Легенда ЦСКА, любовь «Спартака». 11 лет без Владимира Федотова
«Прости их, Григорьич!..»
«Прости их, Григорьич!..»
Такой баннер появился на спартаковской фанатской трибуне на следующем матче после увольнения Владимира Федотова из «Спартака» — дома против «Сатурна». Кого «их» — руководителей клуба, уволивших тренера в одном очке от первого места, или игроков, в чей адрес те же фанаты в том же матче вывешивали многочисленные изображения доллара и евро, — не уточнялось.
В этом баннере не было истерик, тем более — оскорблений, которые в последние годы этой публике, что скрывать, свойственны. А было только уважение к человеку, аристократически курившему трубку на скамейке, — кстати, и это уже ретро-картинка, невозможная сегодня. Этот человек сделал невозможное — будучи как игрок одним из символов ЦСКА (ни много ни мало — рекордсмен красно-синих по числу сыгранных матчей в чемпионатах СССР), сын легендарного армейца Григория Федотова, он стал для спартаковских болельщиков абсолютно своим.
Потому что благородство и большая душа не имеют клубного окраса, и людям не требовалось усилий, чтобы эти качества у Григорьича разглядеть.
Когда 22 июня 2007 года во время матча «Спартак» — «Сатурн» баннер «Прости их, Григорьич!..» показали крупным планом, смотревший игру по телевизору Федотов, по рассказу его жены Любови Константиновны, заплакал.
Жить ему оставалось год и девять месяцев. И все это время его не оставляла боль из-за того увольнения и вынужденно не доделанного в «Спартаке» дела.
Сегодня — 11 лет со дня его ухода.
Благодаря Федотову переживать за «Спартак» стала даже вдова Яшина
Аристократическая футбольная кровь, порода. Отец — Григорий Федотов, тесть — Константин Бесков, на стыке 1950-х и 1960-х возглавлявший ЦСКА и пригласивший в команду из ФШМ 17-летнего Володю. В 12 матчах того сезона мальчишка забил десять мячей, а потом тренер и игрок породнились.
«Я влюбилась в него, когда мне было 14 лет, и мечтой жизни с того момента было стать его женой, — рассказывала мне в 2007-м Любовь Константиновна. — И не было предела моей гордости, когда сидели мы как-то за столом с родителями и друзьями, и кто-то спросил папу: «Костя, Вова как футболист соответствует своему отцу — Григорию Федотову?» И мой папа, который лишний раз никого не похвалит, ответил: «Да. Но тогда был другой футбол».
Советский футбол мог быть одним или другим — но классным он был точно. И когда в 1970 году ЦСКА впервые после долгого перерыва взял первенство Союза и сделал это в золотом матче с «Динамо», — главную роль в этом сыграл младший Федотов. Армейцы проигрывали — 1:3, и он фактически в одиночку перевернул ход игры, забив два мяча, включая победный от легендарной кочки, и заработав пенальти.
Даже Валентина Тимофеевна Яшина, вдова Льва Ивановича, говорила: «Не могла себе представить, что когда-нибудь буду переживать за «Спартак». Но благодаря Володе это произошло!» Несмотря на то, что тем золотом-1970 тот ранил ее великого мужа, уже уступившего место в основе Владимиру Пильгую, но еще не завершившему карьеру.
«И за границей о Федотове очень даже знают, — рассказывала мне когда-то его жена Любовь Константиновна, дочка Бескова. — У меня в Париже есть подруга, графиня Уварова, чьи предки уехали еще в первую волну эмиграции. И однажды она в какой-то компании, где были журналисты, рассказала, что знает Федотова. Так там такая свистопляска началась! Дошло до того, что ее оттуда отправили брать у Володи интервью для парижской вечерней газеты!»
Когда бесковский «Спартак» и федотовский СКА из Ростова встретились в финале Кубка Советского Союза 9 мая 1981 года, ни для кого не было даже капли сомнений: впервые за 11 лет кубковому трофею у красно-белых — быть. А как иначе, если одна команда — лидер, другая — аутсайдер? Да еще и зять во главе последней — неужто не уважит старшего?
