«Мама лежала без сил в кровати, а крыса ела ее палец». Истории тренера «Витязя», который удивил хоккейную Россию
Михаил Кравец
Родился 12 ноября 1963 года в Ленинграде.
Выступал на позиции нападающего за ленинградский «Ижорец» (1982-85), СКА (1985-91, 2001), «Сан-Хосе» (1991-92), «Канзас-Cити» (ИХЛ, 1991-94), «Детройт Вайперс» (ИХЛ, 1994-95), «Миннесота Муз» (ИХЛ, 1994-95), «Сиракьюз» (АХЛ, 1994-95), «Вичиту» (CHL, 1995/96), «Милуоки» (АХЛ, 1995-96), «Луизиану» (ECHL, 1996-98), «Баттон Руж» (ECHL, 1997-98), «Нью-Орлинс» (ECHL, 1997-98), «Миссисиппи» (ECHL, 1998-2000), «Арканзас» (ECHL,1999-2000), питерский «Спартак» (2000-02).
В качестве ассистента работал в КХЛ в СКА (2012-14) и ХК «Сочи» (2014-17).
Главный тренер питерского «Спартака» (Высшая лига, 2004-06), СКА (исполняющий обязанности, ноябрь-декабрь 2012), «КРС Хэйлунцзян» (ВХЛ, 2017-18), «СКА-Нева» (ВХЛ, 2018-19).
С мая 2019 года — главный тренер «Витязя».
Михаил Кравец — автор главной сенсации первой части сезона КХЛ. Его «Витязь» обыграл СКА и ЦСКА и даже шел на первом месте во всей лиге. При этом сам Кравец за почти два десятилетия тренерской работы не работал главным тренером в Суперлиге или КХЛ. В большом интервью «СЭ» он рассказал о том, как сделал из середняка крутую команду, которая бьет фаворитов, как дрался в 90-е в низших североамериканских лигах и как его семья выживала во время войны в блокадном Ленинграде.
«Витязь», СКА
— У «Витязя» к середине октября всего два поражения в основное время. Для вас это тоже стало неожиданностью?
— Конечно, не думал, что мы будем лидировать и наберем столько очков. Мне нужен был только хороший хоккей и чтобы мы могли победить хоть в каких-то матчах, надо было зацепиться. Но с началом предсезонной подготовки и контрольных игр я увидел наш потенциал — и у меня появилось больше уверенности. После выставочных матчей понял, что будут положительные результаты.
— Но не такие.
— Безусловно, такого не ожидал. Я всегда с большим трудом добивался побед — и когда играл, и когда тренировал. Мне очень нравится, что у «Витязя» сплоченный коллектив. У нас нет первой пятерки, у нас есть команда. Считаю, что это правильно.
— Правда, что вы запретили нападающему «Витязя» Евгению Монсу компьютерные игры?
— Женю я просто подколол, что он очень быстро нажимает на экран телефона. И если бы он также быстро двигал руками во время хоккея — было бы полезно.
— Но запрета не было?
— Он должен сам понять, мешает ему это или нет.
— Говорят, что если хоккеист ошибается во время игры, вы можете не обратить на это внимание, выпустить в следующей смене или дать пробить буллит.
— Считаю, что это правильно. Если человек старается, но ошибается — нужно давать ему шанс. У некоторых игроков еще даже нет практики в КХЛ.
— Вы когда-нибудь кричали на кого-то?
— Я накричал в Риге на всю команду после первого периода. Но крик не должен быть оскорбительный. Он все равно не помогает, нужно искать другие варианты. Я никого не наказываю, я вызываю и учу.
— Есть проблема в том, что психология просто не позволяет таким командам, как «Витязь», долго выигрывать.
— В этом сезоне в команде собрались такие хоккеисты, которые с этим не согласны. Они считают, что они выше среднего уровня. У нас есть много игроков в первых двух звеньях, которые могут решить исход матча. Но наши ребята не жалеют себя. Мы добываем победу кровью и потом.
