«Он был сильным физически и слабым душой». Трагедия олимпийского чемпиона Трофима Ломакина
Трофим Ломакин с юных лет умел добывать золото — в прямом смысле этого слова. Он родился 2 августа 1924 года в селе Никольское Алтайского края. Дед Трофим Федорович, отец Федор Трофимович, маленький Трофим — все мальчики династии нарекались Федорами и Трофимами. И прадед Трофима, и дед, и отец были старателями.
Когда Трофим немного подрос, то стал помогать отцу. Взрослые вскрывали пласт, добирались до золотоносного слоя, а мальчишки промывали песок, надеясь найти драгоценную золотинку. «Работником я стал рано. Изучал старательское дело: как жилу искать, как бить шурфы, как гнать «лаву». Старатели моют золото круглый год. Папаша был у меня здоровенным: в кулачных боях самым главным, и я, видимо, в него пошел, а может быть, от работы рано раздался в плечах», — вспоминал о своем детстве Трофим Ломакин.
Никаким спортом он в то время, естественно, не занимался. Тренировки заменял тяжелый физический труд. В 1939 году, окончив школу, со сводным братом Александром Трофим отправился на север Восточной Сибири на большие прииски. В Якутске поработали грузчиками, таская на баржи ящики с провиантом, мешки, бочки. На одной из барж перебрались в Усть-Аллах, оттуда добрались до Аллах-Юня, где находилось управление приисками. С бумагой конторы спустились по реке до золотого прииска Иныкчан. Здесь 15-летний паренек получил свою первую трудовую книжку.
Когда началась война, старатели стали работать с удвоенной силой — фронту требовалось золото. В Великую Отечественную Трофим с товарищами по работе не раз писал заявления с просьбой отправить на фронт, но неизменно получал ответ: «Считайте себя на фронте». «Но однажды из Аллах-Юня на прииск приехал военный комиссар, вызвал меня и вручил повестку. Так я оказался на границе Манчжурии, а вместо кайла взял в руки винтовку», — вспоминал Трофим Ломакин.
Спортсмен по приказу
Полк, в котором служил Ломакин, входил в состав частей первыми нанесших удар по японским войскам. После войны командование послало Ломакина в военную школу учиться на мастера по авиационным приборам. По после завершения учебы будущий спортсмен был направлен в часть на Дальнем Востоке. Впервые он познакомился со спортом именно в армии. Никакой радости эти занятия, правда, ему не приносили.
По части физической силы Трофим был феноменально одарен. Поэтому друзья постоянно тянули его то в футбольную команду, то к метателям молота, то в лыжную секцию, то в гимнастическую. А он упирался и упорно никуда не шел. «То, что мои товарищи сами, добровольно в свободное время занимались физкультурой, — говорил Ломакин, — поражало меня. А моих друзей, в свою очередь, поражало мое полнейшее равнодушие к спорту».
Тем не менее однажды ему пришлось выступить на Спартакиаде. Граната, брошенная Трофимом, пролетела 66 метров. Заинтересовавшийся бойцом начальник физической подготовки майор Игумнов предложил ему поднять вагонеточную ось, лежавшую неподалеку. Он поднял ее без видимого труда. А это добрые 90 кг. Потом поднял и 95, и 100, и 105 кг. Майор перестал улыбаться и сказал: «Если будешь заниматься, станешь отличным спортсменом. Понял? Приходи на следующую тренировку».
Ломакин на тренировку, конечно, не пришел. Трофим никак не мог понять, что в этом увлекательного — ради праздного интереса таскать тяжести? Как-то раз, когда Трофим был занят работой, к нему подбежал запыхавшийся дежурный: «Ломакин, быстро к командиру полка!» Командир полка встретил его грозно: «Младший сержант Ломакин, почему не ходите на тренировки?» И приказал: «Завтра в восемнадцать ноль-ноль быть на занятиях. Можете идти».
Так, в приказном порядке, Ломакин начал приобщаться к спорту. Майор Игумнов преподал ему несколько уроков штанги, и после короткой подготовки Трофим отправился на первенство армии в Ленинград. На своих первых соревнованиях Ломакин сильно нервничал, совершал много ошибок, тем не менее занял пятое место. Команда, в которой выступал Ломакин, стала четвертой. Дома их встретили торжественно, а портрет Трофима был напечатан в газете. А через несколько месяцев Ломакину предложили ехать в Ленинград для поступления в институт физического воспитания имени Ленина. Он согласился.
