Сеанс разоблачения экс-обладателя семи титулов чемпиона "Тур де Франс" в исполнении знаменитой американской телеведущей Опры Уинфри начался без раскачки. И пошло-поехало…

- Давайте я сразу задам вопросы, ответов на которые ждут миллионы людей. О всех деталях мы еще поговорим, у нас будет время. Но сейчас мне хотелось бы услышать: "да" или "нет".

- О’кей.

- Применяли ли вы на протяжении своей карьеры запрещенные препараты?

- Да.

- Был ли в числе этих препаратов эритропоэтин?

- Да.

- Вы когда-нибудь манипулировали с кровью? Использовали переливание крови в качестве запрещенного метода?

- Да.

- Использовали ли вы другие запрещенные препараты - тесто-стерон, гормон роста, кортизон?

- Да.

- Имело ли место применение допинга на протяжении всех семи "Туров", которые вы выиграли?

- Да.

- Возможно ли вообще, чтобы человек семь раз подряд выиграл "Тур де Франс" без употребления допинга?

- Я так не думаю.

* * *

Таковы были первые две минуты их разговора. Опра Уинфри в зените своей славы интервьюера. Дебют Лэнса Армстронга в роли человека, говорящего правду.

Запала хватило ненадолго. Уже десять минут спустя дело дошло до развязки.

- Скажите, вы чувствовали радость от побед, когда выигрывали, зная, что принимаете допинг?

- Я бы сказал, что испытывал больше радости от самого процесса. От процесса подготовки к гонке.

- Но вы думали, что применять допинг - это неправильно?

- Нет.

- Но вы хотя бы знали, что поступаете плохо?

- Нет.

- Вы понимали, что обманываете всех, когда выходили на старт?

- Нет. Наверное, это самое страшное.

Это действительно самое страшное. После таких слов Армстронга интервью - если рассматривать его как попытку получить представление о душе человека - можно было прекращать.

На самом-то деле весь спортивный мир ждал это интервью совсем не для того, чтобы услышать признание. После доклада американского антидопингового агентства - USADA - факт употребления Армстронгом допинга стал общим местом, некой основополагающей вводной. Куда важнее было попасть во внутренний мир Армстронга, понять, решится ли он приоткрыть в него дверь.

Но оказалось, что в этом мире нормальному человеку делать нечего, потому что там царят холод и мрак. Разве не об этом свидетельствовали сплошные "нет, нет, нет" на вопросы, подразумевавшие ответ "да"?

* * *

Я не был на гонках Армстронга в его золотые времена конца 1990-х - первой половины 2000-х. Зато внимательно наблюдал за ним в 2009-м и 2010-м, когда 7-кратный чемпион "Тура" решил вернуться в спорт.

Помню, как работал на "Джиро"-2009 - первой большой гонке Армстронга после возвращения, когда ему было тяжелее всего. Позже, на "Туре" того же года, видел глаза Армстронга на финише в невероятную гору Мон Венту. Наблюдал за тем, как он ведет себя, выходя из командного автобуса "Астаны", как он смотрит на окружающих, с каким ожесточением бросается в драку в ответ на бескомпромиссные вопросы французских журналистов, которые объявили Лэнсу войну еще в начале "нулевых". Все это в ассортименте присутствовало и на "Туре"-2010, после которого Армстронг произнес наконец enough is enough - "хорошего понемножку" - и ушел навсегда.

Но таким, как вчера, в кресле напротив Опры Уинфри, я Армстронга прежде не видел. Когда начались самые жесткие вопросы, он перестал сидеть нога на ногу и заиграл желваками. На лбу от напряжения вздулись вены. Он пытался шутить, но выглядело это довольно скверно. Многие из тех, кто близко знаком с Лэнсом, отметили вчера после интервью, что никогда не видели, чтобы он выглядел столь наигранно эмоциональным.

Только вот для непосвященных это была эмоциональность серийного убийцы.

- В какой-то момент я открыл словарь, чтобы найти точное определение слова "обман", - сказал Армстронг. - Там было написано - "получить преимущество". Если так, то я не обманывал кого-либо. Я не получал преимущества над конкурентами, потому что не делал ничего такого, что не могли делать остальные. Допинг был так же необходим, как воздух в колесах или вода в бутылках.

Интересно, в каком словаре Армстронг нашел себе индульгенцию для лжи? И в каких словарях находили оправдание своим действиям все те "остальные"?

* * *

Я отнюдь не намерен быть "адвокатом дьявола", но надо признать, что Армстронг действительно "не делал ничего такого, что не могли делать остальные". Он был частью системы, существовавшей в профессиональном велоспорте на протяжении почти 20 лет, с конца 1980-х по середину 2000-х. Недаром вчера он сказал (думаю, абсолютно искренне): "Не я придумал все это, но я не пытался остановить (себя и других. - Прим. С.Б.) - и в этом моя вина".

