«Говорю: «Ты что творишь, это же дети!» И тут в меня летит нож». Первый тренер Минеева: герой, профессор, легенда карате

Евгений Васильевич Головихин.
Родился 13 августа 1962 года в Ульяновске, где проживает и сейчас.
Профессор, доктор педагогических наук, заслуженный тренер России, мастер спорта СССР.
Тренер по карате, кикбоксингу, тайскому боксу, тхэквондо.
Чемпион СССР по карате 1990 года, победитель международных турниров в Швейцарии (1991), Германии (1992), Англии (1993), Испании (1998), Франции (1996-2001), ОАЭ (2000), Дании (2004).
Как тренер подготовил 20 чемпионов мира по различным видам единоборств.

Владимир Минеев говорил про Евгения Головихина: «Он стал для меня как отец». О том, какую роль Евгений Васильевич сыграл в карьере чемпиона Fight Nights, можно прочитать в первой части интервью с тренером, которая вышла накануне боя Минеева с Магомедом Исмаиловым (16 октября, Владимир победил техническим нокаутом).

Сегодня же — вторая часть: о карьере Головихина в спорте, о том, как он получил медаль «За отвагу», а также о некоторых любопытных спортивных моментах (Головихин написал более 60 научных работ на тему единоборств).

«В Нижневартовске есть парень, способный побить рекорды Болта»

— Самый одаренный физически спортсмен, которого вы встречали за время работы тренером?

— Таких было несколько. Когда я работал на Севере, у меня был Кирилл Метликин. Вот он, наверное, был самым одаренным. Даже Максим Храмцов был хуже его развит (Храмцов в Токио стал олимпийским чемпионом по тхэквондо в весовой категории до 80 кг. — Прим. «СЭ»). Но у Кирилла отец был своеобразный, он лез в процесс. Кирилл сейчас бы выиграл Олимпиаду, все повыигрывал бы, но отец посчитал, что что-то не так, что надо быстрее, и забрал его из спорта. Еще один спортсмен у меня был — вот он стал бы великим в легкой атлетике. За 30 лет, что я работал, впервые объявился человек с такими скоростными данными. Саша его звали. Он остался в Нижневартовске, затерялся. А так, я думаю, он бы и Усейна Болта победил. Парень явно прирожденный спринтер, родился, чтобы побеждать.

— Но он же не темнокожий...

— Это не важно, главное — качество мышечных волокон, которым наградила природа.

— В любом случае белых бегунов, которые выбегали из 10 секунд на стометровке, можно по пальцам одной руки пересчитать.

— Вот этот выбежал бы, стал бы одним из тех самых.

— Почему у него не сложилось?

— Он еще молодой, ему сейчас лет 13-14. Он сейчас в Нижневартовске, если родители не уехали оттуда. Я предложил тренеру по легкой атлетике найти его, переговорить с ним. Это действительно талантище, бриллиант, лет в 15-16 будет уже мастером спорта в спринте, а к 18 годам будет международником и зайдет в мировой спорт. Но что-то не получилось, родители что-то недопонимают. Ну, бывает. Я-то уехал с Севера, у нас там поменялась власть, они просто начали делать так, чтобы... Вот сейчас олимпийское золото есть в Нижневартовске — а там даже зала тхэквондо нет, все позакрывали. Отношение властей к развитию дела... Есть им над чем работать.

— А какая фамилия у этого паренька-спринтера?

— Саша Зверев. Фамилия соответствующая. Он и в тхэквондо у меня был бы великим.

— Настолько хорошие данные, что для любого вида спорта подошел бы?

— Он бы реализовал себя в легкой атлетике, тхэквондо, боксе, игровых видах спорта. Он ростом станет за 190, плюс такие мышечные волокна быстрые. У нас был тест — прыжки через линию за 30 секунд. Он в 8 лет прыгнул 133 раза. Этот тест пробовали выполнять мастера спорта, кандидаты в мастера спорта, максимум, что получилось, — 131 раз. Но им всем уже было по 18-20 лет. Я так уже и думал, что парень маленько подрастет — и мы будем работать с ним. Но судьба распорядилась так, что... Таких за всю мою карьеру больше не попадалось.

— А он выглядит старше своего возраста?

— Нет. Ну, он рослый, рычажный, быстрый и хочет выигрывать, у него стремление побеждать, психика чемпиона. Это тоже важно.

— А в единоборствах встречали кого-то с особенным талантом?