Золотая мечта
О Ломакине заговорили все специалисты. Это произошло после того, как в конце 1951 года в Баку на межведомственном командном первенстве СССР он занял первое место в полутяжелом весе. «В нашей тяжелой атлетике, — написал в ту пору о Трофиме заслуженный мастер спорта судья всесоюзной категории Дмитрий Красников, — появился спортсмен огромной силы и воли, боец по природе. Уверен, что ему под силу значительные взлеты».
Спортивные результаты Трофима росли как на дрожжах. На помосте судьба частенько сводила его лицом к лицу с бывшим военным моряком Аркадием Воробьевым. На XI Студенческих играх 1951 года в Берлине в полутяжелом весе Воробьев побил всесоюзное достижение Ломакина в толчке. Трофим тут же подошел к снаряду и перекрыл результат на 0,5 килограмма. Аркадий улучшил рекорд еще на два килограмма. Острое соперничество не мешало их дружбе.
Первое золото на всесоюзном уровне Ломакин завоевал в 1952 году — на своем дебютном чемпионате страны. Без места в олимпийской команде его оставить не могли. Для участия в Играх в Хельсинки Ломакин спустился в средний вес, в котором соревновался потом на протяжении практически всей карьеры. Вместе с ним сборную СССР в этой категории представлял и Аркадий Воробьев.
До начала состязания подавляющее большинство специалистов отдавали предпочтение опытному американцу Стенли Станчику. Рекордсмен мира, олимпийский чемпион 1948 года. А для Трофима Ломакина и Аркадия Воробьева это было, по существу, их первое в жизни официальное международное состязание. В первом движении — жиме — Станчик не смог далеко уйти от советского дуэта, закончив на отметке 127,5 кг. У Трофима Ломакина оказалось 125 кг, у Аркадия Воробьева — 120 кг. Во втором движении произошел редчайший в истории соревнований по тяжелой атлетике случай: все три основных соперника подняли одинаковый вес — 127,5 кг.
Наступило время последнего упражнения — толчка. Большинство участников уже использовали все три своих зачетных подхода, а американец и советские спортсмены еще не выходили на помост. Вес штанги все возрастал — 150 кг, 152,5 кг, 155 кг... Первым не выдержал напряжения Станчик. Он пошел на вес 155 кг и, взяв его, набрал в сумме 410 кг. Все гадали: чем ответит советский дуэт?
— Пропускаю! — решительно заявил Ломакин.
— Пропускаю! — повторил Аркадий Воробьев.
Они вышли на помост лишь тогда, когда на штангу установили 160 кг. Товарищи по сборной легко справились с задачей, набрав после первой попытки: Ломакин — 412,5 кг, Воробьев — 407,5 кг. На 160 кг пошел и Станчик. С большим трудом он осилил этот вес и набрал в сумме 415 кг. Многое, если не все, зависело теперь от Трофима Ломакина.И вот он пошел выполнять свою третью попытку. Легко взял штангу на грудь. Затем последовали толчок с подседом, и штанга замерла на выпрямленных руках над головой атлета. Ни Станчик, ни Аркадий Воробьев не смогли сделать большего. Набрав внушительную сумму — 417,5 кг — Трофим Ломакин стал олимпийским чемпионом в среднем весе.
Позже Ломакин расскажет: «Я стоял, ошеломленный случившимся, оглушенный грохотом аплодисментов, который все нарастал и нарастал. Я забыл о том, что штангу уже можно опустить, что вес взят и что я победил...»
Пик славы
А до того в Хельсинки Трофим заставил хохотать всю советскую делегацию. Вечером молодые финки, прислуживавшие в номерах Олимпийской деревни, спросили у него, как по-русски будет «доброе утро». Трофим даже глазом не моргнул: «...твою мать!» — «А как «до свиданья?» — «Пошел ты на..!»
Естественно, на следующий день глава советской делегации Николай Романов и сопровождавшие его в Олимпийской деревне представители ЦК КПСС, ВЛКСМ и ВЦСПС получили приятный сюрприз в исполнении хора гостеприимных хозяек. У высоких гостей отвисли челюсти. А когда кто-то из них догадался отправить прислугу восвояси, последовал второй удар: «Пошел ты на..!» Кто-то из наших тренеров, по слухам, получил по этому поводу строгий выговор.