- Мы много раз слышали, что все делали "это" в те времена. Это правда? - спросила Уинфри.

- Я не могу говорить за всех. Я не тренировался со всеми и не выступал со всеми. Но мне рассказывали, что среди двухсот человек, стартовавших в "Туре", были пять героев, которые не применяли вообще ничего.

- Что вы думали тогда об этих пятерых? Считали их дурачками, простофилями?

- Нет. …И в любом случае никто не может сказать, что его заставили, вынудили применять допинг.

* * *

Вопрос вопросов: почему талантливый американец, не признававший авторитетов, сделал выбор в пользу допинга? И почему тот же путь выбрали многие другие?

Чтобы ответить, нужно знать, что в конце 1980-х годов в мире профессионального велоспорта произошла революция. Эпоха амфетаминов, притуплявших боль и дававших гонщикам возможность выдержать нечеловеческие нагрузки на протяжении трех недель "Тура", сменилась эпохой эритропоэтина, которая не закончилась и в наши дни. Кто бы ни пытался уверить нас в обратном.

Эритропоэтин в сочетании с другими видами допинга (тут и тестостерон, и гормон роста, и кортикостероиды) насыщал кровь спортсменов кислородом и давал колоссальную прибавку в выносливости: по разным оценкам, от 15 до 30 процентов. При этом вплоть до начала 2000-х годов EPO не ловился ни одной лабораторией. Это действительно была революция. Которая привела к тому, что в велоспорте, где за место под солнцем и за право содержать свои семьи дрались сотни сильных амбициозных мужчин, вышедших, как правило, из самых низов общества, практически не осталось места для честной борьбы.

Армстронг начал применять допинг, как он сам вчера признал, "в середине 90-х", не назвав конкретного года. Но "середина 90-х" - это время, когда Лэнс выступал за американскую команду "Моторола". Его бывший одноклубник Фрэнки Андреу так вспоминал те годы:

- Мы могли поехать на гонку в Испании - и видели там, что Марио Чиполлини и другие спринтеры не заезжают в подъемы, а взлетают на них. Я не мог выдержать темпа самой дерьмовой группы - а впереди летали по холмам парни, которые вроде бы должны были ехать намного медленнее меня. Вокруг только и было разговоров об EPO. О том, что у некоторых гонщиков уровень гематокрита в крови зашкаливает за 60 процентов. О том, что эти парни не могут нормально спать, потому что кровь у них ночью циркулирует очень медленно. Ходили слухи, что на ручных пульсомерах они устанавливают датчики, которые начинают вибрировать, если показатели пульса падают ниже определенного уровня. И тогда они просыпались среди ночи, садились на велостанки и яростно крутили педали, чтобы не допустить остановки сердца.

Таинственные, необъяснимые смерти молодых спортсменов в полном расцвете сил в 90-е случались одна за другой. Многие знали истинную причину.

Еще один бывший партнер Армстронга по "Мотороле" - новозеландец Стив Суорт - не выступал в европейских гонках с 1988 по 1994 год, но затем вернулся в профессиональный пелотон.

- В 1987-м, даже еще в 1988-м это был один мир. А в 1994-м все кардинально изменилось, - вспоминал Суорт. - Скорости невероятно возросли, особенно на подъемах. В "Мотороле" меня встретили несколько опытных ребят, которые были совершенно деморализованы. Мы могли приехать на "Тиррено-Адриатико" в самом начале сезона и провести всю неделю на пределе своих физических возможностей просто для того, чтобы удержаться в пелотоне. Просто чтобы финишировать. Это было сумасшествие. Мы не могли вообще ничего выиграть. Это было тяжелое время для спортивных директоров - им приходилось держать ответ перед спонсорами. Если у тебя не было результата, прекращалось финансирование. А без него вся команда уходила в небытие. Кроме того, за слабые результаты нас еще и смешивали с грязью в прессе.

Руководители команд обращались в Международный союз велосипедистов (UCI) с просьбой обратить внимание на команды, организованно употребляющие EPO. Бруно Руссель, глава печально известной французской команды "Фестина", с которой в 1998 году началось разоблачение пелотона, открыто, в прессе, обращался к президенту UCI Хайну Вербрюггену: если ничего не будет сделано, то у всех остальных команд останется два выбора - либо применять допинги, либо потерять спонсоров.

Несколько лет спустя стало ясно, какой выбор сделал сам Руссель. В канун старта "Тура"-1998 физиотерапевт "Фестины" Вилли Воэт был остановлен на франко-бельгийской границе в командной машине, багажник которой был доверху набит ампулами с EPO и другими запрещенными веществами. Разразился грандиозный скандал, едва не стоивший "Туру" его существования.

