«Мое поколение росло на улице и быстрее взрослело. Сделаешь не то — изобьют». Вторая часть интервью Тарасенко
Бабушка в Новосибирске накрыла генменеджеру «Сент-Луиса» настоящий русский стол
— Об одном моменте, связанном с Кубком Стэнли, в российской прессе почему-то не говорилось. Я прочитал в «Нью-Йорк Таймс», что в критический момент серии с «Далласом», при счете 2-3, вам позвонил Вячеслав Фетисов. И этот разговор вроде как вас здорово воодушевил.
— Звонок был при счете 3-3 в серии, перед седьмой игрой. Вячеслав Александрович сказал, что, если мы выиграем этот матч, то, возможно, сделаем в этом году что-то большое. И пожелал удачи, что мне было очень приятно. Не каждый день тебе звонят такие легенды российского и мирового хоккея.
Плюс это было очень искренне. Фетисов сказал, что болеет за нас, когда идет плей-офф, смотрит наши игры. Это придало уверенность. Может, после его слов для меня и наступили какие-то изменения в Кубке. С «Сан-Хосе» серия получилась хорошей. Так что это был очень важный звонок в плане психологии и поддержки.
— До того были знакомы?
— Были. Виделись на Олимпиаде в Сочи и еще пару раз. Но не на таком уровне, чтобы звонить друг другу. Поэтому я был приятно удивлен. Приглашали его на празднование победы в Кубке в Новосибирск, но он не смог приехать.
— Что с этого празднования запомнилось сильнее всего? Не было таких перипетий, как у Дмитрия Орлова, при перевозке Кубка к которому в Новокузнецк трофей забыли в Шереметьево?
— Мы с Димой очень дружим: я — крестный у его сына Кирилла, Дима — у моего сына Саши. Он мой самый близкий друг из всех энхаэловцев. И в тот раз Кубок вместо Новокузнецка случайно прилетел в Новосибирск. Видимо, потому что город начинается с «Ново». И в итоге на вертолете его доставили к Орлову.
Все, в том числе и он, шутили тогда: «На следующий год вы выиграете». На Новый год, когда мы были в самом низу таблицы, мы с Димой созванивались: «Похоже, ничего мы не выиграем, идем на последнем месте». Но в итоге — удалось. И Дима прилетел ко мне на чествование...
Я очень долго находился на стадионе в Новосибирске, фотографировался с людьми, которых знаю с рождения, с детства. С тренерами, которые там работают. Потом — вечеринка. День был очень тяжелый, под конец сил вообще не осталось. Но так приятно было видеть, как родственники проводят время с Кубком! Дед с отцом, которые не имели возможности прилететь на финал, из Кубка в Новосибирске пили.
Тут самое время обратиться к словам Дуга Армстронга, который сказал мне в июньском Лас-Вегасе: «У меня была счастливая возможность побывать в родном городе Тарасенко несколько лет назад, и я пообщался и с дедушкой Влади, и с его отцом. Поэтому я понимаю, откуда что идет. И очень рад тому, что у Тарасенко будет возможность привезти Кубок Стэнли домой и отпраздновать его выигрыш со всеми родными, которые так ему помогли».
— Помните этот визит Армстронга? — спрашиваю Тарасенко.
— Было весело. Он ходил на ужин к бабушке и дедушке домой. Для меня это тоже очень много значило. Новосибирск — не самый ближний город к Америке, чтобы приехать и навестить семью. Для нас это было доказательство его серьезных намерений. Все было как надо — бабушка правильный стол накрыла. Посидели, поговорили. Возможно, Дуг узнал российскую культуру чуть лучше.
Не то что я хочу сказать хорошее о генеральном менеджере. Но вот к прошлому плей-офф 36-летний Крис Торнберн уже не играл в хоккей (в сезоне он провел один матч, затем был помещен на драфт отказов и отправлен в АХЛ, — Прим. И.Р.). Он не числился в клубе, но на Кубок его взяли в команду, и он был с нами. Потому что, когда люди заканчивают, они чувствуют себя очень плохо. Мы, капитан и ассистенты, разговаривали с Армстронгом, что это было бы круто, но решение все равно было за ним. В итоге он позвал его и Криса Батлера, и они были с нами на параде. Для ребят-ветеранов, которые уже закончили, это много значило. И Дуг делал массу таких хороших вещей по отношению к игрокам.
— В интервью с вашим дедушкой прочитал, что у него есть видео, где вам 6-7 лет, и он напророчил: «Это будущий капитан сборной России». Вы это видели?
