«Последний раз на улице дрался очень давно. Я вообще неагрессивный». Интервью Андрея Назарова
Драки, мат
— На предсезонке у «Сочи» было уже три драки ...
— Что такое драка в хоккее? Это эмоции. Просто эмоции. А в чем разница — человек ударил по лицу рукой или ударил по рукам клюшкой? Это как считается — удар клюшкой или драка? Это нанесение увечий. Что так, что так. Клюшкой по рукам можно нанести еще большую травму, чем рукой по голове. Потому что там шлем и еще попасть нужно. Оно выглядит красиво — на самом деле больше руку покарябаешь. А вот если ты клюшкой по руке ударил, то можно ее сломать.
— А когда драки среди своих хоккеистов перед серьезным турниром, это хорошо?
— А как среди своих? Шесть-семь звеньев. Они же понимают, что тренеры выбирают. Кто-то уезжает в другую лигу.
— Это именно из-за этого?
— Безусловно.
— А вы бьете своих игроков?
— Мы, тренеры, не бьем игроков. Конечно, это исключено и глупо. Это тупик. Как любые тренеры, мы ругаемся на хоккеистов, иногда наказываем за плохую игру.
Знаменитая драка русского и канадского «вышибал». Как Назаров разбил в кровь лицо лучшему тафгаю НХЛ
— Вашу модель поведения прошлого сезона игроки боялись больше, чем если бы вы кого-то били.
— Потому что последнее место и проигрыши давили. Тяжело поднимать команду из окопов. Любого тренера спросите — они подтвердят. Ты видишь это, чувствуешь. Тишина в раздевалке, нет драйва, хайпа. Я называю это — обосрали на голову. Надо поднять игроков, где-то развеселить, подбодрить.
— Когда вы последний раз дрались на улице?
— Очень давно. Даже вспоминать не хочется.
— Насколько вы агрессивный?
— Вообще неагрессивный. Вы же видите. Зачем драться?
— Часто ли у вас звучит мат в раздевалке перед матчем?
— А что такое мат?
— Нецензурные выражения.
— Это мужская компания. Все могут что-то сказать. Иногда можно сказать одно слово, и оно заменит 16 предложений. Почему его не использовать, если это облегчает жизнь? Мы же не при детях говорим.
«Сочи», болельщики, помощник
— Что будет крутого на турнире в Сочи?
— Пятого числа приглашаю журналистов в бар «Байкал» и проведем чемпионат Сочи по черной пяточке. Что это? Стакан виски, бокал пива — и нужно выпить залпом. И кто больше выпьет.
— Приз какой?
— Бесплатная пьянка. Если серьезно, то турнир интересный. Ребята здорово готовились, сидят все уставшие. Попросили прийти с вами пообщаться. Может, мы сто лишних билетов продадим. Все создается по крупицам. А если учитывать, что последние два года команда играла при пустых трибунах, то мы потеряли фанатскую прослойку.
— Для вас это имеет значение?
— Я вот парням всегда говорю — поймите, что мне легче дома играть, когда трибуны полные. Бывает, в Сочи и против нас болеют, но когда люди пришли — легче настроить команду. И ребята играют по-другому. Это нормальный момент для тренера. Все это понимают.
— Кажется, что вам не хватает сильного помощника. Вы — мотиватор...
— Проблемы с тактикой — можно соглашаться, можно не соглашаться. На данный момент у меня перспективный молодой штаб. Это молодые ребята, которые недавно закончили играть. Хомицкий, Пронин, Зюзин.
— Нужен Калянин.
— С Игорем мы разговаривали. Он уже закончил с хоккеем. Увы. Я надеюсь, что те молодые перспективные тренеры, которые пришли на замену Игорю, они буквально в этом месяце добавят за следующие десять товарищеских игр и будут не только помогать.
— В прошлом году у вас были моменты, когда вы явно ошибались и концовки заваливали.
