В гримерке с Боярским
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Михаил Боярский - разумеется, в шляпе и зенитовском шарфе, - шел через площадь Трех вокзалов. Через час у него был спектакль в Доме железнодорожников. Из этого часа между поездом и сценой Боярский собирался сорок пять минут уделить нам.
Мы дожидались у служебного входа и видели, как оборачиваются люди Боярскому вслед - не в силах поверить глазам: он?! Не он?
Сориентироваться и подбежать за автографом не успел, кажется, никто. У народного артиста походка самая что ни на есть летящая.
В гримерке он первым делом достал сигареты. С наслаждением закурил. Полчаса спустя пепельница была битком.
- Сколько же за день выкуриваете, Михаил Сергеевич?
- Пачки три. Спать ложусь в половине седьмого утра. Ночь - это тот момент, когда мне никто не мешает, стараюсь его не упускать. Ночью куришь много. А вот сейчас четыре часа ехал на "Сапсане", там дымить нельзя - я и не вспоминал о сигаретах. В самолетах тоже спокойно обхожусь.
- Встречали людей, которые курят больше вас?
- Коля Караченцов вообще сигарету не выпускает. Леня Филатов такой же был. По три пачки курит Владимир Яковлевич Балон. Мне сигареты не мешают.
- Никогда не бросали?
- Только на спор. Две недели не курил.
- Если ложитесь спать утром - во сколько встаете?
- Сегодня проснулся около одиннадцати. Дочка и жена тоже ложатся поздно. После спектакля возвращаемся ближе к полуночи. Пока разговоры за ужином, посуду перемыть, душ принять - уже три часа. Потом Лиза за компьютер усаживается. Расходимся в четыре. А я вчера до утра читал Шукшина, посмотрел фильм "Полторы комнаты", чаю попил, покурил. Зато в поезде удалось покемарить часок.
- Виктор Тихонов нам недавно говорил: "Я очень люблю сладкое - а значит, еще не постарел". У вас есть личные признаки того, что не постарели?
- Нет. Был молодым, дальше начал потихоньку стареть. В этом процессе своя прелесть. Не физические недостатки, конечно.
- А что?
- У меня меньше бессмысленных поступков. Я лучше трачу время.
- И когда вы перестали совершать бессмысленные поступки?
- Еще не перестал! Во мне живет стремление к застолью, тянет к друзьям. Вот к путешествиям совершено равнодушен. Венеция, Джомолунгма, Тибет - все это до фонаря. Нынче меня больше интересует Петербург, дача, стадион, семья, внуки. И выезды в Москву не доставляют той радости, что прежде - когда ехали всем театром на гастроли, радостно, на кураже.
- Вам от этого грустно?
- Мне от этого хорошо.
- На днях Вениамин Смехов вспоминал о своем творческом вечере. Из зала поднялся мужик: "Вы мне очень нравитесь, а вот Боярского не люблю". Смехов ответил: "Расскажу вам историю, после которой вы Боярского полюбите…"
- Любопытно - что ж он такого рассказал?
- Как звонил в Ленинград вам, совершенно простуженному. Помните, чем разговор завершился?
- О, конечно. Была такая история. Всей мушкетерской компанией они выпивали у друзей. Мне даже с температурой было чрезвычайно приятно услышать голоса Балона, Смехова, Смирницкого, Старыгина. Не представлял себя без них. Тогда мы с Ларисой уже вечеряли, готовились ко сну. После звонка не выдержал, говорю жене: смотаюсь на вокзал, встречу поезд, срочно какие-то вещи привезли. Выскочил на улицу - и пошло сплошное везение!
- В чем?
- Сразу поймал такси - а на дворе почти ночь. Кстати, предновогодняя. Домчался до аэропорта, в кассе прошу: "Девушка, родная, ближайший на Москву!" Тут выясняется - нелетная погода. Обычных рейсов нет, в Москву вылетает лишь грузовой самолет. Туда и усадили. Московский аэропорт тоже безлюдный, у выхода караулит одинокая "Чайка". Стучу в окно: "Кого ждешь?" - "Чиновник из Ленинграда должен прилететь". - "Сейчас никто не прилетит, меня подбрось до центра". И на "Чайке", чуть ли не с мигалкой - вжж-и-х, туда! Ору под окнами во всю глотку - счастье, ребята еще не разошлись… На меня смотрели, как на премьер-министра в Страсбурге. Я-то шепнул в трубку, что приеду, - но думали, шучу.
- Теперь на такое способны?
