«Тут я не выдержал — подбежал к судье и схватил его за горло. Едва не удушил...» Миодраг Божович — «легенда» российского футбола
«Signore preservativo»
Эх, Граф! Добрый Граф, что с вами? Ведь такие фразы могут обернуться дуэлью — чем еще достойно будет ответить при вашем-то прозвище?
А дуэль может завершиться чем угодно — Александр Сергеевич Грибоедов как-то стрелялся с декабристом Якубовичем, великим дуэлянтом. Стрелял тот столь метко, что и убивать Грибоедова не стал. Повредил лишь кисть руки, отстрелил мизинец — с той поры Грибоедов, чудесный поэт и музыкант, исполнял на рояле с трудом. А заодно остыл к дуэльным забавам.
Прошли годы — русского посланника Грибоедова растерзала толпа в Иране. Так, что опознали лишь по той самой простреленной руке. Экскурсы в историю — моя слабость, не осуждайте.
Времена нынче другие — и тренеры стреляться не станут. Но могут оттаскать друг друга за лацканы в подтрибунном помещении. Но это не к Божовичу. До его лацканов попробуй дотянись.
Зато можно ударить картонным макетом, швырнуть фишки в лицо. Вот точно так швырял гроссмейстер Бендер шахматные фигуры в физиономию одноглазому любителю. Если жизнь заставит — почему бы нет?
Я и не сомневаюсь, что до Спаллетти донесут черногорский комплимент. Возможно, вслух назвали контрацептивом его впервые — и Лучано будет слегка уязвлен такой формулировкой.
Да наверняка уже донесли — российским любителям футбола даже переводить для итальянца особенно не надо, все проще простого: «Signore preservativo».
Так и слышу, как Спаллетти переспрашивает:
— Chi sono?
— Да-да, вы, — любезно поддакивают из нашей с вами культурной столицы.
Жизнь непредсказуема — и, быть может, однажды Спаллетти с Божовичем встретятся. На стадионе, в аэропорту — где угодно.
Боюсь, даже верного Даниэле Бальдини наш итальянский друг не будет приглашать в секунданты. Кинется сам навстречу приключениям.
Как дрался Спаллетти
Поверьте — Спаллетти способен на резкие поступки. А в собственных физических возможностях не сомневается. Вы же помните, как он оголил торс на питерском морозе — и довольно долго расхаживал в таком вот виде? Я-то помню!
Был еще случай, о котором мало кто знает — но футболисты «Зенита» помнят отлично. Работают, тренируются — и вдруг шум за спинами. Это Спаллетти дерется с собственным игроком!
— Толкаются? — уточнил я у одного из футболистов. Не в силах представить большее.
— Нет-нет, все всерьез — охаживают друг друга кулаками! Метят в физиономию! Мы кинулись, растащили...
Кто именно дрался со Спаллетти — гадайте сами. Думаю, попадете с первой попытки.
Так что Лучано может, не сомневайтесь. Но за Графом — богатырское телосложение. Жесткий настрой — видимо, что-то внутри кипит, раз говорит вот такое.
Как-то я расспрашивал Божовича о драках. Достойно подготовившись к вопросу:
— Однажды вас, тренирующего на Кипре, ждала у стадиона толпа — чтоб поколотить. Не удалось, вы с этими людьми хорошо поговорили. Но драки в вашей жизни случались?
— Последний раз это было очень давно. Мне так врезали, что я упал. Высокие хорошо падают.
«Я не физрук, я легенда!»
Не знаю, что это Граф так распалился. Человек он милейший. С большим юмором. Но, видимо, удар был ниже пояса — понесло-то Божовича с отзыва «физрук», прилетевшего из России.
Начал-то Граф по делу:
— Я не физрук — я легенда российского футбола!
Вот точно так же я выступаю обычно перед не самыми требовательными дамами.
Про Спаллетти-то у Графа пошло уже вдогонку.
Эх, были в «СЭ» нашей юности роскошные рубрики — например, «Символическая сборная тура». Может, она и сейчас существует — просто как-то не замечаю?
