«Бубнов поднял руки: «Товарищ судья, все, сдаюсь! И я смутился». Истории старейшего футбольного арбитра
Свой первый официальный матч он отсудил в июне 1961-го — на линии, когда в Москве встречались дублеры «Локомотива» и «Торпедо». Последний — в поле, в ноябре 1981-го в Ташкенте, где «Пахтакор» принимал «Днепр».
Эти двадцать лет вместили в общей сложности полторы тысячи матчей, в которых отработал Беляев, — во всех лигах чемпионата СССР. И главным арбитром, и боковым. В 1972-м он стал судьей всесоюзной категории, входил в бригаду легендарного Николая Латышева, единственного отечественного арбитра, судившего финал чемпионата мира — в Чили, в 1962-м.
После завершения карьеры Сергей Александрович два года возглавлял Московскую коллегию судей, потом долго работал инспектором. А в 2022-м стал героем «Разговора по пятницам», рассказав немало интересного о себе и своих коллегах.
Бахрамов
— Тофик Бахрамов по уровню судейства с Латышевым несопоставим?
— Да ну что вы! Небо и земля! Но Николай Гаврилович относился к Тофику с теплотой. В 1966-м Латышеву уже было 53, стал членом судейского комитета ФИФА и пролоббировал назначение Бахрамова на финальный матч чемпионата мира ФРГ — Англия.
— Каким образом?
— Через президента ФИФА Стэнли Роуза, с которым был в хороших отношениях. Тот к мнению Латышева прислушивался. Бахрамова назначили судьей на линии — и он, махнув флажком в пользу королевы, вошел в историю.
— Да уж.
— Меня Бахрамов поражал тем, что при встрече сразу интересовался: «Сережа, что обо мне в Москве говорят?» Почему-то его это всегда страшно волновало. Кстати, судить на линии он не любил, считал, что занимается не своим делом. Главным отработать — да! С удовольствием! А помощником — уже не то. В любой момент мог навалить. Азимзаде такой же.
— Второй по популярности азербайджанский арбитр после Бахрамова.
— Оба считали себя великими. Учиться судить на линии не хотели, отмахивались — дескать, не дано. Еще, по слухам, скинули себе пару лет, чтобы продлить карьеру. С Азимзаде все раскрылось на сборе в Душанбе.
— Как?
— Арбитры сдавали там экзамены, нормативы, а мы с Павлом Апухтиным выставляли оценки, определяли, кого в какую лигу рекомендовать. Дали нам команду — проверить у всех судей паспорта. В гостинице Азимзаде при заселении заполнил анкету. Я взял ее у администратора, смотрю — в графе «год рождения» намалевано не пойми что. Ладно, говорю Азимзаде: «На экзамен обязательно захвати с собой паспорт». Тот приходит: «Ой, в номере забыл». Ничего, отвечаю, иди. Мы подождем.
— Что дальше?
— Приносит. Открываем — и выясняется, что он на два года старше, чем везде указывал. А значит, давно должен был закончить, уже стукнуло 50. До этого у Азимзаде на сборах паспорт не проверяли. Просто никому не приходило в голову. Он писал, что не 1934 года рождения, а 1936-го — и прокатывало, получал назначения.
— Если бы вы тогда не сняли Азимзаде с пробега, он бы еще год-другой отсудил?
— Наверняка. Бахрамов, думаю, в свое время похожий фокус провернул. Латышев мог закрыть на это глаза, учитывая добрые отношения с Тофиком.
«Чайной»
— Мы не раз слышали, что арбитры вашего поколения могли выпить — и в тот же день спокойно отсудить.
— Были умельцы. Да я и сам пару раз себе позволял, хотя в принципе не по этой части. Как-то помогал в Краснодаре Константину Демченко. Известный арбитр, финал Кубка СССР судил. Очень любил выпить. День игры, гуляем в парке, вдруг говорит: «Давай по сто грамм...» — «Сегодня же матч!» — «До него еще куча времени. Днем поспишь — к вечеру будешь как огурец».
— Железный аргумент.
— Ну и заскочили в буфетик, хлопнули по стопарику. Вот так впервые в день игры я водочки выпил.
— Как судилось после водочки?
— А знаете, нормально! Ни к Демченко, ни ко мне у команд претензий не было. Время спустя в день матча приезжаю в Донецк помогать Николаю Хлопотину. На перроне встречает Вася Гарбер.
— Это кто?