— Братья Унашхотловы у меня, заслуженные мастера спорта (каратисты. — Прим. «СЭ»). Породистые, боевые псы, им дано драться. Арсен и Анзор. Они 1984 и 1985 года, 36-37 лет. Они три раза выигрывали «мир», «Европу», «Россию» — раз по пять-шесть. Идеальные машины для соревнований. Безошибочные, жесткие, точные.

— Есть ли какие-то этносы, нации, которые особенно предрасположены к единоборствам?

— Ну, у негров реально череп толще, в лоб сложнее рубить. Но если сбоку, со стороны затылка — падают так же. Я дрался со всеми — и с азиатами, и с африканцами, и с американцами, и с австралийцами. Получается, все континенты собрал. Надо отдать должное, волевые качества у азиатов на топовом уровне, но какой-то конкретной предрасположенности нет. Все зависит от отбора, специалиста и среды, где спортсмена взращивают. Есть среда — можно взращивать. Нет среды — не вырастет. Ну, и нужен ряд условий для подготовки спортсмена. Если тренер не понимает этого, то никогда никого не вырастит.

Скоро буду проводить мероприятие детское, мониторинг физического развития. Будет присутствовать 150 детей, может, больше. Они будут сдавать 12 параметров, будут бегать, прыгать, отжиматься и так далее. Я просмотрю скорость — это врожденное качество, оно или есть, или его нет. Посмотрю волевые качества, варианты гибкости, связанные с позвоночником. Если из 150 будет два-три человека, которых можно взять для работы, — уже хорошо. Но у них еще и родители есть, которые не понимают этого. Отобрал кого-то, подошел к родителям, а они говорят: «Вот тут нам удобно, близко ходить, а к вам надо ездить». Они не понимают, что через шесть лет ребенок будет в сборной России, что он будет экипирован, что он будет на контракте, что зарплата у него будет больше, чем у родителей. А они — «там нам близко, удобно, к вам не поедем». Ну, как хотите, ладно.

— Ваша цитата: «Время реагирования на движение в среднем у человека — 0,23 миллисекунды».

— Да. А у негров — 0,19 и ниже. А у Владислава Третьяка было 0,16, поэтому он и Третьяк.

— Какое интересное исследование. Про Третьяка такого даже не слышал.

— А если б Третьяк бегал стометровку, еще неизвестно, чем бы все кончилось.

— То есть это тоже связано?

— Конечно — с реагированием на сложный объект. Третьяк — одареннейший генетически человек.

— Что еще показывают различные исследования человеческого тела? Дайте какой-нибудь любопытный факт.

— Понимаете, любые события являются фактами. Факты могут быть системой доказательств, но в то же время один факт не является самой системой — что в другом случае будет так же. Из жизненного опыта скажу: если у человека длинный и тонкий нос и торчат уши — то это быстрый человек, на него можно смотреть как на скоростного спортсмена, у него уже есть предпосылки. Это уже на моем опыте, нет доказательств, что это влияет, но если посмотреть на спортсменов-скоростников — и на темнокожих, и на остальных, — то увидите их анатомические признаки.

«Говорят: «Мы бандиты». Один вытащил ствол. Я ему: «Ну, стреляй». Он выстрелил»

— Расскажите, что произошло с вами 10 декабря 1987 года. После этого вы получили медаль «За отвагу».

— Бежал кросс, была тренировка. Зима, лед, сбавил темп. Смотрю, навстречу идут двое. А впереди — пацан с девчонкой, лет 14-15. Я сближаюсь с этими двумя впереди и с этими пацаном с девчонкой и вижу, что один делает шаг навстречу к ним, у него шарф выпячивает, рука внутри, под курткой. Он к этим пацану с девчонкой прижимается и говорит: «А ну-ка рублик мне подкиньте». А я нахожусь справа и все это вижу. Останавливаюсь, делаю замечание, говорю: «Какой рублик, ты что творишь, это же дети!» Второй хватает меня за рукав, дергает, я поворачиваю голову, кричит женщина. В это время я вижу, что летит нож. Успеваю корпус убрать. Народу много собралось, меня резали при всех, никто не встрял, не помог. Собака за ногу хватала, болонка, я ее даже пнуть не мог, потому что убьют. Куртку изрезали, часть одежды изрезали, но больше ударов не пропустил. Сумел обезоружить, задержать человека. Подъехала милиция, кто-то вызвал. Дальше меня уже отправили в больницу на операцию, этого человека арестовали.

— Вы истекали кровью, но сумели их обезоружить?