— Да. Наверное, это очень здорово, когда в тебя с раннего возраста верят близкие. И дед, и папа в меня очень много вложили. Сколько дедушка с бабушкой сделали, когда отец еще играл, а я жил с ними в Новосибирске! А видео это сбылось пока на уровне молодежной сборной. Надеюсь, когда-нибудь и в главной такое будет.
Смотрю по «Матч ТВ» финал МЧМ. Прожевал, вгляделся — а там меня показывают
— После золота в Баффало вспоминали с дедом то его пророчество?
— Конечно. Про наш 91-й год рождения почему-то всегда писали, что он слабый. Я этого не понимал. Когда нам было 18 лет, мы постоянно слышали, что у нас «неправильный» год. Вот все, что вокруг нас, — другое дело. И перед тем чемпионатом мира обстановка была такая, что я позвонил со сборов деду и спросил: «Мы можем выиграть? Скажи честно». — «Да. А почему нет?» Мы поехали и выиграли. Потому что сложилась команда — начиная с Валерия Николаевича Брагина. Обидно было в этом году, что финал проиграли. Я, правда, по «Матч ТВ» некоторое время смотрел другой хоккей...
— Да, Яна об этом в Инстаграме замечательно написала. Хотелось бы подробностей.
— Я почитал комментарии. Как выяснилось, среди российских хоккейных болельщиков одни специалисты, в первую же секунду все распознали. А мы сидели в Доминикане в ресторане на воде, дул ветер, вокруг плескались волны. Жена, дети, няня, друзья, их сыновья-близнецы, все бегают...
Wi-fi посредственный. Думаю — какой канал показывает финал МЧМ? Наверное, главный спортивный в стране. Ткнул на телефоне, вижу — Россия — Канада. Звук выключил, ем. Поглядываю, какой счет. 0:2. Прожевал, вгляделся — а там меня показывают — еду по площадке. Говорю: «Это не тот хоккей!» Захожу в новостную ленту — а там мы 1:0 ведем!
Но ладно еще, когда это комментируют. Больше всего меня удивляет, как попал под раздачу парень, у которого удаления были.
— Воронков.
— Да. Он добился того, о чем не могут и мечтать авторы всех этих оскорбительных комментариев — вышел в финал молодежного чемпионата мира. Они не вставали на коньки, не чувствовали боли, крови. Нужно совсем не иметь чувства собственного достоинства, чтобы обвинять 18-19-летнего пацана, что он загубил нашей сборной золотые медали. И Аскарова так же...
Никогда не понимал, почему в российской прессе и в комментариях на сайтах люди словно ждут, чтобы кто-то облажался. И просто съедают с потрохами того же Воронкова. Они дошли до финала, они боролись с канадцами, проиграли одну шайбу. Зачем его трогать? Если кому-то интересно мнение хоккеиста, который играет в НХЛ, то считаю это полнейшим непрофессионализмом.
Наоборот, человека надо поддержать. Он же не специально это сделал. Не продал команду, денег ему за это не заплатили. Он совершил ошибку на эмоциях. И ровнять его за это с землей? Может, этот человек через несколько лет выиграет для страны взрослый чемпионат мира или Олимпиаду?
А у нас в 2011-м сложился очень хороший коллектив. Валерий Николаевич дал возможность принимать какие-то решения в команде самим. Я был капитаном, Дима Орлов — ассистентом, мы жили в одной комнате. Имели авторитет среди ребят, потому что уже играли в КХЛ. Удалось всем вместе создать единый организм. Команду, где люди были одним целым. Каждый вечер собирались вместе. На МЧМ после любого матча играли в мафию, даже когда проигрывали. И после полуфинала продолжили эту традицию, накануне финала тоже собрались.
Это незабываемые воспоминания. И я всегда говорю, что мы играем не только за себя, но и за двух погибших в ярославской катастрофе ребят, Юру Урычева и Данилу Собченко. Мы все их помним. Сейчас пытаюсь получить фильм «Капитан Немо про Ивана Ткаченко, связываюсь в Ярославле с правообладателями, чтобы посмотреть и показать старшему сыну. Он должен понимать, что хоккей — это больше, чем спорт.
— Брагин рассказывал, что вы перед нынешним финалом позвонили ему и пожелали команде удачи.
— Обычно пытаюсь звонить перед чемпионатом мира, теперь набрал перед финалом. У меня безграничное уважение и благодарность Валерию Николаевичу за то, как он с нами обращался. Люди, которые говорят, что Брагин исчерпал себя в молодежке, не задумываются о том, скольких людей он вывел в профессиональную жизнь, скольким игрокам МЧМ дал положительные позиции на драфте и возможность играть в КХЛ.
