«Сидел в раздевалке, опустив голову, — чувствовал, что подвел страну». Монолог Кудряшова о роковом автоголе с Хорватией
Матч года с Хорватией — личная трагедия Федора Кудряшова. Его автогол на 81-й минуте осложнил сборной России путь на чемпионат мира — теперь нас ждут стыки.
Спустя две недели Кудряшов впервые рассказал, как пережил поражение в Сплите. «СЭ» приехал в Анталью и записал большой монолог защитника «Антальяспора» и сборной России.
Перед матчем
Перед игрой присутствовал мандраж — он есть всегда, перед каждым матчем. За это и люблю футбол. С первым свистком мандраж уходит. Дальше только концентрация на матче, на своих действиях.
Давление трибун не могло вывести из себя и дестабилизировать. За всю карьеру был единственный случай, когда болельщики реально повлияли на мою игру и на игру команды. С «Башакшехиром» мы бились за первое место с «Галатасараем» на их стадионе. 55 тысяч зрителей — когда мяч оказывался у нас, они так свистели, что ты не мог сконцентрироваться на игре и своих действиях, не мог услышать партнера. Не передать словами, насколько сильное давление было в том матче. Так что когда перед Хорватией все говорили, что в Сплите нас ждет ад, то для меня это не было адом.
До игры с Кипром Георгиевич подошел ко мне и сказал готовиться к Хорватии. У меня была желтая карточка. Он предупредил: «Не дай бог. Ты защитник, можешь нарваться еще на одну». Я не попал в заявку, сразу же начал готовиться психологически к хорватам.
После Кипра никакой эйфории не было. Все понимали, что мы сделали то, что должны. В раздевалке уже были мысли о Хорватии. Никакого празднования или чего-то такого.
Книги
Перед сбором я решил, что не буду брать приставку. Был короткий сбор — подумал, что возьму с собой три книги и буду просто читать. Они оказались такими интересными, что все прочитал за первые два дня. Просил в Санкт-Петербурге, чтобы мне купили еще. Лена Болотова (пиар-директор Кудряшова. — Прим. «СЭ») собиралась прилететь на игру — попросил ее привезти что-то почитать.
Все свободное время я читал. Не знаю, что произошло. У меня такое бывает. Я был увлечен книгами, это помогало. Время проходило быстрее и интереснее. Это помогало отвлечься от дел и переживаний.
Перед игрой с Хорватией читал «Убийство ради компании» — книга на основе реальной истории о серийном маньяке в Лондоне. Жутковатая, но читалась достаточно легко. Там очень много психологии.
Вообще, последние книги у меня связаны с психологией. На прошлом сборе читал «Как продать кому угодно что угодно». Это бизнес-книга о личностном саморазвитии. Тема эта мне тоже интересна, так как после футбола я хотел бы себя попробовать в бизнесе. Сейчас не хочу отвлекаться на что-то кроме футбола, так как бизнес требует твоего личного участия и ты не можешь никому это доверить.
Позиция
В первый день октябрьского сбора у нас было занятие в тренажерном зале. Валерий Георгиевич подошел и спросил — правда ли, что я давно не играл левого защитника. Ответил, что так и есть. Наверное, последний раз выходил на этой позиции в 13-14-м туре прошлого сезона. Теперь постоянно играю центрального левого защитника. Ничего не менялось. Единственное, после октябрьского сбора в «Антальяспоре» пришел новый тренер, и мы стали играть в три центральных. Георгиевич сразу сказал, что рассчитывает на меня в качестве левого защитника, так как очень много игроков получили травмы. Я ответил: «Без проблем. Если я буду полезен команде на этой позиции, то сыграю».
Эта роль (левый защитник. — Прим. «СЭ») требует большего объема работы. Но мы проговорили это еще перед игрой со Словенией: при начале атаки действовали в три защитника, я становился левым центральным, поэтому выполнял меньший объем работы, чем Леша Сутормин. Мне было проще. По игре получалось так, что мне не нужно было часто идти вперед. Иличич оставался на острие, а я играл с ним, можно сказать, персонально.
Перед ноябрьским сбором понимал, что вызван в качестве левого защитника. Понимал, что центральных много. В голове была только одна мысль: если на меня рассчитывают, то я готов выйти на 10 секунд, 10 минут или полчаса. Сыграть там, куда меня поставят, выложиться на сто процентов.