- Почему нет? Если славная авантюра, можно кого-то разыграть - всегда рад. Недавно, например, над Безруковым подшутил. Согласился на крошечную роль Д’Артаньяна в антрепризе "Сирано де Бержерак". Дочка играла Роксану, а Безруков - Сирано. Там в самом деле есть персонаж - Д’Артаньян. Он выходит на сцену, говорит две фразы: "В таких делах я разбираюсь, право, но поединок ваш в новинку даже мне…" - и исчезает. И вот перед спектаклем достал я старый костюм мушкетера - портупею, шпагу, ботфорты, парик. Меня тайком загримировали. Безруков ничего не знал.
- Вы прятались?
- Сидел за огромным количеством реквизита. Спектакль в разгаре, я поглядываю из-за кулис. Разволновался, на руке слова написал. Казалось бы, пара фраз - а, знаете… Сложно. Выхожу, начинаю говорить - у зала прострация. Потом выдохнули: ух! И аплодисменты!
- Что Безруков?
- Ему приделали огромный нос, и очень мило из-под этого носа челюсть отвалилась. Как у щелкунчика. Он нащупал под собой стул, присел. Снова аплодисменты - и я понимаю: надо ввернуть что-нибудь мушкетерское. Кричу: "Каналья! Черт возьми, покажите мне гасконца!" Тут Безруков пришел в себя, мне в спину говорит: "Кто это?" Ему отвечают: "Д’Артаньян" - "Тот самый?!" - "Да". Эх, вздыхает, не успел автограф взять, а теперь поздно. Я потерял вечер - но получил огромное удовольствие.
Могу еще рассказать, как мы с Сережкой Мигицко болеем. Перед финалом чемпионата мира-98 спорили, кто выиграет - французы или бразильцы. Смотрели матч у меня дома. По дороге Мигицко обронил: "Какой же ты дилетант, ничего не понимаешь в футболе. Носишься со своим Зиданом. Да Европа никогда не обыграет Бразилию!" Так завелись, что поспорили.
- На что?
- Если побеждает Франция - голый Мигицко бежит до французского консульства и там под окнами поет "Марсельезу". Это метрах в трехстах от моего дома. Если выигрывает Бразилия - я всюду хожу в майке с портретом Мигицко и надписью "Мой учитель". Помните, чем закончилась игра?
- 3:0 победили французы.
- Сергей говорит: "Пощади, хоть плавки оставь". В плавках и бежал до консульства. А час поздний, безлюдно - я так расстроился. Но когда Мигицко затянул "Марсельезу", милиционеры появились мгновенно. Начали его вязать. Еле отбились. Но время спустя и я проиграл.
- Носили майку?
- Носил. До сих пор ее храню. У Мигицко как-то получается дружить с футболистами. Постоянно с Кержаковым созванивается, Аршавиным. Умеет с ними разговаривать.
- А вы?
- Я не большой сторонник сближения с футболистами. Как-то для питерской газеты брал интервью у Малафеева, он спросил: "А не пиаришься ли ты, Миша, на футболе?" Я принял к сведению, с того момента держусь в отдалении. В аэропорту приветствую ребят и отхожу в сторонку. Дружу только с Тимощуком. Знаком-то со многими, с тем же Аршавиным. Возле моего дома у Андрюши были романтические вечера с будущей супругой. Ходил по парапету.
- Вы из окошка наблюдали?
- Я мимо шел - Аршавин стоит на мосту, "ласточку" делает. Меня узнал - еще больше покраснел.
- Аршавин - парень с юмором.
- Да еще с каким! Иногда с Мигицко мы приезжали на базу "Зенита", устраивали капустники. Кто-то улыбался больше, кто-то - меньше. Один Аршавин всегда хохотал, держась за живот до конца выступления. Причем смеется так заразительно! Краснеет, как школьник, рот до ушей. Сейчас вспомнил - самому смешно…
* * *
- Шостакович говорил, что после хорошего футбола ему лучше пишется. А вам - лучше играется?
- Часто матчи накладываются на спектакли. В таких ситуациях Серега либо по телефону узнает счет, либо я маленький телевизор ставлю в гримерку. Я на сцене, а Мигицко из-за кулис знаками показывает - наши забили. Как-то играли спектакль, с настроением, эмоционально - а "Зенит" в это время проводил матч на "Петровском". Я с недоумением наблюдал за мужчинами в зале - что ж они не на футболе? Как они могут?! Мы сыграли, аплодисменты, шум: "Бра-во, бра-во!" Тут Сережа сообщает: "Дорогие друзья, спасибо вам большое. А "Зенит" победил 2:1". Знаете, ни в балете, ни в театре я такой овации не слышал. Можно, оказывается, сидеть на сцене, что-то играть - а потом сказать: "2:1", - и будет невероятный успех. Я еще одну историю вспомнил.
