«Буллиты Кузнецова почти невозможно отбить. Даже Гретцки жалуется». Интервью вратаря-ветерана — о карьере
Илья Проскуряков — редкий пример хоккеиста, который вернулся в КХЛ после вынужденной командировки в Европу. Сезон-2018/19 вратарь отыграл за немецкий «Крефельд», затем поменял несколько клубов, в том числе «Ладу» из ВХЛ, и перешел в «Трактор». В прошлом году опытный 36-летний голкипер перезапустил карьеру: стал первым номером челябинцев и попал на Матч звезд КХЛ.
В межсезонье пути с «Трактором» разошлись, и Проскуряков подписал двусторонний контракт с «Авангардом». В большом интервью «СЭ» Илья обосновал выбор омского клуба, вспомнил успехи сезона-2022/23, время в Германии и объяснил, почему не любит буллиты.
Почему перешел в «Авангард»
— Какой ваш мотив продолжать карьеру?
— Мне нравится заниматься хоккеем. Слава Богу, сохраняю силы и мотивацию для продолжения спортивной карьеры.
— Чем обусловлен выбор «Авангарда»?
— Мне позвонили из клуба и обозначили заинтересованность. Я долго не раздумывал. «Авангард» — топ-клуб с лучшими условиями для игры в хоккей.
— Чего ждете от контракта? Понимаете, какая вас ждет роль?
— Я понимаю свою роль и хочу принести пользу клубу, чтобы достичь поставленных результатов. Понятно, в спортивном плане я достаточно возрастной хоккеист. Меня приглашали, чтобы я помогал коллективу, делился опытом и знаниями.
— Будете подбадривать парней, как дядька-наставник?
— Тогда это получится искусственно. Надо показывать своим примером и отношением к делу. Этого будет достаточно.
— Переживали, что летом не найдете работу?
— Не особо. Мне, конечно, хотелось еще поиграть и как можно быстрее найти работу, чтобы начать готовиться. В моем случае получилось так — спокойно отнесся к этому.
— Тяжело тренироваться, когда нет определенности с будущим?
— Когда получаешь удовольствие от тренировок, это не тяжело. Главное, сохранять мотивацию. В идеале хочется быстрее подписать контракт, но как есть, так есть.
— Неприятно, когда хоккеистов после 32-33 лет уже называют ветеранами?
— Каждый вправе думать по-своему. В советское время и в 25 лет заканчивали спортивную карьеру. Спокойно отношусь, когда меня кто-то называет ветераном.
— За карьеру поменяли много клубов. Сейчас спокойно относитесь к переездам?
— Уже давно привык к этому. Адаптировался к переездам и сменам городов. Самой сложной была первая поездка в Москву после обмена из «Металлурга». Я сторонник игры за один клуб, но карьера развивается по-разному. Переехав в Москву, пришлось адаптироваться к новой жизни.
— Обмен в ЦСКА шокировал?
— Не то чтобы шокировал. На тот момент не хотел никуда переходить. Я был достаточно молод, было обидно и досадно, что со мной так поступили. Со временем понял, что это только пошло на пользу. Обмен помог повзрослеть и возмужать не только в спортивном плане, но и в жизненном.
— Как прошло взросление? Из скромного Магнитогорска вы переехали в Москву.
— Дело не в контрасте городов и количестве населения. Было ощущение, что тебя выбросили во внешний мир. И в этот момент понимаешь, что Магнитогорск — маленький провинциальный город, где трепетно относятся к своим воспитанникам и оберегают их. Не приходится ни о чем думать — живешь, играешь в хоккей и зарабатываешь хорошие деньги. После обмена ты предоставлен сам себе: сам ищешь жилье, сам покупаешь продукты, сам решаешь другие бытовые моменты, о которых раньше не задумывался. Первое время это было трудно.
— Быстро справились с трудностями переезда?
— Достаточно быстро. Я понял, в каком клубе я играл. Тогда ЦСКА испытывал финансовые проблемы. Были задержки по зарплате. Понял, какие условия есть вне Магнитогорска. Постепенно адаптировался, приходил в себя, спускался с небес на землю. В этом смысле благодарен «Металлургу» за обмен.
Хоккей в Германии
— Переезд в другой город можно сравнить с переездом в другую страну, когда в 2018 году уехали играть в Германию?
— Нет, это совсем другое. В Германии единственная проблема — языковой барьер. Даже не ожидал, какое отношение проявил клуб. Любые проблемы решались молниеносно. Квартира, машина — со всем помогли. Оставалось только играть в хоккей.
— А как справлялись с языковым барьером? Переводчик помогал?
— И переводчик, и ребята помогали. В команде играли Кирилл Кабанов и эмигрировавший в 13 лет Дима Петцольд, который давно играл в Германии и побывал в НХЛ. По бытовым сложностям они помогали мне.
