренс их вообще не было. Она всегда ходила с задранным носом, ни с кем не здоровалась. Обычно сзади нее шел ее тренер, он же муж, и постоянно приветствовал нас и пожимал плечами. Мол, извините, она у меня такая.
А вот, например, с Мэрлин Отти мы всегда были дружны. Разминались на одном из стартов, пошел сильный дождь. Вдруг кто-то дает ей зонтик. Она подошла, "спрятала" и меня. Потом пожелала удачи, говорит, надо Торренс сделать.
– Как относились к тому, что Отти бегала до 52 лет?
– Я восхищалась ею. Она шикарно выглядела. Просто бег – ее отдушина, ее жизнь. Там она пыталась взять все, чего не получалось в обычной жизни.
"От нас требуют деньги и пытаются ущипнуть побольнее ". ВФЛА недоумевает из-за новых требований ИААФ
400 М С/Б ВПЕРВЫЕ ПРОБЕЖАЛА В 2000 ГОДУ
– Помните момент, когда речь впервые зашла о 400 м с/б?
– 1999 год. Чемпионат мира в Севилье. Смотрим 400 м с/б, тренер на автомате засекает барьеры и вдруг спрашивает: "А ты бы смогла так пробежать"? Спорить с ним нельзя, поэтому я не задумываясь сказала: "Да".
И вот он как-то поставил в конце тренировки два барьера. Вроде бы дались легко. Время от времени он их как бы на всякий случай добавлял. Хотя в целом тренировались также. Зимой побегала короткие барьеры. 60 м с/б – 8,16.
– Ого.
– А на 400 м они вообще низкие. Страха не было, наоборот интересно. И чисто психологически мне почему-то было просто бежать на тренировке 8х300 м, когда в конце стояли два барьера, чем чистые 8х300 м.
– Получается, первый раз 400 м с/б вы пробежали только в 2000 году?
– Да, кажется в июне. Второй раз – уже на отборе.
– Лихо.
– Там после предварительного забега встал вопрос: полуфинал на 100 м или на 400 м с/б. Решили остановиться на барьерах.
– Понимали, что попахивает олимпийским золотом?
– Понимали, что на 100 м медалью не попахивает вообще. Тогда появилась молодая и здоровая Мэрион Джонс, а я после операции. Ловить было нечего.
– С какими мыслями ехали в Сидней?
– Как не сбиться с ритма во время дистанции. Я никого на этой дистанции не знала, ни на чем не зацикливалась. Никакой внутренней накачки у меня вообще никогда не было. Только в финале, на выходе с виража, я подумала: "Осталась финишная прямая, а силы еще есть. Наверное, это победа".
– Крутое чувство?
– Наверное, толком не поняла. Это же мгновение.
– Барьеры за год вы обрабатывать научились?
– Да на 400 м это не столь важно.
– Правда, что ваш тренер еще за несколько месяцев до Олимпиады купил российский флаг и дал вам его после победы в Сиднее?
– Так и есть. Может быть, у него были какие-то предчувствия. Теперь жду, когда разрешат с этим флагом выезжать на соревнования. Он сейчас дома хранится. Может быть, дочке потом отдам (16-летняя Мария Привалова – чемпионка России среди девушек в тройном прыжке. В октябре она выступит на юношеских Олимпийских играх в Буэнос-Айросе. – "СЭ"). Кто знает? Хотелось бы.
МОЖЕТ БЫТЬ, БОГ УБЕРЕГ МЕНЯ ОТ БОБСЛЕЯ?
– После Сиднея вы выступали еще восемь лет, но медалей на официальных стартах больше не брали. Почему?
– В декабре 2001 родилась дочка. Потом операция. Только начала восстанавливаться и входить в форму – еще одна беременность. С двумя детьми вообще было сложно. Меня ничего не тяготило, и я просто тренировалась в удовольствие. Никаких сверхзадач уже не ставила.
– Вы ведь подумывали и о 800 м.
– Было. Попробовала. Пробежала 2.08, но поняла, что за год-два тут ничего не сделаешь. Нужно пахать. А работы на эту дистанцию мне, признаться, не очень нравились. Так как вопрос о продолжении серьезной карьеры кровь из носу не стоял, решила вернуться в спринт и катать его спокойно.
– Если бы раньше начали готовиться к 800 м, 2 минуты бы разменяли?
– Думаю, да.
– Слышал, вы и в высоту в 14 лет прыгали 1,75 м.
– Да. Может быть, если бы я концентрировалась все время только на одной дисциплине, добилась бы в ней более серьезных результатов. А, может, вообще бы ничего не получилось. Но когда все попробовал – интереснее. В длину в юниорах я прыгала 6,52 м. Однажды выступила в тройном. Родила, мне только-только исполнилось 20 лет, попросили закрыть вид за команду. Утром подобрала разбег, вечером вышла на старт. Если не ошибаюсь – 13,78 м.
– Почему после 2008 года вы не ушли в бобслей?
– Такие предложения были. Но как только я представила, что придется ездить по сборам и оставлять всех домашних, взгрустнулось. Тем более я пришла в легкую атлетику из конькобежного спорта как раз из-за того, что намерзлась там сильно. Вообще не очень люблю зиму. А тут возвращаться в холод в таком возрасте? Не решилась. Да и амбиции в спорте к тому моменту давно реализовала. А через какое-то время на тренировочных заездах в Германии произошел страшный случай с Ириной Скворцовой. Согласись я на бобслей, тоже могла быть там в то время. Так что, может быть, бог уберег меня.