- Рассказывайте, Михаил Сергеевич.
- Когда "Зенит" принимал в полуфинале Кубка УЕФА "Баварию", нам на это время поставили спектакль - хоть стой, хоть падай. Мы с Мигицко начали высчитывать - как быть? Может, сыграть без антракта? Или из пьесы что-то вырезать? Долго думали - нет, ничего не получается. Тогда позвонили самому главному петербургскому милиционеру, попросили машину с мигалкой. А спектакль начали на час раньше. Причем играли, как перед Новым годом.
- В смысле?
- Еще Игорь Владимиров, главный режиссер театра Ленсовета, когда-то изумлялся: "Почему перед Новым годом играете в два раза короче и в два раза лучше?!" Действительно, всякий спектакль, который должен заканчиваться в 10 вечера, завершался 31 декабря на 45 минут раньше. И принимали лучше… Вот и этот спектакль у нас ужался очень мило. Сократили антракт. А ко мне в тот день приехал из Канады Саша Федоров, который когда-то играл в "Поющих гитарах". После спектакля, не разгримировываясь, нырнули в милицейскую машину - и полетели. С сиреной! Федоров вжался в сиденье: "Такое в Канаде невозможно".
- Успели?
- К концу первого тайма были на трибуне.
- Вы знакомы со многими футболистами. Попадались среди них артистические натуры?
- Нет. Они совершенно другие люди, на сцене им было бы трудно. Довольно зажатые ребята. Владимиров любил занимать в капустниках спортсменов. Но нет у них дарования актерского. Которое наверняка есть у европейских футболистов.
- Почему?
- Почему в Ливерпуле публика гимн поет так, что дыхание перехватывает, - а у нас будто в столовую роту солдат привели? Западные болельщики более одухотворенные и артистичные. Как и футболисты.
- Нам казалось, вы и в Анюкове способны разглядеть тонкую, ранимую душу.
- Почему бы нет? Я думаю, у них всех - ранимые души. Боюсь подумать, насколько тяжело выходить на поле Быстрову. Я бы сорвался, не выдержал. Или - ушел… Впрочем, ребята и ушли со сцены во время чествования. С другой стороны, до революции можно было кидать гнилые яблоки в актеров.
- Это хорошо?
- Я считаю - хорошо. Кидали бы сейчас - был бы отсев плохих артистов. Не буду называть фамилии, но некоторые московские актеры того заслуживают. Чтоб юмористические программы были достойнее. Понимаете, есть артисты, которые умеют отвечать на хамство из зала. Однажды Смирнов-Сокольский вышел на сцену: "Здравствуйте, товарищи". Кто-то из первого ряда подал голос: "Гусь свинье не товарищ!" - "Улетаю, улетаю, улетаю…" - взмахнул он руками, как крыльями, и скрылся за кулисами.
- А если б в вас яблоком запустили?
- Играть под яблоками даже интереснее. Один против всех - это здорово. Я люблю отвечать на реплики, когда зал шумит, телефон у кого-то звенит. Алиса Бруновна играла трагический спектакль, несколько раз просили выключить телефоны. Сцена - она говорит с Богом. Вдруг из зала - трель. Фрейндлих выдыхает: "Какое счастье, на том свете слышат, все в порядке…"
- На футболе с хамством сталкиваетесь?
- Недавно в Москве на моем концерте начали орать: "Быстров - г…о!" Не понял, почему меня выбирают объектом, чтоб высказать свое мнение о Быстрове. Я не тупой на язык, но тут решил в перепалку не вступать. Был и смешной эпизод.
- С болельщиками?
- Я люблю разговаривать с чужими фанатами, и тут встретил спартаковских. Идет девочка лет четырнадцати: "О, Боярский". "Привет", - говорю. А она в ответ: "Соси!" И показывает средний палец. Как-то еще ветерану помогал 9 мая, тот с палочкой шел. Внезапно видим, что от группы спартаковских болельщиков отделяются человек семь, ловят нашего - валят и лупят ногами. Дед кричит: "Это что за хулиганство?!" Те разбежались, я склонился над парнем - живой ли? Он глаза открыл: "О, Боярский! Дай автограф!" У них свой ритуал - без синяка неинтересно.
- После матча "Зенит" - "Спартак" вы рубанули в сердцах: "На "Петровском" собралось натуральное жлобье". Позже об этой фразе не пожалели?