— К российским легионерам тогда в Германии относились позитивно?
— В финансовом плане «Крефельд» был достаточно скромным клубом. Работал небольшой офис, но все вопросы решались быстро и организованно. Сотрудники были близки к команде, и я совершенно не ощущал себя приезжим.
— Что скажете о хоккее в чемпионате Германии?
— В Германии высокий средний уровень хоккеистов. А творческих игроков, как Капризов, Мозякин, Михайлис, Радулов, Ткачев, нет. За счет средних хоккеистов уровень лиги достаточно хороший.
— Этим летом не думали о вариантах в Европе? Станислав Галимов, например, поехал в Словакию.
— Я рассматривал все варианты. В то же время понимал, что сейчас проблематично устроиться в топ-лигах Европы, в частности из-за политической ситуации. В Словакии некоторые клубы, которые находятся на государственном финансировании, принципиально не подписывают российских хоккеистов.
— Германия — столица пива. Пенный напиток использовался в качестве восстановления?
— Особенные традиции есть. Никто никогда не упивался, но пьют регулярно. В команде была традиция — «Кэбин-пати». В раздевалку руководство приносило пиво, устраивало полноценный обед с мясом и закусками. Ребята закрываются в раздевалке, пьют пиво, смотрят футбол, играют в теннис. Я попал на одну из таких вечеринок. Причем это официальное мероприятие от руководства, как традиция. Ежегодно проходит Супербоул — на него официально разрешили собраться. Каждый покупал все, что хотел: чипсы, мясо, пиво. И до утра смотрели американский футбол.
— Какие еще интересные мероприятия вспомните?
— Мы с «Крефельдом» играли в Кельне, который находится на реке Рейн. После игры садились с болельщиками в большой корабль и четыре с половиной часа вместе плыли до Крефельда. Все это время игроки пили пиво с фанатами, отвечали на вопросы в неформальной обстановке. Один раз подобное мероприятие устроили на поезде. Мы ехали из Мангейма в Крефельд около 4-5 часов. Мы также общались с болельщиками, но только в вагоне-ресторане.
— Что немцы спрашивают у хоккеистов?
— Ничего особенного. Вопросы зависят от количества выпитого. Иногда задавали очень смелые, причем даже не вопросы, а утверждения. Все игроки сидят и выслушивают мнения. В Германии много россиян. Иногда разговаривали по-русски.
— Самый смелый вопрос помните?
— Мне запомнился даже не вопрос, а сам человек. Один болельщик нас просто уничтожил. И ответить нечего было. Помню, как он выглядит, но что конкретно спросил — нет.
— Местные хоккеисты нормально относятся к этому?
— Это особенности немецкой лиги. Там так принято. Помимо поездок с болельщиками, игроков после матчей ждали фанаты в подтрибунном помещении. По два-три хоккеиста приглашали пообщаться. Выслушиваешь много нового о себе.
— В России такое можно представить?
— Почему бы и нет? Пожалуйста, в России хорошо развиты поезда. Допустим, из Омска в Новосибирск. Организовать можно все что угодно, если будет интерес. Важно, сколько это будет стоить. В Германии это не бесплатно для фанатов — они оплачивали билеты, в которые входит выпивка.
— А хоккеисты трезвые сидят?
— Нет, почему? Пожалуйста, наливай пиво, никто не запрещает, никто не считает литраж. Хочешь — не пей, хочешь — наливай себе.
— В России многие тренеры не оценят такой подход.
— В КХЛ плотнее график. Игры идут через день, дольше перелеты. В Германии матчи два или три раза в неделю. Поэтому проще организовать подобные мероприятия.
Перезагрузка в «Тракторе»
— Предполагали, что прошлый сезон за «Трактор» сложится так успешно? Вас пригласили на Матч звезд, вы отыграли много матчей.
— Мой хороший друг и челябинский доктор Валерий Васильевич Михайлов всегда говорил: «В жизни все бывает». Честно, конечно, я не предполагал, что все будет так стремительно развиваться. Это стало сюрпризом. С другой стороны, я оказался готов к нему. Только рад и счастлив, что все так сложилось.
— Вратарям присуще чувство куража. Вас оно посещало?
— Слава Богу, я чувствовал себя прекрасно по ходу сезона. Я без шероховатостей прошел предсезонку. Никаких повреждений, никаких сложностей. Быстро и уверенно вошел в чемпионат. Так все и продолжалось. Очень приятно, что попал на Матч звезд.
— В «Тракторе» за вратарей отвечал Георгий Гелашвили. Каково это — работать с тренером, с которым вы еще играли вместе в «Металлурге»?
— Мне было интересно увидеть, какой он тренер. Я давно знал его как игрока и партнера по команде. Всегда уважал за его человеческие качества. Поэтому было интересно поработать вместе.