В СКА сейчас ребята молодежной тройкой играют, и это здорово, классно! Вместо того, чтобы брать легионеров, один из сильнейших клубов страны наигрывает свое молодежное звено. Мне кажется, среди тех, кто может работать с молодежкой, это лучший специалист. Брагин для игроков как отец.
Перед финалом 2011-го мы пришли на стадион, а канадцы вышли на нас смотреть. Наши тренеры сказали: «Ведите себя максимально раскрепощенно». Мы пасовались, кричали, хохотали. А канадцы стояли и смотрели на нас с каменными лицами. Тренеры сняли напряжение, сказав нам расслабиться.
Это был невероятный психологический прием, который позволил нам морально подготовиться к такой игре. Обычно ведь в России если ты улыбаешься — значит, не готов. Улыбаться тебе вообще никогда нельзя. А у меня наоборот — если тяжелые нагрузки, то всегда улыбаюсь. И тогда такой шаг принес плоды.
— Только в третьем периоде. Что вы как капитан во втором перерыве сделали?
— Спросите других людей. Валерий Николаевич сломал планшетку, я кое-что сказал, Дима. Собрались, вышли, выиграли. Значит, подействовало.
— В 2011-м могли предположить, что Панарин превратится в такого мастера? Тогда он, хоть и забил два в финале, был игроком четвертого звена.
— Жизнь людей меняется, если они работают. Тогда они добиваются каких-то высот. Искренне радуюсь, особенно когда ребята из того состава добиваются успехов. Считаю, очень важное качество для человека — умение радоавться за других. И не для галочки, а искренне. Верю, что добро возвращается.
...Слова вожака и капитана, правда? Вот и Иван Барбашев говорит: «Мне повезло в жизни встретить такого одноклубника, близко познакомиться и проводить с ним много времени, будь то на арене или вне хоккея. Он всегда так хочет выиграть! В этом плане Тарасенко — мощный мотиватор. Всегда подсказывает, помогает, поддерживает».
Очень похоже характер Тарасенко оценил вратарь «Блюз» Джордан Биннингтон: «Влади — боец! Он всегда хочет выигрывать. Назову его потрясающим командным парнем. Ну а о том, какой он великий снайпер, вы и сами знаете. Мне как вратарю очень важно, что в команде есть такие игроки».
Эта командность Тарасенко не должна никого удивлять, учитывая, что он с детства был капитаном всех команд, в которых играл. В том числе и последней нашей на сегодня золотой молодежки — образца Баффало-2011 и легендарного финала с Канадой. В 19 лет (!) он стал капитаном «Сибири» в КХЛ. В «Блюз» он уже несколько лет носит ассистентскую букву А.
— Были матчи, когда и в «Сент-Луисе» с буквой С на свитере выходили? — спрашиваю Владимира.
— Здесь такого нет, капитанов не меняют, буквы не перешивают. «С» есть только одна — у Пьетранджело. Если он травмирован — выходят без капитана. А в некоторых командах его вообще нет. По-моему, в «Торонто» до этого сезона без капитана играли. Опять же, капитанство — это не самоцель. Но если чего-то такого добиваешься, значит, в тебя верят, ты все делаешь правильно и на тебя возлагают надежды.
— Быть ассистентом капитана в НХЛ — это для вас круто?
— Да, потому что потребовалось много времени, чтобы заслужить это своей игрой и отношением к делу. Доверие чувствовать приятно. Я осознаю ожидания, связанные с этим, и стараюсь их оправдывать.
— Я читал высказывание теперь уже бывшего вашего форварда Робби Фаббри, что, когда он долго лечился, Тарасенко был одним из немногих, кто ему регулярно звонил и интересовался здоровьем.
— Не то что звонил по телефону, а разговаривал в раздевалке. Как бы это ни звучало заезженно, хоккей — это бизнес. И, считаю, бизнес очень жестокий. Получив травму на долгий срок, ты можешь потерять место в команде, что с ним и произошло. А если посмотреть плей-офф 2016 года, то Фаббри очень хорошо играл в звене со Штястны и Брауэром. Мне и самому довелось поиграть с ним, знаю, что он очень хороший игрок. И я просто старался всегда ему говорить, чтобы он не забывал об этом.