- Интеллигентные люди, которые приходят на стадион, поймут, кого имел в виду. А те, кого имел в виду, все равно этого не поймут никогда. И дальше вести себя будут точно так же. Сомневаюсь, что в ближайшие годы что-то изменится. Как бы ни пытался переломить ситуацию новый президент РФС.
- Вы о "Кодексе чести"?
- Слово "кодекс" нынче знает весь стадион. А что такое честь - единицы. Не верю, что эта декларация может повлиять на умы и чувства людей. То, что было утеряно много лет назад, по приказу не восстановить. На это уйдут века.
* * *
- Давайте о сегодняшнем "Зените". Как вам команда?
- Укомплектована идеально, я просто влюблен в Лазовича. Мешают поля - вроде тех, что в Самаре и Томске. Мяч прыгает бог знает как.
- Вот смотрите вы на Спаллетти. Что подсказывает интуиция: это тренер-чемпион?
- Пока так сказать не готов. Мне кажется, Адвокат по характеру больше похож на чемпиона - настырный, эмоциональный, любую стену прошибет. Спаллетти - интеллигентнее, мягче.
- Еще пижон немножко.
- Ну, это как раз не страшно. В переводе с французского "пижон" - голубь. Так что пусть порхает.
- Сборную, похоже, возглавит Адвокат. Какая-то его черта вас настораживает?
- Нет такой черты. Он мне симпатичнее, чем Хиддинк. Я с Диком знаком, он почему-то у меня ассоциируется с Наполеоном, ему б еще форму военную. Жил в трехстах метрах от меня.
- В гостинице?
- Да, через мостик перейти. Когда встречались, я не лез к нему сквозь толпу болельщиков. Разве что по-особенному раскланивались. Он - мне: "Сэр!" Я в ответ: "Сэр…"
- Склонность Петржелы проигрывать все заработанное в казино вам была интересна?
- Весьма. С уважением отношусь к таким людям - потому что сам на это не способен. Случалось, ходил в казино ровно с той суммой, которую мог проиграть, - 10 тысяч рублей. Но мне быстро становилось скучно.
- Вы с Тимощуком на "ты"?
- Конечно. Я и жену его знаю, и родителей. Он хороший такой, хлебосольный, открытая душа. Но в жизни даже пива не пил! Вот это для меня загадочное явление.
- Удивляетесь, что в "Баварии" у него не складывается?
- Меня это не волнует, я-то понимаю, насколько он потрясающий футболист. Не ноги, а циркули - все мячи выцарапывает. Никто его пройти не мог. Я радуюсь звонкам Толика из Германии. Сказал про звонки, вспомнил, как мне Никулин звонил - поздравлять с Новым годом…
- И что?
- Я вскакивал, будто Ленин на проводе. Так же вскакиваю, когда звонят Валуев или Кличко.
- Кстати, как вам актерские опыты Валуева?
- Достойно. Шагнуть с ринга на съемочную площадку - подвиг. Беда в том, что нынешний уровень актерской игры в кино у многих не превышает уровень работы Валуева. К Коле отношусь с большой теплотой. При всей могучести, он человек ранимый, с добрым сердцем и прекрасным юмором. Общаться с ним легко.
- Игроки "Зенита" на вас когда-то обижались. Помните?
- Наши дома уступили ЦСКА, а в газете написали, что Боярский демонстративно ушел со стадиона после второго гола.
- Не уходили?
- И не думал. Просто перебрался со своего постоянного места на другое - и наутро вот это читаю. А футболист, чью фамилию называть не хочу, прокомментировал: "Я ему руки теперь не подам…"
- Не надо называть, мы и сами помним - Радимов.
- Радимов, да. Я ему набрал: "Ты с ума сошел? Пиши опровержение!" Отвечает: "Миша, на меня сейчас столько нападок, прости".
- Рассорились?
- Нет, у нас нормальный контакт. А недавно мне рассказывают: "За день до матча видели футболиста "Зенита" в чудовищном состоянии. Пьяного в лоскуты". Но я не поверил, не может такого быть. Как не верю, что сборная загуляла перед Словенией. Хотя - все может быть! Артисты бывают пьяными - почему не могут быть футболисты?! Я балетных видел в лоскуты - перед сложнейшей партией. Но как-то у станка они из себя это дело выгоняют. Посмотрите, как жили лучшие артисты - Луспекаев, Высоцкий, Даль. Правильно Розанов, философ и писатель, говорил - талант связан с пороками. А добродетель - с серостью.
- Бывало, что с вечера вы прилично поддали - и назавтра спектакль. Чувствуете - до конца из вас алкоголь не вышел. Или сцена трезвит?