— Были. Не скрою. Задача была выбить 50 процентов побед, а мы выбили 48. Пару игр у нас ушло на раскачку. Чтобы попасть в плей-офф, на тот момент нужно было выбивать чуть больше 60. Это еще где-то четыре-пять дополнительных побед. Могли бы мы это сделать? Не знаю. Тяжело было.
Боевые гномы, Пилипенко
— У вас в команде проблемы в обороне.
— Безусловно. Сумасшедшие проблемы. Мы ждем усиление. Джо Морроу паспорт потерял, сделал новый. Наводили справки, сказали, что он феноменально играл. Только не знаю, почему они от него отказались. Но вы должны понимать всегда, что любой хоккеист — это статистика, это возраст, это его игровое время, но самое основное — сколько он стоит.
Я могу ошибиться, но мы третьи с конца по зарплатам. Может быть, и вторые. Я не хочу это ни в плюс, ни в минус говорить. Поэтому селекция так и происходит. Это не то, что у меня тут селекционный отдел дураков. Мы же тоже понимаем кое-что, но так случается иногда. Надо работать и с этим — давать результат, завлекать болельщиков. Потому что ребята вот сидят, и они тоже с меня требуют хороший контент и победы. Чтобы они билеты продавали. Если побед не будет, то как билеты продать? Люди хотят приходить, выпить кружечку пива и радоваться, что «Сочи» победил.
— Вы говорили, что можете справиться с любой звездой, искусственно посадив его на скамейку. В «Сочи» звезд нет. Нужно ли менять модель поведения?
— Я с вами не согласен. Здесь есть местные звезды. Есть Василий Глотов. Есть будущая звезда, феноменально играет — Гараев, 13 голов забил в том сезоне. Это подрастающие звезды. Тянулин приехал — неплохой хоккеист, он будет ассистентом капитана. А еще я сказал, что все, кто у нас в команде ниже 175 сантиметров, будут считаться боевыми гномами. Он со мной начал спорить и сказал, что он 176 сантиметров. Ну, хорошо. Из разряда боевых гномов мы уходим. А так — есть подрастающие звезды. Которые вот-вот выстрелят.
— Чем не подошел Кирилл Пилипенко?
— Он подошел, но неудачно вошел — уже потом все поняли. Он вышел в первом матче, сыграл «минус два» или «минус три», два раза шайбу не вывел. В итоге у него три матча «минус четыре» — «минус пять», все с бухты-барахты началось. Поговорили с агентами и решили, что парень талантливый, но не подходит. Не вошел в мою систему. Может, я ему не дал лишних пяти игр, чтобы раскрыться.
Честно, поторопились. Уже поняли это, когда он по-другому стал в «Северстали» играть. Такое случается. Зато других раскрыли — Васю Глотова, Петькова с Гараевым, Никиту Феоктистова. Как были потери, так появились и приобретения. У меня тоже случаются ошибки, я тоже человек. Бывает, думаешь, что все — хоккеист не твой, а он переходит в другой клуб и начинает играть иначе.
— Те, кто приходит из системы СКА, — есть ощущение, что мораль у них на другом уровне?
— Это вопрос не ко мне.
— Вам приходится из них что-то доставать?
— Конечно. Они сюда приезжают и считают, что уже готовы. Приходится объяснять многие моменты. Если человек полгода не играл в хоккей, то нужно набирать физические кондиции. Работаем. Но опять же — Глотов приехал. Он очень хорошо выглядит сейчас.
— Данила Галенюк?
— Чтобы защитнику играть 20 минут, нужно обладать феноменальными физическими данными. Если у тебя их нет, ты не можешь играть 20 минут. А как молодому хоккеисту войти в состав? С пятью-шестью минутами? Он как минимум уже должен быть готов на 20. Поэтому многие игроки приезжают — и у них банально нет «физики». Занимаемся ею. Вешаем гирю на яйца, чтобы ходили почаще.
Майонез, хоккей «три на «три», американский футбол
— Вас не ставят в тупик с таким насыщенным календарем?
— А что делать? Нужно тренироваться и играть.
— Что-то меняли в подготовке?
— Безусловно. Гиря на яйцах по вечерам. Висит болтается. Больно? Не знаю. Сказали, что будет работать.