— Одного — да, сумел.

— А второй убежал?

— Второго вроде ударил, но... Я уже плохой был, слабый становился, много крови выходило. Я второго ударил, он сознание потерял, но что было дальше — не помню. Основной же резал меня, все внимание было на него.

— Что за люди это были? Взрослые?

— Взрослый был, только освободился, выпил и пошел беспредельничать.

— А второй просто с ним был?

— Да, вдвоем они были. Повезло.

— Долго были в больнице?

— Недолго, три дня — и убежал оттуда. Меня положили в реанимацию, там при мне за ночь четверо умерли. Я просил: «Уберите меня отсюда!» Смотрю — увозят-привозят людей. Спросил: «А что случилось?» А мне ответили: «Умер». Удивился: «Вы куда меня положили!» Это тоже влияет, поверьте. Перевели в другую палату, я там еще сутки выдержал. А реанимация активная была. Лежит человек в палате, трубка — раз, закапала. Пришли, увели. Спрашиваешь: «А что там?» Отвечают: «Умер». Думаешь: «Ясно». Слава богу, живой остался.

— Вы сказали, что повезло, — имеете в виду, что тот человек бил на поражение?

— Да, бил на поражение, нож вошел в меня на 16 сантиметров. Бил-то он в сердце, а я корпус чуть-чуть убрал, до сердца он не достал.

— Вы говорили, что, прежде чем научиться защищаться, нужно научиться поражать.

— Конечно, нужно понимать, как это делать. Зарежут любого, если ты не умеешь резать и не можешь мыслить так, как он мыслит. То же самое, когда работаешь с палкой или с чем-то еще. Когда ты не понимаешь, как мыслит другой человек, ты всегда будешь поражен. Но лучше не экспериментировать. Если кто-то вынул нож — убежал, и все. Не надо никому ничего доказывать. Если уж деваться некуда, рядом жена и дети — тогда да, придется делать выбор. А так — лучше уйти.

— Похожие случаи в жизни бывали?

— Бывало еще хуже, еще и стреляли. А это еще так...

— Стреляли? Как так вышло?

— Вынули ствол да выстрелили в упор, осечка была. В упор когда стреляли, вторая пуля пошла, пороховыми газами сожгли лицо, ухо, но промахнулись. Повезло.

— А повод какой-то был?

— Да повод вообще банальный. Со второстепенной выезжала машина и врезалась в нашу. Понятно, что они должны были нас пропускать, но они были выпившие, ситуация была однозначная, они говорили: «Мы платить ничего не будем, мы бандиты, вы чего, не понимаете?» Дальше слово за слово, кто-то вытащил ствол. Я сказал: «Ну, стреляй». А он взял и выстрелил.

— Это все было в девяностые?

— Да, это тогда было.

— В какое время, на ваш взгляд, на улицах российских городов — во всяком случае, тех, в которых жили вы, — было максимально безопасно?

— В советское время, да и в девяностые тоже. Люди жили по своим правилам, у них эти правила четко определялись. Были, конечно, беспредельщики, но не на улицах, а в каких-то коммерческих вопросах. Советское время было самым безопасным. Какие частные агентства, какие могут быть проблемы с детьми? Выйдет ребенок один на улицу — ну и что? А сейчас — задумаешься. Маньяки всякие...

— А самое небезопасное время?

— Ну, сейчас нагнетают обстановку, переживаешь за детей, за их перемещение. Сейчас, мне кажется, очень опасно.

— Считается, что в девяностые было опаснее, чем сейчас.

— Ничего опасного не было. Были какие-то стычки, разборки, но между теми, между кем все это было. А чтобы кто-то пошел с ружьем, стал стрелять... Сейчас вот сколько событий, заходят в училища, открывают огонь на поражение. Это же наши дети, наши знакомые. И опять, и опять, и опять это происходит.

«Выиграл чемпионат СССР со сломанной ногой»

— У вас же рекорд в карате 88-4?

— Да, все так. 92 боя провел, если брать международные.

— Ваша главная победа в карате?

— Наверное, это первый чемпионат СССР, где я в финале победил со сломанной ногой.

— Со сломанной ногой — в карате?

— Да, у меня была сломана нога, я не мог на ней стоять. Если бы упал — то не встал бы. Не мог даже на ногу опереться. Похоже, в локоть ударил кому-то. Перетерпел. Мне один уважаемый человек сказал: «Вот сейчас ты зашел в финал — теперь начинается спорт, а до этого была физкультура». Благодаря этим словам решил драться дальше. А так уже морально был готов сняться. Думал: «Нормально, второй на чемпионате Советского Союза, неплохо».