- Ну не-е-т… У меня огромный опыт. Я не то что за день - за неделю до спектакля себе не позволяю. Вот давайте смотреть вместе - это мое расписание на четыре месяца вперед. Сегодня мы в каком городе?
- В Москве.
- Отлично, в Москве. Смотрим, где у меня окно. Если захочу выпить - могу начиная с 1 июня. Пишу себе в план: "Вы-пи-ва-ю".
- Прямо-таки пишете?
- Нет. Жена же увидит.
- Вас такая распланированность не угнетает?
- Вдохновляет!
- И на стадионе не выпиваете?
- Никогда. Вот Кирилл Лавров принимал свои 150 грамм, будучи уже больным человеком. Но я этого не люблю. Тем более хожу на футбол с непьющим Мигицко. Тот максимум, что может, - выкурить сигару.
- Самые экзотические обстоятельства, при которых довелось выпивать?
- Где я только не пил - в подвалах, на крыше, верхом, в воде… Пожалуй, самое необычное случилось в новогоднюю ночь, которую я встретил в вертолете над Гудермесом. Священники разных конфессий, Саша Розенбаум и я собрались поздравить наших солдат. Вылетели, но непогода заставила вернуться на аэродром. До точки добирались автобусом. А Новый год наступил в тот момент, когда мы находились в вертолете. Алкоголя ни у кого не оказалось. Пришлось пить воду.
* * *
- В жизни "Зенита" случался счет 1:7. А в вашей - был ступор на сцене?
- Забывал слова - это очень неприятные ощущения. Перед тобой словно белый лист бумаги. Помогает выкрутиться великая штука - актерский инстинкт. Я вдруг начинал говорить по-французски. Еще бог знает что творил. Не остановишь же спектакль словами: "Ой, я забыл текст". Один артист в эпоху первых телевизоров в прямом эфире читал "Евгения Онегина". "Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…" - и неожиданно забыл.
- Как вывернулся?
- Начал шевелить губами. Вся страна крутила ручки громкости, стучали по телевизорам, на Шаболовке у операторов волосы дыбом стояли. А потом вспомнил слова - и "включился". Однажды я видел, как Миша Козаков забыл текст. Говорит: "Извините", начал заново - и на том же месте остановился. Ушел за кулисы. Все в шоке - что это было? Козаков знает миллион стихов, всего Бродского наизусть! Как?!
- Трудно представить.
- Мне брат рассказывал: один стареющий прибалтийский актер часто забывал текст. Так у него на сцене лопались сосуды в глазах от напряжения. Чудовищное состояние… У меня к тексту до сих пор сумасшедшее внимание. Могу ночью учить, в самолете. Хорошо было в спектакле "Станция", где я играл пленного турка - тот по-русски ни бельмеса не разбирал. Тогда вообще никто не знал текста, спектакль был датский. Черт-те что несли на сцене, я говорил с чудовищным грузинским акцентом: "Што ты гаварыш? Ничиво не панимай…" Полный расслабон. Владимиров посмотрел прогон: "У тебя чудесно получилось". Но бывают спектакли в стихах, переводы немецких классиков, - это ад. Я поражался спектаклю, когда Фрейндлих одна была на сцене в течение трех часов - в свой довольно серьезный юбилей. Потом спрашиваю: "Как?" Она лишь вздохнула: "Ой, Мишка…"
- Это "Оскар и Розовая дама"?
- Да. Премьера состоялась в 2004-м. Спектакль этот смотрю каждый год - и лучше за последнее время ничего не видел. Потрясающая работа.
- Тот же Козаков отыграл целый спектакль на иврите - не понимая ни слова.
- И я снялся в фильме на румынском, не зная ни слова. Снимали три варианта - один по-русски, другой на английском, третий - на румынском. Ночью мы с Людмилой Марковной Гурченко пели, и Боярский бойко пропел целый куплет на румынском языке. Жаль, передать это в газете сложно. - Актерская память - великая штука. Видите, и сейчас помню. 31 декабря заболел один артист, меня спрашивают: "Сыграешь?" - "Конечно". Приносят пьесу - фолиант! Но вечером я уже играл! Помощник режиссера говорит: "Мы тебе будем подсказывать". Не надо, отвечаю. Они поверить не могли. В театре людей с такой памятью много. За ночь способны выучить "Тихий Дон" или "Войну и мир", но отыграют - и весь текст вылетает.
- Последний спектакль, который дался вам особенно тяжело?