— Вас удивляет, когда у хоккеистов дополнительные выходные?
— Не будем обсуждать предыдущий тренерский штаб. Это была их прерогатива. А то, что я увидел, — ребята находились в легкой хоккейной некондиции. Мягко говоря, были немножко растренированы. Подсобрал их, объяснил им. Самое главное — попросил мне поверить. Если вы хотите зарабатывать большие деньги, у меня есть истории, где хоккеисты после работы со мной зарабатывают. Как я выражаюсь — на ******ях все уходят, но с деньгами. Если вы хотите вот это — я вам дам. Был разговор. Ребята кивнули головой, согласились. Мы начали тренироваться и работать.
— Помним, вы в прошлом году запретили игрокам бутерброды с майонезом.
— Как можно перед игрой есть бутерброд с майонезом? Матч через час, а ты ешь бутерброд.
— А почему нельзя?
— Ты бегать не будешь, изжога начнется. Миллион вариаций. Есть другие виды питания — то, что более приемлемо кушать перед игрой.
— Когда вы играли, так трепетно за питанием не следили.
— Такого не было, да. Но все следили за питанием. Это все началось с «Динамо». Тренеры ругались бы, если бы нас чем-то плохим накормили. Перед матчем — бульоны, грудка. Выходишь полуголодным на игру. Много моментов, это не я придумал.
— Василий Подколзин рассказывал, что спит в день игры по три часа.
— Молодец. Я раньше тоже спал. По три часа дрых. Потом женился, развелся и спать перестал.
— Как относитесь к хоккею «три на три»?
— Люблю его. Хоккеистам приходится очень много кататься, там объемное катание, они все устают и матерят меня. Мне это больше всего нравится. Это как упражнение, но в то же время игра. Даешь ему десять смен по полторы, по минуте, они бегают, а гол считается, когда все зашли за дальнюю синюю. То есть им приходится еще больше кататься. Никто в обороне не отсиживается. Вроде как в хоккей поиграли и тренировку провели.
— Вас наверняка заставляли играть в разные виды спорта в тренировочном процессе. Футбол, баскетбол, гандбол.
— Я не любил футбол. Акробатика, бокс нравились. Футбол, баскетбол — нет.
— А волейбол?
— Вообще нет. Мне «Формула-1» нравится — смотреть, как они колеса меняют, бегают.
— А американский футбол?
— Шикарный вид спорта. В бейсболе сильный маркетинг. Исполняют такие вещи, что можно заснуть, и в то же время болеют умалишенно. А американский футбол — космос. Как они все раскрутили, на какой уровень подняли!
— А сам вид спорта?
— Шикарный. Играют физически одаренные ребята. Многих даже знаю. Это очень тяжелая работа. Проходит 10-20 отборов, чтобы игрок попал сначала в команду колледжа. Там убиваются, потом попадают во взрослую команду. Там 16 игр в сезоне, после каждой — травмы и переломы. Но я больше говорю про маркетинг. Вокруг американского футбола создали феноменальный ажиотаж.
Нырки, драфт, «Северсталь»
— Вы не любите, когда хоккеисты падают и выпрашивают.
— Конечно. Это отвратительно. Судьи должны работать, видеть это и давать за нырок. Это же видно все.
— Если ваш игрок так делает, то ...
— Мы этим не занимаемся.
— Глотов может.
— Если сделает — главное, чтобы прошло и нам не дали две минуты.
— Вы быстро видите, что хоккеист дурит?
— Конечно. Тем, кто в тренерском бизнесе больше года, это понятно. А если ты еще и в прошлом хоккеист, и тренируешь три-четыре года, это видно невооруженным глазом. Хоккеисты, конечно, пытаются обмануть. Хватаются за пах, но это не работает, и сразу видно.
— Недавно на драфте НХЛ нападающий Исаак Ховард сказал, что он самый красивый на мероприятии. Что бы ему сделали в ваши времена за такое?
— Никто бы его не бил, но жестко бы шутили над ним.