— Сколько всего там было участников?

— 36, по-моему. Пять-шесть боев. В Екатеринбурге турнир проходил в 1990 году.

— Как тогда выиграли в финале?

— Там есть один из критериев — качество и количество ударов. В карате же можно бить руками, коленями. Благодаря плотности ударов руками и коленями я перехватил инициативу, отработал. И мне отдали победу.

— Еще вы вспоминали, что самым высоким вашим соперником был человек ростом 210 сантиметров. Что же это была за махина?

— Я еще с Сэмми Шилтом дрался (212 сантиметров).

— Ничего себе! По карате?

— Да, по карате.

— Расскажите!

— Он в финал вышел, я в финал вышел, так и подрались. Я его перебивал. Он еще молодой был, не матерый. Я перебил его, он нарушил правила, ударил локтем в голову и присадил меня на задницу. Бой судил Кук, его тренер, и отдал ему победу, хотя по идее его должны были дисквалифицировать за грубое нарушение правил.

— Это какой год был?

— Когда Шилту было 18 лет. Олег Бессуднов тоже тогда дрался с ним, Шилт выиграл. Молодой еще, худой был, но уже пер.

— С кем еще из звезд К-1 пересекались?

— С Энди Хугом я дружил, на соревнованиях встречались, но с ним ни разу не дрался. У него был магазинчик, он всегда что-то привозил, презент какой-нибудь.

— Наверное, тогда часто разъезжали по загранице, тогда был пик популярности карате.

— Не часто, но ездил много. Четыре-пять выездов в год было. И боев по четыре-пять на каждом соревновании. Получалось 30-40 боев в год.

— Самый памятный турнир?

— Испания, Валенсия. Открытый чемпионат Испании. Там же эти, которые постоянно бунтуют, хотят отдельное государство сделать... Каталонцы! С одной стороны спортзала — валенсийцы, с другой — каталонцы, и у них завязалась драка, а мы — посередине! Ни тех ни других не знаем, а они все нас бить хотят.

— Самый памятный нокаут?

— Наверное, на Кубке Евразии, где я международника выполнял. В финале на вращении соперника поймал, раскрыл его, а он здоровый, под два метра, наклонился чуть-чуть и подставил голову. Уронил его.

— Наглухо?

— Нет, он отлежался и встал потом.

— Еще вы рассказывали о случае, после которого вы начали работать жестко, на грани фола. Был у вас поединок с поляком...

— То ли в Германии, то ли в Сарагосе, не помню. Раздрались, судья схватил меня. Нет чтобы его хватать, это он со мной дрался, а не я с ним. Он полез, коленом дал мне по башке — в шейный позвонок. Смещение, сразу паралич. Хорошо, что врачи сразу оказали помощь.

— Получается, он ударил, когда вы не ожидали, исподтишка?

— Нет, меня судья схватил, схватил руки, я не мог ничего сделать. У нас началась схватка на ковре, я его вырубаю, был нокаут. Судья отошел, они долго совещались и решили, что там было какое-то нарушение, сказали, что надо дальше драться. Начинаем драться — просто раздрались, пошла мужицкая драка. Судья почему-то стал меня хватать, а не его. Встал бы между нами, руки бы развел, и мы бы, возможно, прекратили. А он меня схватил, я зажатый, а соперник высокий, два метра — дал мне коленом в башку. Я успел только голову чуть в сторону убрать, он мне в шею попал.

— В общем, все из-за судьи.

— Да. Того поляка дисквалифицировали, но мне-то от этого легче не стало, меня на носилках увезли. После этого я пересмотрел концепцию подготовки и концепцию боя, чтобы драться на грани фола, с запасом. Кулак в кулак, голень об голень.

«Позвали в бои без правил, согласился. Подумал: «Набьют морду — значит, набьют»

— Пять сотрясений, два раза ломали челюсть, вырвано плечо — это еще не полный список ваших травм.

— Да. Еще ребра мне девять раз ломали. Знаю, как спать со сломанными ребрами.

— Как?

— Двигаешься к стене, чуть кладешь плечо на стену, колено сгибаешь, подбираешь угол. Как только боль отпустила — быстрее спать, потому что чуть шевельнешься — сразу просыпаешься. То есть где-то месяц ты со сломанными ребрами не спишь. А сотрясения — на тренировках. Тот же поляк Жужек дал мне еще травму. Челюсть мне на боях без правил сломали.

