Тридцать лет назад мы были рядом с жертвами
На печально известной игре "Спартак" - "Харлем" корреспондент "СЭ" побывал в качестве обычного зрителя.
Александр ПРОСВЕТОВ
Время летит быстро. Вот уже 30 лет миновало с того страшного дня, когда в лужниковской давке в концовке первого матча 1/16 финала Кубка УЕФА "Спартак" - "Харлем" погибли люди. Те, что ушли из жизни совсем молодыми, сегодня давно были бы отцами семейств, а то и дедами.
Мы с двумя друзьями убереглись. Артем Петров, ученый, теперь работающий в Америке, не любил толкаться и убедил меня с Михаилом Снятковским, ныне бизнесменом, что лучше подождать на секторе, пока толпа рассосется. Может, ангел-хранитель ему подсказал? Так или иначе, наша компания увидела гол Сергея Швецова, закрепивший победу "Спартака" - 2:0.
Потом мы долго пробивались к выходу и застряли в "пробке", едва спустившись в подтрибунное помещение. Остальное возникает в мозгу всполыхами. Два милиционера пронесли тело, провисшее в шинели, как в гамаке. Был это солдат или завернутый в форменное серое пальто зритель, выжил он или был мертв, учли его в официальном списке из 66 жертв или нет?". Лучше помогли бы", - бросил милиционер в ответ на мой вопрос, что случилось. Но нас тем временем, ничего не понявших и ничего не успевших сообразить, загнали обратно на трибуну.
Спустя четверть часа мы покинули ее в обход, брели в толпе, и издали видели, как одни люди с трудом поднимались, а другие лежали друг на друге головами вниз. "Как гора черепов на картине Верещагина "Апофеоз войны", - подумал я, помню. Металлические решетки, которая милиция сдвинула перед началом матча, оставив узкий проем, чтобы проверять паспорта (в те времена несовершеннолетних без сопровождения взрослых на вечерние матчи не допускали), а потом так и не расширила проход, были выбиты. К стадиону двигалась колонна медицинских машин.
Версии разнятся в деталях. Одни говорят о двух столкнувшихся людских потоках, потому что народ повернул назад на радостные крики о голе, а Владимир Алешин, например, возглавивший спорткомплекс "Лужники" в декабре 1982-го, будучи в редакции "СЭ", объяснил, что милиция хотела вытащить из толпы злоумышленников, швырявшихся в нее снежками, но болельщики крепко взялись за руки. Кто-то на обледеневшей лестнице поскользнулся... Показательно, между тем, что все винят стражей порядка, те же остались как бы и ни при чем. Осудили коменданта стадиона, которому было немного за тридцать.
- Мне предъявили смехотворные обвинения, что я не смог установить правильных отношений с правоохранительными органами. На самом деле беда случилась из-за того, что милиция с самого начала нагнетала обстановку, ее сотрудники вели себя нетактично по отношению к болельщикам, - рассказывал мне пять лет назад экс-комендант, фамилию которого я обещал его супруге не публиковать - чтобы внуки не прочитали. "Когда произошла трагедия, милиции на месте не было: ее направили к автобусу голландцев", - заметила эта женщина.
В СССР о трагедиях умалчивали. Вспомните Чернобыль – о масштабах беды люди даже в районе аварии узнали далеко не сразу, несмотря на то, что нужно было срочно принимать меры. Вот и после давки в Лужниках ограничились кратким информационным сообщением: "Имеются жертвы". А мы, невольные косвенные свидетели, дома ужасались: "Да этих жертв уйма!"
О случившемся достаточно подробно написали уже под занавес перестройки. "Почему ты тоже ничего не напишешь? Мы же там были!" – недоумевали приятели, когда я наведался в отпуск из Африки, где работал от ИТАР-ТАСС. "А что я могу добавить? Какого-то материала у меня нет".
В 2007 году судьба свела с голландским журналистом Эдвином Страйсом, который вместе с братом Майклом стал инициатором проведения в день 25-летия трагедии матча между ветеранами "Спартака" и "Харлема". Тогда в посольстве Нидерландов устроили прием, на который пригласили родственников погибших, и они, в частности, поведали, как из жертв "лепили" футбольных хулиганов. Появился материал "Помним". Вот выдержки из него:
- Требовали принести характеристики с места учебы, у погибших брали анализ на содержание алкоголя, а мужьям, состоявшим в КПСС, говорили: "Уймите ваших жен", - грозили исключением из партии, придерживали при продвижении по службе, - рассказала тогда Нина Алексеевна Новоструева, чей погибший сын Михаил учился в техникуме.
Заседание суда, назначенное поначалу в центре Москвы, перенесли в район станции метро "Молодежная", в то время далекую окраину города.
- Власти боялись не нас, а выступления спартаковских болельщиков, - заметила Раиса Михайловна Викторова, потерявшая 20-летнего сына-студента. - Меня на суд вообще не пускали, поскольку повестку прислали только на имя мужа. Я скандал закатила. Мне все равно в тот момент было. Времени еще мало прошло, и мы готовы были всю милицию растерзать. Дело состояло из 12 томов. Тем не менее, суду хватило одного дня. Пришли к выводу, что произошел просто несчастный случай, и наказали одного коменданта. Много лет спустя следователь по фамилии Шпеер, который занимался нашим делом, тяжело заболел. Его замучила совесть, и он хотел извиниться перед нами, родителями, за то, что пошел на поводу у властей, да не успел. А мы с первого дня знали, что виновата милиция. Когда через год пришли к месту гибели наших ребят, чтобы почтить их память, кругом стояли кагэбэшники с непроницаемыми лицами в черных пиджаках и галстуках. Нам даже цветы не позволили возложить. Мы кидали их через заграждение. Всяческие препятствия чинили почти десять лет. К 10-й годовщине в Лужниках был воздвигнут мемориал, и я низко кланяюсь людям, которые обратили на нас внимание, нашли спонсоров.
Авторы памятника – архитектор Георгий Луначарский, в 80-е годы возглавлявший клуб болельщиков "Спартака", и скульптор Михаил Сковородин. Сегодня к их творению придут и возложат цветы родственники жертв, болельщики красно-белых.
Не дай бог повториться тому, что случилось тридцать лет назад.