— Расскажите о тех временах, когда вы были самым техничным московским динамовцем.
— Техничным я никогда не был. Это все придумывают. Техничным у нас был Леша Яшин. Витя Козлов, Леша Ковалев. А я нет, я был сильным, бросал сильно. Катание у меня всегда было плохое. Руки — ок, нормальные были, бросить мог.
— Вас высоко выбрали на драфте. Вы могли быть бомбардиром.
— Все нормально. Я ни о чем не жалею.
— А не жалеете, что покинули «Северсталь» после сезона-2012/13?
— Почему жалею? Был хороший контракт, я уехал в Донецк. Провели неплохой сезон с «Донбассом».
— Вы в «Северстали» дали Василию Кошечкину сыграть почти все матчи.
— Да. Мы с Васей прошли первый раунд плей-офф, он хорошо сыграл. На тот момент менеджером был Владимир Соколов. Мы с ним долго совещались и поняли, что Василий не может терпеть конкуренцию. До этого сезона был Вадим Тарасов — мы сознательно пошли на риск и не стали покупать второго более-менее сильного вратаря. Был парень из высшей лиги. Мы объяснили Васе, что отдаем ему полностью команду. Все в твоих руках. Он взял и держал нас весь сезон.
— А если что-то с ним случилось бы?
— Значит, увольнение с работы. Мы рискнули, пошли на это сознательно. У него был большой контракт по тем временам даже для «Северстали». Мы решили выжать из него все. Знали, что он голодный. Тот сезон — один из сильнейших для него.
— В «Сочи» собраны вратари, которым надо что-то доказывать. У Алексея Мельничука ничего не получилось в Северной Америки. Вы понимаете, в чем его проблемы?
— А как я пойму? Прошло две недели. Мне надо посмотреть его пять-десять игр, посовещаться с тренерами по вратарям. Много моментов. Это как машина, не прошедшая обкатку. Он пройдет ее, мы с вами встретимся ближе к Новому году, и я вам расскажу. Задатки у него есть. Двигатель хороший, тормозная система в порядке. Так что должна ехать и тормозить.
Артюхин, СКА, бизнес
— Какой современный русский хоккеист напоминает вам самого себя?
— Такого нет. Не видел. Кто? С Женей Артюхиным мы играли в похожем стиле. У него очень хорошее катание. Всегда завидовал ему. Говорил: «Тюха, если бы я катался, как ты...» Но у него, честно, рук не было. Другая проблема. Катание хорошее, а рук — нет. А у меня — наоборот: были руки, но плохое катание.
— А Михаил Фисенко?
— Он меньше меня ростом, это легче. 185 сантиметров и 196 — это два разных хоккеиста. Лет с 13 детский тренер учил нас крутить сальто назад. Занимались гимнастикой с Виктором Михайловичем Перегудовым. Я научился колесу и сальто самым последним в команде. А это координация. Вроде всего 10 сантиметров разницы.
— У вас был период, когда вы сразу выросли на 10 сантиметров?
— Да, у меня есть детские фотографии, где все мне по пупок.
— Что бы сегодняшний Андрей Назаров сказал Андрею Назарову из 2007 года?
— Андрей, ничего не меняй. Делай все то же самое.
— Серьезно?
— Однозначно.
— И в СКА бы пошли?
— А зачем что-то менять? Это шикарный жизненный опыт. Я доволен всем, что случилось в моей жизни. Сплю, ем, живу, дышу. Если что-то поменять, возможно, и не дышал бы сейчас. Так что все идет по плану.
— Почему у вас было фиаско в СКА?
— Я попал на чемпионскую команду. Ребята радовались, еще жили прошлым сезоном. Все это переросло в самоуспокоенность.
— Когда вы закончили карьеру, говорили в интервью, что не пойдете в тренерство, а займетесь бизнесом. Что поменялось?
— Это был 2006 год. Скучно. Когда играл в хоккей, думал, что бизнес — это шикарно, веселуха. А оказывается, бизнес — это к семи утра на работу, бумажки, кредиты оформлять, следить за всем.