— В работе Георгий такой же эмоциональный, как раньше на льду?
— С нами это не проявлялось. Тренеру нужно делать так, чтобы это не передавалось на игроков. Все по-разному могут воспринимать такие вещи. Я ничего такого не замечал.
— Есть мнение, что сформировавшимся вратарям тренер нужен только для психологической подготовки к играм. Технику уже не исправить. Вам все-таки нужен тренер вратарей?
— Однозначно нужен. Было бы желание работать. Если хочешь исправить технику в 39 лет, то все зависит от желания, а не от возраста.
— Действительно реально исправить технику в 39 лет?
— Можно. Главное — желание. Учиться никогда не поздно.
— Какие недочеты в своей игре хотели бы исправить?
— Хочется научиться не пропускать вообще.
— Это невозможно.
— Да. Поэтому мы ежедневно оттачиваем игровые моменты. Но все равно пропускаем в какой-то момент.
— Без голов хоккей станет неинтересным.
— Неинтересным кому? Только нападающим. А аналитикам и вратарям было бы интересно следить за сериями без голов.
— С кем ни общался из вратарей, всех впечатляет ваша работоспособность. С детства отличались трудолюбием?
— Нет, конечно. Я же обычный человек и тоже проходил разные этапы. Тот же переходный возраст. Подростком думаешь, что тебе море по колено и что все знаешь и умеешь. На самом деле это, конечно, не так. Трудолюбие пришло со временем. Начал понимать, что с профессиональным отношением гораздо дольше сможешь играть на высоком уровне и останешься востребованным.
— После каких моментов меняли отношение к делу?
— Это больше касается не хоккея, а жизненных обстоятельств.
— Расскажете о них?
— Нет. Личная жизнь, она для того и личная, чтобы держать ее при себе.
— В чем ваш секрет спортивного долголетия? По вам и не скажешь, что вам 36 лет.
— Откуда же мне знать? Я — не Александр Еременко или Вася Кошечкин. Многие ребята играли дольше меня. Рано еще говорить о долголетии.
— За питанием особенно следите?
— По питанию особо не заморачиваюсь. Стараюсь умеренно питаться, избегая лишнего. Могу позволить только тогда, когда очень хочется, чтобы успокоить себя.
— Очень давно вы рассказывали, что брали в поездки произведения Василия Шукшина. Любовь к литературе осталась?
— Мне вообще сложно дается чтение. Порой делаю это через «не могу». Сейчас больше стараюсь читать духовную литературу.
— Как пришли к ней?
— Жизненные обстоятельства привели к этому.
— Что вы подразумеваете под «духовной литературой»? Библию?
— Евангелие — книга для ежедневного чтения. Духовной литературы много. Святые отцы, книги монахов. Сейчас начал читать — из-за последних событий — «Войну и Библию» Николая Сербского.
— Как это помогает вам?
— Не то чтобы помогает. Чтение расширяет кругозор. К каким-то вещам относишься по-другому, на что-то открываются глаза, и смотришь другим взглядом. Сейчас, сидя на стуле, сложно рассуждать об этом. Мы все люди с разными слабостями, ошибками и тараканами в голове.
— Многие люди даже не задумываются об этом. А вы пришли к этому уровню.
— А я не уверен, пришел ли я к этому. Пока я могу только сказать на словах. Умом я понимаю, но делаю ли я это всегда физически? Далеко не всегда.
— Вы по-прежнему играете в КХЛ. Значит — делаете.
— Может быть, отчасти.
Буллиты, легендарный гол «Ак Барсу»
— Вас знают как мастера буллитов. Считаете себя спецом по штрафным броскам?
— Нет.
— Серьезно?
— Я вообще буллиты не люблю. Мы их тренируем, приходится использовать знания и подсказки тренеров, в особенности Юрия Александровича Шундрова. Это приносит результат, но я сторонник того, чтобы результат матча решался в игре. Если не забили в формате 3х3, давайте играть 2х2. Чтобы все закончилось в игре, а не на бросках. С одной стороны лед может быть одного качества, с другой — другого. Эти тонкости сильно влияют.
— Отражение буллита — больше чтение момента?
— Деталей много. Вратарь должен прочитать момент, почувствовать дистанцию. Игроки тоже смотрят на нас. Обученный нападающий может легко раскусить вратаря.
— Какие игроки доставляли много проблем на буллитах?
— Такие мастера есть. Тот же Женька Кузнецов. С возрастом он только улучшал этот аспект. Когда мы играли в одной команде, уже тогда от него очень сложно было ловить буллиты. А сейчас — практически невозможно. Даже Гретцки жалуется, что надо что-то делать с таким исполнением. Или Сергей Мозякин держит шайбу на крюке, и ты не знаешь, куда он бросит. Из одного положения он может направить шайбу в любую точку. И смотреть может тебе в глаза, а может — на трибуны, при этом на точности это не скажется.