— Как вы попали в бои без правил? Почему захотелось принять участие?

— Просто было интересно подраться (Головихин участвовал в двух московских турнирах — в июле 1995 года в чемпионате Евразии и в ноябре 1995 года в чемпионате мира. — Прим. «СЭ»). Но туда-то тоже просто так не попадешь, надо было участвовать в еще одних предварительных соревнованиях. Сначала мы дрались в цирке на Цветном бульваре, а потом, после этих соревнований, уже на чемпионате мира.

— Турнир в цирке на Цветном бульваре тоже известный, там еще Михаил Илюхин выиграл.

— Да-да, он. Я тогда с Васей дрался, который в милиции работал, как его фамилия...

— Кудин.

— Да, Кудин Васька, классный мужик.

— Почему?

— А мы с ним подружились, пообщались. Открытый, добрый. Всегда можно было приехать к нему, потренироваться, он и чаем всегда напоит. Мы дружим той командой, которая участвовала. С Максом Тарасовым поддерживаю общение.

— Вас на тот турнир позвал Александр Иншаков? Он же тоже каратист.

— Иншаков был главным организатором. В процессе познакомились. Он организовывал, подбирал людей. А так — был Вадик Родин, президент федерации Москвы, предложил выступить. Я подумал: «Набьют морду — значит, набьют».

— А на чемпионате мира у вас был поединок с борцом греко-римского стиля. Там написано, что у него рост 190, а по ощущениям там все два метра.

— Он был 205 и весом 125 кг. Фактурный. Но он по тактике неправильно поступил. Ему надо было меня уронить и задушить, а он решил красиво меня убрать и пропустил. Ну, бывает. Хороший удар, вовремя нанесенный, решает многое.

— Почему потом не ездили на турниры?

— Мне челюсть сломали, я полгода отходил. Дня три лежал и двигаться не мог. С опухшим лицом, как мне говорили, я выглядел на 150 кг, хотя весил тогда 85. Надо было заскакивать в этот поезд, когда пошли бои, а я восстанавливался.

«Тренировал фээсбэшников. Взяли 1,2 тонны героина, представляете! Вот это работа, вот это уровень»

— Вы же потом занимались подготовкой спецназа.

— Я работал в системе ОВД с сотрудниками. У меня занимались и фээсбэшники — такие мужики, потом все стали генералами или начальниками регионов. Ну и спецназовцы занимались. Я был при погонах.

— «Такие мужики» — имеете в виду, что они по характеру выделялись?

— Кадровый отбор, который был в советское время, производился действительно... Умные, физически подготовленные, психически уравновешенные, профессионально обученные — такие все они... Реальные чекисты, таких сейчас не вижу. Или начал уже другую оценку давать людям. Когда с ними взаимодействовал — работали в полный контакт, и никаких претензий. Сейчас ударь — синяк и сразу заява. А раньше вырубил — лежит, хрипит, но без обид.

— Может, какие-то еще психологические особенности в них подмечали?

— Кадровый отбор был тогда на высоком уровне. Сейчас, конечно, они выполняют уже совершенно другие... Ну, конечно, выполняют они те же цели и задачи, но... Они там 1,2 тонны героина взяли, представляете! Вот это работа, вот это действительно уровень.

— Промышленные масштабы.

— Даже не 100 килограммов, а больше тонны! Вели совместно откуда-то из Афганистана, а брали в Ульяновске.

— Ульяновск, получается, был точкой наркотрафика?

— Да, наркотрафик шел через Ульяновск.

— В старом репортаже канала «Боец» вы показали гирю, которую выиграли на спор у ульяновского силача.

— Да, она целая у меня, я ее с собой по жизни держу.

— Ваш талисман, получается?

— Не талисман. Это купеческая гиря, с вензелем, два пуда, 1896 год на ней указан.

— Древняя?

— Да. Двухпудовая, ручка у нее неудобная. С ней неудобно работать. Только если под кисть подвязывать на станок, чтобы закручивать для веса. А так, лежит, раритет, больше ста лет ей.

— Как ее заполучили?

— Был человек один, у него были ноги больные. Он все время в гаражах обитал, жал постоянно на спор эту гирю со всеми. Кто больше выжмет — бутылку ставили. Я его пережал, никто не ожидал. Парень-то здоровый, больше меня. Ну, он сказал: «Ладно, забирай в подарок, на память». Я забрал, до сих пор лежит у меня в кладовке.