- "Смешанные чувства". Играем с супругой, мне по роли 65 лет, ей - 61. Очень глубокие моменты затрагиваются - воспоминания о родителях, ушедших людях. Жизнь кончилась, и стоит вопрос - какими будут шаги до финальной черты. Когда уже ничто не радует, не осталось ни друзей, ни близких, ни знакомых. При этом спектакль - лирическая комедия. Там и впрямь много смешного. Хотя ковыряешь самые больные места.
- К слову, о возрасте. Кобзон пенсию так и не оформил. Вы его понимаете?
- Еще бы! Я тоже никакой пенсии не получаю.
- Даже не были в собесе?
- Ни разу. Может, жена будет какие-то бумаги оформлять. Меня это абсолютно не интересует. Рассчитываю только на себя. Представляете, уже приходили письма от граждан нашей страны с одинаковой просьбой: "Если пенсию не получаете - пришлите ее мне".
- Что отвечаете?
- Ничего. Надо же, думаю, какие пройдохи! Вот живет в Петербурге гениальный математик Перельман. Доказал гипотезу, над которой сто лет бился весь мир. От премии в миллион долларов отказался. Так ему тоже пишут: дескать, раз деньги вам не нужны, заберите - и отдайте нам. Я бы на его месте этим товарищам сказал: "Решите парочку таких задач - и получите вдвое больше".
* * *
- Что такое ленинградский характер?
- Самоедство прежде всего. Постоянная неудовлетворенность результатами. Ленинградцы - вечно сомневающиеся, изменчивые, как наша погода. Например, в Москве любой рассказ начинается со слова "гениально". "Я слышал гениальную историю", "мы затеяли гениальный проект", "он сыграл гениально". А у нас - наоборот. "Есть один вариант, не знаю, удастся ли… Может, попробуем…" То есть сразу - сомнения, а не праздник.
- Это и ваша черта?
- Бесспорно.
- Вам с ней уютно?
- Вполне. Я жуткий самоед, никогда не нахожусь в состоянии покоя и удовлетворения. Зато, как мне кажется, занижение собственных возможностей позволяет в перспективе обнадежить и себя, и окружающих. Вот от другой черты я бы действительно хотел избавиться.
- От какой?
- От педантизма. Я мелочный, придирчивый. Это безумно мешает жить. Очень не люблю неточных людей. Сам ненавижу опаздывать и от остальных требую пунктуальности. А еще - вовремя отдавать долги, вовремя приходить на работу, вовремя звонить, выполнять обещания, не врать. Рассчитывать исключительно на свои силы, а не на помощь сверху, снизу, сбоку.
- К разговору о долгах. Если вам не возвращают деньги в срок - больше этому человеку не даете?
- Смотря кому. С близкими родственниками возможны варианты. С посторонними… Да все равно приходится давать. Хоть сто раз говорил себе: не давай взаймы - тогда и врагов не будет. Но порой вынужден идти на компромисс с самим собой. Тоже моя дурацкая черта - не всегда могу настоять на том, во что сам верую.
- Самое обидное опоздание в вашей жизни?
- Давным-давно Санкт-Петербург претендовал на проведение Олимпиады. По этому поводу в Москве устроили совещание, на которое я должен был лететь вместе с Собчаком. И проспал. Но выкрутился - успел даже раньше Собчака!
- Как?
- Повезло. Собчак вылетал чартером, я на него не поспевал. Поэтому рванул в Пулково, купил билет на ближайший рейс - тогда их было много. В Москве поймал такси, которое домчало меня до места. Едва вышел, секунд через двадцать подкатывает машина Собчака: "Миша, откуда?!" - "Да я вас давно жду…"
- Правда, что вы не знаете номера собственной машины, сколько стоит бензин, какой курс доллара?
- Правда. Выяснить все это несложно, но зачем? Спокойно обхожусь без этих сведений. Я не могу назвать себя рассеянным, хотя есть у меня еще одно ужасное качество. Знакомлюсь с человеком - и тут же забываю, как его зовут. Просто информацию черпаю не ушами, а глазами. Обращаю внимание, как он представляется, какая у него рука - твердая или мягкая, какой от него запах, как одет, какая прическа. А потом в панике думаю: "Господи, что ж он мне говорил?!"
- Олег Табаков в доме сам выносит мусор. Объяснение такое: он человек бережливый. В отличие от своих детей. И вынужден каждый раз проверять, что они посчитали не нужным. Кто у вас выносит мусор?