— За своей статистикой буллитов следите?
— Раньше следил, сейчас — нет. Понимаю, что это важно, но не первостепенно для меня.
— Как часто вам напоминают о голе «Ак Барсу» через всю площадку?
— Периодически спрашивают об этом. Это так давно было, что после меня забивали и Николаев, и Коновалов. Сейчас больше к ним внимания. Забью второй гол — будем разговаривать.
— В прошлом сезоне были моменты, чтобы забить?
— Нет.
— После гола «Ак Барсу» стали чаще пробовать бросать через всю площадку?
— Нет. Тогда было ощущение, что раз забил, можно забыть об этом. Хотя тогда даже не тренировали этот момент.
— Как Валерий Белоусов, тренировавший «Металлург», отреагировал на гол?
— Спокойно. Через три дня мы играли финал Лиги чемпионов. Было не до моего гола. Все ребята поздравили, потом готовились к финалу, но, к сожалению, проиграли.
— Клюшку или шайбу сохранили с того матча?
— Нет. Кроме маек я ничего не сохраняю. Кто-то коллекционирует шлемы, но я играл в одном шлеме по несколько сезонов, перекрашивая каждое лето. Шайбы с переездом теряются. Майки — самое актуальное. Она висит на плечиках, никуда не девается. Есть майки всех клубов, за которые играл.
— Про Белоусова говорили, что он никогда не повышал голос на команду. Это правда?
— Да. Он очень сдержанный, воспитанный и высокоинтеллектуальный тренер. В то же время очень требовательный. Многие доброту принимают за слабость, но это не так.
— С кем-то это играло злую шутку?
— С кем-то — да.
— Как Белоусов относился к вратарям? Как к отдельному царству?
— Больше — да. Мне не приходилось с ним много общаться. Знаю, что игроков он вызывал на разговоры. Ко мне он хорошо относился, но подолгу мы с ним не беседовали.
Лига чемпионов
— Как восприняли поражение в финале Лиги чемпионов?
— Все сильно расстроились. Мы в Магнитогорске вытащили матч с 0:2. Все-таки соперник оказался сильнее. Поехали на выезд с надеждой, но не получилось. Причем накануне обыграли «Ак Барс», но в финале было ощущение, что соперник разобрал нас на атомы и не дал никаких шансов.
— Что тогда думали об участии в Лиге чемпионов?
— Очень крутой турнир! Новая атмосфера, необычное международное соревнование. Все по-другому. Мне очень запомнились эти матчи.
— Сейчас это вызвало бы интерес, если бы не политические моменты?
— Думаю, да. Я бы хотел сыграть против команд из Швейцарии, Германии, Финляндии. Знаю, что три-четыре немецких клуба спокойно конкурировали бы в КХЛ. Про Швейцарию и говорить нечего. Все топовые легионеры из КХЛ переходят в их лигу. В Швейцарию едут игроки из Северной Америки.
— Вы не так много играли в плей-офф. Можно сказать, что еврокубки — один из самых значимых моментов карьеры?
— Можно. Опять же, если Белоусов в «Металлурге» мне доверял, то я чувствовал уверенность, и в сезоне отыграл на уровне еврокубков. Как и прошлом году. Когда играешь много, чувствуешь себя лучше. Не прокручиваешь в голове какие-то вещи, а делаешь все на автомате. А если еще и система подходит вратарю, то вообще прекрасно. Любой вратарь любит много играть, только не всегда это получается.
— Вратарю сложнее запомниться болельщикам, чем полевым игрокам. Вам радостно, что гол «Ак Барсу» вписал вас в историю?
— Да. Хоть чем-то я запомнился. Но я спокойно отношусь к этому. Что, бить в грудь себя, что я в 2009 году забил гол? Мне скажут: когда это было? В каком году? Да, это достижение. Зайдешь в «Википедию», прочитаешь и узнаешь, кто забил. Но в хоккее забить гол вратарю — не первоочередная задача. Намного ценнее стать лучшим вратарем сезона.
— Задумывались, чем заниматься после карьеры?
— Конечно. Мысли разные, много чего интересного. Пока я в деле, нет смысла об этом говорить.
— К тренерству душа лежит?
— Не исключаю такую возможность. У меня есть образование, знания и опыт. Почему бы и нет?
— Пока вы тренируете только детей.
— У них есть свои тренеры. В чужой монастырь не нужно лезть со своим уставом. Могу только посоветовать или рекомендовать.
— Как вышло, что старший сын — нападающий, а младший — вратарь?
— Они сами захотели. Старший сын в один момент хотел в ворота. Я сказал, что если покупать форму, то заниматься этим серьезно. Тогда он решил остаться полевым.