Эта рубрика помогла одному питерскому футболисту отлучиться из дома на несколько суток. Расстелил перед женой газету, ткнул пальцем: «Смотри, меня в сборную тура вызвали!» Ну и отбыл.
Был «Хит-парад «СЭ». Все коротенькое интервью Божовича можно было разломать на кусочки — как раз и набралось бы десять цитат. Граф перебил бы рекорды Арсена Найденова и Валерия Овчинникова — целиком забить все десять строчек не удавалось и этим златоустам. Разве физрук на такое способен? Да никогда!
«Тренер, а вам зарплату перечислили?»
Люди, хоть раз столкнувшиеся с Божовичем, будут очарованы этим человеком навсегда. Пересказывать вслед за ним, смеясь, и короткие реплики, и анекдоты с зыбким сексуальным подтекстом.
Помню, как сидел я на сборах в Турции рядом с «Москвой». Уж пришли новости о расформировании команды — но лучшая на побережье гостиница оплачена, поля заказаны. Команда-покойница вяло ковырялась на тренировках. Даже беззлобно играла какие-то матчи.
Один такой закончился — а Божович долго-долго сидел в одиночестве на трибуне. Одиночество — тоже лекарство. Где-то запел мулла — и этот тягучий мотив был к месту. Будто на заказ.
Я чувствовал себя то ли нотариусом, то ли священником — готовым принять последний вздох команды. Протоколы товарищеских матчей той «Москвы» следовало обрамлять черным.
Люди из усопшей, но еще забавлящей конвульсиями команды потихоньку собирались к полю. Всякое «здравствуйте» сопровождалось вздохом.
Божович собрал игроков в кружок. Говорил тихо, почти неслышно. Приближаться я не посмел — только заметил, как указывает Миодраг пальцем на небо. Ссылаясь на того, кто все видит. То ли на мэра Лужкова, то ли кого-то повыше.
Кто-то у скамейки толковал о большом совещании у мэра. Все это было для клуба — словно аппарат ИВЛ. Лечить не лечит, но жизнь тлеет.
Божович собрался с духом — и вернул себе бравый вид. Не дело плакать перед молодежью.
— Третий сбор будет на Кипре, — заявил с непроницаемым лицом. — Кто хочет — может приезжать.
Помню, шутник Якубко обернулся:
— Тренер, а когда мы с вами будем прощаться?
— Я давно был бы рад с тобой попрощаться, — усмехнулся Божович.
— Тренер, а вам зарплату перечислили? — подал голос кто-то из юниоров.
Божович молча подошел и надел говорившему на голову оранжевую пластмасску — будто шляпу.
«Москва» рассмеялась десятками голосов.
Я ушел, не оборачиваясь.
«Заходи!»
Назавтра я уезжал — и хотел переговорить с Графом на прощание. Написал СМС: «Миодраг, я зайду?»
Ни ответа, ни привета. Что-то странное. Я уж улетел в Москву, три дня прошло, четыре...
Вдруг приходит ответ — «Заходи!»
Эх, Миодраг, Миодраг. Какой же вы милый, забавный человек.
Только спрошу по телефону как старого товарища:
— Не думаете, что вас просто обманывали все последние месяцы — говоря, что есть шансы на спасение клуба?
Божович задумался на секунду. Усмехнулся — как он один умеет:
— Можно, я не буду отвечать на этот вопрос? Ответ будет слишком грустным. Ни вам, ни мне это не нужно.
«Тебе воздастся»
Божович, Бог — это не просто игра слов, казалось мне...
Что Россия сделала его легендой футбола — Божович уверен. Не знаю, сделала ли верующим человеком.
Приезжал когда-то в Россию Божович-атеист. В самой жесткой форме.
Помню, остановился его «Амкар» в гостинице при Даниловском монастыре. Святое место, золоченые купола. Первая могила Гоголя.
Назавтра его команде предстояло сыграть в финале Кубка России — нам с Сашей Кружковым казалось, в такой момент любой станет верующим. В окопах атеистов нет.