Со временем ты понимаешь, что былые заслуги здесь никого не волнуют. Их волнует только то, что здесь и сейчас. Фаббри не играл полтора или два года, и понимаю, как психологически тяжело выходить из таких травм. Вот и старался поддерживать его как мог. Особенно когда его ставили в четвертое звено...
— С кем вы, кроме Барбашева, ближе всех к команде?
— Чтобы прямо супердружили — ни с кем. Хорошо общаемся с Шенном и Шворцем, с которыми играем в одном звене. С Биннингтоном — у нас один агент, да и вообще Джордан хороший парень. Но больше времени провожу дома, с семьей.
— История Биннингтона — еще один суперхит прошлого сезона.
— Это история про то, как получить шанс, потерять его, потом еще раз получить. И такое бывает. Джордан был у нас в лагерях до этого. Он не просто с улицы пришел, хотя такая версия, понимаю, и звучит красиво. Мы все знали, кто такой Биннингтон. Но, когда он выходил на свою первую игру в Филадельфии, думали: «И что сейчас будет?» В тот момент команда находилась в таком положении, что вообще все воспринималось бы как норма. Он вышел, сыграл уверенно, мы выиграли. И пошло-поехало.
Жена на чемпионском параде через шесть дней после родов
— Чемпионский парад будет у вас ассоциироваться с падением Барбашева с пожарной машины? — вопрос Тарасенко.
— Самое удивительное не то, что он упал, а то, что ничего себе не повредил, рухнув с такой высоты на спину на асфальт. Но это был очень смешной момент, когда Ваня бежит против движения парада и говорит: «Ты бы знал, что сейчас случилось! Я упал с грузовика!»
Раньше я видел по телевизору парады в других городах и мечтал в таком поучаствовать. Это было нереально круто сделано. Народу миллион, но обстановка очень дружелюбная. А ассоциироваться парад будет у меня с тем, что на нем была Яна. На шестой-седьмой день после кесарева сечения пришла туда с детьми! Там были и Марк, и Саша, и мой брат Валя.
— Яна, как вы не испугались сразу после родов пойти в такую толпу народа? — спрашиваю жену форварда. Она рассмеялась:
— Сама не понимаю.
«Я удивился», — добавил Владимир. А Яна развила тему:
— И я удивилась. Когда после родов и парада прошло пару месяцев, я все проанализировала. Мы еще съездили в Россию, отпраздновали Кубок там. А потом вернулись в Сент-Луис, и я немножко пришла в себе. И — не поняла, что это все было, каким образом я пошла на парад и все это выдержала. Все-таки у меня была большая операция. Ответ только один — мною двигали эмоции.
— А можете вспомнить свои эмоции в момент победы?
— Я смотрела седьмой матч по телевизору, и мне казалось, что это происходит не с нами. Эмоции были какими-то странными, если честно. Раньше представляла, что в такой момент буду плакать, кричать. А наступил какой-то шок. Я просто не могла поверить. Потом мне позвонил Вова. Со льда, по FaceTime. Вов, ты помнишь? Мне кажется, у меня вообще эмоций не было. Я не могла осознать, что происходит.
Владимир: — Ты плакала.
Яна: — Я плакала?! Не помню этого!
Владимир: — Странные ощущения, согласен. Тоже думал: если когда-то выиграем, будем столько отмечать... Но эмоции есть только в первый момент. А когда чуть-чуть успокаиваешься, даже еще на льду, в душе наступает опустошение. Ты достиг, сделал это, все уже случилось, никто у тебя его не заберет. Да — радуешься, отмечаешь, выпиваешь. Но в какой-то момент хочется просто сесть и сказать: «Это все».
Яна: — Ты мне сказал, что первое, о чем подумал, — что хочешь выиграть Кубок еще.
Владимир: — Я зашел в раздевалку, когда ее только подготавливали к нашему приходу со льда. Потому что не могу долго находиться в коньках. Всегда удивляюсь хоккеистам, которые три часа в течение игры могут находиться в коньках, не развязывая их. У меня ноги затекают, хочется, чтобы они отдохнули.
Когда основная часть церемонии уже прошла и на лед вышли родственники игроков, я пошел переодеваться в раздевалку. Зашел, увидел, как все разложено, у каждого — чемпионские майки. И вдруг просто захотелось выиграть еще раз, испытать эти же эмоции. Удивительно, но это ощущение пришло сразу: «Как же круто было бы это повторить!»
Читал в каких-то российских изданиях — Тарасенко даже после выигрыша Кубка дает односложные ответы. Но там особо ничего и не скажешь. Это невозможно описать. Реально нет слов. Все побитые, нет ни сил, ни эмоций. Смотрел на видео, как люди вообще ничего не могут сказать. И понимаю их.