* * *

Свой первый "Тур" Армстронг выиграл в следующем, 1999 году. Тот "Тур", который организаторы одновременно наивно и цинично назвали "Гонкой возрождения", не принес ни одного допингового скандала и стал самым быстрым за почти 100-летнюю историю знаменитой многодневки. Средняя скорость пелотона, включая горные этапы, составила 40,3 км/ч. Для примера: средняя скорость пелотона на "Туре"-1987 была 36,6 км/ч. Это при том, что маршрут гонки в 1987-м был длиннее почти на 360 км (4231 против 3870), а до финиша тогда добрались лишь 65 процентов из 210 человек, вышедших на старт. В 1999-м их будет аж 78 процентов из 180 стартовавших.

* * *

В пелотоне, как и вокруг него, не было ни одного человека, не понимавшего, что в велоспорте наступила темная ночь. И что длиться она будет долго.

- В 1995-м мы тренировались в районе итальянского озера Комо, - вспоминал Суорт. - Помню, начали обсуждать, как будем выходить из этой ситуации. Общее настроение было такое, что надо что-то делать. Мы просто говорили друг с другом, гонщики с гонщиками. Причем Лэнс постоянно был в центре этих разговоров, и его точка зрения была проста: да, пора что-то предпринимать.

Но что могли "предпринять" гонщики, составлявшие пелотон, в котором, по словам новозеландца, "все ходили с термосами, и ты мог слышать, как кубики льда бьются об ампулы с EPO, а в каждом отеле бродили гонщики - в поисках льда для тех же ампул"?

Вот она - атмосфера профессионального велоспорта того времени, и каждый делал свой выбор сам. Суорт и Андреу, как и десятки других, вскоре предпочли завершить карьеры. Армстронг остался. И спустя десять лет стал самым успешным гонщиком в истории.

* * *

Его интервью, анонсировавшееся в стиле Сейчас-Я-Все-Расскажу, оставило крайне неоднозначное впечатление.

В зубодробительном докладе USADA (подробности - в номере "СЭ" от 15 октября 2012 года) детально расписано, как именно была поставлена "допинговая программа" в команде "Ю.Эс. Постал", куда Армстронг, пропустивший сезон-1997 из-за рака, вернулся и где стал ключевой фигурой, а затем и фактически совладельцем. Регулярные инъекции EPO, пакеты с кровью, которую у Армстронга забирали до гонок и переливали ему же по ходу "Туров", тестостероновые пластыри, использованные шприцы, которые прятали в пустых банках из-под колы, - обо всем этом шла речь в показаниях сразу 11 его бывших одноклубников.

Уинфри - человек достаточно далекий от спорта, но к разговору она подготовилась прекрасно. Пыталась вытащить из Армстронга детали, конкретные имена спортсменов и тех, кто обеспечивал команду допингом. Интересовали ее и люди, прикрывавшие Армстронга на высших этажах спортивной власти. Но всякий раз Уинфри натыкалась на стену обтекаемых ответов, незаконченных фраз и прямого нежелания говорить на определенные темы.

Никакого Сейчас-Я-Все-Расскажу зрители так и не дождались. Более того, все это местами походило на полуправду. Или, в случае с Армстронгом, лучше сказать - полуложь.

Ирония заключается в том, что после всех тонн вранья, которое американец разбросал вокруг себя, после того, как он лгал так долго и так убежденно, наверняка найдутся люди, кто не поверит ни единому его слову - даже вчерашнему допинг-признанию.

Уинфри спрашивает: по мнению USADA, команда "Ю.Эс. Постал" вела "наиболее хитроумную, профессиональную и успешную допинговую программу в истории спорта". Согласны? Армстронг отвечает: "Безусловно, это было профессионально. И можно сказать, что это было умно. Но чтобы наша допинговая программа была хитроумнее программы ГДР в 1970 - 1980 годы? Такого быть не могло".

Уинфри спрашивает: что скажете о докторе Феррари? Речь о скандально известном тренере Микеле Феррари, который еще в начале 1990-х открыто говорил, что "употребление EPO так же опасно, как употребление 10 литров апельсинового сока", а в начале 2000-х был отлучен от спорта решением итальянского суда, но все эти годы продолжал быть личным (с какого-то момента, тайным) тренером Армстронга. "Я считал и считаю Микеле хорошим и умным человеком, - резко отвечает Лэнс. - Да, я понимал, что в глазах публики мое сотрудничество с ним выглядело опрометчиво. Но опрометчиво выглядели многие мои поступки".

Армстронгу показывают запись от 30 ноября 2005 года, где сам он под присягой заявляет, что Феррари никогда не имел отношения к допингу.

- Готовы ли вы теперь повторить тот свой ответ? - спрашивает Уинфри.

- Нет. Сегодня я на многие вопросы буду отвечать иначе, чем раньше.

