НХЛ. Статьи

8 августа 2019, 12:00

Медаль Тихонова, Кубок Стэнли, тюрьма и невероятная карьера. Хабибулин вернулся в хоккей и дал интервью

Игорь Еронко
Обозреватель
Алексей Шевченко
Специальный корреспондент
Один из лучших голкиперов в истории российского хоккея – о том, почему редко играл за сборную, как оказался в аризонской тюрьме и какие матчи он считает главными в своей карьере

Хабибулин очень давно не давал больших интервью, а в последние годы и вовсе выпал из медийного пространства. В июле он стал тренером вратарей в системе сборных команд России. На турнире в Сочи Николай встретился с журналистами и ответил на все вопросы, что к нему накопились.

 

Стал ходить на КХЛ и снова понял, что люблю хоккей

– Вы – одна из самых загадочных фигур мирового хоккея, у вас даже в Википедии отчество разнится. Какое же у вас настоящее отчество?

– Настоящее – Александрович! Мне казалось, что уже исправили там ошибку.

– С 2014 года вы пропали из информационного поля. Что с вами происходило?

– Когда завершил карьеру, у меня не было понимания, чем я хочу заниматься дальше. Можно сказать, что эти пять лет я обдумывал свою дальнейшую деятельность.

– Вас даже искали в руководстве "Тампы", хотели пригласить на чествование, но не могли найти ваши контакты. У вас как-нибудь получилось с ними пообщаться или вы специально не хотели ни с кем разговаривать?

– Такого не было, чтобы я специально не хотел общаться. Я получил приглашение, но у меня, к сожалению, не было возможности приехать. Если в этом году позовут, то поеду!

– Чем занимались все это время?

– В первое время ничем. Ходил в зал, тренировался, отдыхал и наслаждался безрежимным образом жизни. Потом уже начал думать, чем заниматься. А в первые пару лет, если честно, не хотелось ни хоккей смотреть, ни прикасаться к игровой форме. Однако я приехал в Россию, начал ходить на матчи КХЛ и интерес вернулся, понял, что хоккей мне нравится, что хочу передать накопленные знания.

– После завершения карьеры вы говорили, что хотите поработать менеджером в КХЛ. Вы предпринимали какие-нибудь попытки?

– Не скажу, что предпринимал попытки, это было просто желание. Никто никому не звонил с предложениями о моей кандидатуре.

– А в будущем хотели бы попробовать эту профессию?

– Поживем – увидим. Менеджерская профессия тоже интересна, в ней надо больше понимать не только вратарей, но и всех игроков. Мне надо побыть в хоккее, поучиться и тогда в дальнейшем смогу стать.

– Трудно ли дался переезд в Россию после завершения карьеры?

– Я всего пару лет после карьеры жил в Аризоне. Не скажу, что мне тяжело было переезжать, Россия же цивилизованная страна. Это не 90-е, когда нечего было есть. Сейчас все доступно, так что желания вернуться в Америку не было.

– Давно поступило предложение поработать со сборной России?

– Я сначала приезжал несколько раз в Сочи в центр "Сириус", чтобы поработать с детьми. У нас была одна лекция с вратарями, а в остальном с различными командами с игроками по 14-15 лет выходил тренироваться на лед. Потом Роман Борисович (Ротенберг. – Прим. "СЭ") мне позвонил, мы пообщались и быстро все сошлось.

– Какая у вас роль в сборной?

– Я работаю с олимпийской сборной и курирую сборные U20, U18 и U16.

– Не тяжело так распыляться?

– Посмотрим, я только приступил к работе. Надо будет понять, что происходит в каждой команде. Мне придется не столько тренировать, а общаться с тренерами и делиться своими соображениями. А в олимпийской сборной я – полноценный тренер.

Август 1999 года. Николай Хабибулин и Владимир Малахов против Уэйна Гретцки в матче Кубка мира между сборными России и Канады в Ванкувере (3:5). Фото REUTERS
Август 1999 года. Николай Хабибулин и Владимир Малахов против Уэйна Гретцки в матче Кубка мира между сборными России и Канады в Ванкувере (3:5). Фото REUTERS

Захотел стать вратарем, увидев Третьяка

– Что чувствуете, когда смотрите на юных вратарей и вспоминаете себя в 16 лет?

– За 20 лет многое изменилось. Хоккей меняется и вратарская техника вместе с ним. Все хотят быть лучше, пытаются найти различные фишки и с амуницией, и с прочими вещами. Если этих ребят вернуть на машине времени в мои юные годы, то они бы были намного лучше.

– Аскаров сможет стать звездным голкипером?

– Я его видел на юниорском чемпионате мира, пару игр с американцами. Первую он неудачно сыграл, а вторую на приличном уровне. Еще он летом приезжал в Питер в лагерь развития, удалось его лично узнать, посмотрел, как он тренируется. При правильной подготовке из него можно сделать хорошего вратаря.

– Кто вам больше нравится – Василевский или Бобровский?

– Тяжелый выбор. Мы с Бобровским играли в 2012 году друг против друга, но с того времени он сильно изменился. Василевский помоложе, погабаритнее, если у него какие-то нюансы подточить, то он может еще добавить.

– Как реагируете на то, что он отбирает ваши рекорды в "Тампе"?

– Это здорово, что наш российский вратарь ставит рекорды. "Тампа", конечно, не относится к шестерке команд с богатейшими традициями, но все равно приятно, что он показывает такие результаты.

– За счет чего сейчас русская вратарская школа на подъеме?

– Не обошлось и без таланта и целеустремленности ребят. На их пути попались хорошие тренеры. Сейчас довольно много российских вратарей за океаном играет, это говорит о том, что у нас тоже умеют тренировать.

– В России стали больше уделять внимание вратарям?

– Я думаю, что это одна из причин. Даже в детских школах теперь есть по два-три тренера вратарей, когда я начинал, то ничего подобного не было. Естественно, когда уделяется персональное внимание вратарям, то будет результат.

– Вы не думаете, что вратари занимаются индивидуальным видом спорта?

– Это спорт в спорте. Вратарь должен быть еще более психологически устойчивый, чем другие игроки. Права на ошибку у него нет. Меня в детстве учили: если нападающий допустит ошибку, то его может подстраховать защитник, если защитник – то вратарь. Если голкипер напортачил, то будет гол.

– Вы сказали, что нынешние 16-летние могли бы 30 лет назад быть достаточно успешными. За счет техники?

– Если взять машину времени и лучшего 16-летнего вратаря отправить назад, то рядом с ним никого бы не было. И техника, и форма другие. Это важные факторы.

– Если вспомнить те времена, то вратари играли в основном стоя, никто кроме Руа не садился.

Третьяк садился! Я помню, что начал играть, потому что увидел игру Третьяка. Не особо помню, как именно он играл, но его фигура в хоккее у меня отпечаталась. Я захотел стать вратарем из-за него.

Февраль 2002 года. Николай Хабибулин на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Фото REUTERS
Февраль 2002 года. Николай Хабибулин на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Фото REUTERS

Матч с чехами на Олимпиаде-2002 – в топ-3 за карьеру

– У вас был шанс попасть в Тройной золотой клуб. Не жалеете, что не ездили на чемпионаты мира?

– Что есть, то есть. Если посмотреть назад, то, наверное, в какой-то степени я жалею, что ни разу не съездил на чемпионат мира. Но, если честно, когда играешь целый сезон и полностью выкладываешься, то сил остается очень мало. Это довольно большая психологическая нагрузка, и у меня не было особого желания и драйва дальше продолжать сезон. Уже хотелось отдохнуть. Приезжать в сборную и играть вполсилы я не хотел, это не совсем справедливо по отношению к игрокам, тренерам и болельщикам.

– Вы почувствовали сейчас какие кардинальные изменения произошли в сборной?

– Изменения, конечно, колоссальные. Сейчас все подчинено одной цели, ведется большая аналитическая работа, контролируется питание, физподготовке уделяется большое внимание. Все на высшем уровне.

– Вас разве не приглашали на чемпионат мира в Санкт-Петербурге в 2000 году?

– Сейчас уже не помню, приглашали или нет.

– И слава богу, что не приехали!

– (Смеется.) Получается, что да.

– У вас хватает запоминающихся матчей в форме сборной, один из них – четвертьфинал с чехами на Олимпиаде-2002. Для вас это лучший матч в сборной?

– В сборной я не так часто появлялся, поэтому матчей этих не так уж и много. Думаю, я бы поставил тот матч в топ-3 за всю карьеру и по игре, и по значимости, и по результату.

– А какие еще два?

– В мой второй сезон в НХЛ мы играли в Детройте, как раз там была наша "Русская пятерка". Мы проигрывали 1-3 в серии, и все уже нас списали, а мы приехали и обыграли их там, причем по броскам у "Детройта" было за 50, а у нас – 18 или 19.

– Вам Ягр что-то говорил после того легендарного матча с чехами? Они тогда чуть ли не плакали.

– Ягр ничего не говорил, чехи не особо насчет этого матча общались. Со мной в "Тампе" играл Павел Кубина, он был в той сборной Чехии. Так, поддевал его иногда (улыбается).

– Он обижался?

– Нет. Понятно, что все играют за свою страну, но уже постфактум смеялись.

– О полуфинале со сборной США в Солт-Лейке что помните?

– Если честно, до сих пор не могу понять, как получилось, что в одном матче было как будто две разные игры. Первые два периода как будто играла одна команда, а потом других людей в эти майки одели, и пошла совершенно другая игра. Насчет гола-фантома Сергея Самсонова… Я до сих пор не видел нормального повтора.

– Самсонов говорит, что гол был.

– Он там рядом был, а мне со своей стороны не особо было видно, куда что попало. Единственное, жалко, что не посмотрели на видеоповторе, хотя возможность была. Видимо, судья посчитал, что гола не было.

– А третий матч в вашем топ-3?

– Седьмая игра финала Кубка Стэнли-2004 с "Калгари", когда мы выиграли при домашних трибунах такой почетный трофей. Работы в том матче у меня было немного, но игра настолько значимая, что такое не может забыться.

– Сколько раз вы пересматривали свои любимые матчи?

– Когда играл, частенько пересматривал. Если что-то не получается и нужны позитивные эмоции, включаешь, смотришь.

– А после карьеры смотрели?

– Один раз смотрел матч с чехами. Случайно попался мне в YouTube, я нажал и на два часа залип.

27 августа 2010 года. Скоттсдейл. Вратарь "Эдмонтона" Николай Хабибулин перед слушанием суда по его делу. Фото REUTERS
27 августа 2010 года. Скоттсдейл. Вратарь "Эдмонтона" Николай Хабибулин перед слушанием суда по его делу. Фото REUTERS

Ужесточил бы наказание в России за вождение в нетрезвом виде

– Как получилось, что вы решили вернуться в Россию? Вы вернулись с концами?

– Навсегда или нет – жизнь покажет. Пока я здесь, и готов работать. Просто в Аризоне, на самом деле, было скучновато. Когда ты играешь, приходишь в раздевалку, есть какое-то общение. Когда заканчиваешь – общение сходит на нет. И если ты не работаешь, быстро становится скучно.

– А шанс стать тренером в Северной Америке был? Или русских тренеров там не ждут?

– Не мне судить, ждут или нет. Если честно, я просто не пытался. Но если посмотреть на все клубы НХЛ, русских не так уж и много там работает.

– Вы завершили карьеру из-за проблем со здоровьем? Что-то с сердцем?

– Нет, с сердцем нормально все было. Завершил карьеру в "Чикаго", потому что получил травму и выбыл до конца сезона. Когда выздоровел, предложений не поступило. Подумал, что в 41 год можно и закончить.

– Когда вы играли, ходило много разговоров о вашем непростом характере, принципиальности.

– Я не конфликтный человек, я люблю договариваться. Но если что-то не так, то держу позицию.

– Вы изменились после того, как закончили карьеру?

– Не думаю. Нормального человека слава и деньги не изменят.

– Известно, что вы покупали дорогие машины за 200-300 тысяч долларов… Вам не жалко, что вы тратили такие суммы?

– Если человек заработал сам, заработал своим трудом, умом, потом, он вправе распоряжаться деньгами так, как посчитает нужным. Здесь не может быть вопросов.

– Что за черный "Феррари" у вас был? На котором вас поймали.

– (Улыбается.) Самый дешевый "Феррари".

– Они дешевыми не бывают.

– (Смеется.) Самый дешевый из недешевых "Феррари". "Феррари Калифорния". Нехороший был опыт с ней, но хороший урок.

– Ваш агент в России Юрий Николаев утверждал, что вы вообще ничего не пили.

– Это не совсем так, конечно. Там же все просто: меня отвезли на экспертизу, взяли кровь – тут уже не отвертишься.

Август 2011 года. Николай Хабибулин в аризонской тюрьме. Фото Twitter
Август 2011 года. Николай Хабибулин в аризонской тюрьме. Фото Twitter

– В США вы месяц отсидели в тюрьме за вождение в нетрезвом виде, в России за это вас максимум лишили бы прав. Вы бы хотели, чтобы у нас были такие строгие законы?

– Если честно, все это было неприятно. Я через многое прошел за эти год-полтора. Это случилось в 2010-м, прошло девять лет, но все равно люди об этом помнят. С другой стороны то, что произошло, это был определенный урок для меня, и это будто сверху мне сказали: "Давай-ка, пора тебе задуматься". Этот случай напрочь у меня отбил все желание даже глоток пива делать перед тем, как садиться за руль. Если бы у нас были жестче законы, я был бы только за.

– До 2010 года у вас шла голова кругом? Или что?

– Нет, просто в Северной Америке это считается нормально, когда ты выпил одно-два пива и сел за руль. Но это неправильно, на самом деле. Остановили за скорость, бог с ним. Но все может хуже закончиться, можно попасть в аварию, можно покалечиться или не дай бог – кого-то покалечить, кто-то погибнет. Если бы меня спросили, я бы ужесточил наказание в России за вождение в нетрезвом виде.

– Что за условия в аризонской тюрьме?

– Типичный палаточный городок, тенты. Жара стояла, август месяц, 38 градусов ночью, никаких кондиционеров. Так что приятного мало.

– Но вы могли уходить на тренировки днем?

– Да, с понедельника по пятницу это можно было делать. Там особо не было криминальных личностей, никаких уголовников, только обычные люди, кто не платил алименты или был пойман на вождении в нетрезвом виде. Все могли уходить на работу.

– У вас же там автографы брали даже?

– (Улыбается.) Было такое, да.

– Как на этот случай отреагировал "Эдмонтон", за который вы только-только начали выступать?

– Обычно клубы НХЛ никак не реагируют, принимают сдержанную позицию. Пока нет решения суда, никто ничего не комментирует. Естественно, никому это не понравилось. Но в то же время я был частью команды, частью семьи, мои проблемы – это общие проблемы. Не было никакого предвзятого отношения со стороны тренеров, менеджеров, одноклубников. Все понимали, что это с каждым может случиться. Злорадства не было.

– А если бы это случилось с вами в "Тампе" Джона Тортореллы? Он бы мог бурно отреагировать?

– Вот он бы мог. Торторелла – очень импульсивный человек, хотя вне льда – очень добродушный. Когда дело касается команды, игры, то он бы мог отреагировать бурно, но потом бы остыл.

Сергей Бобровский рассказывал, что у него доходило до словесных перепалок с Тортореллой. Вам приходилось кричать друг на друга?

– Я знаю, что Джон к этому нормально относится. Более того, мне иногда казалось, что он специально людей провоцирует, чтобы они ему какие-то гадости наговорили. Но я никогда не видел смысла что-то отвечать на такие нападки. Если он что-то говорил через прессу, это другое дело. Он частенько так делал. В таких случаях я соответственно тоже отвечал через репортеров, все цивильно.

Январь 2011 года. Николай Хабибулин. Фото AFP
Январь 2011 года. Николай Хабибулин. Фото AFP

Однажды в Виннипеге ударило "минус 71" мороза

– Расскажите про Викторию Азаренко. Вы ее в 14 лет привезли к себе домой в Штаты, оплачивали ее тренировки. Вы тогда верили, что она станет топ-теннисисткой, которая будет выигрывать турниры "Большого шлема"?

– Во-первых, этим занималась моя жена. Я ведь в теннисе не особо разбираюсь. Во-вторых, мы посмотрели со всех углов. У меня дочь занималась теннисом. И мы подумали: было бы неплохо, чтобы они вместе росли.

Тем более в то время Азаренко входила в топ-5 юниоров мира. И она жила у нас с 15 до 19 лет. Юниорский теннис, потом – вперемешку со взрослым. И постепенно дошла до первого номера.

– Вы сейчас продолжаете общаться?

– Мы давно не общались, если честно. Она повзрослела, потерялись связи. Но я периодически слежу, что у нее происходит. Не так часто она играет, как раньше. Результаты не такие хорошие. Но иногда за ней смотрю.

– Может, Виктория вас финансово отблагодарила? Вы так много для нее сделали. Может, "Феррари" вам подарила?

– Нет, ничего не дарила. И не нужно было. Об этом речи не шло. Никто ничего не ждал друг от друга. Так сразу было сказано.

– Немного про забастовку. Вы хотели четыре миллиона долларов в год, клуб предлагал три. В итоге вы пропустили два сезона – и, по сути, потеряли шесть. Так?

– Не скажу, что потерял шесть, потому что в "Тампе" я подписал более выгодный контракт. Что ни делается, все к лучшему. Это о деньгах. Кроме того, меня поменяли в "Лайтнинг", и я там выиграл Кубок Стэнли. А потом подписал еще больший контракт. Если бы я остался в "Финиксе", кто бы знает, что было бы там? Не вижу смысла смотреть на тему под таким углом. Даже если какие-то деньги были потеряны, я не отступился от своей позиции. Во что я верил, то и доказал.

– Вы на чей контракт ориентировались?

– В то время в "Анахайме" выступил Ги Эбер. И еще кто-то второй. Ориентир был и по статистике, и по тому, что происходило в клубе. Но менеджер так не считал.

– Вы за два года забастовки были близки к тому, чтобы плюнуть и согласиться на условия клуба? Потому что устали быть вне хоккея.

– Нет. А какой смысл? Если в чем-то сомневаешься, то зачем было это затевать?

– Агент не предлагал пойти на уступки?

– Как раз нет. У нас с агентом было полное понимание, что мы делаем. И это была наша мини-команда. Если игрок не поддерживает то, что предлагает агент, и наоборот, то никакого результата не будет.

– Интересно было играть в Интернациональной хоккейной лиге?

– У меня ведь вообще никакого хоккея не было. Я приехал, потому что понимал, что надо играть. И верил, что может быть, к дедлайну меня куда-то поменяют. Нужно было держать форму. Но обмена не случилось, и я спокойно доиграл сезон в ИХЛ. Не жалею, что туда поехал. Уровень хоккея там был в принципе довольно хорошим.

– Когда "Виннипег" переехал в штат Аризона, вы порадовались или были разочарованы?

– Я сначала расстроился. Все-таки Виннипег – это Канада, хоккейный город. И вся атмосфера, болельщики, плей-офф, все в белых майках. Выходишь на игру, и мурашки по коже.

Вот как там относились к команде! И когда объявили, что "Джетс" уезжают из города, и это последний день, то люди плакали. Очень эмоциональный момент.

Но потом команда переехала в Финикс. И когда начинаешь там жить, то понимаешь – когда у тебя зимой не минус 35, а плюс 25, то это не может не нравиться.

– Правда, что в Виннипеге построен целый город под землей – торговые центры, связанные коридорами?

– Это уже в мое время существовало. Ты мог выйти из гостиницы и спокойно пройти километра два под землей. Или по стеклянным тоннелям над дорогой. Помню, однажды ударило минус 71 мороза…

– А по Цельсию?

– Это по Цельсию. Если не ошибаюсь, Виннипег – самый холодный город на Земле с населением от 500 тысяч человек.

– У вас не было опасения за карьеру после обмена в "Тампу", которая не была тогда топ-клубом?

– Особо не было. Мой агент немного знал менеджера – и обрисовал его как человека, разбирающегося в хоккее. Судя по составу, команда была довольно молодая. Было куда расти. И в то время я уже хотел где-то играть, приносить пользу.

Февраль 2005 года. Казань. Николай Хабибулин и Фредрик Брэтуэйт в "Ак Барсе". Фото Владимир Туник
Февраль 2005 года. Казань. Николай Хабибулин и Фредрик Брэтуэйт в "Ак Барсе". Фото Владимир Туник

"Ак Барсом" во время локаута руководил неправильный человек

– Говорили, что Хабибулин не будет играть за сборную, пока не вернут медаль, это правда?

– Я не ставил таких условий. Слава Фетисов посчитал, что так будет правильно, договорились с Фазелем и вручили перед Олимпиадой в Солт-Лэйке.

– Это не было камнем преткновения?

– Никогда.

– Если бы в штабе не было Фетисова, вы бы не приехали?

– Сложно сейчас сказать. Славу поставили тренером, он сам в течение сезона встречался со всеми кандидатами в сборную и создал комфортную атмосферу. Мне это очень понравилось.

– Перед Нагано было совсем не так?

– Совсем не было похоже.

– Вы тогда летали обычными рейсами?

– Точно помню, что на Кубок мира летели регулярным рейсом, было несколько пересадок в Европе.

– А старые костюмы, после которых многие отказались играть?

– Тогда не только в хоккее бардак был. Пришел Фетисов, многое поменялось в организации, а сейчас все вообще на очень хорошем уровне.

– Чьи бедра объемнее: ваши или Мартена Сен-Луи?

– Никогда не измерял. Он сам очень небольшой, но ноги у него действительно огромные, он с их помощью и достиг всего.

– Он известен как лидер. Часто выговаривал партнерам в раздевалке?

– Он постоянно говорил. В НХЛ не принято высказывать партнерам в раздевалке. В игре происходит многое, но в раздевалке никто не выговаривает за ошибки. Больше произносят общих фраз, но все понимают.

– Насколько было интересное приключение – игра в Казани во время локаута? Могла ли та команда выиграть титул?

– У нас был именно набор игроков, но команды не было и ничего не получилось. Думаю, потому что командой руководил неправильный человек.

– Плохой тренер?

– Я не говорю, что Билялетдинов – плохой тренер. Просто ему нужны определенные игроки. Как мне показалось, он не понял, что делать с таким количеством звезд.

– Может, Россия была не готова к таким звездным командам?

– У многих был культурный шок. К Казани вопросов особо не было – мы жили в классной гостинице "Мираж", у нас была хорошая раздевалка. Другое дело, когда едешь в другие города. Я нормально все воспринимал, но для кого-то это было шоком.

– А правда, что Каспарайтису зарплату выдавали наличкой и он уносил деньги в шапке?

– Нет, у нас уже карточки тогда были. У меня проблем с получением зарплаты на карту не было.

– Два года назад прошла информация, что вы будете работать в Минске в качестве генерального менеджера и были слухи о контакте с "Автомобилистом", шли какие-то переговоры?

– Все осталось на уровне разговоров. С "Автомобилистом" контактов не было – видимо, те позиции, на которые меня можно привлечь, были заняты.

– С Павлом Дацюком общаетесь?

– Я не слишком хорошо его знаю. Он был еще слишком молод, когда я уезжал, мы немного пересекались с ним в НХЛ и когда он играл в Санкт-Петербурге.

– А среди российских хоккеистов у вас есть друзья?

– Был Игорь Королев, мой самый близкий друг (став тренером, он погиб в авиакатастрофе с "Локомотивом". – Прим. "СЭ"). Много людей, с которыми хорошо общаемся, но друзей немного. Когда узнал, что он погиб, сначала долго не мог поверить. Потом посмотрел новости – поверил. Не знаю, что тут сказать…

– В "Ак Барсе" Ричардс говорил, что они летали на разваленном "кукурузнике". Не страшно было?

– Немного. Было впечатления, что самолеты трещат по швам.

– Был ли самый ужасный рейс в локаутный год?

– На любой рейс садились, как на последний… Летишь, все трясется, полки отваливаются.

Самого большого успеха в карьере Николай Хабибулин добился в "Тампе Бэй", выиграв в 2004 году Кубок Стэнли. Фото REUTERS
Самого большого успеха в карьере Николай Хабибулин добился в "Тампе Бэй", выиграв в 2004 году Кубок Стэнли. Фото REUTERS

"Стена Булина" – приятное прозвище

– Как пришла идея привезти Кубок Стэнли в Минск?

– В Екатеринбург привозил Дацюк раньше, мне позвонил министр внутренних дел Белоруссии, который курировал федерацию и сказал, что было бы неплохо привезти кубок.

– Вы в хороших отношениях с Александром Лукашенко?

– Я несколько раз катался с командой президента, но никогда специально не пропускал. Только когда он сам забивал, но моментов у него всегда много было.

– Когда появилось прозвище Стена Булина? Как к нему относитесь?

– Со второго сезона в "Виннипеге", наверное. Я нормально к этому отношусь – людям нравится, и это приятное прозвище.

– А футболки с надписью Bulin Wall еще храните?

– Возможно, они где-то дома лежат, если еще сохранились.

– А Сен-Луи называли Мышью? Это прозвище было в одной из газет.

– Не помню, чтобы его так называли в раздевалке. Может, только в письменном виде.

– Представьте, что вы генеральный менеджер и у вас есть возможность выбрать Сен-Луи, Лекавалье и Ричардса. В каком порядке вы их возьмете?

– Наверное, Сен-Луи я бы взял под первым номером. Во-первых, он классный игрок. Во-вторых, способен завести команду своими действиями на льду: настоящий лидер, который ведет за собой игроков. Вторым бы взял Лекавалье. Он в любой момент мог сделать что-то неординарное, и при этом он довольно рослый – такой игрок нужен. Ну и Ричардс – умный и рассудительный игрок.

– Вы сейчас на полной занятости в сборной России?

– На данном этапе первостепенная задача для меня – работа с Олимпийской сборной на этом турнире. Дальше уже сядем и будем смотреть расписание: начнем интегрироваться и с молодежными, и юниорскими сборными. Думаю, работы мне будет хватать.

– О чем вы мечтаете сейчас и глобально?

– На данный момент хочу сделать так, чтобы у нас было много хороших вратарей, которые бы конкурировали между собой и помогали сборной России.

– А глобально? Например, Хара поднимался на Килиманджаро.

– На Эверест, конечно, было бы прикольно залезть, но я понимаю, что это не каждому дано. Нужна сумасшедшая подготовка.