Удивительно, но эта выходка никак не отразилась на самом тяжелоатлете. Исключительность спортивного свершения Трофима была оценена по достоинству. На церемонии закрытия Олимпиады Ломакин был знаменосцем сборной СССР и трибуны рукоплескали советскому богатырю. «Почерк русского богатыря Трофима Ломакина, — написала па следующий день одна из финских газет, — отличают сила и воля. В исключительно сложных условиях, в острой борьбе с прославленным олимпийским чемпионом «железный русский» вырвал победу и по праву получил в награду золотую медаль».
С этого времени жизнь тяжелоатлета изменилась. Он больше не был загадочным сибирским силачом, побеждавшим неожиданно, — теперь Ломакина знали в лицо во всей стране: встречи, выступления, цветы, газетные статьи... После Олимпиады Ломакину было присвоено звание «Заслуженный мастер спорта СССР».
Первые проблемы
От природы богато одаренного, Трофима никогда по-настоящему не тянуло развивать себя физически, отдавать спорту время, которое можно было употребить на развлечения и друзей. Добыв главное золото в своей жизни, Ломакин, и раньше не особенно любивший тяжелые тренировки, вообще стал относиться к ним халатно. В зал он приходил как на тяжелую, нелюбимую, но хорошо оплачиваемую работу. Порой он позволял себе тренироваться раз или два в неделю, причем выбирал такие дни, чтобы попадаться на глаза начальству.
В мае 1953 года Ломакин во второй раз стал чемпионом СССР. А в августе Трофим в составе сборной Советского Союза отправился на чемпионат мира в Стокгольме. Американские спортсмены стремились взять реванш за поражение в Хельсинки, но соревнования расставили все по местам — сборная СССР победила в общекомандном зачете, завоевав семь медалей, три из которых были золотыми. Ломакин завоевал серебряную медаль, уступив своему другу Аркадию Воробьеву 2,5 кг в сумме трех упражнений.
В мае 1954 Ломакин проиграл первенство СССР, проходившее в Петрозаводске. Взял только бронзу. Несмотря на это, на чемпионат мира в Вене взяли именно его, помня о его заслугах. Именно в тот момент начались разговоры о том, что Ломакин любит заложить за воротник.
«По натуре он был игроком. Мало кто мог противопоставить ему что-либо за бильярдным столом, а в преферанс Ломакин готов был резаться часами. С нами он не мухлевал (мы, прошедшие войну, на этот счет не церемонились — дать в лоб могли в любой момент), а вот на стороне это, вероятно, у Трофима случалось», — добавлял красок к портрету Ломакина Воробьев.
В октябре 1954 года Ломакин в составе сборной СССР выступил на чемпионате мира в Вене. Он завоевал серебро, как и на прошлом чемпионате, уступив первенство, на этот раз американцу Тамио Коно. После поражения Ломакин выиграл чемпионат СССР 1955 года и удачно выступил в матчевой встрече СССР — США. Но на чемпионат мира вместо него поехал Василий Степанов, чемпион СССР-1954 и серебряный призер 1955 года.
Леоперд в яблоках
А в 1956 году постепенно спивавшийся Ломакин сам лишил себя олимпийской путевки в Мельбурн. В Спартакиаде народов СССР Ломакин не участвовал — поранил кисть руки, и в результате образовалась флегмона. Тренеры, помня, что Трофим — чемпион СССР 1955 года, на предолимпийские сборы его все же взяли.
Приехав на сборы в ужасном состоянии, по результатам Ломакин не только достал, но вскоре и обогнал Василия Степанова, своего основного соперника в среднем весе. Перед атлетом открывалась дорога на вторую Олимпиаду, в Мельбурн. Его друг Воробьев вспоминал позже, что Ломакин в то время вел себя очень странно — тревожно и беспокойно: «Мы уже лежали в постелях, когда Трофим неожиданно задергался, приподнялся с кровати, вперившись глазами куда-то в угол. Через несколько минут, не замечая никого вокруг, он вдруг с ужасом зашептал: «Ух, леоперд какой, весь в яблоках... Сейчас бутылку уронит... Куда идешь, куда?» Нам пришлось вмешаться, потому что он, защищаясь от навязчивых галлюцинаций, попытался запустить в причудившегося «леоперда» башмаком», — сокрушался Воробьев.