— У Боба Хартли есть правило: выигрываешь определенное количество матчей — получаешь определенное количество выходных. Какая мотивация у ваших хоккеистов?
— Все зависит от количества матчей и того, как они были сыграны. На данном этапе мы тоже делаем по два выходных. Доктора за этим следят. Допустим, мы приехали в Нижний Новгород и вообще не делали раскатку. Сейчас я понимаю, что после ЦСКА не надо было было ставить тренировку — моя ошибка.
— Президент «Витязя» Михаил Головков говорил, что не знал лично вас до назначения. И у него был другой кандидат. Это так?
— Мы виделись, когда я работал в СКА и в «Сочи». С другой стороны, я был помощником, а на них мало кто смотрит. За Высшей лигой вообще никто не следит. Считаю, что зря.
— Кто вас тогда назначил на должность?
— Мне позвонил генменеджер Игорь Варицкий. Но вообще сначала набрали из Сочи и говорят: «Поздравляем, тебя назначили в «Витязь». Я еще спросил: «Какой «Витязь»?
— Говорят, что вы ушли из системы СКА, потому что не со всем соглашались.
— Неправда.
— СКА вас легко отпустил?
— Да.
— Оттуда же нельзя уйти просто так. Не поймут.
— Возможно, это сказалось на том, что меня не брали потом туда. Но чуть позже Роман Ротенберг пригласил меня на презентацию СКА, и мне предложили поехать в Китай в ВХЛ. Я не очень хотел, но позже мне позвонили из руководства китайского клуба и уговорили. Потом появилась команда «СКА-Варяги» в МХЛ. Конечно, я сразу хотел попасть в «СКА-Неву», но не вышло. Пришлось доказывать.
— В Китае у вас не очень получилось.
— Это не совсем так. Поначалу команда шла в восьмерке, но потом у меня ушел основной вратарь. Китай помог мне понять, что я могу работать главным тренером и могу создать коллектив. Я получил работу, от которой получил удовольствие. Научил китайцев играть в хоккей.
Тренерство, высшая лига
— Многие тренеры из ВХЛ считали, что у вас не получится в КХЛ.
— Вот — да. Эта атмосфера у нас не только в хоккее, но и вообще — по жизни. Иногда появляется черная зависть: «А почему не я?». За этим следует другой вопрос: «Что ты сделал, чтобы это был ты?». Это наша страна, мы — российские тренеры, и должны поддерживать друг друга. Если мы будем так делать, то нас больше станет работать в КХЛ.
Я никогда не скажу про хоккеиста, что он плохой. Могу обойтись другими словами. Например, ему надо добавить в этом компоненте, в другом, в чем-то еще. Нельзя человека прибивать. Нужен позитив и помощь. Еще раз подчеркну, что в Высшей лиге есть тренеры, готовые работать здесь, в КХЛ. Надо дать им возможность. Про Леонида Тамбиева все говорят, что он кричит на игроков. Знаете, иногда самому их хочется задушить. Столько сил вкладываешь, а он не делает того, что ты его просишь по-хорошему. И такое бывает. Это не значит, что тренер плохой. Наоборот. Он хочет побеждать. Тамбиев вкладывает все свою душу в дело. В том случае, если он попадет в команду КХЛ с хорошими игроками, то с ними будет работать по-другому. Ему не надо будет кричать и заставлять, только внедрить свою систему и точечно вносить какие-то коррективы.
— Вам пришлось отказаться от каких-то привычек, связанных с ВХЛ?
— Конечно.
— Стали с игроками на «вы» разговаривать?
— Я со всеми так разговариваю, по-человечески общаюсь, интересуюсь, чем живут игроки, как у них дома, как чувствуют себя после матча, чему радуются. С утра прихожу в раздевалку и всегда там тусуюсь, чтобы узнать о том, что происходит, какая атмосфера, кто чем дышит. Мы общаемся как семья. Именно так сразу выстроили отношения. Разговариваем, можно с крепким словом, можно и без него.