Дома у Бесковых жена мэтра Валерия Николаевна уже накрыла стол. Вот только семья села за него в совершенно не запланированном настроении. Александр Мирзоян не забил пенальти, Сергей Андреев отправил в ворота Рината Дасаева единственный гол — так что мрачнее и без того сурового Константина Ивановича в тот вечер не было человека на планете. Для меня, восьмилетнего, тот поход на футбол со всей моей болевшей за «Спартак» мужской частью семьи — двумя дедами-ветеранами Великой Отечественной, отцом, дядей-поэтом — стал первым в жизни. Сомнений-то в победе, повторяю, ни у кого не было, и взять меня в «Лужники» казалось вариантом беспроигрышным. И вот такой облом с крокодиловыми слезами в итоге.
Но годы спустя, узнав Федотова, я стал относиться к тому проигрышу «Спартака» намного спокойнее. Приятному, когда хорошему человеку в жизни перепадает тренерский триумф. Интересно, каково ему было сидеть тем вечером дома у Бескова и тщательно скрывать бушевавшую в душе радость.
В том же году ростовские армейцы, правда, вылетели из высшей лиги. И вот там доброта и мягкость Федотова, о которых применительно к нему говорят все, сыграла свою роль. Тренер почти не реагировал на загулы двух молодых дарований — Александра Заварова и Игоря Гамулы. Те могли явиться на тренировку с запашком, а то и вообще на нее не прийти. Это разлагающе действовало на остальных, но тренер был слишком влюблен в их талант, чтобы принять крутые меры.
— Федотов — достойный тренер, — говорил мне когда-то Сергей Андреев, уникальный нападающий, которого приглашали в ту мощную сборную СССР даже из первой лиги. — Но жесткости ему в тот год действительно не хватило. Гайки надо было подкрутить — а он уходил от проблемы, не хотел ни с кем ссориться.
Он так никогда и не научится, по большому счету, держать в руке кнут. За несколько дней до отставки из «Спартака» я спрошу Федотова, не стоило ли по старой доброй (или недоброй, тут уж кому как) советской методике посадить хандрившую команду денька на три на базу. Ответ получится ярким:
— Невозможно жить прежней жизнью. Игроки взвыли бы, озлобились, а работать лучше не начали бы! Уверяю: и Тарасов, и Бесков работали бы сегодня в иной манере, чем когда-то, у них было великолепное чутье. Нет, мы не будем возвращаться к сталинскому режиму. Футбол — часть нашей жизни. Изменились и он, и она.
Отчасти Федотов был прав, но в чем-то идеализировал и наш футбол, и жизнь. И далеко не всем игрокам хватило самосознания, а боссам — масштаба мышления, чтобы оценить такое федотовское отношение. Любовь Константиновна по этому поводу высказалась красиво, но тоже с долей идеализма: «Мои учителя внушили мне такую мудрость: чем хуже человек знает свое дело, тем больше он свирепствует. Эту мудрость я адресую тем, кто обвиняет Володю в излишней мягкости».
«В команде нельзя быть дамой, приятной во всех отношениях», — скажет уже после отставки Федотова из «Спартака» Леонид Федун. Знаю, что Григорьича эта фраза очень задела.
Помогал Романцеву, спасал после бромантана
Поработав главным на периферии (в Липецке, Саратове, Новороссийске, Туле) и за рубежом (Бахрейне, Болгарии), к красно-белым Федотов пришел вначале помогать позднеспартаковскому Олегу Романцеву. Насколько удачно? Когда Григорьич в 2006-м возглавит красно-белых, Олег Иванович публично признается, что теперь снова болеет за «Спартак».