Понадобилось несколько дней, чтобы доктор Марк Казаков вернул Трофима в нормальное состояние. Казалось, Ломакин воспрянул телом и душой, стал активно тренироваться, но тут случилась новая беда: Ломакин сорвался с новой спортивной формой, которую выдали всем будущим олимпийцам. Его не было в тренировочном лагере несколько дней, а когда он вернулся, то сообщил, что все это время обмывал с товарищами обновку. Реакция руководителей сбора, естественно, последовала незамедлительно: на следующий день виновники нарушения режима были отчислены со сборов и отправлены домой, а ровно через три дня команда вылетела в Мельбурн.
На брудершафт с чужой славой
Несмотря на отчисление из сборной из-за нарушения дисциплины, в следующем году Ломакин взял себя в руки и во Львове вновь выиграл чемпионат СССР. В ноябре 1957 года он в блестящем стиле выиграл чемпионат мира в столице Ирана, опередив серебряного призера американца Джима Джорджа в сумме трех упражнений на 27,5 кг.
В сентябре 1958 года в Стокгольме Ломакин (в возрасте 34 лет) снова выиграл чемпионат мира. «Мы тренировались вместе с 1956 года по 1961 год, и я неоднократно оказывался свидетелем того, как после трех-четырех месяцев вольного режима (он заходил в зал один-два раза в неделю), этот немолодой атлет за три месяца входил в форму и выигрывал чемпионаты мира или страны. А ему уже тогда хорошо было за тридцать. Ни в одном атлете я не встречал такого звериного чутья на нагрузки», — вспоминал тот период великий олимпийский чемпион Юрий Власов в книге «Справедливость силы».
В июне 1960 года Ломакин на чемпионате страны в Ленинграде выиграл золотую медаль в более тяжелой весовой категории (до 90 кг), при этом победив многолетнего чемпиона СССР и мира в этой весовой категории Воробьева. «О нем в Ленинграде ходили легенды. Мне рассказывали, что как-то Трофим Федорович поднял машину за задний мост, и она на полном газу не могла сдвинуться с места. Я потом спросил у него, но он не подтвердил. Зато я достоверно знаю, что был другой случай, когда Ломакин, находясь в том состоянии, когда тянет на подвиги, перетащил киоск «Мороженое» с одной стороны улицы на другую. Представляете состояние продавщицы, когда она утром пришла на работу», — рассказывал многолетний президент Федерации тяжелой атлетики России Виктор Поляков о подвигах спортсмена.
У Ломакина еще хватило сил мобилизоваться и пробиться в состав олимпийской команды, участвовавшей в Играх 1960 года в Риме. Но это был уже не тот Трофим Ломакин — хотя его физическое состояние по-прежнему оставалось блестящим. Проблемы возникли в психике. Когда в последней решающей попытке его основной соперник в полутяжелом весе олимпийский чемпион Мельбурна Аркадий Воробьев толкнул 177,5 кг, Трофим поспешил поздравить друга с победой, хотя у него оставались еще два подхода. Как утверждают очевидцы, он был психологически сломлен до начала соревнований, уступив высшую ступеньку пьедестала почета еще до выхода на помост. А на вторую, завоеванную по праву, не захотел подниматься, улетел в Москву, не дождавшись церемонии награждения.
Это было началом конца блестящей спортивной карьеры Трофима Ломакина. Какое-то время он еще продержался на помосте, существуя на офицерское жалованье, но потом за систематическое нарушение режима был демобилизован из рядов Вооруженных сил в звании капитана.
«Почему он запил? Я много раз хотел задать такой вопрос, но однажды он сам объяснил мне эту свою слабость: слишком много «друзей» оказалось около него на пике спортивной славы, всем хотелось выпить на брудершафт со знаменитым штангистом, и он не нашел в себе сил им отказать. Объяснение в общем-то стандартное и неубедительное, поскольку знаменитые чемпионы есть и в других видах спорта, и вокруг них также вертятся желающие приобщиться к чужой славе, тем не менее спиваются единицы. Видимо, сибиряк Ломакин был к этому предрасположен генетически», — рассуждал двукратный обладатель Кубка СССР, призер чемпионата страны Поляков.