- Я. Это совсем не тяготит. Только рыться в мусоре никогда не буду. Беру не глядя - и выкидываю. Но однажды вместо мусора выбросил пакет, в котором лежали пожитки Ларисы - бижутерия, косметичка, духи. Она собиралась на гастроли, прислонила его к двери - там, где обычно стоит пакет с мусором. А я по привычке взял и отнес на помойку. Потом жена спрашивает: "Где пакет?" - "Какой?" - "Да вот же, у двери был" - "Это разве не мусор?"
- Скандал?
- Слава богу, женщин в доме две. Лиза отдала маме половину своих помад, кремов, духов. И Лариса спокойно отправилась на гастроли.
- В вашей жизни хватало опасных ситуаций: на съемках шпагой прокололи горло, машина перевернулась - и вы переломали все что можно…
- Ребята, да это ерунда. Самое страшное - возраст от 14 до 16. Когда не осознаешь последствий. Не понимаешь, что такое драка, первый глоток спиртного. Для одних это заканчивается тюрьмой, для других - институтом. Кому как повезет.
- Вы тоже прошли по грани?
- Да, юность была лихая. Когда начали превращаться в мужчин, каждый стремился проявить себя в экстремальных ситуациях. Мы все ходили с "перьями", ножами. Бесконечные драки двор на двор - тогда это было модно. Стреляли деньги, снимали папахи с прохожих. Я входил в эти компании, значит, нужно было соответствовать стае. Но до воровства не опускался. И ногами по лицу никого не бил. Это не в моих правилах.
* * *
- Вы храните автографы Пола Маккартни и Криса Нормана. А еще чей?
- Ринго Старра. Впервые автограф я взял у пианиста Джона Огдона после его концерта в филармонии. Зачем-то все понеслись за автографом, и я, как дурак, побежал. Дальше задумался: что ж с ним делать? Валялся где-то лет пятнадцать, пока не выкинул.
- Кроме побитого спартаковского болельщика кто еще удивлял вас просьбами об автографе?
- Был занятный случай. Просили, правда, не автограф. В 1978-м после аварии загремел я в реанимацию. Потом в обычную палату перевели. Лежал на доске - у меня был перелом позвоночника. Плюс рожа в синяках и ссадинах. Поскольку прошел слух, будто Боярский помер, ко мне иногда запускали людей - удостовериться, что жив. Тогда ведь средства массовой информации были скромнее - не лезли ни в больницы, ни в гробы. Меня навещали друзья, коллеги. Алла Борисовна приходила. А Сашка Абдулов, увидев меня живым, на радостях так приобнял, что я взвыл от боли.
Так вот, каким-то образом в палату проникла девчушка лет 17. Застыла робко недалеко от постели. Говорю: "Вон конфеты, соки - угощайся. Мне все равно нельзя". Она молчит. Спрашиваю: "Милая, ну что тебе нужно?" И вдруг тоненьким голоском отвечает: "Если не трудно - спойте, пожалуйста". Сначала стал хохотать. Но от смеха дико заболела спина. Я заорал, и перепуганная девушка выскочила из палаты.
- Есть сейчас в вашей жизни люди, с которыми можно поговорить о "Битлз" - и вас поймут?
- Коля Расторгуев, Володя Ермолин, да многие. Битломаны - особая каста, мы друг друга видим издалека. У меня о "Битлз" столько книг, дисков, пластинок, редких архивных записей, фотографий, календарей, которые никогда не вешал, лишь стирал с них пыль… Но история "Битлз" давно закончилась. Она осталась в душе, как что-то светлое и прекрасное. Как радуга, которую первый раз увидел в детстве.
- Помните, как узнали о гибели Джона Леннона?
- Услышал по телевизору. Честно говоря, был уверен, что убийцу растерзают. Вообразите на секундочку, что у нас кто-нибудь посмел бы обидеть Высоцкого. Да этого человека до милиции не успели бы довезти - разорвали бы в клочья! А в Америке убийца Леннона с комфортом сидел в тюрьме, переписывался с Йоко Оно, книги выпускал. Не понимаю я такой демократии.
- Евгений Евтушенко плакал, перечитывая Горького. У вас книги вызывали слезы?
- Конечно. И Гоголь, и Чехов, и Шукшин. Гоголя вообще без слез читать не могу, особенно "Тараса Бульбу". Дома просто отбирают эту книжку, потому что моментально рассупониваюсь.
- Фотографию какого футболиста вы повесили бы в Удельной?
- Стрельцова.
- На базе "Зенита"?!
- Только его.
- Почему?
- Потому что Эдуард Стрельцов - это как Кассиус Клей. Как Джон Леннон. А если б позволили повесить еще чей-то портрет - выбрал бы Аршавина. Никто из наших так Европу не поражал.