Первый раз и.о. главного тренера Федотов стал в ужасающих обстоятельствах — в момент, когда надо было разгребать последствия так и оставшегося в тот момент под ковром бромантанового скандала. Его предшественник Андрей Чернышов и один из врачей команды Анатолий Щукин были уволены, но выкачивать дрянь из организмов игроков пришлось еще долго — при помощи барокамер и еще Бог знает каких ухищрений, в результате которых игроки оказывались обессиленными. А параллельно никто не отменял необходимости играть и выигрывать!
«Состояние после процедур было такое, что у всех силы пропали, — рассказывал мне в расследовании «Бромантановый «Спартак» спартаковец Максим Деменко. — На тренировках уставали очень быстро. Побегаю немного — и голова начинает кружиться».
«А к матчам когда готовились? — спрашивал для того же материала его партнера Владислава Ващука?» — «Да не готовились мы к ним вообще! Приедем на базу после процедур, побегали 20 минут, помылись — и по домам. А руководство клуба от нас еще какой-то результат требовало. Никто не мог думать об игре — у всех мысли были только о том, как всю эту мерзость вывести из организма. Вначале вообще решили, что не будем играть, пока не окажемся «чистыми». Но нас уверили, что этот препарат выводится за 7-10 дней, и мы успокоились. На деле оказалось, что и за 40 не выведешь. Сейчас можно задаться вопросом: почему разгребать завалы должны были не Чернышов со Щукиным, а ни в чем не повинный Федотов, добрейшей души человек, с которым у всех игроков были великолепные отношения? Может, из-за этих отношений «Спартак», почти не готовясь к матчам, и разгромил бухарестское «Динамо» — 4:0. А человек все эти месяцы, по сути, сидел на пороховой бочке».
При Александре Старкове его назначили спортивным директором «Спартака». Была у Леонида Федуна такая практика: будущий главный тренер сперва приходил к красно-белым на должность руководителя спортивного блока. Сначала — Федотов при Старкове, затем — Станислав Черчесов, далее (с поправкой на более высокую должность генерального директора) — Валерий Карпин при Черчесове и Унаи Эмери. Парадоксальная и, на мой взгляд, очень спорная система, безотносительно личностей не способствовавшая единству в структуре клуба.
В апреле 2006-го, после «бомбы» со знаменитым интервью капитана красно-белых Дмитрия Аленичева «СЭ» под заголовком «Старков — тупик для «Спартака», последующего изгнания из команды Аленичева, блицкрига болельщиков против Старкова и его отставки, и.о. вновь был назначен Федотов.
И вдруг он обыграл «Зенит» — 4:1 на «Петровском»! И тут же «хлопнул» 2:0 «Торпедо» в чемпионате и 3:1 в Раменском «Сатурн» в полуфинале Кубка. И как бы это ни шло вразрез с чьими-то планами, не оставить Григорьича до конца сезона уже не могли.
За весь оставшийся сезон Федотов проиграет только один матч — «Лучу» во Владивостоке, наберет поровну очков с чемпионом, ЦСКА, и уступит армейцам золото только по дополнительным показателям; выйдет в групповой турнир Лиги чемпионов и займет там третье место, обыграв в Лиссабоне «Спортинг» и сыграв красивые 2:2 с «Баварией». Итого — второе место, максимально приближенное к первому, финал Кубка (пусть и проигранный 0:3 ЦСКА с двумя голами на последних минутах), которого с тех пор за 14 лет у красно-белых не было никогда; выход в евровесну...
Но в «Спартаке» XXI века все меняется быстро. То, что зимой (тогда, напомню, это была не пауза, а полноценное межсезонье) Федотову вообще никого не купили, говорило о многом. И ни 3:1 на том же «Петровском» в третьем туре чемпионата-2007 у будущего чемпионского «Зенита» Дика Адвоката, ни пять побед и четыре ничьи в первых девяти турах нового сезона не уберегли Федотова от скорой отставки.
К 19 мая у него не было еще ни одного поражения почти за треть чемпионата, а 19 июня, вслед за тремя проигрышами в четырех матчах, его отправили на выход. От первого места «Спартак» отделяло... одно очко!