Оказалось — есть. Граф скользнул взглядом на купола в окошке и ласково сообщил — Бога нет. В этом вопросе элегантный черногорец давно определился.
— Ого! — переглянулись мы.
— В России я лишь однажды зашел в церковь. Перед игрой с «Рубином» в Кубани...
— В Казани? — поправили мы.
— Ну да, в Казани. Купил икону Кубанской... нет, Казанской Божией Матери. Поставил свечку, попросил о победе. Чем все закончилось? Так обидно проиграли!
— Ну и что?
— Лишний раз убедился — если футболисты играют как надо, они победят и без помощи небес. Вот сейчас наши руководители решили: остановимся в монастыре. Тоже считают — Бог поможет. А я считаю — нам помогут Белоруков, Попов, Кушев, Дринчич и Дуймович! Все. Кто завтра выйдет на поле! Я был и останусь атеистом!
— Так что ж пошли в церковь в Казани?
— Хоть не верю в Бога, православные обычаи соблюдаю. А вера... У меня есть хорошая история на этот счет. Когда играл в Индонезии, был в гостях у местного парня, капитана команды. Его отец, узнав, что я атеист, спросил: «Почему не веришь?» Я ответил так: «Вы, мусульмане, верите, что есть только ваш Бог». Он кивнул. «Но и христиане верят, что есть только их Бог». Он снова кивнул. «Иудеи тоже верят, что есть только их Бог. А еще есть буддисты, индусы — и у каждого свой Бог. Кто же ошибается?»
— Как интересно. Так что услышали в ответ?
— Этот старик долго молчал. Потом протянул рюмку: «На здоровье!» Не подумайте, что я против церкви. Наоборот, мне там уютно. Да и жить было бы легче, если б веровал. Но считаю, что у каждого человека Бог в душе. Если работаешь честно и не делаешь плохо другим — тебе воздастся.
На следующий день Божовичу воздалось так воздалось. Сыграв 2:2 с ЦСКА, упустили Кубок в серии пенальти...
«Я был великим футболистом — метр девяносто шесть!»
Может, он и шутит, говоря о себе как о легенде.
Как-то же спросил я Миодрага — что же не стал великим футболистом?
— Как «не стал»? — отстранился тот. — Я был великим футболистом! Метр девяносто шесть!
Рассмеялся.
— Вообще-то игроком я был неплохим. К сожалению, в Югославии тогда сложилась тяжелая ситуация. Война, президент Милошевич, эмбарго... Играл в «Црвене Звезде», но мы не провели ни одной международной встречи. Сборную отстранили от чемпионата Европы. А в 94-м мои лучшие друзья ушли из «Црвены Звезды». И я поддался настроению — решил, что в Югославии делать нечего. Уехал по первому же приглашению. Чудовищная ошибка!
— Куда отправились?
— В Индонезию. В «Црвене Звезде» получал 25 тысяч долларов в год. А там контракт был на 300 тысяч. Мне очень нужны были деньги, вот и согласился. Это сгубило карьеру. День, когда сказал «да» индонезийцам, самый глупый в жизни. Страна, правда, необычайной красоты, я там замечательно устроился на одном из 13 тысяч островов. А футбол своеобразный.
— С вас история.
— Да вот случай. На выезде вели 2:1. Время истекло, судья показывает: добавлено пять минут. Ладно, играем. Он добавляет, добавляет, добавляет... Прошло минут двенадцать. У судьи в глазах был такой страх — не дай бог местные проиграют!
— Поставил бы пенальти.
— Он и поставил! Тут уж я не выдержал — подбежал к судье и схватил его за горло. Едва не удушил. Тот насилу вырвался. Отбежал от меня, выхватил красную карточку. Но это было только начало приключений. Наши соперники не попали в ворота, судье пришлось заканчивать матч.
— А вы говорите — Бога нет.