И тут же в ответ на прямой вопрос - стоял ли Феррари за всей допинговой программой лидеров US Postal - Армстронг заявляет: ему, мол, некомфортно говорить о других людях.

Он что, ожидал, что ему будет комфортно в этой телепередаче?

Мог ли победить на "Туре" "чистый" гонщик? "Не в том поколении… Но я здесь не для того, чтобы говорить о других гонщиках".

Стоит ли удивляться тому, что в вопросах Уинфри, чье шоу смотрела вся Америка, пару раз проскакивало раздражение: "Зачем ты вообще пришел?"

* * *

- Известно, что вы держали в руках всю команду. Если кто-либо из гонщиков поступал так, что это вызывало ваше неудовольствие, вы могли его уволить?

- Имеете в виду ситуацию, при которой кто-нибудь в команде сказал бы мне: "Я не буду принимать допинг", а я бы ответил: "Ты уволен"? Нет, это абсолютная неправда.

- Но если вы, лидер команды, употребляли допинг, то, наверное, ожидали, что другие последуют вашему примеру?

- Прямых директив от руководства типа "если ты хочешь быть на "Туре"…" - такого не было. В команде были люди, кто всего этого не использовал.

- Кристиан Вандевельде утверждает, что вы угрожали выкинуть его из команды.

- Неправда. Просто по отношению к гонщикам был некий уровень ожиданий...

- Но чтобы соответствовать этому уровню, требовался допинг?

- Я понимаю, о чем идет речь. Но давления не было.

- Лэнс… Не кажется ли вам, что это бессодержательный разговор?

* * *

Уинфри спрашивает: соответствует ли действительности история с положительной пробой на кортизон в 1999-м, когда пришлось на ходу придумывать легенду о натертой под велоседлом коже, из-за чего пришлось принять кортизон? Да, это правда.

А история с мотоциклистом, путешествовавшим за Армстронгом во время "Тура"-1999 с ампулами EPO? Тоже правда.

Положительные допинг-пробы на "Туре Швейцарии"-2001? Неправда. "Я не платил лаборатории, у меня не было секретных встреч с ее директором. UCI не прикрывал эту пробу".

Пожертвования в адрес UCI? Да, были, но за ними ничего не стояло. "У них было плохо с деньгами. Я был богатый, ушедший из спорта (Армстронг то ли случайно, то ли сознательно перепутал: пожертвования были сделаны в 2001 - 2002 годах. - Прим. С.Б.) гонщик. Меня спросили: "Ты не думаешь о том, чтобы сделать пожертвование?" Я согласился".

Были ли серьезные изменения в гемотологическом профиле его биологического паспорта после возвращения в спорт, которые, как утверждает USADA, прямо свидетельствуют о применении допинга в 2009 и 2010 годах? Неправда. "В начале я не боялся попасться, применяя допинг. Допинг-офицеры в те времена не приходили к тебе домой. А на гонки ты приезжал чистым. Все изменили внесоревновательные тесты и биологический паспорт - эта штука действительно работает. Это абсолютная неправда, что я допинговал в 2009 и 2010 годах. Последний раз я "пересек черту" в 2005-м".

* * *

- Почему я молчал все эти годы? - переспросил Армстронг. - Это самый логичный вопрос. Я не знаю, хорош ли будет мой ответ. Для большинства людей мое признание прозвучит слишком поздно. Я это понимаю. И вижу всю эту историю, как одну большую ложь.

Я был говнюком - не знаю, вырежете вы это из эфира или оставите. Я не был им до того, как у меня нашли рак. Но тогда я решил, что готов на все, чтобы выжить. И перенес этот принцип - победа любой ценой - в спорт. Это было неправильно. Я - глубоко испорченный человек и сейчас плачу за это цену. Я это заслужил. Вы видели меня на пленке 2005 года, этого высокомерного говнюка. Было множество людей, которые верили в меня. Верили мне. У них есть все основания считать себя обманутыми. Преданными мною. Я проведу остаток жизни, пытаясь заслужить их прощение...

* * *

Чтобы ни у кого не было иллюзий: эти слова раскаяния и извинения не были одной непрерывной фразой. Это - надерганные из всего интервью цитаты, которые Армстронг чаще всего произносил с каменным лицом игрока в покер.

Человек, победивший страшную болезнь, оказался крупнейшим лжецом в истории мирового спорта, но пусть каждый сам определяет степень его вины. В конце концов про него говорили, что, вне зависимости от допинга, он был в своем деле "первым среди равных", и факты показывают, что в этой формулировке есть большая доля правды.

Бесспорно другое. Вся жизнь Армстронга, равно как и его выдающаяся спортивная карьера, кричат о том, как силен человек, когда дело доходит до схватки со смертью. И как он бессилен, если метастазы проникают в совесть.