Сын против отца
Ломакин покинул большой спорт, и какое-то время про него не было слышно. Пока 3 марта 1964 года в газете «Известия» не была опубликована статья «Сын чемпиона», где бывший олимпийский чемпион представал перед читателями совсем в неприглядном виде. Статья начиналась с эпизода, когда в редакцию «Известий» пришли шесть учеников 4-го «А» 173-й средней школы Москвы. Один из них был сын Трофима Ломакина Сережа. Повод для прихода у ребят был серьезный: они... жаловались на бывшего чемпиона.
В той статье приводились слова жены Ломакина Екатерины: «Избаловали мужа. Все избаловали, и я в том числе. Восемнадцать лет служил в армии, начальники его похваливали, провинности спускали — чемпион! Торжества по случаю победы превращались в пьянки. А потом пытались воздействовать. Да было уже поздно: «Кто вы такие, меня, чемпиона мира, учить? Трофим Ломакин еще себя покажет». И показывает. Особенно дома. С тех пор как демобилизовался, ни на одной работе не держится. Не может взять себя в руки. Слабый он человек, слабый. И друзей у него не осталось, одни собутыльники». Также в статье упоминалось, что Ломакин под действием алкоголя бьет жену и сына.
Все вокруг теперь понимали, почему сын Ломакина Сережа такой пугливый, не зовет друзей в гости и к ним не ходит, если приглашают. Учительница его рассказывала: «Класс Сережу любит и очень о нем тревожится. Второй год подряд билет на кремлевскую елку ему отдают — дома у всех елки, а у него нет. Отца он боится так, что цепенеет под его взглядом и спешит выполнить любое, самое дикое приказание: сними сапоги — он снимает...»
Милиция найти управу на Ломакина не могла. Начальник отделения Николай Арфенов объяснял: «А что мы с ним сделать можем? Выслать как тунеядца? Так у него выходное пособие было после демобилизации. Недавно взяли с него подписку — на работу устроился тренером в спортивную школу в Люберцах, а вскоре и оттуда ушел. Нынче осенью, как вернулся с большими деньгами из Якутии, где работал на руднике у своего брата, загулял и избил жену. Посадили мы его на семь суток за хулиганство, а могли изолировать и года на два. Так жена простила его. А сейчас он снова у нас, снова дали ему семь суток за мелкое хулиганство. А дальше что? Чтобы возбудить дело, нам нужно заявление...»
В конечном счете, жена не выдержала — Ломакин оказался на скамье подсудимых. На суде выступил его друг Воробьев, и во многом благодаря ему, и прошлым заслугам Ломакин получил всего два года условно. «Из чувства спортивной солидарности я пошел на суд. Мне казалось, что произошло какое-то недоразумение. Ошибка, которую не поздненько исправить. Я еще не представлял, как пал Трофим, и от души его жалел. Выступления свидетелей раскрыли мне глаза, заставили краснеть.
Кого я хотел оберегать? Поднять руку на слабого. Терзать родных. Выгонять на улицу жену с маленьким ребенком на руках. По привычке я считал Трофима простым гулякой, рубахой-парнем, способным наломать дров, погорячиться, но, в сущности, неплохим человеком. Однако тот самый Трофим уже исчез, растворился в собственной жадности и безволии, спасовал перед настоящей жизнью, пропал без следа. Новый Ломакин оказался человеком мелким, завистливым и злым", — переживал Воробьев.
Золотое болото
Ломакин развелся с женой, окончательно перестал находить общий язык с двумя сыновьями, жизнь, что называется, дала трещину. Олимпийский чемпион решил заняться тем, что знал с детства, — добычей золота. Отправился в Якутию к брату, по-прежнему работавшему на приисках. Согласно одной из версий, уйдя из спорта, Ломакин связался с нелегальными перекупщиками золота. Богатырь, задействовав связи на Алтае и в Москве, принимал участие в контрабанде драгоценного металла за рубеж. Когда попался в первый раз — отделался легким испугом.
Однако «золотое болото» засосало Ломакина настолько, что выбраться на твердую почву он уже не сумел. Наверное, он не был ключевой фигурой в этом бизнесе, и когда в конце 60-х деятельность группы была пресечена компетентными органами, он был осужден не на самый большой срок. Из заключения Ломакин писал письма товарищам, рассказывал, как жалеет о том, что не одумался своевременно. Письма, в общем, были достаточно бодрыми. Хотя и видно становилось, что Трофим хорохорится. Тогда его осудили и дали пять лет, признав виновным. Однако через три года, учитывая примерное поведение и прошлые спортивные заслуги перед страной, освободили досрочно. После этого Ломакин пропал из поля зрения прошлых друзей и коллег по спорту.
Последним его видел Виктор Поляков. Вот как он описывает ту тяжелую встречу: «В начале 1973 года я работал в академии Жуковского, неподалеку от которой находится Тимирязевский парк, где мы проводили занятия по лыжной подготовке. Тогда у входа в парк была популярная в Москве пивная. И вот однажды я возвращался с занятий в трамвае, стоял с лыжами в полупустом вагоне и вдруг услышал: «Витя!» Обернулся: бог ты мой, Трофим Федорович собственной персоной — но в каком виде!
Мы ехали в одном трамвае, но я был для Ломакина человеком из давно покинутой, оставленной им жизни, и он, естественно, накинулся с расспросами. В свою очередь я тоже задал ему ненужный вопрос: «Как вы, Трофим Федорович?» — «Все нормально, — пряча глаза, ответил Ломакин. — Мы тут с товарищем пивка попили, познакомьтесь...» Познакомились. Но товарищ Ломакина был, мягко выражаясь, в еще более разобранном состоянии. В общем, разговора по душам не получилось. Через две остановки мне нужно было выходить. Попрощались, еще не зная о том, что следующей встречи уже не будет...".
Поединок силы со слабостью
Трофим Федорович Ломакин скончался 13 июня 1973 года в возрасте 48 лет. Его нашли бездыханным на Беговой улице в Москве, под высокой стеной стадиона «Юных пионеров». Случайный прохожий наткнулся на тело ранним утром и вызвал милицию. На опознании выяснилось, что это олимпийский чемпион Ломакин. Экспертиза показала, что он, будучи сильно пьяным, ночью залез на верхнюю трибуну и не удержал равновесия.
Но есть и неофициальная версия. В соответствии с ней бывший спортсмен на стадионе был не один и упал не сам — кто-то подтолкнул. Возможно, один из партнеров по нелегальному бизнесу. Ведь у тяжелоатлета была репутация крайне ненадежного человека, который за очередным застольем вполне мог сболтнуть лишнего. Кроме того, незадолго до смерти Ломакин хвастался небывалым богатством — будто бы у него в кармане редкий самородок, так что вскоре он сможет жить, ни о чем не заботясь, до конца дней своих. При этом при погибшем никаких ценных вещей не обнаружили.
«Слава высоко подняла этого талантливого штангиста. Казалось, природа специально создала его для поднятия штанги. Я невольно тянулся к нему. Но он не сумел удержаться на высоте и упал. Низко упал. Спорт не существовал для Ломакина как дело основательное, надолго и всерьез. Не существовал как обязанность перед собой и перед людьми. Другое дело его плоды. Но даже и в этом чисто практическом аспекте у Трофима не было ни настоящей алчности, ни того, что зовется чересчур развитым честолюбием. Как алкаш у продовольственного магазина с готовностью берется таскать ящики с провизией в надежде зашибить на бутылку вина, так и наш силач хватался за штангу, не ставя перед собой больших целей, не заглядывая слишком далеко вперед. Такие люди иногда прилично выглядят, если, конечно, не брать в расчет глубинную суть их поступков. Поэтому, когда алкаш, задыхаясь от нетерпения, снует туда и сюда с ящиками или мешками на спине, не умиляйтесь и не принимайте его за труженика. Едва пятерка на пол-литра очутится в его потной ладони, он не сделает больше ни одного шага. Дальше хоть трава не расти. Он не захочет даже заработать на вторую пол-литра — для него это слишком большое усилие.
Трофим был сильным физически и слабым душой. Долго, не один год, тянулся этот поединок — силы со слабостью, и слабость, в конце концов, одержала верх", — написал про Ломакина Аркадий Воробьев в своей книге «Железная игра».
В 1990 году от алкоголизма в возрасте 30 лет скончался младший сын Трофима Ломакина Федор. Они похоронены в одной могиле на Митинском кладбище, куда каждый год 13 июля приезжают его друзья. Но штангистов среди них практически нет.