Признания в любви от Павлюченко и Дзюбы
Федотовские комментарии на пресс-конференциях (как же любили журналисты часто звучавший рингтон его мобильного с мелодией Лиги чемпионов) и вообще интервью — это особый вид искусства. Когда 9 мая 2007 года «Спартак» проиграл в полуфинале Кубка России «Локомотиву» 1:2, и арбитр не засчитал верно забитый красно-белыми мяч, Федотов прокомментировал это так: «Еще в позапрошлом веке Лермонтов сказал: «Но есть и Божий суд, наперсники разврата!» А в одном из наших разговоров сослался на Гете: «Ничто не может быть великим без страсти». В другом, как выяснится, за пару дней до отставки, — на Льва Толстого: «Делай что должно, и будь что будет». К цитированию классиков он не готовился, не подбирал фраз — просто такова была его эрудиция.
Большинство футболистов — люди по своей природе простые, далеко не утонченные, и можно было бы предположить, что начитанность немолодого тренера не производила на них глубокое впечатление. Но монолог Романа Павлюченко для моей книги «Спартаковские исповеди» назывался так: «В своей жизни играл для двух тренеров — Хиддинка и Федотова». Послушайте лучшего снайпера двух чемпионатов России и сборной на бронзовом Евро-2008 — и ничего дополнительно объяснять, думаю, уже не будет надо.
«Всплеск результативности у меня произошел при Владимире Григорьевиче Федотове, человеке, о котором я вспоминаю с огромной теплотой, рассказывает Павлюченко. — Его я любил всегда. Григорьич был для меня как Гус. Я всегда стараюсь профессионально делать свое дело, но только для двух тренеров, Хиддинка и Федотова, хотел играть лично, забивать голы, делать им приятное. Когда Григорьич после побед улыбался, так приятно было!
Федотов доверял мне, и я это ценил. И хотел отплатить ему за это доверие. Конечно, он мог накричать, начать воспитывать в какие-то моменты. Говорил, чтобы я серьезнее относился к голевым шансам, был собраннее: «Будешь как сосиска, ничего на поле не получится». Мы и ругались, и я порой даже ответить ему что-то мог. Но никогда не бывало, чтобы я это делал зло и думал о Григорьиче плохо...
Однажды в интервью он сказал: «А Роме Павлюченко я мог и по мордульке дать». И ведь действительно — мог! Помню, в Лиссабоне у нас была тренировка за день до матча Лиги чемпионов со «Спортингом». Играли двусторонку. И, когда все закончилось, Федотов подходит ко мне — и ка-ак треснет по башке со всей силы!
Я в шоке: «Григорьич, за что?!» — «За то, что вы сегодня так играли, и ты был худшим в своей команде. Вот за это и треснул. Завтра ты будешь в составе, но если начнешь так играть, как сегодня, посажу тебя на скамейку уже в первом тайме». А я злющий был и сказал ему: «Вот посмотрите завтра!»
На следующий день я открыл счет ударом через себя, мы выиграли — 3:1. И тогда Федотов сказал, что теперь будет перед каждой игрой бить меня по башке. А я ответил: «Григорьич, бейте сколько хотите!»
При нем мы играли очень прилично. И молодежь при Федотове всегда на поле выходила и голы забивала. Он доверял молодым ребятам, и это правильно. Они точно радовались, когда Федотов был главным тренером! А Старков при всей команде говорил, что молодые футболисты не могут делать результат, поэтому у него они на поле выходить не будут.
При нем я провел матч, который врезался в память на всю жизнь, — дома против «Слована» за право выйти в Лигу чемпионов. В тот день жена должна была родить. До игры звонил Ларисе, она трубку не брала. И, выходя на разминку, подумал, что, наверное, рожать повезли. На последних минутах забиваю решающий гол, мы выигрываем — 2:1, выходим в Лигу. А придя в раздевалку, звоню жене, трубку поднимает врач и говорит, что она родила дочку!
А Григорьича вся команда любила. Многие говорили, что он был слишком мягким для главного тренера. Не знаю, Но даже когда он ругал нас за что-то и был очень серьезным, до конца всерьез это не воспринимали. Поругавшись, тут же выдавал какую-то шутку и начинал улыбаться".
Павлюченко отдельно сказал о доверии Федотова к молодым — и вот один из самых ярких примеров. 17-летний Артем Дзюба дебютировал в основе «Спартака» именно при Григорьиче, который относился к числу тех тренеров старой школы, как, например, и Юрий Морозов в «Зените», при котором заиграли юные Андрей Аршавин и Александр Кержаков. Им интересно было работать с молодыми, развивать их — даже если их неизбежные ошибки могли привести к тренерским отставкам.
Годы спустя, когда Федотова уже не было в живых, Дзюба рассказывал мне: «Мне очень нравится человеческое отношение. Если начинаю уважать тренера, он становится для меня примером и доверяет мне, то готов пахать и умереть за него. Был эпизод, когда Федотов в Новосибирске сказал нам: «Ребята, спасайте. Нужно выигрывать, или меня уберут». Я в перерыве вышел на замену вместо сломавшегося Ромы Павлюченко. Меня трясло, а он подошел и дарованием назвал. Так приятно было... Сказал: «Давай, вот твой шанс». И я забил первый свой гол за «Спартак», и команда выиграла.
Григорьич ко мне как дедушка к внуку относился. Я вышел, тут же отдал голевую передачу, потом забил — мы 2:1 повели. Когда бежал, помню, глазами пересеклись, и он взглядом показал: спасибо огромное. Меня это очень окрылило, я был счастлив. Понимал, что отдал частичку долга человеку, который в меня поверил и в 17 лет привлек в основной состав.
Через несколько лет я приезжал на похороны Федотова. И с супругой его общался. На сборах с Любовью Константиновной разговаривали много, она очень хорошая, добрая женщина (почти теми же словами выразился о ней и о тех беседах Павлюченко. — Прим. И.Р.). Бывало, рассказывала истории про своего великого отца — Бескова. Мне было приятно рядом находиться, слушать".
Через девять с лишним лет после смерти Федотова Дзюба будет блистать на домашнем ЧМ-2018. А потом станет капитаном национальной команды. И тут — наследие Григорьича. Он, конечно, расстроился бы, узнав, что Артем добился этого игроком не «Спартака», а «Зенита». Вернее, что клуб прошляпил то, что он ценил и развивал.
Отставка из «Спартака» терзала его до последних дней
Хотя нет — ничему, что касалось управленческой структуры «Спартака», Федотов уже не удивлялся. О каком удивлении можно говорить, если, например, зимой 2007-го бразильцы Моцарт и Жедер приезжают на сбор с недельным опозданием, главный тренер отправляет их в дубль — но ровно два дня спустя они снова тренируются с основой.
Тут бы Григорьичу проявить должную жесткость, не пустить руководство на свою территорию. Но его неконфликтность, желание решить все мирным путем сыграло с ним злую шутку. И многие рычаги управления коллективом были утеряны.
Павлюченко говорил мне в «Спартаковских исповедях»: «Федотов пару раз возглавлял команду в роли исполняющего обязанности — до тех пор, пока не найдут главного тренера. И даже когда приставку «и.о.» убрали, мы знали, что тренера ищут. Он и сам потом говорил, что ему с первого дня дали понять — долго возглавлять «Спартак» не дадут. Но он любил «Спартак». И, мне кажется, больше всего на свете хотел быть его главным тренером, и не год-полтора, а на более долгий срок. И я бы обеими руками и обеими ногами голосовал за то, чтобы так и было.