— Яна, все жены, которые до того приходили смотреть матчи к вам в гости, теперь, разумеется, были в Бостоне?
— Конечно. Там были и Валя, Вовин брат, и Марк, старший сын. Они звонили мне вместе.
За столько лет в Сент-Луисе не встречали людей, которые были бы негативно настроены к России
«Насколько велика, на ваш взгляд, была роль Тарасенко в выигрыше Кубка Стэнли?» — спросил я во время недавнего Матча звезд у одной из главных легенд «Блюз» защитника Эла Маккиниса.
«Огромной! — восклицает он. — Люди должны понимать, что когда ты выходишь в плей-офф и имеешь в своем составе такого снайпера, как Тарасенко, на нем концентрируется невероятное внимание. И становится намного сложнее давать результат каждую игру. Но когда он делал это... Для меня важнейшим был гол, который он забил в Бостоне, когда вратарь сделал сэйв, шайба лежала, он был фактически на спине, но ухитрился перевести шайбу в ворота. Это был гол колоссальной важности, очень командная игра, которая нам была нужна от него».
— Какое место, по-вашему, Тарасенко займет в истории «Блюз»?
— Прямо сейчас сказать сложно, поскольку мы надеемся, что ему предстоит еще провести много лет в «Сент-Луисе». А исходя из того, что есть сейчас, он и Бретт Халл — два самых натуральных снайпера в истории «Блюз». У обоих — великолепный, не просто мощный и точный, но и очень быстрый бросок. При игре «пять на пять» Тарасенко, насколько помню, находится в пятерке лучших снайперов в лиге за последние несколько лет. Он для нас — Олл-Стар каждый год, чрезвычайно важный игрок. Уверен: когда Влади будет заканчивать карьеру, он окажется одним из величайших игроков в истории «Блюз».
Это еще впереди, а пока мы продолжаем говорить с самим Тарасенко о главном событии в его карьере — Кубке Стэнли. И о том, что было после него.
— Что самое интересное было на приеме «Блюз» в Белом доме? — спрашиваю форварда.
— Да все! Это же уникальная возможность — посмотреть, как устроен Белый дом, Овальный кабинет, система безопасности, все, что находится внутри. И пожать руку Трампу, поговорить с ним минуту, послушать его. Как бы кто к нему ни относился, он — один из ведущих мировых лидеров. Я считаю, что спорт находится вне политики, и мы должны заниматься своим делом. У меня ни на секунду не было мысли туда не пойти. В целом он произвел очень приятное впечатление, и, мне кажется, все остались довольны.
— Не было игроков вроде темнокожего вашингтонца Деванте Смита-Пелли, который из принципиальных соображений не пошел к Трампу?
— Все пошли. Хотя у нас в команде есть и республиканцы, и демократы, и те, кто за Трампа, и те, кто против. Политические дискуссии в «Блюз» бывают, особенно когда покажут какие-то новости, касающиеся Путина (смеется).
Но в целом все дружелюбно, нет никакой неприязни, как это показывают по телевизору. Можно везде найти кого-то плохого, взять у него интервью и перенести это на всю нацию. Но на своем опыте мы за столько лет в Сент-Луисе не встречались с людьми, которые были бы к нашей стране негативно настроены.
— Российские федеральные телеканалы создают у народа противоположное ощущение.
— Наша родина — Россия, мы русские в душе. В то же время мы живем в Америке, платим здесь налоги, уважаем американские законы, правительство и президента. С другой стороны, если мы живем в Штатах, то я не буду обсуждать то, что происходит в России. Потому что я не там. Не считаю правильным, не проводя на родине много времени, давать из-за границы советы.
— То есть не одобряете знаменитое интервью вашего партнера по золотой молодежке-2011 Панарина?
— Я не против и не за — у меня просто другой взгляд на вещи, который уже изложил выше. При этом понимаю: сколько людей — столько и мнений. Знаю, что интервью Артемия имело большой резонанс. Меня очень много об этом пытались спрашивать. Но если ты за свободу слова, то должен быть готов и выслушивать точку зрения, которая не совпадает с твоей.
— С самим Панариным эту тему не обсуждали?
— Нет. Он должен был приехать сюда на Матч звезд, но, к сожалению, травмировался.
— К вопросу о свободе слова. В прошлом плей-офф вас — нехарактерно для своего обычного отношения к российским игрокам — хвалил Дон Черри. Позже уволенный со Sportsnet за неполиткорректные высказывания об иммигрантах.