— Администратор «Шахтера», много лет проработавший в клубе. В привокзальном буфете сели перекусить. Вася поцапался с официанткой, завелся, ну и заказал себе коньячку. Потом на меня взгляд перевел: «Давай по рюмочке». — «Ты что?! Вечером игра!» — «Да мы по чуть-чуть, я тебя прошу...»
— Уломал?
— Ага. Посидели — и в гостиницу, к бригаде. Там разговоры о том о сем. Гарбер с нами. Вдруг Хлопотин на меня указал: «А Сергей вообще не пьет. Режимщик!» Гарбер прыснул: «Это Сергей не пьет?! Да он час назад на вокзале рюмку коньяка махнул! На моих глазах!»
— Ой.
— Думаю — ну стервец! Сдал с потрохами. Хотя сам же и предложил. Хлопотин усмехнулся, покачал головой, ничего не сказал. Зато когда в Москву вернулись, на прощание произнес: «Да-а, Сергей, больше тебя в помощники не возьму. Оказывается, ты поддаешь перед игрой!»
— Вот так история.
— У судей старшего поколения было любимое словечко — «чайной». С ударением на «о». Это стакан водки. Однажды Михаил Белянин, уважаемый арбитр, разослал три телеграммы — в Орел, Курск и Белгород: «Приезжаю завтра, таким-то поездом. Встречайте!» А на самом деле отправлялся судить в Харьков.
— По железной дороге одно направление.
— Совершенно верно. В те годы на крупных станциях поезда стояли около часа, а то и дольше. И вот утром в Орле на перроне Белянина встречает администратор местной команды: «О, Михаил Палыч, мое почтение...» Сразу ведет в привокзальный буфет. Завтракать. Белянин небрежно: «Ну-ка чайной!» Выпивает, закусывает. Через некоторое время ему говорят: «А теперь в гостиницу». Белянин приподнимается, берет свой чемоданчик, протягивает администратору руку: «Нет, спасибо. Я обратно в вагон, в Харькове ждут. Там сужу».
— Сильно.
— В Курске и Белгороде все повторялось. Вот такой шутник.
Бубнов
— С кем из футболистов намучились?
— Тяжело было с Блохиным. Чуть подтолкнут — сразу валится, машет руками, апеллирует к судье. Тот же Семин противный был игрок. Если во Львове я его удалил, то в Куйбышеве решил проучить.
— Это как?
— Всю игру от Семина выслушивал. Бу-бу-бу, бу-бу-бу... Каждое мое решение комментировал. Потом вижу — соперник под него катится. Я отворачиваюсь. Специально! Секунду спустя крик: «А-а! Судья, где свисток? Меня по ногам ударили!» Пожимаю плечами: «Я не видел». А про себя думаю — так тебе и надо!
— Вот это да.
— А Мишу Булгакова из «Спартака» помните? Тоже чудотворец, любил по траве кататься, выпрашивая штрафные, пенальти. В 1975-м мне доверили в Москве матч «Динамо» — «Спартак». Весь первый тайм юный Бубнов охаживал Булгакова по голеностопам. Тот, может, пару раз картинно и упал, но чаще Бубнов за ним просто не успевал — и сносил.
— Доигрался до удаления?
— Нет. Саша — парень своеобразный. Врежет по ногам, я даю свисток, подбегаю к месту нарушения. Бубнов сразу поднимает руки: «Товарищ судья, все, сдаюсь!» И вот этим «сдаюсь» меня смутил. После очередного фола понимаю — пора уже ему карточку показать. Но тяну, тяну... А в перерыве ко мне подходит Иван Феоктистович Широков, который был моим преподавателем на первых сборах. Строгим голосом: «Сергей, складывается впечатление, что ты подсуживаешь динамовцам! Почему с Бубновым церемонишься? Что за нерешительность? Дай ему карточку!»
— Что дальше?
— Во втором тайме я уже никому спуску не давал. Но спартачи проиграли 1:2 и остались недовольны судейством. Старостин ворчал — мол, я с грубостью не боролся... А теперь расскажу, что предшествовало этому матчу.
— Что же?
— Жена у меня любила порядок. В день игры, уходя на работу, попросила надраить паркет до блеска. Чем все утро и занимался. К трем часам нужно ехать на стадион, а я чувствую — устал! Вымотался страшно! Как же потом себя корил! Вроде не мальчик уже — и так опростоволосился. Вместо того чтобы спокойно готовиться к важнейшему матчу, натирал полы! На хрена?!
— Вы в потрясающей форме. Когда последний раз судили?
— В 2016-м на турнире ветеранов. Получается, было мне 85. Играли два тайма по 30 минут. Я отработал весь матч — и чувствовал себя прекрасно, дай бог каждому!