— В августе я с вами разговаривал и предупреждал, что к вам отношение может быть как к тренеру «вышки», мол, с кем он работал и где раньше играл. Не было такого?
— Ни разу. Хоккеисты могут придти ко мне и сказать, «Давайте попробуем вот такой розыгрыш». Я всегда за такую инициативу. Ребята, мы даем вам в большинстве какие-то установки, но это только скелет без мяса. Если вы хотите что-то сделать другое, то пожалуйста. Только это должно приносить результат. Нет его — делайте так, как говорим мы.
— Мисхата Фахрутдинова сломали в «Амуре», когда на него смотрели как на человека из Высшей лиги.
— Людей, которые так делают, надо убирать. Мы сталкивались с этим в «Сочи», приходилось чистить команду.
— Вы и в «Витязе» пошли бы на такую операцию, если бы возникла аналогичная ситуация?
— Конечно. Я бы не стал рубить сплеча, сначала вызвал бы человека и с ним поговорил, объяснил ему, чего мы хотим от него. Людей, портящих атмосферу сплоченности, просто не должно быть в команде.
— Вы даете играть молодым хоккеистам. Не боитесь, что это может сказаться на результате, а у вас из-за этого будут проблемы?
— Нельзя бояться проиграть. Если так будет, то команда это почувствует. Тренер должен все время хотеть выигрывать, а не бояться. Конечно, где-то глубоко в душе мне и страшно, но я верю в этих ребят, вижу, что они могут, прибавляют. Иногда бывает, что мы слишком просто отказываемся от людей. Этот подход меня удивляет. «Витязь» не станет за один год такой командой, как СКА или ЦСКА. Моя задача как тренера — не просто расставить фишки, а помочь игрокам расти, достать из них все самые сильные качества.
— Хартли утверждает, что он не должен не из кого ничего доставать.
— Ну так это же Хартли! Он чемпион, выиграл Кубок Стэнли! Конечно, он привык работать так. Но у нас в «Витязе» нет такого количества игроков, чтобы выбирать из конкурентной среды. Если бы во всех клубах КХЛ было бы так, конечно, было бы лучше. Я в этом с ним согласен. Мы не должны в КХЛ никого заставлять, обучать. А должны приходить люди и играть. Но если у меня в команде сложилась такая ситуация, я не могу сказать «выгоните этих и наберите вот этих». В «Авангарде», видимо, все хорошо с деньгами, ну и сам Хартли так себя поставил, что может так говорить. Мне больше нравится, как работал Петр Ильич Воробьев. Из любого игрока делал мастера. Надо уметь работать с людьми.
Он мог перевернуть историю российского хоккея. Большое интервью Сергея Самсонова — суперталанта 90-х
Сан-Хосе, ИХЛ
— Расскажите об истории, когда вы могли стать тренером в системе «Сан-Хосе».
— Это какие-то вымыслы.
— Я ваше интервью прочитал.
— Ну да, было дело. Я мог остаться там работать, но не главным, а помощником.
— Почему решили вернуться в Россию?
— Россия — родина моя. Дома всегда лучше. Здесь все родные и близкие, друзья, товарищи.
— Вам в Санкт-Петербурге нравилось больше, чем в солнечной Калифорнии?
— Да, но больше всего мне понравилось в Сочи. Лучше, чем в Санкт-Петербурге и Сан-Хосе по климату.
— Неужели вам предлагали плохие условия? Тем более что вы знали английский и были адаптированы к местным условиям.
— Мне хотелось добиться чего-то в России и стать здесь главным тренером. Поэтому я и вернулся, немного еще поиграл и потом уже 17 лет пробивался к своей нынешней должности.
— Может, за это время вы бы доросли и до главного тренера «Сан-Хосе»?
— Зачем я об этом буду думать? Мне нужно сейчас думать о том, как «Витязь» играет.
— Тогда зачем изначально сорвались в Америку?
— Играть, хотел попасть в НХЛ, но немного не получилось.
— Два матча сыграли.