В Сплите
Предыгровой тренировки в Хорватии не было. Думаю, потому что нам надо было после игры с Кипром наиграть некоторые стандарты и связи. Кто-то может наблюдать, а потом передать это в стан соперника. Думаю, тренерский штаб принял правильное решение провести предыгровую тренировку именно в Санкт-Петербурге, а потом улететь и [за день до игры] просто посмотреть поле.
Пока мы летели, я не заметил, что ребята мало улыбаются. Все было обыденным, каждый готовился сам. Кому-то надо посмеяться, кому-то — сосредоточиться, кому-то — послушать музыку. У каждого своя подготовка, здесь ни один тренерский штаб не трогает игроков. Что касается меня, то прессу я не читаю с 2018 года. Перед чемпионатом мира перестал это делать, там было очень много негатива. Не хотелось в него погружаться. С тех пор читаю только хоккейные новости. Поэтому не чувствовал внешнего давления. Единственное, получал сообщения от близких и родных. Желали удачи, чтобы все обошлось без травм.
На установке Валерий Георгиевич сказал, что это такой же матч, как и все. Да, он важный, но не самый важный в карьере. Возможно, это решающий матч в году, но нужно просто выйти, сделать то, что от нас требуется, а дальше пусть будет как будет.
Георгиевич говорил нам: «Да, я сказал на пресс-конференции, что для меня самый важный матч — «Урал» — «Ростов». Там мы боролись за право остаться в премьер-лиге. Здесь же у нас еще есть шанс в марте, если что-то пойдет не так».
Он сам был футболистом, находился в похожих ситуациях. Поэтому делал все, чтобы мы почувствовали уверенность и сбросили с себя груз чрезмерной ответственности. Конечно, все понимали важность матча, но перегибать палку — тоже плохо. Георгиевич пытался нас расслабить.
День матча
В Хорватии мы жили по московскому времени — не переводили часы. Все наше расписание тоже было по Москве (в Сплите минус два часа), то есть играли не в 15.00, а как будто в 17.00 вечера. Это нормально.
День игры, как и всегда, начался с завтрака. Сходил на море, прогулялся немного после еды. Времени для подготовки было достаточно. Вернулся и продолжал думать о матче. Немного почитал. Дальше — обед, установка и отъезд на стадион.
Утром была более-менее хорошая погода. Передавали, что целый день будет идти дождь, но я все же надеялся, что во время матча будет комфортно играть.
В день матча я никогда не разговариваю по телефону. Наверное, это у меня практически всю карьеру. Близкие знают, что меня нельзя трогать. Не отступаю от своего ритуала: переписываться можно, но не разговаривать.
Приехали на стадион, в раздевалке включили музыку. Это нормально — кто хочет слушать свою музыку, надевает наушники. Все было как всегда.
Никогда не хожу на поле перед игрой. Это время посвящаю тому, чтобы подготовиться к матчу, — мне нужно чуть больше времени. Все свои ритуалы провожу, ни с кем не разговаривая, но с музыкой в наушниках. Там что-то бодрящее всегда, например Rammstein.
Георгиевич подходил перед матчем в раздевалке и рассказывал, как нам следует играть при схеме в два нападающих у хорватов и в схеме, если они будут играть в три форварда. Были кое-какие нюансы — он объяснял мне и Славе Караваеву, кто куда должен идти.
Когда мы вышли на разминку, болельщики, естественно, свистели и кричали. Но в любом случае приятно выходить на стадион, который битком набит — ни одного свободного места! Приятно играть в такой атмосфере.
Матч
Как мы и ожидали, Хорватия сразу начала прессинговать, давить. Мы понимали, что они попробуют забить быстрый гол, так как играют дома и при сумасшедшей поддержке. Мы должны были успокоить игру, показывать свой футбол — к сожалению, не получилось.
Возможно, нам не хватило лидеров в команде, которые смогли бы по-хорошему напихать и завести партнеров. Причем в каждой линии. Вратарскую линию не беру, так как Матвей Сафонов, наверное, провел один из лучших матчей в карьере. Дай бог, чтобы у него эта серия продолжалась. После игры мне было больше всего жаль именно его.
Но в средней линии, впереди и, может быть, от нас, защитников, не было такой лидерской поддержки. Может, это тоже повлияло на то, как мы играли, — вернее, на то, как мы не играли, ведь у нас вообще ничего не получилось.
В перерыве Георгиевич сказал, что так нельзя — невозможно 90 минут обороняться и добиться нужного результата. Хотели поменять игру и верили, что можем. Мы понимали, что тренер прав — провести еще 45 минут в защите...
Выходя на второй тайм, мы хотели играть. Но потом увидели, в каком состоянии поле... Помню, разводили с центра, хотели сыграть назад, но мяч застрял в луже. После этого случился первый удар хорватов во втором тайме. Следующие 10-15 минут были самыми тяжелыми. Хорваты нас просто задавили! В тот момент промелькнула мысль, что вот-вот нам забьют. Спасибо Матвею, он все тащил.
Я ожидал, что из-за луж игра упростится и хорваты не смогут показывать комбинационную игру, которая была в первом тайме. Но на деле оказалось, что они прекрасно приспособились к этому полю и продолжили играть в свой футбол.
После 15 минут второго тайма игра немного успокоилась. Да, она проходила с преимуществом хорватов. Но таких опасных моментов не было. Проходили подачи, но мы успешно справлялись. На таком поле было тяжело физически. Мяч не держался, мы постоянно сидели в обороне.
Тот самый эпизод
За несколько секунд до гола мяч был на моем фланге, и я почувствовал спазм в мышцах. Причем не только в задней, но и в передней, и в икроножной. Побежал доигрывать эпизод, так как матч не останавливали. Мне нужно было добежать.
После игры я проматывал момент с автоголом в голове и думал, что, возможно, нужно было упасть и попросить помощи. На что мне Виталий Витальевич Кафанов сказал: «Федь, а если бы ты там упал, а потом забили бы из твоей зоны? Это было бы еще обиднее. Ты пытался доиграть до конца. Это случай».
Мой первый тренер тоже говорил: если можешь бежать, должен доигрывать, пока тебе ногу не оторвало. Я понимал, что если бы там был игрок и замкнул на дальней, то... Это мой характер: делать все до конца. А дальше будь что будет.
В итоге была подача, один из наших центральных защитников вел борьбу. Никто в мяч не сыграл. Мяч плюхнулся в лужу, скользнул, попал мне в ноги и срикошетил в угол.
Разговаривали после игры с Матвеем. Он сказал: «Если бы мяч был на пять сантиметров ближе к центру, я бы его потащил». Я эпизод не пересматривал.
А в тот момент просто не успел подумать, что сделать. Да, можно было обернуться и оценить ситуацию. Возможно, надо было просто пропустить мяч. Но в тот момент я думал о том, чтобы просто добежать.
Когда мяч оказался в сетке, я упал. Было больно, все сводило. Я пытался выпрямить ногу, чтобы заднюю отпустило, — начинало сводить переднюю. Ко мне подошли Джикия и Сафонов. Сказали: «Давай, вставай». Я ответил, что не могу. Георгий спросил, нужна ли замена, — я ответил, что да. Но замен не оставалось. Понимал, что срезал мяч в свои ворота, — после такого оставлять команду вдесятером не мог. Пытался доиграть, чем-то помочь ребятам.
До конца матча постоянно схватывало заднюю и переднюю. Я не мог бежать на скорости. А на 88-й минуте свело вторую ногу... Старался ни о чем не думать — просто хотелось помочь. Понимал, что шансов немного. Но надежда умирает последней. Мы не сдались, и я думаю, что после гола у нас и мяч начал держаться, и поле стало нормальным. Интересно, почему этого не было до гола...
После матча
После финального свистка я сразу ушел в подтрибунку. Навстречу шел кто-то из ребят, поддержали меня. Георгиевич и тренерский штаб тоже подошли. Естественно, мы все видели группу поддержки из России. Было приятно, когда мы входили перед игрой на гимн и слышали наших болельщиков, несмотря на полный стадион хорватов. После игры я был не в состоянии подойти и поблагодарить их. Наверное, это неправильно. Но на тот момент я ушел в себя.
В раздевалке никто ничего не говорил. Я сидел, опустив голову, очень сильно переживал. Чувствовал, что подвел команду и страну. Хоть и не назовешь это ошибкой, а лишь стечением обстоятельств, но мне было тяжело в тот момент. Ребята подходили и поддерживали меня, главный тренер тоже.
Федя Смолов сказал: «Тезка, все бывает, это футбол. Нужно двигаться дальше». Думаю, он как никто другой понимал меня. Наверное, его ситуация была тяжелее моей. Так что его слова были для меня важны.
Дальше я принял душ, после со мной поговорил доктор — я попросил у него каких-нибудь расслабляющих таблеток для мышц. И ушел в автобус. Телефон даже не сразу включил, нужно было собраться с мыслями, определить для себя, что дальше. Получил много сообщений от родных и близких.
Приятно удивило, что было много сообщений от людей, с которыми мало общался или вообще давно не связывался. Все писали слова поддержки. Удивился, когда получил сообщения от комментаторов и журналистов.
В самолете разговаривал с Виталием Витальевичем Кафановым и Матвеем Сафоновым. С Матвеем проговорили часа полтора. Думаю, вратари чаще бывают в подобных ситуациях, потому что их ошибки бросаются в глаза — у полевых не всегда так. Долго общались на эту тему. Он сказал, что такое бывает, в таких случаях нельзя замыкаться в себе и сдаваться. Закончили на том, что признали: хорваты его так и не пробили, зато пробил я...
Понял, что ничего не изменится, если начну себя убивать и во всем обвинять. Ситуация произошла, ничего уже не изменишь. Единственное — по прилете подошел к Георгиевичу: «Кроме слов извинений ничего не могу вам сказать. Извините, Валерий Георгиевич». Он ответил, что все бывает, напомнил про свои слова в перерыве матча. И добавил, что нужно продолжать работать, несмотря ни на что. Я тогда тоже для себя понял, что мне нужно просто собраться и перевернуть страницу. Надеюсь, смогу помочь сборной в марте и забью уже не в свои ворота, а в чужие. Это моя цель на предстоящие три-четыре месяца. Может быть, не забитым мячом, но всем, чем могу помочь сборной выйти на чемпионат мира...
После игры мне сестра написала: «Ничего не читай, я за тебя все прочитала. Мы тебя любим, мы с тобой». Закрыл комментарии в Instagram. Понимал, что сейчас обрушится волна негатива. Переживал не за себя, а за близких — супругу и дочку. У них тоже есть аккаунты. Но потом я увидел, что большинство людей, процентов 85-90, не злословили, а реально поддерживали. До сих пор получаю теплые слова, это приятно.
Особенно запомнилось сообщение от Бердыева. Курбан Бекиевич разобрал мою игру и действия всей команды. Поддержал, обоснованно разложив все по полочкам. Сказал, что я провел хороший матч, отлично сыграл против Влашича плюс моментами закрывал правого защитника сборной Хорватии. А то, что произошло, — часть нашей профессии. Курбан Бекиевич написал мне впервые за два года. Я стараюсь ему писать сам, в основном с днем рождения поздравляю.
В России недостаточно внимания уделяется психологии спортсменов. Это немаловажная составляющая футбола. Если брать сборную, то я думаю, что тренерский штаб найдет способы, как вывести ментальность футболистов на новый уровень. Без этого никуда нельзя — нужно быть готовым к любым ситуациям.
Мне помогло чтение и общение с людьми, которые в этом разбираются. В том числе и с психологами. Это касается не только спорта — личной жизни тоже. То, как все складывается в личной жизни, влияет и на спортивную составляющую. Есть моменты, когда ты обязан забыть свою личную жизнь, приехать на игру и быть сконцентрированным на ней. Психологи очень хорошо в этом плане помогают правильно переключаться.
Не общался после игры с хорватами с психологом, но если бы пообщался, то быстрее смог бы найти выход из этой ситуации. Посчитал, что смогу найти выход сам. Очень помогла поддержка близких и родных.
Мечта
Сейчас мысли связаны только с футболом. Да, я уже задумываюсь о том, что будет после, но пока хочу еще поиграть — года три-четыре. Надеюсь, здоровье позволит, поэтому нужно держать себя в форме и относиться ко всему серьезнее, чем раньше. Питание, режим, тренировки... Это все в совокупности дает результат. Когда был молодой, то на многое закрывал глаза. Каждый футболист через это проходит. Единственный футболист, который понял это раньше остальных, — Криштиану Роналду.
Хочу еще раз сказать всем спасибо за поддержку. Есть чувство, что болельщики всегда с нами и они всегда поддерживают сборную. Хочу, чтобы это никуда не пропало даже после таких игр. Каждый футболист в нашей команде играет за болельщиков.
У меня есть мечта: поехать в Катар на чемпионат мира со сборной. Для меня это было бы прекрасным окончанием карьеры в сборной. После ЧМ-2018 в России я хотел сыграть еще на одном... Но не предполагал, что все так сложится и будет возможность даже в поехать в Катар. Теперь это моя заветная мечта.