* * *
- Все, ребята, финиш, - Боярский посмотрел на часы и поднялся. Мы уже собрались прощаться, как вдруг он сказал:
- Вообще-то в отличие от Мигицко я в футболе разбираюсь плохо - а вот Сережка может вам гораздо больше интересного рассказать. Пойдемте, - и энергично увлек за собой вглубь кулис, где вовсю распевался Мигицко. - Он позже выходит, уделит вам минут пять.
Сергей Григорьевич обрадовался нам как родным. Так, наверное, он радовался бы любому футбольному человеку.
Время от времени в дверях появлялась чья-то голова:
- Миша, Сережа - второй звонок… Третий давать можно?
Боярский за минуту переоделся - избавившись ненадолго от шляпы. Мигицко, которому выходить было вот-вот, успевал толковать о Кержакове и Аршавине, меняя рубашку. Это было что-то.
- Кого из нынешних игроков "Зенита" часто видите в театре? - спросили мы Сергея Григорьевича.
- Кержакова, Анюкова, Малафеева. Аршавин тоже любит театр. Некоторые спектакли, допустим, "Фредерик, или Бульвар преступлений", "Интимная жизнь", они смотрели по нескольку раз. Приятно, что ребята, несмотря на сложный график, находят силы бывать в театре.
- Аршавин нам рассказывал, что однажды Анюков ушел с вашего спектакля после первого действия. Не потому, что не понравилось, - просто решил, что спектакль уже закончился. Знаете эту историю?
- Конечно, знаю. Между прочим, последний раз видел Анюкова на "Фредерике". Тяжелейший спектакль, но как у Саши горели глаза! Мне показалось, он получил удовольствие. А тот случай… То ли Саша пришел уставшим, то ли растерялся. Это был спектакль "Приглашение в замок". Там после первого действия весьма бурно хлопали, - вот он, наверное, и решил, что на этом все закончилось. Ничего страшного, со мной тоже всякие казусы случаются. Вечно что-то путаю, теряюсь. Честно вам скажу - на сцене чувствую себя логичнее, чем в жизни.
- Примером проиллюстрируете?
Артист задумался. В это время Боярский отвлекся от грима:
- Расскажи, как ты от Рязанова на корабле плыл. А я вместо тебя выступал.
Мигицко засмеялся и начал рассказывать:
- Играли мы в Петербурге "Интимную жизнь". В это же время я снимался у Рязанова в фильме "Андерсен". Ушли в море на съемки. Да так далеко, что берега не видно. В пять вечера говорю: "Эльдар Александрович, через два часа у меня спектакль". - "Не волнуйся, здесь глиссер. Домчит мигом". Продолжаем снимать. Вскоре снова обращаюсь к Рязанову. Он говорит: "Езжай". И тут с глиссера кричат: "У нас главный двигатель не работает". Запрыгнул я в глиссер, и поплыли мы, как в обычной лодке. В полседьмого набираю Боярскому: "Мишенька, выручай!"
- Сильно опоздали?
- В театр забежал в пять минут девятого. Первое, что услышал: "Пара-пара-парадуемся…" Зал подпевает, аплодирует. Миша взял гитару и отработал часовой концерт!
- Потрясающе. И потом вы начали играть спектакль?
- Сперва трясущимися от качки руками выпил чай с бутербродом - я ведь целый день ничего не ел. А зрители, кажется, были счастливы. За один билет и творческий вечер Боярского прослушали, и спектакль посмотрели.
- С Аршавиным после его отъезда в "Арсенал" связь не потеряли?
- К сожалению, сейчас не очень часто общаемся. Где Аршавин, а где мы с Михал Сергеичем… Зато в "Зените" снова Кержаков, чему я очень рад. Чувствуется, как он соскучился по Петербургу. Саша искренне хотел вернуться. И в "Зените", уверен, у него все наладится. Ведь Кержик - боец!
- Помните момент, когда вы поверили в Аршавина?
- С первых же его матчей в "Зените" мы с Мишей восторгались Аршавиным. Не только нестандартным ходам на поле. Андрюша так неистово бежал за каждым мячом, что прозвали его Заяц. Когда объявляли стартовый состав и звучала фамилия Аршавин, мы с Мишей понимающе переглядывались, предвкушая яркое зрелище. С ним и в жизни общаться интересно. Причем на любую тему. Андрей - человек острого ума, у него замечательный взгляд на многие вещи.
"Сергей Григорьевич, начинаем!" - услышали мы и поспешили откланяться. Пожимая руку Мигицко едва ли не на сцене.
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ
