Олимпийский чемпион Сеула, один из лучших вратарей 80-х Алексей Прудников улыбается в усы:

— Я в Югославии играл, там желтая газета выходила. Тираж гигантский, каждый день что-то придумывают. Поражался: «Что ж у нас не догадаются такое издавать?» А потом появился «Разговор по пятницам»...

— Выдумывать не приучены, — насупились мы.

— Да шучу! — хохочет Прудников. — У нас, вратарей, всё как в анекдоте. (Стучит по столу.) «Сиди, сынок, я сам открою...»

Так, с шутками-прибаутками, и просидели четыре часа. Могли бы восемь — байки бывалого вратаря становились все цветастее.

Алексей Прудников
Родился 20 марта 1960 года в Москве.
Вратарь. Заслуженный мастер спорта.
Выступал за команды «Спартак» Москва (1978-1982, 1989), «Динамо» Москва (1983-1987), «Торпедо» Москва (1988), «Вележ» Югославия (1990), «Сараево» Югославия (1991), «Топольчаны» Чехия (1992-1993), «Яро» Финляндия (1993), «Балтика» Калининград (1994), «Колос» Краснодар (1994-1995), «Чонбук Хендэ Дайнос» Корея (1995-1999).
Чемпион СССР 1979, 1989 годов. Обладатель Кубка СССР-1984.
Олимпийский чемпион-1988. Победитель молодежного чемпионата Европы-1980.
Тренер по работе с вратарями в «Самсунг Блю Уингз» Корея (2000), «Спартаке» Москва (2001-2003), «Крыльях Советов» (2010), юношеской сборной России (2010-2011), «Окжетпес» Казахстан (2015-2017).

Камчатка

— Все колесите по свету, Алексей Павлович?

— А то! Вот с Камчатки вернулся...

— Ну вас и носит.

— Каждый год туда мотаюсь. Проводим с Аркадием Белым мастер-класс. Потом отправились на водопад, чуть отошли от машины. Местные окликают: «Забыли!» Что забыли-то? А нам пистолеты дают.

— Зачем?

— Вот и мы с Аркадием: «Зачем?» — «Так медведь...» Живого не встретили, но кучи медвежьи кругом, это правда. Сколько же он гадит!

— Можем представить.

— А мы на Камчатке играем с академиками-вулканологами. Самому старому 76 лет, линзы то-о-лстые. Очки на затылке резиночкой привязаны. Чтобы мячом не расколотили.

— Вы тоже давно в очках. А играете в линзах?

— В мини — нет. Видите, живот какой? Мяч сам липнет. А не попадут в меня — значит, гол будет. Зрение стало садиться, когда еще в московском «Динамо» играл. А добила Корея.

— Это каким же образом?

— Матчи начинались в 2 часа дня, самое солнце. Смотришь, как на сварку. А на стадионе «Динамо» поле расположено неправильно. Слышали об этом?

— Никогда.

— Да-да, неправильно. Если солнечно — на одной стороне ни черта не видно. А это у меня еще брови как у Брежнева.

— Да будет вам.

— Ну, хорошо, не как у Брежнева. Как у Владимира Петровича Преснякова. Мы дружим. Вообще похожи. Вы заметили?

— Усы одинаковые. Кстати, сбривали когда-нибудь?

— В конце 80-х. Целый месяц торчал в Индии с олимпийской сборной, вот и подбрил. В Москву вернулся — жена не узнала. Приехала с детьми в аэропорт встречать. Стоял в метре от них — Тома ноль внимания. Пока сын за рукав не дернул: «Смотри, папа...» Она вздрогнула: «Где?!»

— Хоть раз запустили из-за того, что лучом ослепило?

— В Днепропетровске зеркалами пытались слепить чужого вратаря. В 1984-м там на Кубок играли — солнце, снег и вот эти лучи от зеркал.

— Еще что могли изобрести?

— В Красноярске додумались — пригнали пожарную машину с локатором. Стали соперникам светить в физиономии. А сделали только хуже — своих же ослепляли, когда те в защиту возвращались.

— Встречали вратарей, зрением слабых?

— Был у меня в «Спартаке» дублер. Миша Еремин.

— Тот самый?

— Да, выиграл с ЦСКА Кубок СССР и в ту же ночь разбился на машине. Вот Мишка плохо видел. Учил его — сделай шаг вперед, не прыгай на ленточке. Все пролетал головой в сантиметре от штанги. Страшно было — врежется!

— Удалось переучить?

— Нет. Это из детства идет. Я в «Спартаке» вратарей тренировал — там у Макса Кабанова была такая же проблема. Как-то Лигу чемпионов начинать, а вратари посыпались. Не могут играть ни Гушо, ни Ристович, ни Левицкий. Ко мне: «Палыч, кого в ворота ставить?» Да вот, говорю, Леху Зуева. А его не заявили!

— Беда.

— Выпустили 18-летнего Кабанова против «Баварии». Немножко успел ему технику поменять. Макс тоже с детства играл «глубоко». Ребята и так плохо подают с фланга — а представьте, если вратарь еще будет все перехватывать. Тренеры орут: «Дай забить!» Так и приучили оставаться на ленточке. Вот я играл... Вернее, стоял...

— Вратари настаивают на формулировке — «Я играю. Стоит кое-что другое».

— Да чушь все это.

— Думаете?

— Бесков как говорил? «В воротах стоит Дасаев» — и ни у кого нет вопросов. А сегодня они все вдруг «играть» начали! Кто-то из вратарей при мне осмелился сказать вполголоса: «Я играю...» — так донесся зловещий голос кого-то из ветеранов: «Сейчас наиграешь».

— Сколько лет тренировали вратарей в Казахстане?

— Три. В 2017-м Алан, старший сын, запретил работать: «Хватит, отдохни». Последние полгода было совсем тяжело — в «Окжетпес» пришли новые руководители, пытались не платить...

— Пытались? Или не платили?

— Пытались. Пока Россия с Казахстаном не подписали соглашение, зарплата была отличная. Потом деньги сразу уполовинились. Все просело. Местная валюта привязана к доллару... А городок маленький. До ближайшего 300 километров. Тренировка заканчивается в 16.00 — и делай что хочешь.

— Можно запить.

— Случались инциденты. Но без фанатизма. Если каждый день выпивать — точно с ума сойдешь. Сходишь, грибов наберешь, а поварихи при команде нет. Костер разведем, сами готовим. Как беспризорники! Жили фактически на стадионе. Запретили на нашем поле играть, снег не оттаял. Перебрались в Астану, поселились в мотеле. Перед каждым выездом сдаешь номер, вещи сваливают в один. Возвращаешься — снова заселяешься. Таскаешь тюки...

— Тренеру вратарей теперь тоже нужна лицензия. Получили?

— Ну а куда деваться? Приехали с Колей Гонтарем. Выяснилось — надо экзамен пройти. Неловко!

— Еще бы. Кто принимал?

— Виталик Кафанов. Запнулся, кашлять начал: «Ммм, я понимаю...» Сидит перед ним Гонтарь — с во-о-т таким талмудом!

— Валить не начал ветерана?

— Ни Палычу, ни мне каверзных вопросов не задавал. Что нас мучить-то? Гонтарь вообще первый в истории нашего футбола тренер вратарей. С 1984 года!

Обезьянник

— С героями Олимпиады-1988 встречаетесь?

— Собирались в Москве по случаю 30-летия победы. Дима Харин в день финала, 1 октября, всегда шлет sms: «Поздравляю, братишка». Леха Чередник из Днепропетровска какую-то фотографию прислал.

— Ни с кем политическая ситуация не развела?

— Нет. Слава богу! Но Лешу Михайличенко в 2018-м дергать не стали. Все-таки был тогда спортивным директором киевского «Динамо».

— Вадим Тищенко умер внезапно. Алкоголь?

— Говорят, наоборот — стал много спортом заниматься. То пробежится, то проплывет 400 метров. Сердечко и не выдержало. Как у Андрюхи Баля в игре за ветеранов, Валерки Матюнина...

— Харин-то до Москвы доехал?

— Нет. Отзвонился: «Леха, в команду новый тренер пришел, сезон в разгаре — а я куда-то сваливаю. Не поймут!» Юра Савичев не смог приехать.

— У него тоже новый тренер?

— Если только главврач.

— То есть?

— Он работает при клинике, занимается компьютеризованными кроватями. Чинит, настраивает. Тренировать бросил.

— Сергей Фокин в той же Германии слесарит на заводе «Фольксваген». Еще кто-то необычным образом себя нашел?

— Арвидас Янонис окна вставляет в скоростные поезда типа наших «Ласточек». Прекрасно себя чувствует. Игорь Буланов женился на дочке президента «Шальке-04».

— Вот кому хорошо-то.

— Так уже развелся...

— А Савичев пусть в Россию возвращается. Мы ему команду найдем.

— Да ничего вы не найдете. Даже в РФС никто о нас, олимпийских чемпионах, не вспоминает. Вот, смотрите, какой у меня пропуск на футбол. Приписано: «С правом занятия места среди зрителей». Какого места? Среди каких зрителей? Меня в академии «Спартака» с этой бумажкой завернули! На «Открытии» я до сих пор не был. Ветераны вообще на футбол перестали ходить.

— Как-то Добровольского при нас не пустили на стадион «Динамо».

— А ничего удивительного! Я видел, как легендарному хоккеисту Александру Якушеву руки заламывали. Тот на футбольный матч «Динамо» — ЦСКА пришел. Старые вахтеры поумирали, а новые никого не знают и знать не хотят. Меня-то на матч «Спартак-2» с «Енисеем» кое-как провели — еще прятали, чтобы инспектор не увидел: «А то напишет...»

— Хорошо, не повязали, как Якушева.

— Такое тоже было.

— Эту историю мы должны услышать.

— Фанатское движение только-только зарождалось. Спартаковский дубль собирается в Киев, встречаемся у последнего вагона. Все в красной форме, шапки тоже красные. А милиция уже начинала хватать фанатов на вокзалах.

— И тут вы — в красной шапке.

— Вот-вот! Причем в Москве! Докопались до нас. Отвечаем: «Да мы играем...» Они на молоденького Федю Черенкова кивают, смеются: «Этот тоже играет? Ты посмотри на него!» Счастье, появился тренер Покровский — сразу все просек: «Вы что?! Это «Спартак».

— Повезло вам.

— Зато не повезло в другой раз. Играли на «Локомотиве», я запасной вратарь. Ребята говорят: «Леш, вынеси билеты женам». Выскочил, отдал — и обратно через служебный ход. А меня — хвать!

— Что такое?

— «Шляпу сними!»

— Какую шляпу?

— Да ту же спартаковскую шапочку. Поначалу не понял, в чем вопрос. Не сниму, отвечаю. Так милиционер сам сдирать стал. Я не даюсь — шапку только выдали, жалко! Он обозлился: «Ах так?!» Потащил к раздевалкам команд. Там милицейский закуток.

— Вот это приключение.

— Очень удобно было на «Локомотиве» устроено — слева раздевалки, коридорчик, а справа обезьянник. С решеткой, все как положено. Швыряют меня, сижу один. Наши пацаны уже в коридоре разминаются, пробежечки туда-сюда. Тут Бесков появляется, проходит мимо меня — вдруг раз, останавливается. Что-то не уложилось в голове. Делает шаг назад — видит меня за решеткой. «Ты?! — «Да, Константин Иванович, повязали. Шапку не снял» — «У-у!» Удостоверение полковника милиции у него всегда в нагрудном кармане. Вытаскивает — и к этим. Сразу отпустили.

— Так и Дасаева могли в обезьянник кинуть.

— Вряд ли. Дасая-то знали... А на «Динамо» еще смешнее вышло!

— Ваша жизнь полна потрясений.

— Там команда заходит — и дверь за спинами закрывают, все. Уже никто не войдет. А билеты вынести надо! Я поскорее выскочил, передал и назад. Но не успел, замуровали. Гонтарю кричу: «Палыч, как войти-то?» — «А вон, окно...» Подпрыгиваю, какой-то полковник за руки держит — а внизу милиционеры заметили: кто-то лезет! Хватают меня за штаны и тащат назад.

— Это картина.

— Так и тянут — полковник в одну сторону, те в другую. А ребра у меня на железном подоконнике. Больно! Ору: «Бросьте хоть кто-нибудь!» Могли и разорвать. Если б полковник не почувствовал сопротивление. Высунулся: «Ах, вашу мать...»

Бышовец

— У вас есть ответ — почему все почти олимпийские чемпионы Сеула рассорились с Бышовцем? Даже на встречи свои его не зовете.

— Как не зовем?

— Да не зовете. Нам рассказывали.

— Вообще-то был момент, Леха Михайличенко спрашивает: «Быш будет?» Будет, отвечаем. «Тогда не приеду!» Хотя Бышовец с детей его вел. Сашка Бородюк тоже Бышовца не переносит.

— С московского «Динамо»?

— Анатолий Федорович хотел его в армию отправить, в часть. Сказал: «В сборную тебя не позову!» Бородюк равнодушно пожал плечами: «А я с «Динамо» во Францию поеду». Но все-таки взял, отправились в Индию на Кубок Джавахарлала Неру. Бородюк в каждом матче по два мяча забивал. Ну и как его отцеплять?

— Сложно.

— Сложно! Потом история — я еду на предолимпийский турнир, там много команд собралось. Бышовца не было, Сальков руководил. Так в Сеуле Анатолий Федорович перед каждым матчем расспрашивал меня о сопернике, как лучше игру построить. А жил я в комнате с Бородюком, тот вечером: «Что Быш? Интересовался, как играть будем?» — «Да. Сказал — вот так и так...» На установке Бышовец все слово в слово повторял. Мы с Бородой давились от смеха.

— В финале Олимпиады вы должны были выйти на серию пенальти, кажется.

— Да, мы за день до финала отрабатывали. Я вовсю разминаюсь, счет скользкий, 2:1. Остается одна замена — как раз для меня. Тут Вовка Лютый подбегает к скамейке: «Минуты за две до конца поменяйте кого-нибудь. Время потянем». Сальков в запаре недопонял, кивнул: «Хорошо, Володь». Бышовец оборачивается: «Что он хотел?» — «Вроде замену просит...» И вместо Лютого выпускают Игоря Склярова. Видели б вы его глаза! А я с этой секунды мог разминаться для общего развития.

— Внутри была дрожь, когда при счете 0:1 Добровольский шел бить пенальти?

— Нет. Мы еще накануне договорились: ну, не выиграем Олимпиаду — так что ж? Пенсии всем уже обещаны. 32 года в финал не попадали. Просто сыграем до конца.

— Добровольский в самом деле такой спокойный?

— Это с виду. А с пенальти он до последнего смотрел, на какую ногу вратарь припадет. И бил под опорную.

— От Добровольского на тренировках пенальти брали?

— Обычно я с кем-то соревновался — забьет ли пять из пяти. А с Добриком иначе: десять из десяти. Но десять мне сроду не забивал. С Евстафием Пехлеваниди другое соревнование: должен был забить с линии штрафной три из трех. Приравняли к пенальти.

— Такой удар был?

— Если с правой жахнет — мяча не видно. С левой — чуть-чуть.

Пенальти

— Вам было трудно забить с пенальти. Есть секрет?

— Пришел в московское «Динамо», сразу турнир. 0:0 сыграли с Минском, в послематчевых пенальти взял четыре. У какого-то вратаря из ГДР вычитал, как влияет разбег на удар. Уже многое понятно. Я же был единственным, кто отразил удар Паненки!

— Это подвиг.

— Годы спустя оказался в Чехии с ним за одним столом. Сашка Бокий спрашивает: «Тони, знаешь, с кем сидишь? Это тот кипер, который взял от тебя пенальти...» Паненка всмотрелся — вспомнил! А пенальти был один из важнейших в его жизни.

— Что за матч?

— Полуфинал Кубка Кубков с «Рапидом», мы ведем 1:0. Чешский судья нас душит изо всех сил, просто убивает. Назначает пенальти — и Паненка бьет не черпачком по центру, а сильно в угол. Я беру!

— Поняли по разбегу?

— В один угол качнулся, в другой прыгнул. Но стоял до последнего — если б он задумал по центру бить. С этими ударами по центру я прокололся.

— С кем?

— 1986-й, матч за золото с киевским «Динамо». Судья Хохряков дает пенальти, подходит Беланов. Я-то его манеру знаю, да еще нервничает — точно на силу по центру будет!

— А он?

— Аккуратно под штангу.

— В Москве-то вы запустили в ближний угол.

— Вот все меня укоряли за этот гол от Васи Раца! 1:1 закончили. Если б выиграли — чемпионами стали бы. А я не виноват! Будь картинка получше, увидели бы: я закрываю ближний угол, мяч идет в руки. Тут Серега Силкин наклоняется, рикошет — гол. Кто это разглядел? Никто. Все говорили: «Как мог Прудников пропустить в ближний?!»

— И в Москве, и в Киеве судил Хохряков. Прибивал вас?

— Естественно. Здесь чистейший пенальти на Колыванове не поставил. А там Демьяненко просто упал на Витьку Васильева — сразу «точка». У Лобановского все было схвачено. Украинские клубы в те времена работали на киевское «Динамо», отдавали очки. Исключение — «Днепр». Эти бились всегда, да «Черноморка» могла упереться, когда подбор игроков позволял. Плюс фармакология в Киеве была на высочайшем уровне.

— Многие говорили, что киевляне играли под допингом.

— Может, это и не допинг. Витамины, которые после нагрузки позволяют быстрее восстанавливаться. По крайней мере такого, как с «Рапидом» я у Киева точно не видел.

— А что с «Рапидом»?

— В перерыве иду в раздевалку, смотрю — у австрийцев глаза бешенные, пена изо рта. Явно на каких-то препаратах. Правда, к Паненке это не относится. Игрок классный, голова как Дом Советов. Зачем ему всякой дрянью организм травить? А у нас гречневая каша да котлета — вот и весь «допинг». Разве что в «Спартаке» еще рибоксин давали. Но только основе, на запасных не хватало. Когда за день до матча доктор высыпал на стол 11 таблеточек, я смеялся: «Что, состав на завтра уже доложили?»

— По словам Бородюка, Хохрякова в Киеве вы прямо на поле чуть не придушили.

— До него не добрался — ребята оттащили. Вот с Заваровым после финального свистка сцепиться успел. Дальше корреспондент подлетел, сунул под нос длинный микрофон, чушь какую-то спросил. Так я выдернул этот микрофон и в узел завязал.

— Ну и силища.

— Эмоции... А история с московским матчем неожиданно получила продолжение 30 лет спустя. Скинули мне на телефон фото из интернета — стою в «Олимпийском» с Блохиным и Демьяненко, рядом мальчик в бело-голубой футболке с буковкой «Д». Наверное, в тот день мячи подавал. Я и внимания на него не обратил, но как-то всмотрелся — елки-палки, лицо-то знакомое!

— Кто?

— Володька Бесчастных! Отправил ему снимок, приписал: «Узнаешь?» Приходит ответ: «Палыч, конечно! Я и матч прекрасно помню. 1:1 сыграли, у Колыванова два таких момента было! Забил бы — чемпионами стали». «Представляешь, — пишу, — лишь сегодня на этой фотографии тебя разглядел. Ты совершенно не изменился». Володька: «Ага, только подрос».

— Бесчастных — воспитанник динамовской школы.

— Саша Минаев его тренировал. За ту же команду Андрей Губин играл, причем весьма неплохо. Но потом музыкой увлекся. Тесен мир...

«Казусы»

— Из московского «Динамо» Бышовец вас убрал?

— Я сам ушел. Меня отпустили, а Саньку Уварова — нет. Как раз пришел Харин из «Торпедо», хоть я отговаривал: «Ошибку делаешь, этот клуб тебя воспитал...» Не послушал. Получилось не очень хорошо. Сначала травма, потом неудачная серия игр — и Уварова начали ставить. Харин перебрался в ЦСКА, а Уваров доигрался до чемпионата мира.

— В «Торпедо» вы шли первым номером. А играл Валерий Сарычев.

— Я полгода не вылезал из олимпийской сборной — не имея клуба. Ушел из «Динамо» и отправился по маршруту: Тунис, Алжир... Приехал в «Торпедо», провел матч против «Мальме» — и снова укатил в сборную. Возвращаюсь — у ребят все отлично идет. Но иногда меня ставили. Был забавный случай.

— Как же без него.

— Матч с «Кайратом», ведем 1:0. Но играем ужасно, пинаем мяч. Конец первого тайма, я начинаю от ворот. А «Кайрат» выпускает молодого пацана. Видим, накачали его: «Должен выйти, разорвать...» Сразу мчится ко мне. Наклоняюсь над мячом — но не беру. Он: «Возьми мяч!» — «Не возьму». Подбегает ближе — я наклоняюсь.

— И?

— Останавливается — и уже матом: «Возьми, ***» Я: «Чего-о-о?! Не возьму!» — и вроде отвернулся. Тот набегает, ногу сует — меня даже не касается. Но я кричу: «А-а-а!» — и падаю. Корчусь.

— Вы красавец, Алексей Павлович. Судья повелся?

— Подлетает — красную ему! А мне вставать стыдно и смешно. Серега Пригода за воротами хохочет. Женька Яровенко из «Кайрата», тоже олимпийский чемпион, в шоке: «Леха, ты что натворил?!» А я уже в голос ржу, сдерживаться нет сил. Свисток на перерыв, прихожу в раздевалку — и Козьмич на меня: «Твою мать!» Кипит!

— Почему?

— Сейчас судья опомнится — во втором тайме будет «убивать». А ребята шепчут: «Молодец, на одного больше, нормально...» 2:0 выиграли — на следующий день улетел со сборной в Италию. Там из посольства принесли газету — собрались старики из СТК, посмотрели запись с двух камер: «Ах, Прудников, ах, клоун!» А что могут сделать? Этому из «Кайрата» дали один матч...

— Стыдно за тот эпизод?

— Не-а. Когда в Югославии играл, там специально учили, как вывести игрока из равновесия, спровоцировать. Стоишь рядом — ущипни! Пусть ответит открыто!

— Московское «Динамо» покинули потому, что Харин туда перешел?

— Мне хотелось быть в сборной. А если Харина пригласили, его не посадят. Я-то буду бороться, это понятно. Но у нас есть такие упражнения, что можем покалечить друг друга.

— Это что ж за упражнения?

— Я только оказался в «Динамо», тренер Вячеслав Соловьев поставил нас с Гонтарем друг напротив друга. Коля 104 килограмма, я — под стольник. Подбрасывает мячик между нами: «Прыгайте!» Кто первый доберется.

— При двух равных вратарях прекрасно решается вопрос конкуренции. Путем физического устранения.

— О чем и речь. Если хочешь нанести на тренировке — это делается просто.

— Вам наносили?

— Один раз в «Спартаке» Стас Черчесов попытался. Как раз в таких упражнениях. Я заметил — не стал отвечать. Из-за семьи — у меня жена осетинка.

— С Гонтарем-то кто кого покалечил?

— Прыгнули пару раз — и говорим: «Вячеслав Дмитриевич, давайте уберем это упражнение». Вот в баскетбол бились до крови. Там мне доставалось. Потому что Уваров с Гонтарем выходили в одной команде, против меня. Уваров вообще во все на свете играл мастерски. Такие казусы были!

— Мы влюблены в ваши «казусы».

— Как-то Адамас Соломонович отправил Сашку в наказание играть за дубль против «Спартака». А я спартаковского вратаря знал — наутро встречаю. Чуть не плачет: «Мы 1:9 сгорели!» Бывает, говорю. «Так мне вратарь семь забил...»

— ???

— Уваров вышел в поле играть. Мы как-то батумское «Динамо» принимали. Гонтарь в воротах, я — правый защитник, Уваров — центральный. Загнали этот Батуми!

— Невероятно.

— У Сашки одна слабость. Сознание терял при виде крови. Однажды при счете 0:1 пошел он на угловой. Защитник тоже выпрыгнул — Уварову нос свернул. Бинтов напихали, поплелся в раздевалку. Там обернулся на зеркало. Хоп — в отключке!

— Ладили?

— Отличные отношения — Сашка получил квартиру на каком-то высоком этаже, мебель в лифт не всунуть. Таскали на руках. Потом ехать на тренировку, а сил никаких. Подошли к милиции: «Мы такие-то. Надо в Новогорск» — «Поехали...» На следующий день генералы приезжают: «Прудникова с Уваровым привезли на милицейской машине, еле вышли, шатались. Это как же надо напиться?»

— Вы понимали тогда, что Уваров — очень крутой вратарь?

— Еще бы!

— Что ж он динамовскую лавку отполировал до блеска?

— Все как-то неудачно складывалось — внезапно Минску проигрываем 1:7 с Уваровым в воротах. Его усаживают. Затем я появляюсь в команде. Потом чехарда началась: я плохо сыграю — Уварова ставят. Он тоже валится. Снова меня выпускают... Играть должен кто-то один!

— Это правда.

— В Киеве 1:5 проиграли, Санька говорит: «Все, Леха, не могу» — «Терпи!» У нашего «Динамо» то взлет, то за выживание боремся. А знаете, почему?

— Это почему же?

— Приезжаем на стадион — за час десять до игры начинаем разминаться. За 40 минут до матча спартаковцы подъезжают, неспешно выходят. Бесков всматривается: «Кто это поле топчет?» — «Динамо» уже час здесь бегает". Смеется: «Ясно. Сегодня пятерочку...» А мы потные тянемся к раздевалке. Надо в чистое переодеваться и выходить на матч — а мы уставшие. Ничего не хочется.

— Малофеев придумал?

— Да. Вот это для него «разминка» была!

— Как же вы в 1986-м чуть золото не взяли?

— Он тогда регулярно отлучался в сборную — а на делах оставлял Адамаса Голодца. Тот сразу: «Хватит придуриваться. Выходим за 15 минут». В первом же матче Бородюка из полузащиты двинул в нападение, мы 3:1 в Одессе выиграли. Как пошли! Малофеев из сборной возвращается — у нас все катит. Только боимся, что сейчас снова «разминку» устроит.

— Не устраивал?

— Нет. Обратно в сборную быстро уезжал. Его нет — и мы поднимаемся. Как раз к золотым матчам с Киевом вернулся. А базу заложил Адамас, все на нем держалось.

Газзаев

— У тренеров того поколения вратари постоянно были на подозрении — «сдают? Не сдают?» Знакомая история?

— Есть у Малофеева пунктик: если проиграли — значит, дело нечистое. Однажды дома попали Кутаиси 1:3, с Уваровым в воротах. После матча в раздевалке Эдуард Васильевич на меня попер: «Почему игру сдал?!» Глаза выпучил: «Да я же в запасе сидел...» — «Ну и что! Ты капитан!»

— Борис Поздняков про Кутаиси другую историю рассказывал: «Принесли деньги, по 500 рублей на человека. Говорят: «Отдаем либо вам, либо судьям — решайте». Начали голосовать. Мы со Стукашовым и Прудниковым «против», остальные — «за». Прикинули: не справиться нам с судьей. И забрали деньги. Все равно проигрывать...»

— Что?! Насколько помню, вся команда проголосовала против сдачи. В итоге грузины зарядили арбитра, и мы проиграли 1:2. Денег я не брал точно. Может, Борька взял, не знаю... При мне только в 1984-м договорняк скатали. Еще лимит ничьих существовал, на ровном месте очки терять не хотелось. Вот и устроили со СКА «размен». Ростовчане побеждают дома, мы — в Москве. У нас должен был Валерка Газзаев забить, у них Андрик.

— Сергей Андреев?

— Ну да. Вдруг Юрка Ментюков издали шлепнул — и под планку. Все, Валерка сегодня без гола. А мы уже дождаться не могли, когда он в клуб Федотова войдет. Газзаев и так не любил в пас играть, а в тот год до сотни совсем чуть-чуть оставалось, и он на поле вообще никого не замечал. Мячик схватил — и вперед. О, еще случай вспомнился.

— Рассказывайте.

— Ренат Атаулин, игравший за молодежную сборную, привез из Европы настоящие адидасовские бутсы. Страшный дефицит! Газзаев увидел, глаза загорелись: «Отдай». Атаулин прищурился: «Завтра два забьешь — бутсы твои».

— С кем играли?

— С «Жальгирисом». Грохнули его в Вильнюсе 5:1! Но Валерка один забил, на 84-й. А на последней минуте момент — запускает «парашютик» через вратаря, мяч попадает в штангу, медленно-медленно катится за линию. Тут Сережка Стукашов подбегает и заколачивает в пустые!

— Из вредности?

— Для надежности. Судья показывает на центр, а Газзаев несется к Атаулину с криком: «Отдавай бутсы!» Тот: «Ты же второй не забил».

— Отдал?

— Да вроде...

— Виктор Дербунов, ваш дублер, уверял, что его единственный матч в высшей лиге — в Тбилиси — оказался договорным.

— Впервые слышу. Проиграли мы 1:2, это факт. Но сдавали или нет, я не в курсе. У меня с той поездкой своя история связана. За день до матча мы с Уваровым заболели гриппом. Санька первым свалился, температура под сорок, сразу в Москву отправили. Оттуда Дербунова вызвали. А у меня жар, башка раскалывается. В запас включили, но оставили в гостинице.

— Почему?

— Чтобы никого не заразил. Матчи с греческой «Ларисой» в Кубке Кубков на носу, не хватало еще в команде эпидемии. И вот лежу в гостинице «Аджария», смотрю игру по телевизору. Сумка наготове. Внизу дежурит машина. Если с Дербуновым что-то случится, меня быстро отвезут на стадион, придется выходить на поле.

— До этого не дошло.

— В конце первого тайма ему бутсой засадили по голове. Минуту лежал ничком. Я уж собрался к машине бежать, но доктор привел Витьку в чувство, тот продолжил матч.

— Гонтарь интересно Дербунова охарактеризовал: «На тренировках чудеса творил. Глянешь со стороны — хоть в сборную вызывай. Но в игре неуравновешенная психика убивала в нем все лучшие качества, мяч из рук валился».

— Да, на тренировках Витька был в порядке. Как матч начинается — беда. Игорь Пестрецов из «Локомотива» такой же. Но в отличие от Дербунова, фартовый. Когда ставили Пестрецова, защитники знали, что он навалить может, и пластались перед штрафной, бить не давали. «Локомотив» выигрывал. Потом выходил Сережка Бабурин, шикарный вратарь, ребята расслаблялись — и получали. В следующем матче снова Пестрецова выпускали. Все невпопад — но пруха! Мяч то мимо летел, то выше, защита опять же стояла насмерть. И побеждали! А Дербунову я в 1991-м в Югославии контракт организовал, затем он пять лет отыграл в Гонконге. Там отравили.

— Кто? Как?

— Плеснули что-то в стакан. Возможно, это связано с конкуренцией — не везде иностранцев жалуют. У Вити возникли серьезные проблемы со здоровьем, нарушилась психика. С тех пор никто о нем не слышал.

— Самый фантастический мяч, который вы потащили?

— От Коли Толстых. Он так здорово пробил...

— По своим?!

— Нет-нет, я еще в «Спартаке» был. Удар получился мощнейший, в «девятку», я чуть ли не ногтем мяч достал. А уже в «Динамо», когда в Кутаиси играли, Толстых благодаря мне сотрясение мозга заработал.

— Каким образом?

— Навес в штрафную, я пошел на перехват и, выбивая мяч кулаком, заехал по голове Коле. Он боец, матч доиграл, но в раздевалке мутило и тошнило, едва сознание не потерял. Вообще Толстых соперники побаивались, особенно Кипиани. Я его понимаю. Коля — жесткий, вцепится, словно клещ, аж противно. А Газзаев недолюбливал Серегу Силкина.

— За что?

— Тот знал его финт. На тренировках Валерка крутил, вертел, но Серега спокойно отнимал мяч. Потом Газзаев разругался с Малофеевым, в тбилисское «Динамо» перешел. Через год играем с ними в Петровском парке. Газзаев выходит из тоннеля, видит Силкина, который будет его персонально опекать, и меняется в лице: «Господи, опять ты...»

Бесков

— Самое удивительное отчисление из «Спартака» 80-х?

— Бывало, в поезде после матча Бесков доставал макет, фишки, подзывал молодого игрока: «Смотри, у тебя мяч, вот такая позиция. Куда пас отдашь?» Парень тыкал пальцем: «Сюда». Бесков хмуро: «Завтра форму сдал — и свободен».

— На полном серьезе?

— Да! Троих при мне вот так убрал. А Женя Ловчев в 1978-м сам ушел. Вспыхнул конфликт с Бесковым, бросил на собрании: «Второй раз из высшей лиги вылетать не хочу». Эту фразу Ловчев уже не помнит, а мне врезалась в память. Как и уход Саши Прохорова. Очень хороший вратарь, трудяга, я многому у него научился.

— Он же, потеряв место в составе, подбивал ребят плавить юного Дасаева.

— Я в это не верю.

— У Бескова даже Черенков после первой двусторонки был на грани отчисления.

— Шел отбор в дубль, просматривали воспитанников спартаковской школы. Федя — маленький, щупленький, еще и напортачил пару раз. Бесков повернулся к Старостину: «Все ясно, вычеркиваем». А Николай Петрович регулярно ходил на матчи первенства Москвы, видел Черенкова в деле, к тому же знал, что у него недавно умер отец. Сказал: «Костя, мальчик без отца остался. Давай возьмем. Что-то в нем есть. Силенок не хватает, но ничего, подкормим. Будем платить рублей 60». Это стажерская ставка. Бесков поморщился: «Как хотите...»

— У Константина Ивановича в разговорах с футболистами матерок проскакивал?

— Никогда. Самое страшное ругательство Бескова — «законченный негодяй». Старостин тоже не матерился. Хотя нет, разок было. В Германии перед товарищеским матчем в рамках шоу запускали воздушный шар. Кто-то из немцев пошутил: «На нем до Голландии можно долететь». Пока накачивали, мы разминались, а Старостин у кромки поля какую-то веревку подобрал, на руку машинально накрутил и стоял, разговаривал. А веревка, как выяснилось, шар держала. Когда он начал отрываться от земли, Николай Петрович взмыл вместе с ним.

— Высоко?

— Метра на два. Слава богу, сообразил, что веревку нужно размотать и отпустить. Чудом ничего не переломал. Потом к нам подошел, протер очки: «Ну что, суки, видели?! Чуть на *** в Голландию не улетел!»

— Последняя встреча с Бесковым?

— На банкете по случаю 85-летия Константина Ивановича. Когда жена отвернулась, он быстренько водочку с фантой смешал, выпили за его здоровье. Валерия Николаевна возвращается: «Костя, какой-то ты красненький...» А он дово-о-ольный.

— А Черенков к концу жизни на кагор подсел. Божьи люди внушили, будто полезен для очищения крови.

— Я обалдел, когда увидел, как он налегает на это сладкое винище. Говорю: «Ты что?! Нельзя в таком количестве! Вино крепленое, много сахара». Федя отмахивается: «Леша, ты не понимаешь. Напиток целебный, символизирует кровь Иисуса». И подливает себе, подливает. Главное, всегда был равнодушен к алкоголю. И вдруг этот кагор...

— За ветеранов бегал до последнего?

— Да, это для Феди была отдушина. Иногда прямо из больницы его забирали, врачи разрешали. Выпускали на поле минут на пять-семь, так он потом от денег отказывался. Дескать, не заслужил, ведь толком не играл. По дороге домой мог все раздать незнакомым людям. На вопрос: «Федя, ну зачем?!», отвечал: «Им нужнее». Он и машину свою храму подарил.

Перчатки

— Мы ездили к Виктору Чанову незадолго до кончины. Тот не сомневался, что как вратарь был сильнее Дасаева. Сами футболисты за него голосовали. Но в ворота сборной ставили Рината — по некой разнарядке от федерации футбола.

— А мне, например, Мишка Михайлов очень нравился. Спокойный.

— Допустим, вы тренер сборной. Кто играл бы в воротах?

— Дасаев. Ни в коем случае не менялись бы. В «Динамо» это прошли с Гонтарем и Пильгуем. Ничего хорошо не вышло. Как и у нас с Уваровым. Мне жаль, что сегодня в сборной нет Акинфеева. Наверное, какой-то конфликт, о котором нам не говорят.

— Не в больном колене дело?

— Думаю, нет. Что-то глубже. В наше время грузины в сборную СССР не хотели ездить.

— Это для нас новость.

— А невыгодно! В клубе получит 400 рублей, а в сборной — 100. Пытались ускользнуть, сказывались больными. Почему и ввели правило: в сборную приезжаешь даже на костылях, здесь доктор тебя осматривает. За клуб в это время играть запрещено.

— Пересмотрели тут матч 1988 года, когда «Спартак» обыграл киевское «Динамо» 1:0, а Дасаев получил приз лучшего вратаря Европы.

— Роскошная игра! Недавно на нее наткнулся, тоже оторваться не мог. Чанов тогда здорово сыграл. А Дасаев — божественно.

— К чему и ведем — фантастическая игра вратарей. Самый яркий момент с участием Дасаева, который у вас до сих пор перед глазами?

— Ринат меня поражал одним — как успевал при рикошете переложиться, вскочить и отбить мяч в другом углу. Вопреки природе! На линии-то все отлично играли, а он сразу стал выходить на перехват по всей штрафной. И тут же начинал контратаку. А на ленточке Витька Чанов поинтереснее был. Быстрее, резче. Ну и высокий Ринат. Тогда вратари-то мелкие были. Кавазашвили, Габелия, тот же Чанов...

— Последний яркий голкипер из мелких — Валерий Городов.

— Его привозили в «Спартак» на просмотр, но я конкуренцию выиграл. Валерка удивил меня техникой ловли мяча. Учебников не было, мы друг у друга подсматривали и учились. Городов мяч вообще не отпускал! Очень крутой вратарь. В «Днепре» позже раскрылся. А что Стаса Черчесова отличало?

— Очень интересно.

— Ненавидел, когда издалека бьют. Это его слабое место — начинал ошибаться. А в ближнем бою, где все на технику ловли, он молодец.

— Зрение подводило?

— Нет, издали траекторию сложнее определить. Реагировать вратарь начинает, когда мяч долетает до 11-метровой отметки. Прыгнешь раньше — ты лежишь, а он еще летит.

— Из ваших пропущенных голов — самый комичный?

— Ух-х, сколько их было! В товарищеской игре за «Спартак» против сборной пошел пенальти бить Витьке Чанову. Тот ловит — сразу выбрасывает Блохе в центральный круг. Я даже бежать за ним не стал. Ну, не успеешь! Куда? Да и сборная вела к тому моменту 8:0. Зато Нилин потом расписал — «под смех трибун влетел Прудников...»

— Не было смеха трибун?

— Играли без зрителей!

— Самое адское поле, на которое выходили?

— Это Корея!

— Нам-то казалось — там все идеально.

— Сейчас идеально. А в 90-е был кошмар. В приказном порядке крупнейшим корпорациям приказали: «Создать клубы!» Hyundai, Samsung и остальные создали. А насчет газонов распоряжения не было. Начинали матчи в 2 часа дня, играли на полях для регби. Видео сохранилось, думаю — неужели это могло быть? Сплошные кочки!

— После каждого матча — кровь и ссадины?

— А я не падал.

— Не может быть.

— Корейцы в меня били. Обводящих вообще не было, все тренеры учили корейцев бить посильнее. Там хоть плохенькое, но поле. В Союзе-то синтетический коврик кинут прямо на бетон — играйте! В «Олимпийском» даже прокладки не было. Как и в спартаковском манеже.

— Локти летели?

— Только так. Дасаев, лучший вратарь мира, тренировался на бетоне! О вратарях никто не думал. Никаких штанов, у всех обычные трусы.

— А если холод?

— В 1979-м Ринат ломается, а нам с ростовским СКА играть за золотые медали. Так я на матч вышел в синем динамовском костюме, шерстяном. Хорошо, буковку «Д» срезал. Пластырем наклеили на спину номер «16». Посмотрите фотографии, я не вру. Дасаев где-то достал нормальный свитер, а у меня не было.

— Перчатки-то хоть достойные были?

— Первые настоящие перчатки Дасаеву привез я!

— Он говорил — Харальд Шумахер прислал.

— Это потом. А прежде Дасаева еще ни в какую сборную не звали, я же играл за молодежную. С первого выезда в Швецию привез Дасаю перчатки. Водку продал — их купил.

— Ну и себе?

— Себе — нет. Денег не хватило. Дасаев же основной вратарь в «Спартаке», ему нужнее. Могли бы на двоих делить, но у меня рука побольше. Сам играл в обычных, за 3-60. Такие, с пупырышками, в каждом хозяйственном продавались...

— Шутите?

— Серьезно! Да вы жизни не знаете. После тренировки ставишь на подоконник — там и стоят. Потом обратно надеваешь.

— Дасаев-то оценил подарок?

— Еще как. Выходил в них козырный. А себе я со следующего выезда привез. Причем не покупал, с кем-то из вратарей поменялся. Тот смотрит на советские как на чудо, он и не видел такие.

ЦИТО

— Мизинец у вас сломан на правой руке, шрам. Память о чем?

— Это я в Харькове потерял палец...

— Прямо потеряли?

— Играть нам с Харьковом на Кубок. Накануне на разминке Гаврилов ударил — я не так руку выставил, кожа лопнула, палец вылетел. Черенков в крик: «Доктор, Леха палец сломал!» Врач, бывший десятиборец, бежит с нашатырем для меня. Перчатку стаскиваю — палец висит в другую сторону. Он бледнеет, ватку к своему носу несет. «Поплыл» доктор-то!

— А вы?

— А я — нормально. Сразу в больницу на операцию. Иду грязный, в форме, бутсами: цок-цок. Бабушка видит: «Ох, сынок, какие подковки-то у тебя...» Но зашили так, что началось нагноение. Боль адская. Я к Зое Мироновой: «Режьте палец!» Она спокойно: «Пойдем». Ну, рубанет и рубанет, мне уже по барабану. Дошли до операционной, Зоя Сергеевна разворачивается: «Иди-ка ты на *** отсюда! Ты что, не мужик?!» Потом играл — привязывал палец.

— Как мячик ловить?

— А никак. Я не ловил — только отбивал. Самое интересное, из ЦИТО за неделю до этого освободился, колено чинили. А тут снова появляюсь, кисть в виде пистолета. А лежат все те же, с кем прощался. Меня увидели — аплодируют, кричат: «Ура!»

— Положено в ЦИТО проставляться?

— Еще бы! Сразу выясняют: «Ходячий? Вперед!» К магазину. Рюкзак к костылю привязываешь.

— Романтично.

— С алкоголем было непросто — но тетка-продавщица прикормлена. Меня видит: «Спортсменам без очереди!» Ханыги расступаются, никакого возмущения: «Все правильно». Сама бумажку достает из рюкзака — кто что заказал. Денежки забрала, сдачу бросила. Выписываешься — все повторяешь.

— Говорят, Вадим Тищенко так квасил в ЦИТО, что его имя вписали золотыми буквами в историю госпиталя.

— Да ну, брехня!

— Рады слышать.

— Во всем мы виноваты. Тищенко лежал как культурный человек, а тут мы явились. Как же без гостинцев приезжать?

— Справедливо.

— Говорим: «Вадик, что принести-то?» — «Фруктишек. Больше ничего не надо». А вокруг-то артисты, хоккеисты. Они не поймут, если только фрукты принесем. Возвращаемся с бумажными пакетами — Вадик с порога все понял: «Ох, е! Я ж просил — фрукты!» Тищенко тяжело от наркоза отходил. С борцами не сравнить, но все равно — девчонки по коридорам прятались...

— Что делал?

— Приставал. Он же не соображает. Но ловили, успокаивали. Борца же попробуй, поймай. Когда крыша едет у такой махины! А Юра Иванов в ЦИТО усаживал на задницу травмированную гимнасточку — и качался. Чтобы форму не растерять.

— Самый колоритный человек, которого встретили в тех палатах?

— В моей палате был Володя Ткаченко. Великий баскетболист. В первый раз я залег с коленом в 1981-м. Наутро с соседями знакомлюсь. Рядом дельтапланерист лежит, только мода пошла на это дело. Рассказывает: «Разбежался — и колом вниз». Так и вошел в землю, обе ключицы сломал. На другой койке какой-то режиссер. Тут Ткаченко завозят!

— С чем?

— Челюсть ему обрезали. Что-то начала расти. Первым делом мы койку с режиссером выкатили в коридор.

— Это зачем?

— Храпел сильно. Ну, выпадал из игры. У Ткаченко проблема — кровать типа гамака, задница до пола. А ноги деть некуда. Пришлось прутья из спинки выламывать, табуреточку подставлять. Накрыли ему ножки отдельным одеялом. К вечеру по коридору бас: «Где тут мой друг Володенька?!» Дверь открывается — головы нет. Одно туловище стоит.

— Господи. Всадник без головы?

— Белостенный!

— Такой человек мог принести три рюкзака.

— Всякое бывало... В 1987-м оштрафовали нас из-за этих баскетболистов — сказали, мы не дали им чемпионами Европы стать! Встретились в Болгарии в одном отеле. 9 мая, мы выиграли 1:0. Харин еще пенальти от Стоичкова потащил. Пробились на Олимпиаду. А баскетболисты с гор спустились. На следующий день вместе улетаем. Ну, мы с Лехой Михайличенко и зазвали всех в свой номер...

— Не телевизор смотреть, надо думать.

— Места не хватало — так к каждому баскетболисту на колени село по четыре футболиста.

— А дальше?

— Вскоре они проиграли финал чемпионата Европы грекам. Маленький Галис их разорвал. Так всех футболистов лишили месячной зарплаты. Все ж видели, куда баскетболисты шли и сколько шампанского было в руках. Это еще «Слънчев Бряг» по карманам не разглядели. Ну а как 9 мая не выпить?!

— Лично мы вас не осуждаем. Рассказывал нам Сергей Силкин, как в аэропорту из такси вылезло 12 лилипутов — и Андрей Якубик от хохота надорвал трахею. Самая нелепая травма.

— Да не трахею, а межреберную мышцу...

— Ох, простите.

— Я тоже в гостинице в лифт зашел, а там стоит ребенок с сигаретой. Пытается до кнопки дотянуться. Меня видит, оборачивается: «Привет, соседушка!» Оказалось, цирк лилипутов на гастролях. А у Андрюхи дело серьезное — он дышать не мог от смеха! В больницу отвезли, расслабляющий укол сделали и навещать запретили. Он как нас видел — сразу все вспоминал. Опять хохотал.

— Еще нелепые травмы на вашей памяти случались?

— У футболистов фокус был — в прыжке дотянуться ногой до перекладины. Маслаченко так прыгнул, достал. А приземлившись — сломал руку. Или вот история: старая спартаковская база в Тарасовке. Кто-то засиделся на толчке, в него пакет с водой бросили. Так увернулся — и мениск!

«Коса»

— В то время во вратарей врезались постоянно. Самый-самый ваш случай?

— В 1983-м «Днепр» стал чемпионом, а я играл за московское «Динамо». Предпоследний тур. Ведем 1:0, первый тайм к концу. Иду на прострел, перехватываю мяч. А летевший на передачу Погорелов бутсой мне в висок!

— Как же вы живым остались?

— Чудом. Сначала судья засчитал гол, потом видит — меня уводят под руки. Отменил. Выпустили Гонтаря, мы 1:3 проиграли. Но я об этом узнал время спустя.

— В госпитале?

— Я два раза зрение терял!

— О, боги.

— Кровь изнутри заливала. Меня посадили на поле — еще что-то видел. А когда повели, поляна вверх ногами! Футболисты тоже!

— Испугались?

— Не то слово! Сообразить не могу: что происходит-то? В больницу около стадиона на своих мне зайти не позволили, уложили на каталочку. Рентген сделали, снова глаза открываю — вообще темнота, нет картинки. Кричу: «Нянечка, доктора буди!»

— Не сразу вернулось?

— Несколько дней пролежал. Ребята из «Днепра» один за другим шли. Олег Протасов даже сеструху свою усадил, чтобы за мной ухаживала. А она девчонка языкастая, рада со мной поболтать. То арбуз притащит, то мороженое. Весело!

— Покалечивший вас Погорелов навестил?

— Нет.

— Каков.

— Может, я в том моменте сам виноват. Когда на перехват идешь, подставляй под ногу бьющего спину, а не физиономию. В худшем случае получишь по затылку. Если летишь в ноги — свою поднимай выше. Чтобы человек перепрыгивал.

— Или ты ему врежешь.

— Раньше можно было. Я так и поступал. Любил «натягивать». Тренер орет с лавки: «Иди во вратаря!» У Лобановского вообще все по точкам были — этот прессингует защитника, этот идет на вратаря.

— Ну и кто на вратаря шел?

— Серега Журавлев. На всех — кроме меня. А знаете, почему?

— Это почему же?

— Потому что знал — себе дороже выйдет. В следующем эпизоде локтем ему в горло пойду. Можно было хулиганить!

— Но сломали вы однажды в двусторонке собственного игрока.

— Вы про Сережку Швецова? Рассказываю. Назавтра играть «Спартаку» с «Валенсией» в Тбилиси. К Бескову приехал друг, знаменитый Милан Милянич. Надо же показать, что у нас за команда!

— Константин Иванович был силен в спецэффектах.

— Ни-ког-да в предыгровой день у «Спартака» не было двусторонок. А тут — дает! У Сережки широкий шаг, пробрасывает мимо меня. Выхожу, падаю назад, мяч накрываю — и слышу отчетливый звук: хр-р-усть.

— Какой ужас.

— Это я ему на ногу прилег. Потом Старостин в газете «Труд» расписал: «Прудников вылетел, покалечил человека...» Хотя даже не видел момент! А самое интересное — не я Швецова сломал.

— А кто же?

— Сережке наложили гипс, могли оставить в Тбилиси. Но жена воспротивилась: «Нет, в Москву». Сходил с трапа на костылях, скользнул — и дорвал этот голеностоп. А Швецов в тот момент много забивал. Почти в каждой игре.

— Он рассказывал — ногу вывернуло в другую сторону.

— Я не смотрел. Вот когда играл за «Торпедо», Шустиков под Юрана подкатился на моих глазах. Прямо в опорную. Увидел, что такое вывернутая винтом нога. А на следующий год уже Юран Шустикова сломал точно так же. Не думаю, что мстил. Случайность.

— Кровь хлестала?

— Вообще крови не было. Беленькая кость наружу — и все. Помню, Редкоус в Лужниках получил тяжелый перелом, кто-то произнес: «Ну все, закончил» — и Андрей заплакал... Раньше били как угодно! Виталька Старухин выпрыгивал — «крылья» расставит и висит. Только Генка Морозов лупил его в затылок. Когда опускается. Старухин поворачивался: «Мальчик, я тоже в футбол хочу играть...» Как-то показал юношеской сборной Аленичева матч «Кельн» — «Спартак» 1975 года. Мальчишки 15 минут глядели, рты пооткрывали: «А что, так можно было?!» Все боялись Серегу Никулина и Сашку Новикова.

— «Косу» и «Автогена»?

— Ага. Им на установке говорили: «Тебя нет на поле и вот этого нападающего тоже». Как тот соприкасается с мячом — сразу удар! Если подкат, одной ногой в мяч идешь, другую ставишь чуть выше. Никакой карточки.

— Недавно видели спартаковский матч из 80-х. Ощущение — что по скорости, что по мысли картинка гораздо круче нынешнего футбола.

— А вы посмотрите, какие скорости были в финале сеульской Олимпиады. Это что-то невероятное! Сегодня спрашивают: кто сильнее — Марадона или Месси?

— У вас ответ есть?

— Конечно, Марадона! Месси играет на «чистых» мячах. А как Марадону били?

— Что раньше сделали бы с Месси?

— А то же, что с Кройфом. Встретился тот с Серегой Никулиным. Выставочный матч московского «Динамо» с «Барселоной». 13 минут выдержал — и показал: «Меняйте!» Не знал, что наши за 30 долларов могут закопать. Джинсы столько стоили.

Бубнов

— Бубнов писал — после истории со Швецовым Бесков вас возненавидел.

— Честно вам сказать?

— Если можно.

— Я Сашкину книжку открыл — и...

— В печь?

— Не в печь. Просто бросил читать. Дошел до момента, как он попал в «Спартак», и все. Хватит. А со стороны Бескова я никакого охлаждения не почувствовал. Он же меня обратно «Спартак» приглашал, когда Ринат в «Севилью» собрался!

— Вы и перешли.

— Перешел. Но Романцев всех, кого Бесков успел позвать, отцепил. Мы, приглашенные, в манеже обыграли основной состав 3:1. Конфликт у меня с Романцевым случился. Я даже сказал — играть за основу не буду.

— Почему?

— А меня заставляли ездить в сборную — то во вторую, то в молодежную. Месяц в Индии сидеть с этими сборными. Говорю: «Хочу конкуренцию Черчесову составить!» — «Нет, езжай. Я так решил». А зарплата у меня по контракту в том «Спартаке» самая большая!

— Уже неплохо.

— Вдобавок начал мотаться по Союзу с коммерческим «Спартаком», тоже заработок. Что-то за дубль капало. Ну и не буду, думаю, тогда играть за основной, раз такое отношение!

— Что ж Романцев поставил на Черчесова?

— Потому что меня Бесков пригласил. Другого объяснения нет. Константин Иванович показывал список: оставлял в «Спартаке» Дасаева и Черенкова. Все остальные — на выход.

— Годы спустя возвращались с Романцевым к этой теме?

— Он не вспоминал. Я тоже. Хотя осталась обида, недосказанность какая-то. Ладно, дело прошлое.

— Еще пару историй о вас в книжке Бубнова мы почерпнули. Например, были у Александра Викторовича такие удары, что вы не успевали руки поднимать. Даже в команде над вами посмеивались.

— Это он горбатого лепит. Для меня новость, что у Сашки вообще какой-то удар был. От вас узнаю. Мне всегда казалось — слабенький. Вот у Эдгара Гесса удар так удар. Бесков отгонял его от Дасаева: «Иди, «суши» Прудникова...» У Эдика ножка маленькая, мяч в полете не крутится, а деформируется. Не поймешь, с какой силой летит. Вторая история такая же, как первая?

— Пожалуйста, вторая. 1979-й, «золотой» матч «Спартака» с ростовским СКА. Бубнов уверяет, будто Бесков договорился и все было понятно до игры.

— А Бубнов играл?

— В 1979-м его в «Спартаке» не было.

— Вот. А где он был?

— В «Динамо».

— Так откуда ему знать, с кем Бесков договорился? Ну, смешно! С Бубновым вообще много смешного, даже сейчас. Проводим фестиваль Миши Евдокимова на Алтае. Бубнов как раз рассорился с Ловчевым, все газеты об этом трубили. Руку отказывались друг другу пожимать. Я приглашаю обоих. Только, говорю, в самолете рядом со мной не садитесь...

— Здесь мы вас понимаем.

— Бубнов спрашивает: «Телевизор будет?» Нет, отвечаю. Будет Валера Новиков, Копейкин. Зачем нам телевизор в такой компании? А они с Ловчевым в голос: «Нет, мы эксперты, должны смотреть тур. Найди телевизор!»

— Удалось?

— Отыскали какую-то избу с антенной — сами общались, а их вдвоем заперли. А в Москве газеты шарашили: «Ловчев Бубнову руку не подал!» Кстати, если б не я, Бубнова в «Динамо» закопали бы.

— Это почему?

— Он в «Спартак» собрался. В «Динамо» сразу комсомольское собрание: что с ним делать? Он еще под дисквалификацией ходил.

— От вас многое зависело?

— Я комсорг и капитан команды! Спрашивают: «Что, дадим парню играть?» Да пусть играет, отвечаю. Вопрос решился. Вся команда подписала.

— Динамовские собрания — те еще мероприятия.

— Да что только не разбирали. Двоих пригласили в «Динамо», а они на радостях накатили. Прямо в поезде. В команде их еще не видели — а уже разбирают!

— Что постановили?

— В московское «Динамо» не брать. Пусть остаются в своем.

«Депортиво»

— В 1991-м вы едва не пристроили Романцева в «Депортиво». Вот как эту историю описывал нам Олег Иванович: «Больше всех на моей кандидатуре настаивал главный тренер «Депортиво» Арсенио Иглесиас. Прилетел я в Ла-Корунью. Первый день был в восторге. На второй — заскучал. На третий — волком взвыл. Так домой потянуло, что извинился и собрал вещи».

— Иглесиас действительно говорил Романцеву, что мечтает с ним поработать, обещал помогать. Не думаю, что лукавил. Как раз в тот год «Спартак» выбил из Кубка чемпионов «Реал», причем на «Сантьяго Бернабеу» выиграл 3:1. На испанцев это произвело громадное впечатление. Перед вылетом Старостин показал мне вырезку из газеты с зарплатами Кройфа, других тренеров испанской лиги. Поднял палец: «Не прогадай!» До Ла-Коруньи мы с Романцевым добрались за полночь. Позвонил один из руководителей клуба: «Что на ужин заказать?» А Иваныч в ответ: «Ничего, спасибо. Дайте лучше видеозаписи ваших игр». Тут же в гостиницу привезли три кассеты — победный матч с участием «Депортиво», ничейный и проигранный.

— Вместе сидели у телевизора?

— Мне-то зачем? Вот Иваныч смотрел крайне внимательно. Сразу отметил, что игра у команды совершенно не спартаковская, забивает в основном с фланговых навесов и прострелов. Утром поехали знакомиться с Иглесиасом и президентом клуба Лендойро. О финансовых условиях договорились быстро. Как и о том, что в «Депортиво» переходят Андрюха Пятницкий с Васей Кульковым, а Дасаев будет тренером вратарей и переводчиком. Романцев подписал контракт и через три дня вылетел в Москву.

— Почему сорвалось?

— Возмутились руководители Моссовета, которые курировали «Спартак». Начались разговоры, мол, Романцев думает исключительно о себе. А как же родной клуб? Нельзя его бросать в разгар сезона... Плюнуть на все и укатить в Испанию Иваныч не мог. Без разрешения специальной комиссии за границу еще не выпускали. Ну а контракт, подписанный Романцев, президент «Депортиво» много лет хранил в сейфе. Не удивлюсь, если и сейчас там лежит.

— Как думаете, потянул бы Олег Иванович в «Депортиво»?

— Сто процентов! Хотя какие-то вещи не укладывались у него в голове. Например, то, что в Испании при любом графике у футболистов два выходных в неделю. Это закон. Или Романцев спросил: «Как мне следить за игроками?» Президент пожал плечами: «Зачем же за ними следить? Они профессионалы, в 11 вечера ложатся спать, утром свежие приходят на тренировку». Еще Иваныча интересовало, могут ли его разборы матча затягиваться на четыре часа. Начав переводить, я на всякий случай занизил цифру.

— Сильно?

— В два раза. Лендойро охнул, неуверенно произнес: «Ну... Надо так надо». А если б про четырехчасовой разбор услышал, его бы точно Кондратий хватил.

— Вам-то хорошие комиссионные полагались?

— 14 тысяч долларов. По тем временам — огромная сумма. Я же был на нуле. В Югославии из-за войны потерял дом, машину, деньги в банке зависли. А в Союзе после «павловской» реформы сгорело все, что лежало на сберкнижке.

— Сколько?

— Много. Этих денег, заработанных за карьеру, должно было хватить и мне, и детям, и внукам. Плюс перед отъездом в Югославию продал автомобиль за 25 тысяч рублей.

— «Волгу»?

— «Вольво-343»! Купил в Бельгии, когда был там с «Торпедо». На корабле машину доставили в Ригу, оттуда приятель забрал, перегнал в Москву. Рассказывал: «На таможне номеров не дали, но доехал спокойно, гаишники не останавливали. Только около Москвы один тормознул...» — «И что?» — «Попросил подвезти». Потом у меня вариатор полетел, но в цехе №1 на заводе ЗИЛ могли смастерить что угодно.

— Вариаторы сегодня-то еле чинят.

— А на ЗИЛе мужики все сделали идеально! Выточили, установили — никаких проблем, машина снова на ходу.

Война

— В Югославии с реальной опасностью успели столкнуться?

— А то! Когда полыхнуло, я уже за «Сараево» играл. До этого сезон провел в «Вележе» из Мостара. Семью сразу в Москву отправил, сам остался. Бомбежки, пальба, кровь, слезы... Война началась из-за албанцев, которые торговали оружием, наркотой. Им говорили: «Грохнешь серба — получишь сто марок». Впрочем, эти за «бабки» и своего могли легко завалить. Творилось безумие, стреляли все и во всех. Днем люди спокойно сидели в ресторанчике, пили кофе, а вечером убивали друг друга.

— Долго пробыли в Сараево?

— Через три месяца понял — пора валить. Взял билет на поезд до Белграда. В вагоне я да несколько женщин. В районе Вуковара зашли солдаты с автоматами, стали проверять документы. Всполошились, увидев мой синий паспорт.

— Югославский?

— Наш. В Советском Союзе служебные загранпаспорта были синего цвета. Один спрашивает: «Ты кто?» — «Футболист». А другой: «О, Алия!» Это в «Вележе» меня так прозвали — в честь Алии Изетбеговича, первого президента Боснии. Поболтал с солдатами о футболе, и они ушли. Попутчицы были потрясены. Смотрели на меня с изумлением: «Что за парень?»

— Их-то не тронули?

— Нет. Хотя могли. Запросто. В стране царил беспредел. Люди в военной форме наставляли на женщин оружие и уводили. Грабили, насиловали, убивали... А меня в тех краях даже годы спустя узнавали. Помню, занимался трансфером Самира Муратовича в «Сатурн». Боснийскую границу пересек на машине. Я за рулем, рядом сидел испанский агент, а сзади — босниец, хорват и серб. Когда пограничнику протянули россыпь паспортов, тот ошалел. Спросил: «Куда?» — «На футбол». Присмотрелся: «Алия!»

— России вы открыли Рахимича и Ранджеловича. Сколько за них заплатил «Анжи»?

— За Элвера — 250 тысяч марок. За Предрага — 131 тысячу долларов. Изначально Ранджеловича хотел в «Торпедо» пристроить. Алешин поморщился: «Дороговато». Зато Гаджиев сразу согласился. Через два года обоих купил ЦСКА.

— Почему Ранджелович быстро скис?

— Первый сезон в ЦСКА провел здорово, забивал. Потом с Газзаевым поругался. Обложили друг друга нехорошими словами, тот не простил. Ранджеловича продали в «Зенит», там одна травма, вторая... Вообще я больше любил с боснийцами работать. Ребята боевые, с характером, готовы вкалывать от рассвета до заката. У сербов менталитет другой. Вальяжные, с ленцой.

— Вы полмира объехали. Самая жуткая точка?

— Сирия. В 80-е отправились с «Динамо». Вот это был экстрим. Выходим из отеля, садимся в автобус. Отъезжаем — взрыв за спиной. Отель превращается в руины. Только пыль оседает... А нам говорят: «В стране война, но вы не тревожьтесь. Сейчас сезон дождей, танки проехать не могут. Поэтому перемирие».

— Какая прелесть.

— Из Дамаска 800 километров тащились на автобусе по пустыне. Вышли отлить — кругом пауки, бр-р-р... Наконец приехали в какой-то городок. Думаю: «Где же поле?» Тут выезжает трактор, укатывает камни. Люди несут ворота, делают разметку. Мы с ребятами переглядываемся, бутсы в сторону откладываем, за кедами лезем. Ну а под конец турне — премия.

— Большая?

— Очень. Во всех смыслах. Каждому игроку вручили джинсовые куртки «Монтана». 60-го размера.

— Сирийцы удружили?

— Наши, динамовцы! Где-то на складе эти куртки лежали. Выкидывать жалко, вот и сбагрили футболистам. Хорошо, отец у меня крупный — ему пришлась впору.

— Чем Корея запомнилась помимо жутких полей?

— Сборами. Тренировки по девять часов в день! Четыре часа утром, пять вечером. Подъем — в 5.30. В 6 «гудок» — и побежали. До 8.30. Далее разминка, прыжки...

— Вратарей гоняли наравне с полевыми?

— Да. В 11 заканчивали, обедали. С двух до шести — вторая тренировка. После ужина — тренажерный зал, еще часок. Вроде по желанию, но не пойти нельзя.

— Сколько это длилось?

— Две недели! Чуть не сдохли. Потом объявили: «Теперь выходные, 15 дней». Я подумал, ослышался. Уточнил у тренера, тот кивнул: «Да-да, 15». Я завелся: «Ну и ради чего убивались? Где логика?»

— А он?

— «Укрепляли дух, закаляли волю». Что с него взять — прежде школьников тренировал...

«Крылья»

— За что в 2010-м вас лишили агентской лицензии?

— Юра Газзаев позвал в «Крылья», попросил помочь. Официальную должность там я не занимал, на скамейке во время матча не сидел. У меня и договор был составлен не как у тренера вратарей. Но как агент мог проводить для них мастер-класс. Хоть каждый день. Все было бы нормально, если б ребята из клубной пресс-службы не написали в буклете, что Прудников стал одним из ассистентов Газзаева. И Коля Толстых уперся: «Грубое нарушение регламента! Осуществление агентской деятельности в качестве тренера!»

— Сказали бы на правах старого товарища: «Коля, ты что творишь?»

— С Колей отношения хорошие, я у него свидетелем на свадьбе был. Но когда дело касается агентов, он забывает обо всем. Глаза наливаются кровью. Для него эта публика — словно красная тряпка для быка.

— В «Крыльях» ваши клиенты были?

— Нет. Да и кого туда везти, если у клуба огромные долги, заявка закрыта? Из Самары футболисты разбегались, народа не хватало. Дошло до того, что какие-то матчи молодежь проводила и за основу, и за дубль.

— Это кто же?

— Цаллагов, Ткачев... Перед «Зенитом» ситуация была настолько аховая, что Газзаев попросил тренера дубля закончить матч ввосьмером. Приберечь троих для основы, в том числе Цаллагова. Ближе к перерыву приезжаем с Юрой на стадион, где играет дубль. На табло 0:0. Но нельзя же в разгар матча взять и с поля уйти.

— Разве что под предлогом травмы.

— Вот! Кричу с бровки: «Цаллагов, падай!» А судил Альмир Каюмов. Он видел, что у «Крыльев» в запасе никого. Когда после верхового единоборства Ибрагим рухнул, изображая муки небесные, в гробовой тишине раздался голос Каюмова: «Вставай, сука! У вас играть некому! Ты что, не мужик?! Терпи!» Ибрагим вскочил, назад помчался. А я опять за свое: «Цаллагов, падай!»

— Чем кончилось?

— Матч завершили ввосьмером — как и планировали. А на следующий день я напутствовал вратаря Давида Юрченко: «С первой минуты начинаешь тянуть время». Давид усмехнулся: «Так я еще не играл...»

— В Самаре с вами хоть расплатились?

— Да. Доработали с Газзаевым до июля. К тому моменту обстановка в команде накалилась, возник конфликт с группой футболистов, которые были у одного агента. После сомнительного поражения от «Ростова» вопросов к ним стало еще больше. А на очереди «Спартак». Юра говорит: «Вот пусть эта бригада и выходит». При своих зрителях отбывать номер парни не могли, пришлось землю грызть.

— Как сыграли?

— 0:0. И на пресс-конференции Газзаев объявил об отставке. Заранее решили, что для нашего штаба этот матч последний.

Зинченко

— Вычитали, что 16-летнего Акинфеева вы хотели забрать в «Спартак». Это правда?

— История такая. Мой сын Алан играл в динамовской школе за 1985 год. Акинфеев родился в 1986-м, но в ЦСКА тоже за 1985-й играл. Как-то Алан говорит: «Сегодня принимаем армейцев, вратарь у них интересный. Приезжай, посмотри». Игорь мне сразу приглянулся.

— Чем?

— Он был таким же, как сейчас. Хладнокровный, грамотно выбирал позицию, ногой выбивал мяч метров на 70 — хоть правой, хоть левой. Я не собирался морочить ему голову, уводить тайком. Сначала подошел к Дулыку, директору армейской школы, честно сказал: «Если ваш клуб в парне не заинтересован, в «Спартак» отведу». На следующий день ЦСКА подписал с Акинфеевым первый контракт. Кстати, я играл против него...

— Где?

— В манеже. Перед Кубком Содружества Игоря вызвали в юношескую сборную. Тренировал ее Олег Юзвинский, а с вратарями работал Дасаев. Он поспорил с Юзвинским, что спартаковские ветераны хлопнут его пацанов.

— На что спорили?

— На ящик пива. Самое смешное, Дасаев на матч-то и не явился. Зато пришел Черенков. Без формы, просто посмотреть. Так нашли Феде кеды, уговорили побегать за нас. Началась игра. Молодежь носилась, прессинговала, а наши мячик катали — тын-тын, тын-тын. За центр поля перешли, Атаулин издали ба-бах — 1:0. Затем второй. 3:1 победили. Как раз Игорь в воротах стоял.

— Он действительно мог уехать в АПЛ?

— Предложения были. Отпугнула цена — Гинер чуть ли не 50 миллионов попросил. А еще англичан смутила манера Акинфеева — играя на выходах, выбивать мяч двумя руками. Лучше кулаком выносить, так надежнее.

— Ваш старший сын тоже был вратарем?

— Да. Играл в «КАМАЗе», Македонии, Хорватии, Боснии, ездил на просмотр в «Гамбург». Но вы даже не представляете, сколько травм было у него! Ломал все — челюсть, ребра, ноги. Плюс «кресты», мениск... В какой-то момент я не выдержал: «Алан, завязывай. Футбол — это не твое». В 24 года закончил.

— В интервью сын обронил, что лет 15 назад в Германии попал в авиакатастрофу: «Упали при взлете. Все, кто сидел слева, человек 70-80, погибли. А те, кто справа, как я — выжили. Я вообще не пострадал, уже через три часа летел в Москву — времени ждать не было».

— Подробностей не знаю. Алан скрытный, мать лишний раз не хочет расстраивать, вот ничего и не рассказывает. А я не пытаю.

— Когда-то он уговаривал российские клубы купить Эдина Джеко за 30 тысяч евро. Никто не согласился. Удивлены?

— Ничуть. У нас это в порядке вещей. В свое время я предлагал «Спартаку» и «Локомотиву» Петера Чеха, он еще играл за «Хмель» Блшаны. Цена вопроса — 175 тысяч долларов. Но все отвечали: «Не нужен». А когда рассмотрели, было поздно. То же самое с Джеко, которого помню по «Железничару». Правда, там парень не всегда в состав проходил. Был период, когда его не подпускали к тренировкам с основой, просто бегал по кругу. А в Чехию уехал — и раскрылся.

— Сын ваш по-прежнему агент Александра Зинченко?

— Конечно. При непосредственном участии Алана летом Сашка продлил контракт с «Манчестер Сити» на пять лет.

— Какое отношение к Зинченко имеет Юрий Гаврилов?

— Сашку на него записали, потому что у Юры, в отличие от Алана, есть агентская лицензия. До перехода в «Уфу» Гаврилов предлагал Зинченко «Спартаку». Твердил: «Посмотрите пацана. По игровым качествам — моя копия!» Там нос воротили: «Спасибо, не надо. Мы знаем его возможности». А когда в «Уфе» заблистал, все российские топы были готовы Сашку озолотить. Но он молодец, выбрал не деньги, а футбол. Хотя первый контракт с «Манчестер Сити» — очень скромный, да и налоги в Англии сумасшедшие.

— Поразились, что Гвардьола сделал из Зинченко левого защитника?

— Да уж. Мальчишка техничный, с пасом, хорошо открывается. Казалось, отбор — не его конек. Ничего, постепенно освоился. Сегодня меня другое тревожит.

— Что?

— Невеста у Сашки появилась. И сразу спад в игре наметился. И персональный тренер, который раньше всегда был рядом, уже не нужен.

— Что за тренер?

— Анатолий Патук.

— Он же как агент ведет дела Зинченко.

— В том числе. Там много людей задействовано. Именно Анатолий привез Зинченко в Россию, был с ним и в ПСВ, где тот играл сезон правах аренды, и в Манчестере. Занимался дополнительно после тренировок. Помогал, опекал, наставлял.

— Полагаете, невеста отвлекает Зинченко от футбола?

— Конечно! Соблазны! Возможно, у Сашки сейчас голова другим забита. Девушка-то яркая.