— Что такое два матча? Я провел хороший первый сезон в ИХЛ (Интернациональная хоккейная лига. — Прим. «СЭ»), которая на тот момент была не намного слабее НХЛ. Когда стало понятно, что я не попаду в основной состав «Сан-Хосе», то вот тогда и нужно было вернуться в Россию, а не играть в других лигах.
— Почему же остались еще на несколько лет?
— Все надеялся пробиться, но вылезти не получилось. Во-первых, у меня была тяжелая травма. Во-вторых, помешал мой характер. Приведу один пример. У нас в «Канзас-Сити» в ИХЛ был тренер, которого потом назначили в «Сан-Хосе». В тот момент там играли Сергей Макаров и Игорь Ларионов. Думаю, тренер испугался, посчитав, что и двух русских в команде уже достаточно. Хотя у нас с ним были очень хорошие отношения.
Что касается моего характера, то в бытность мою игроком я всегда мог высказать свое мнение, сказать о каких-то вещах тренеру. Допустим, там не принято, когда убегаешь «три в два», давать тебе пас. В одном из моментов я занервничал, стукнул по борту клюшкой. Тренер мне сделал замечание. Тогда я был лучшим бомбардиром команды. Но он меня посадил, и тот матч мы проиграли.
— Что дальше?
— Я зашел к нему в раздевалку и сказал, что это не команда проиграла, а он сам, потому что меня посадил. Такие вещи в то время я мог сделать,
— Это молодость?
— Не совсем. Мне уже было 28 лет. Просто я так ненавидел проигрывать и не понимал, за что меня посадили. У нас в России наоборот поругали бы тех, кто шайбу вбросил, а не отдал пас при выходе «три в два». Но и такие уроки в моей жизни были.
Драки, американцы
— У вас не очень большие габариты, но вы дрались, когда играли в Северной Америке. Это из-за характера? Главное, вступить в драку, а там посмотрим?
— Я все время был 180 сантиметров, но считаю, что это хорошие габариты.
— Для бойца — не очень.
— Я просто никогда не отказывался от драки, потому что ненавижу уступать. Я всегда выбирал больших, играл против них в тело, и это помогало моей команде побеждать. Ребята воодушевлялись от такого. Мне нравится хоккей: силовая борьба, голы, передачи, блокирование бросков, драки. Это все неразделимо. Считаю, что во времена сборной СССР четыре пятерки наших игроков умели делать все. У нас не было двух звеньев креативных и двух оборонительных. Любое могло выйти в большинстве, а, допустим, не только Ирек Гимаев, который ловил шайбу лицом, но и Петров с Михайловым могли великолепно отыграть в меньшинстве. Хоккеист на льду должен уметь делать все.
— Были ли случаи, чтобы вы пожалели, что не отказались от драки?
— Не было. Хотя больно было много раз.
— Доставалось от знаменитых бойцов?
— Я уже не помню. С профессиональными узкоспециализированными тафгаями у меня и не было драк. Помню, бился с Шэнэханом, он мне выбил зуб, это было в НХЛ. А в АХЛ было много драк с крепкими ребятами.
— А вы кому-то попадали?
— Нет. Драться ведь тоже надо уметь. Большую часть боев я не проигрывал, а чтобы кого-то нокаутировать — нет. Цель другая. Первая — это самооборона. Чтобы кого-то первым бежать бить, такого не было. Если после каких-то стычек или силовых приемов кто-то начинал говорить плохо про Россию или про меня, приходилось драться.
— Это ведь было еще в те времена, когда всех россиян по инерции называли коммунистами?
— «Факин рашн, рашн пусси» — все одно и то же. Эти слова раздражают, ты терпишь, но когда доходит до стычки, то прощать такие вещи не хочется.
— Английский изучили самостоятельно?