Другое дело, что Григорьичу сверху далеко не всегда давали делать то, что он хочет. Впрочем, это происходило не только в «Спартаке», но и во всем российском футболе. Плохо, когда футбольные вопросы решает не тренер, а люди, стоящие выше. Потому что в большинстве своем эти люди в футболе — нули, и их указания только разваливают команду, коллектив отношения. Если руководители хотят, чтобы команда что-то выигрывала, — они должны слушать тренера и выполнять то, что он говорит".
Чем дело пахнет, всем стало ясно сначала после 0:3 от «Химок», а за два дня до следующей игры с «Москвой» — после разговора в Тарасовке гендиректора Сергея Шавло с группой игроков команды, на который не был допущен главный тренер. После него пошли инсайды, будто Шавло сказал, что после матча с «горожанами» Федотова в любом случае увольняют. Что после 0:2 и случилось. Что любопытно — последний матч тренера в карьере судил иностранный рефери, австриец Лейнер.
Спустя два часа я позвонил Федотову и услышал: «В отставку не подам. Есть руководство клуба, работодатели, и их право — принимать решение. Но сам уходить не собираюсь». 19 июня в два часа дня Григорьич вышел из здания ИФД «Капитал» на Краснопресненской набережной уже не главным тренером «Спартака».
Пять месяцев спустя Любовь Константиновна говорила мне, что муж до сих пор не пришел в себя. И это при том, что он уже работал. Российский футбольный мир был благодарен президенту «Москвы» Юрию Белоусу, который вскоре после отставки Федотова из «Спартака» пригласил его на должность спортивного директора. Но душа Григорьича все равно не находила покоя. Особенно когда кто-то давал интервью про «Спартак» и упоминал его фамилию в несправедливом, как он был убежден, контексте.
Например, на моих глазах его гнев (даже не думал, что Григорьич способен на такую) вызвали слова в интервью Леонида Федуна об уходе Дмитрия Торбинского в «Локомотив»: «Окончательно все стало в июне, в момент ухода из «Спартака» Владимира Федотова. Возможно, Федотов и посоветовал ему заключить этот контракт». Ведь на самом деле Григорьич не раз общался и с Торбинским, и даже с его родителями, чтобы игрок как раз остался в «Спартаке».
«Офисная работа — в глубине души для него трагедия, хотя он никогда вслух в этом и не признается», — говорила жена Федотова во времена его работы в «Москве». — Он всегда рвется туда, на поле".
«После отставки Григорьича мы с ним больше не виделись, — вспоминает Павлюченко. — Я сыграл на чемпионате Европы, уехал в Англию. И приехал уже только на его похороны. Не имел права не прийти. И даже плакал».
«Я знаю, что такое спартаковский болельщик — он и любит, но он и побить может», — произнес как-то Федотов одну из своих культовых фраз. К нему, как показала жизнь, относилась только первая половина этого предложения. Даже сразу после отставки. Баннеры тогда были только в его поддержку — и «Прости их, Григорьич...» был не единственным.
Когда Федотов еще совсем не старым человеком, в 66 лет, впал в кому, и врачи пытались его спасти в Боткинской больнице, спартаковские болельщики во время матча красно-белых в Краснодаре с «Кубанью» вывесили баннер с пожеланиями выздоровления. Но их мольбы не сбылись — так и не придя в сознание, тренер прожил еще всего восемь дней.
За день до ухода Федотова, когда он лежал в коме, я разговаривал по телефону с Любовью Константиновной. Она все еще верила, что муж выкарабкается. И сквозь слезы говорила мне, что именно руководители «Спартака», долгое время давая понять, что он — фигура временная, а затем отправив в отставку, нанесли ему удар, который спустя время привел к трагедии. Григорьич так и не смог внутри себя перевернуть эту страницу и пойти дальше.
Он лежит на Новодевичьем. И где-то далеко раскуривает свою аристократическую трубку, и со своей вечной добротой глядит на наш футбол. Наверняка радуясь, что в нем талантливо работает другой Владимир Федотов, его полный тезка, а выдвинутый им когда-то в спартаковскую основу 17-летний Дзюба капитанит в сборной...
