«Он хочет снова тренироваться, но в нем еще живет тот страх...» Алла Шишкина побывала на встрече с беженцами
Это первенство запомнится мне не только яркими выступлениями спортсменов и хорошей атмосферой, но еще одним важным событием. Речь о встрече с беженцами из Луганска и Мариуполя, которая состоялась во Дворце водных видов спорта. На ней присутствовали главный тренер сборной России Татьяна Покровская, ее коллега из юниорской команды Наталия Мендыгалиева, вице-президент Федерации синхронного плавания России Ольга Павлова, семикратная олимпийская чемпионка Светлана Ромашина и я.
...Мы вошли в помещение на втором этаже бассейна и увидели накрытые столы. На них — традиционные татарские блюда, эчпочмак, чак-чак, талкыш. Нас уже ждали — человек сорок, в основном женщины и дети. Для них организовали поездку на автобусах из санатория, где сейчас живут беженцы.
Мы выступили с приветственными речами, поддержали как могли. Подбирать слова было сложно — у гостей то и дело увлажнялись глаза. В горле встал ком, но я понимала, что с людьми надо поговорить.
Три семьи рассказали мне свои истории. Перед этим я пообщалась со спортсменкой из «Школы Татьяны Покровской», которая располагается на базе Казанского училища олимпийского резерва. Виктории Хорош 15 лет. Два года назад она перебралась в столицу Татарстана из Донецка.
— До переезда занималась синхронным плаванием? — спрашиваю юную спортсменку.
— Да, в Донецке есть ДЮСШ. С трех лет тренировалась у Ольги Артеменко и Натальи Байдак. Когда у нас все началось в 2014 году, мы отправились в Россию. Потом дома стало поспокойнее — вернулись. Жили в относительно безопасном районе на улице Левобережной. Продолжала работать в родном городе. Когда исполнилось 13 лет, вместе с командой приехала на соревнования в Казань. Тренер тогда сказала, что нужно постараться отобраться в «Школу Татьяны Покровской». Я сумела это сделать и не жалею, что теперь здесь.
— Живешь в училище одна? Сложно приходится?
— (Вика начинает плакать.) Тяжело, скучаю по родителям — они остались в Донецке. Последний раз ездила к ним зимой, на Новый год.
— В каких программах сейчас стоишь?
— В группах, но хотела бы участвовать и в индивидуальных видах, не важно, в дуэте или в соло. Хочу попасть в сборную России. Буду очень стараться и много трудиться.
Среди беженцев юных синхронисток не оказалось, но дети рассказали, какими видами спорта занимались дома, а взрослые поделились планами.
Виктория и София Чагадаевы перебрались в Россию из Мариуполя.
— 1 апреля оказались на территории России, а 3-го добрались до Казани, — говорит мама, Виктория. — Эвакуация, по сути, сорвалась: сначала обещали зеленые коридоры, но в итоге так и не организовали. У кого был личный транспорт, уехали на нем. Мы же решили уходить после того, как наш район возле железнодорожного вокзала расстреляла украинская армия. Семья, жившая в доме рядом, погибла в результате прямого попадания... Из города выходили пешком, пять часов. С собой взяли только документы. И детей за руки.
— Как поняли, что по вам били именно ВСУ?
— По улице пробежали люди, которые вышли из бомбоубежища. Сказали, что туда приехали украинские солдаты, установили технику и подвезли два КамАЗа боеприпасов. И вскоре начались интенсивные обстрелы — по 20-30 прилетов каждые 5-7 минут. Нам самим не верилось, что такое возможно. В голове не укладывается, зачем они это делали.
— Вы вдвоем с дочкой ушли?
— Нет, у нас семья большая, девять человек. Мои родители, родители мужа.
— А муж где?
— В Польше. Давно туда на заработки отправился. Теперь хочет приехать к нам — ждем появления такой возможности.
Надежда Чирская с мужем и детьми — из города Рубежное.
— Мы жили на территории ЛНР, но с украинской стороны, — рассказывает Надежда. — Выехать смогли с помощью украинских волонтеров — когда они привозили гуманитарную помощь, то ее выгружали, а в машины набивали людей. Баулы выбрасывали — главное, чтобы больше человек поместилось. Мы все бросили — и квартиру, и машину, — с одной небольшой сумкой на всю семью приехали. Покинули город 28 марта — в последний день, когда выпускали мужчин. А сейчас ВСУ даже женщин и детей не выпускают. Разбили дороги, чтобы нельзя было проехать. У людей ни газа, ни воды. Все разрушено... Мы рады, что смогли перебраться в Россию. У нас здесь родственники и друзья живут.
— Где? К ним поедете?
— В Самаре. Нет, решили, что останемся в Казани. Честно говоря, поначалу были разные мысли, а на самом деле очень тепло встретили, оказали большую поддержку. Соревнования очень понравились — первый раз такое видели. Город очень красивый. Нам не надо ехать к родне и просить помощи. В первую очередь станем искать работу. Документы делают в ускоренном режиме: так бы самим пришлось заниматься, а тут к нам приезжают и все оформляют. Поставили на учет в центр занятости — очень много мест трудоустройства предлагают. Столько внимания...
— Мне семья Чагадаевых только что рассказала, что Мариуполь, откуда они прибыли, обстреливали украинские военные...
— Так это постоянно. Мы не знаем, как это объяснить. В Рубежном приходили и говорили: «Мы жалеть никого не будем. Ни дома, ни вас». Когда после артналетов украинские солдаты видели, что на улице лежит часть снаряда, то говорили: «О! А это наши». Даже не стеснялись. Пока все было мирно, мы рядом жили и такое не ощущалось.
— Вы рассказали, что у вас дочка занималась плаванием. В Казани хорошие бассейны — наверняка найдет, где тренироваться.
— Она у нас и на плавание, и на танцы ходила. В итоге выбрала второе. Думаю, здесь тоже продолжит заниматься.
Неля Хабах с сыном Артемом — из Мариуполя.
— Мы уехали 27 марта, — говорил Неля. — Кто-то из оставшихся на Украине обвиняет нас в том, что мы якобы говорим неправду о том, что украинская армия палила по мирным жителям. А как, если вот наш дом, а вот — танки. (Показывает расположение вплотную. — Прим. А.Ш.). И никакой поддержки, даже моральной. Хоть бы раз спросили, есть ли раненые, нужна ли помощь. Люди ходили за водой, а их отстреливали...
— Артем, ты занимался каким-нибудь спортом?
— Да, вольной борьбой.
— Вы здесь останетесь, в Казани?
— Да.
— Уверена, что тебе помогут продолжить тренировки.
Неля: — Очень хотят это сделать, но в нем еще живет тот страх...