— Да, в Сан-Хосе. Это было в период, когда туда на работу приехали Василий Тихонов (тренер, сын знаменитого тренера Виктора Тихонова. — Прим. «СЭ») с семьей — супругой, Витей и дочерью. У Василия жена преподавала английский. Она собирала всех россиян, что были при клубе, и занималась с нами. Ну а так — телевизор, кино, большой словарь. Когда нет возможности говорить на русском, ты изучаешь, запоминаешь слова, пытаешься их вставить. Собеседник тебя поправляет — так и шел процесс обучения.
Сначала вообще было весело. Я играл в Канзас-Сити, а там не было ни одного русского. Есть ходил только в те места, где в меню были картинки. Или звонил своему русскому приятелю в Сан-Франциско, он мне заказывал пиццу. И в Канзас-Сити все время смеялись, что кто-то заказывает ее из далекого города.
— Не было мысли остаться жить в Америке?
— Нет. Везде же надо работать.
— В России в те годы были не лучшие времена.
— Да, но потом же пошли перемены. Да и сидеть за границей и жаловаться, как плохо в России — не для меня. Я перенял определенный опыт в Америке, научился смеяться в глаза врагам. С этой деланной американской улыбкой оттолкнуть все невзгоды. Все это пошло на пользу. В США познакомился с большим количеством хороших людей, они очень хорошо относятся к россиянам, любят Россию. Просто не всегда и не до всех доходит правда, как, впрочем, и у нас в стране. Считаю, что большинство американцев — нормальные доброжелательные люди, готовые в любой момент помочь.
Политика, война
— Как относитесь к нашумевшему интервью Панарина о политике?
— Не читал. Это его выбор, он так считает.
— Не чувствуете, что здесь все плохо?
— Хорошо там, где нас нет. Но что мы сделали для того, чтобы у нас стало лучше? Да, мы не можем все. Но каждый на своем месте может. Я стараюсь сделать так, чтобы у меня было все хорошо в команде. Если бы занимался другим делом, старался бы там. Вот так каждый должен делать, пытаться изменить что-то к лучшему в своей стране. А говорить, что «все плохо»... 70 лет мы что-то строили, потом пришлось все делать с нуля. А теперь хотим, чтобы за 20 лет все резко поменялось? Сразу, моментально? Такого не бывает.
Россия 300 лет шла к тому, чтобы чего-то добиться. Произошла революция, которая разрушила многие вещи. Из-за которой многие люди пропали. А другие — наоборот выросли и поднимали страну. Может быть, эта революция и не нужна была, но люди в стрессовых условиях создали другую страну, положили много сил. И мы не имеем права отказываться от этой истории. Это надо ценить и помнить. Война... Что, все люди хотели воевать? У меня воевал отец, мама пережила блокаду в Ленинграде. Мои родители не видели ничего слаще морковки. И теперь говорить, что все плохо? Так давайте посмотрим, сколько всего мы пережили и сколько прошли. Или сколько прошла та же Америка или какая-либо другая страна. Всю жизнь в России идет борьба, и с Россией борются, так как мы несгибаемы, а это никому не нравится.
— Мама что-то рассказывала про блокаду?
— Да. У нее было два брата. Один пропал в эвакуации, другой умер от голода. Моя мама лежала без сил в кровати, а крыса ела ее палец. Она показывал мне двор, где жила — на Большой Пушкарской. Показала арку, которая до потолка была заполнена фекалиями, потому что их некуда было выкидывать. Жили в антисанитарии. Бабушка работала с утра до ночи, а ночью бегала по крышам и сбрасывала фугасы. Ели ромашки, крапиву. Мама выжила и прожила достаточно долго.
— Вы мечтаете вернуться в Питер в качестве главного тренера СКА?
— Сейчас я мечтаю только об одном, чтобы «Витязь» хорошо выступил в этом сезоне, попал в плей-офф.
— А в далекой перспективе?
— Я не думаю сейчас об этом. А если и появляются такие мысли, то я прошу, чтобы они уходили. Мешают. Знаете, говорят, у человека есть с одной стороны ангел, а с другой — черт. И этот черт порой залезает под кожу. Но ангел всегда помогает. Говорит: «Где дали, там и работай».