— Мы не могли уйти с поля четыре часа! Что было у зрителей под рукой, то и кидали. А мы сидели на траве и смотрели, как индонезийцы бьются с полицией. В конце концов нас вывели черным ходом. Автобус мы оставили у стадиона, а сами тихонько разъезжались на маленьких машинах. С выключенными фарами.
— Судя по тому, что судью схватили за горло, человек вы эмоциональный.
— О да! Я эмоциональный! Но к судьям с того дня не прикасался. Вывести из себя может очень большая неправда. В серьезной лиге не может быть того, что творил тот арбитр.
...Я вспоминаю те истории, рассказанные Миодрагом, — и думаю: быть может, Спаллетти легко отделался?
«Тест Купера никому не нужен!»
В России как думали, так и думают — сила в выносливости. Кто больше пробежит — тот и чемпион.
Безусловно, что-то в этом есть. Сергей Юран приходит на телевидение и рассказывает, как умудрился с «Химками» отбирать очки у «Зенита». С каким чувством рассказывает — слышали бы вы!
— Я футболистам сказал — «Зенит» можно обыгрывать... Ребята смотрят: как?!
— Действительно — как?
— Если пробежим в два раза больше — точно обыграем!
Юран столь харизматичен, что я слушаю — и верю. В количество беготни, покрывающей любой талант. Верю в тест Купера. В черта лысого. Во что угодно!
Но сталкиваешься с Божовичем (да и любым другим европейцем) — те морщатся от всего этого. На тест Купера у них аллергия.
Они расскажут тебе, что советские команды много бегали — но один «Андерлехт» собрал европейских кубков больше, чем весь советский футбол, вместе взятый. Про «Ювентус» и заикаться не стоит.
— Не любите тест Купера? — расспрашивал я как-то Божовича.
— Как его можно любить? Тест Купера никому не нужен! Ни одну свою команду я не заставлял его выполнять! Зачем футболисту бегать по кругу?
— Понимаете тренеров, которые дают тест Купера регулярно?
— Нет, не понимаю! Это все должно остаться в прошлом. Последний раз я бежал этот проклятый тест, когда играл в Японии. В 96-м году.
Божович заметно раздражался, говоря про глупую беготню. Вообще-то заставить его нервничать тяжело. Может, это удалось за последние годы трем людям — мне, Спаллетти да тому, кто назвал Графа физруком.
«Глаза моих футболистов расширились. Они думали, тренер сошел с ума»
Россия сделала Миодрага куда спокойнее. Быстро разучился удивляться.
Если руководивший «Зенитом» пан Петржела давал волю чувствам, запуская в стену то телефон, то собственные очки, то Граф стал совсем другим.
— Теперь я в раздевалке — самый спокойный человек. Вообще не кричу. Нахожу какие-то слова для самого себя: «Давай-давай, ты должен держать себя в руках...» Это для меня теперь главное правило: не кричать в раздевалке. Лучше вообще молчать. Еще я никогда никого не штрафую. За много лет — ни одного случая.
— Это еще почему?
— После первого штрафа игрок начинает тебя бояться. Исчезает респект. Как это по-русски?
— Уважение.
— Вот-вот...
— На установках тоже удивляете?
— Стараюсь! Но лучшая моя установка была в Югославии. Я возглавлял «Борац». Нам предстояло дома принимать «Црвену Звезду». Я пришел в комнату теоретических занятий раньше команды и повесил плакат. Это была расстановка «Црвены» той поры, когда она выиграла Кубок чемпионов. С фотографиями прежних знаменитых игроков. А под этим плакатом был наклеен другой, с реальной «Црвеной».
— Мне уже смешно.
— Футболисты пришли, расселись. Я начал всерьез рассказывать: ты играешь против Стойковича, ты против Панчева... Слабые стороны такие-то. А ты — против Юговича. С ним сложнее. Глаза моих футболистов расширились. Они думали, тренер сошел с ума.
— Что же было дальше?
— Резко срываю плакат с макета: «Нам повезло, сегодня играем с другой «Црвеной Звездой». Они видят новую расстановку: «Вот с этой!»
— Ну и как сыграли?
— Выиграли, конечно. 2:1...