— По-моему, свобода слова должна работать немного не так. Ее, как мне кажется, нигде нет. А есть только мнение большинства людей, которое, кстати, может быть и неправильным. На мой взгляд, свобода — это когда ты можешь сказать все, что не противоречит закону. Закону, а не мнению большинства, которое ты почему-то не имеешь права оспаривать! В наше же время навязывание этого мнения происходит повсеместно.
Дед меня наказывал порой очень больно. Но был абсолютно прав
— Раз затронули социальную повестку — в России нашумело видео, на котором детский тренер в Балашихе бил детей клюшкой по голове. Вам такие персонажи в детстве попадались?
— Откровенно говоря, встречалось многое. Думаю, пока буду играть в хоккей и продолжать карьеру, всех подробностей не расскажу. Но всем, кто родился в начале 90-х, уверен, есть что рассказать. Знаю, что было в Новосибирске, в Новокузнецке. Какие поездки были, по сколько человек в номере жили, как питались.
В Казахстан из Новосибирска на автобусе ездили часов 15, а однажды — все 25 из-за долгой задержки на таможне. Люди думают: «Что ты нам рассказываешь, у тебя все нормально!» Но, чтобы было все нормально, я через многое прошел. И все, что у меня есть, заработал честно, своим трудом.
А насчет тренера этого — у каждого разное понятие о воспитании. Понятно, что бить детей нельзя. Но иногда нынешние подростки ведут себя так плохо, что надо как-то на них воздействовать. Это все идет от родителей. Методы воспитания у каждого свои. Меня воспитывал дедушка, и делал это так, как воспитывали его в Советском Союзе. И, мне кажется, этот подход вырастил из меня человека.
— Какой это подход?
— Ты точно понимаешь, что делать можно, а что нельзя. И когда поступаешь плохо или показываешь неуважение к кому-то, тебе четко дают понять, что ты не прав.
Папа мне многое дал — в частности, мой кистевой бросок начался как раз с его требования: когда принимаешь шайбу, не перекладывай ее, делай так, чтобы было максимально тяжело. У отца я взял много технико-тактических навыков. Он (трехкратный лучший снайпер чемпионата России в 90-е годы, участник чемпионата мира и Олимпиады в Лиллехаммере, — Прим. И.Р.) научил меня короткому броску, чтобы тратить меньше времени на его подготовку и быстрее его производить.
С ним у нас стало больше контакта, уже когда он закончил играть и стал работать в «Сибири». А в детстве во все поездки со мной ездил дедушка. Выходил со мной на улицу, играл постоянно, каждый день спозаранку водил на тренировки, которые начинались в шесть. И это стало для меня примером, сколько времени нужно проводить с детьми. Всегда помню об этом, общаясь со своими.
— Как дед вас наказывал?
— Бывало, больно. Очень. Но — за дело. Я бы никогда на это не обиделся. Глядя в прошлое, понимаю, что после определенных вещей, которые я совершал и за которые получал, больше у меня никогда в жизни не было не то что соблазна, а мысли делать это. С тех пор, например, не брать чужое для меня — закон. Так что считаю: все это было правильно.
Но ударом по шлему ты можешь отбить у ребенка желание в принципе играть в хоккей. Дети — это тонкие, психологически хрупкие создания. Одним неверным движением ты можешь отбить у них напрочь желание что-то делать. В голове что-то засядет — и все. Уверен, что у этого тренера найдутся защитники. Но и в их глазах это будет правильно до тех пор, пока не коснется их ребенка.
— Велика разница между вашим поколением, начинавшим играть в хоккей, и поколением ваших детей?
— Очень. Наше поколение проводило все время на улице, гуляли по 6-8 часов в день. И мы не в теории понимали, как себя вести. Мы быстрее взрослели, понимали, что за свои поступки надо отвечать. На улице тебя быстро учат, что, если ты сделал что-то не очень, тебя просто изобьют. «Стрелки» были... И в 16 лет ты был готов биться за место в составе со взрослыми. И Андрей Хомутов взял меня в состав после тех сборов, а первый гол в КХЛ я забил «Динамо» первым касанием на третьей минуте. В «Сент-Луисе», кстати, почти так же получилось — то ли во второй, то ли в третьей смене...
Советская методика с детьми нынешнего поколения, к сожалению, не работает. Жизнь так счастливо сложилась, что у меня в 28 лет три ребенка — и понимаю, что я маленьким был совсем другой. И, наверное, методики, которые действовали на нас с Орловым, Кузнецовым, Панариным и другими, на нынешнее поколение детей не действуют.
— В чем главная разница?
— В доступности вещей. Телефоны, планшеты, интернет... Когда мы росли, ничего этого не было. Ты радовался любой мелочи. А теперь все есть. С самого начала. Еще мне кажется, что уважение к старшим у нашего поколения было выше, чем у детей сейчас. Не из-за страха, а из-за воспитания.
И хоккей в целом идет вперед, меняются упражнения. Я в детстве заходил с человеком на спине на самый верх стадиона «Сибирь» по ступенькам. Дало ли это плюсы? Нет. Возможно, искривило мой позвоночник и дало потенциальные грыжи.
— У Анатолия Тарасова сидящие на других игроках хоккеисты даже в баскетбол играли.
— С одной стороны, был результат. С другой, если ты сейчас воспитываешь детей и хочешь соответствовать той же Америке... Я никогда не понимал, почему в интервью никто не упоминает систему детского хоккея в США. Почему мы разговариваем только о тренерах в России, которые бьют игроков.
А система это такая. Есть город Сент-Луис. Это Средний Запад (казалось бы, не самый хоккейный регион, — Прим. И.Р.). Сейчас, с победой в Кубке Стэнли, он становится очень хоккейным. Здесь есть десять команд. У каждой — определенное количество возрастов, более того, в каждом возрасте — шесть уровней игроков. Повторяю, в одной команде!
Мой сын Марк — 2007 года рождения. В одной только их команде есть примерно десять уровней хоккеистов. ААА, АА, А1, А2, В1, В2, Gold, Silver... Каждый август дети приходят на просмотр и их разбивают по командам. Если ребенок прогрессирует, его на этом просмотре ставят в команду выше, если регрессирует — ниже.
Вдумайтесь: в одном только Сент-Луисе играет 60 команд одного возраста! И из них кто-то вырастет по-любому. И такая система, организованная US Hockey, федерацией хоккея США, действует везде. Честно говоря, я был поражен. Я, конечно, патриот, но умею радоваться и удивляться тому хорошему, что есть в других странах.
Это невероятная система хоккея. Если ты живешь в Новосибирске, то шанс заиграть на региональном уровне у тебя один — попасть в число 23-25 игроков ДЮСШ «Сибири» по своему возрасту. И все. Здесь же твой ребенок в любом случае будет играть. По городу, с другими командами. Даже если он еле стоит на коньках.
«Вова сделал мне предложение через три месяца после знакомства»
«Какой он, Владимир Тарасенко?» — спросил я в прошлом июне Ивана Барбашева. «Главное — очень семейный человек, — ответил молодой форвард. — Это для него главное. У него уже три мальчика, он по-настоящему любит свою семью».
— Первая ассоциация с Тарасенко у любого в хоккейном мире — бесконечная преданность семье. Как у Володи это чувство в нем крепло, менялся ли он с рождением детей? — спрашиваю Яну.
— Еще в самом начале наших отношений меня поразили в Вове есть взрослость и мудрость, которые по идее не должны быть свойственны молодым людям его возраста. Для него всегда была важна семья, он всегда хотел детей и был готов проявлять заботу и брать ответственность. Я видела это и по отношению к себе, и по отношению к Марку. Поэтому тот факт, что Вова — хороший отец, не стал для меня сюрпризом. Он просто подтвердил то, что я и так видела с самого начала. Но это, безусловно, одна из лучших его черт.
— Как началась ваша с Владимиром история? Можно ли назвать ее любовью с первого взгляда?
— Мы были заочно знакомы уже несколько лет, но встретились в Новосибирске — родном для нас обоих городе. Тогда Вова уже играл в НХЛ и приехал отдохнуть после очередного сезона, а я жила и работала в Москве и оказалась в Новосибирске по делам. При этом мы оба даже не можем вспомнить, где и как конкретно состоялось наше знакомство. Кажется, это началось с моего лайка к его фото в Instagram. Зато сходимся во мнении, что это действительно была любовь с первого взгляда. Через три месяца Вова сделал мне предложение, а еще через год мы поженились.
— Как он ухаживал — романтично, с фантазией? Какие самые неожиданные подарки преподносил?
— Вова — самый большой романтик из всех, кого знаю. Я и сейчас получаю от него цветы, но в первые месяцы наших отношений букеты приходили мне каждый день. Причем курьеры каким-то образом находили меня в любой точке города, и я до сих пор не представляю, как ему удавалось это организовывать. Ну и тот факт, что для предложения он продумал сразу три варианта, тоже, наверное, многое говорит о нем как о романтике. К слову, ни один из этих вариантов так и не был реализован, и Вове в итоге пришлось импровизировать на ходу. Но, как видите, все получилось — я все равно сказала «да»!
— Какой Владимир отец? Какие в нем главные качества в этой роли, и насколько быстро ему удается переключиться с хоккея на семью?
— Вова очень много своего внимания и времени посвящает детям. Он берет на себя любые обязанности. Он может быть мягким и чутким, а может быть требовательным и строгим, когда это необходимо. И да -дети всегда просят, чтобы спать их укладывал папа. Наверное, это говорит о многом.
Одно из главных достоинств Вовы — он никогда не переносит на семью то, что случается на льду. В хоккее, как и в любом виде спорта, случаются взлеты и падения, и разные спортсмены могут переживать эти эмоции по-разному. Вова, что бы ни случилось, всегда возвращается домой открытым и дружелюбным. И пусть мы много обсуждаем хоккей дома, он остается тем, что объединяет нашу семью, а не разъединяет ее.
— Читал, на недавний Новый год он нарядился Дедом Морозом. Дети его не раскусили? Марк еще верит в Деда Мороза, или он всегда был в курсе реальности и просто не говорил Саше?
— Этот Дед Мороз приходит к нам ежегодно. Первый раз это случилось, когда у нас был только Марк. Ему было семь лет, уже тогда он сомневался, но, кажется, все-таки поверил, что все по-настоящему. Сейчас Марк уже взрослый, и ему известны гораздо более серьезные вещи, чем-то, что Дед Мороз — это Вова. А вот младшие, думаю, будут верить еще долго. Так что этот Новый год, когда Вова наряжался в Деда Мороза, далеко не последний.
— Вы производите впечатление абсолютно счастливой и гармоничной семьи. Поделитесь с нашими читателями рецептом — как эту гармонию обрести?
— Думаю, как и в любой семье, у нас все решает доверие, взаимное уважение и поддержка. И, наверное, для нас важно, что даже спустя столько лет Вова — по-прежнему мой лучший друг, а не только муж. И я стараюсь быть таким же другом для него.
У Яны это определенно получается. Владимир говорит:
— Как-то я читал интервью Конора Макгрегора про то, как дети вернули его обратно в бои. Понимаю, что он имеет в виду. Жена и дети — глядя на них, ты понимаешь, что да, ты получил травму, но тебе не хочется перед ними облажаться. Ты хочешь, чтобы они видели, как папа играет и у него получается. Это придает очень много сил в плане восстановления. Особенно когда тебе говорят, что ты пропустишь пять месяцев.
Мне доставляет удовольствие, как у Марка получается нянчить младших братьев. У них очень теплые отношения, они много играют. Да и в целом у нас все в понимании, в любви. Если бы у меня не было семьи, детей, Яны рядом, то, когда я получил эту травму, психологически мне было бы намного сложнее.
Знаете, вначале, когда я только сюда приехал, меня немного напрягало, что все ходят какие-то радостные: «Привет, как дела?» Рождение детей изменило меня в принципе. Когда они появляются на свет и взрослеет старший ребенок, ты понимаешь, что лучше пускай люди относятся к тебе и друг к другу именно так, улыбаются, чем ругаются и постоянно выясняют с тобой отношения...
...О чем бы мы с Тарасенко ни говорили — всегда возвращались к семье и детям. Закончив интервью, сели в машину и поехали в соседний городок в двадцати минутах езды, где свой первый матч за местную юниорскую команду «Спрингфилд Джуниор Блюз» проводил 19-летний Валентин, младший брат Владимира. Марк составил компанию отцу, Яна с двумя младшими осталась дома.
Они все, конечно, радуются, что в силу обстоятельств могут проводить столько времени с главой семьи. И что у него есть возможность почти круглые сутки делиться с родными теплом и вниманием, которых у него в избытке.
Но с не меньшим нетерпением все Тарасенко, большие и маленькие, ждут и его возвращения после травмы в «Блюз», и нового плей-офф. Потому что понимают: хоккей — дело его жизни, а Кубок Стэнли — его мировая вершина, которая от одного покорения не становится менее сладкой.
Конечно, фантастика прошлогодних эмоций — первый Кубок, помноженный на одновременное рождение ребенка, — уже вряд ли возможна. Но их заменят новые чувства, которые, может, будут не слабее. И подпитывать их будет любовь, которой я дышал и не мог надышаться все часы, проведенные дома у Владимира Тарасенко.
