В конце сентября Федор Чудинов защитил титул чемпиона мира по версии WBA во втором среднем весе, победив по очкам британца Фрэнка Бульони. Через полторы недели после этого поединка 28-летний уроженец Братска пришел в гости в редакцию "СЭ".

"ПРОСТО ПОСЛЕДОВАЛ ПРИМЕРУ СТАРШЕГО БРАТА"

– Говорят, что своей боксерской карьере вы обязаны старшему брату Дмитрию.

– Митя с раннего детства стремился к единоборствам. Он записался на бокс в первом классе. Об этом даже родители не знали. И с того времени он без бокса не может. Я позже подтянулся, когда мне лет 12 было. Просто последовал примеру старшего брата. Сначала просто пришел посмотреть, но мне понравилось, и вот теперь это моя профессия и мой образ жизни.

– У вас с братом день рождения в один день?

– Да. Родились с разницей ровно в год,

– Всегда вместе отмечаете день рождения?

– Мы были очень долгое время в ссоре – бытовые разногласия. Такое бывает, и братья ссорятся. Но теперь у нас опять наладились взаимоотношения, и в прошлом году мы в первый раз за десять лет справили день рождения вместе.

– Как сейчас здоровье вашего брата? Почему он отказался от боя в Венесуэле?

– Просто ему нужно лучше подготовиться. Соперник сильный, а времени на подготовку было немного. Наш тренер Али Пидуриев был больше занят мной в связи с боем в Англии против Фрэнка Бульони. А теперь он сможет больше внимания уделить Мите.

– Расскажите о вашей подготовке к бою против Буглиони.

– У меня была травма носа, поэтому в спаррингах я поначалу не работал, а занимался в основном физподготовкой. Лишь где-то месяца за полтора до боя начинал стоять в парах. Начал с четырех раундов, и постепенно увеличивал продолжительность спаррингов. Проводил где-то 3-4 спарринга в неделю. Нам нужны были партнеры, похожие на Бульони по физическим показателям и по стилю. Это были Стас Каштанов, и Макс Власов – оба высокие. Особенно был похож на Фрэнка Макс – такой же гибкий, неудобный.

– Недавно вы сказали, что вам нужно больше времени на восстановление перед боем-реваншем с Феликсом Штурмом, чем планировалось.

– Дело не только в восстановлении. Должны договориться промоутеры, им же много нюансов нужно обсудить. Да и я бы не отказался подольше отдохнуть. Мне кажется, в прошлый раз Штурм не был готов должным образом. Возможно, он недооценивал меня. Но сейчас, я думаю, он будет готов на все сто процентов.

НЕ ЖАЛЕЮ, ЧТО ВЕРНУЛСЯ В РОССИЮ

– Вы несколько лет провели в США. Ваш отъезд в Америку инициировал брат. Если бы не Дмитрий, вы поехали за океан?

– Один бы я туда точно не поехал. Митя вел все переговоры, я никого в Штатах не знал. Я раскрылся только в Америке, а до отъезда не был никому интересен.

– Через некоторое время после приезда в США у вас начались материальные проблемы.

– Не очень хорошая ситуация была. Компания, в которой мы работали, обанкротилась, а менеджер нас не отпускал. Он пытался пристроить нас, но у него ничего не получалось. Так продолжалось год или полтора. Из них примерно полгода я жил на 20 долларов в неделю. Это было очень сложно. Мы могли остаться в Америке подольше, найти нового менеджера, но дома как-то спокойнее, если честно.

– А сейчас скучаете по Америке?

– Вообще ни разу. В Штатах было много хороших моментов, карьера шла неплохо. Но я не жалею, что вернулся в Россию. Мне здесь очень комфортно.

– А если поступит какое-то интересное предложение из США?

– Мы держим в уме возможность поездки в Америку исключительно в тренировочных целях. Недели на три. Там уровень профессионального бокса выше, огромное количество спарринг-партнеров, множество залов. В России с этим пока что дефицит.

– С кем из российских боксеров вы встречались в США?

– С Проводниковым. Буквально один раз столкнулись в зале. Помню, тогда Руслан заплатил своему спарринг-партнеру за шесть раундов. И за пять раундов такой фарш из него сделал, что бедняга взмолился: "Я – все". А Проводников ему говорит: "Нет, ты мне еще один раунд должен". Несчастный соперник уже готов вернуть деньги, но Руслан их не берет: "Ты мне должен!".

ДО "ХАРЛЕЯ" МНЕ ЕЩЕ РАНОВАТО

– Когда вы вернулись из Лондона, в аэропорту вас встречали байкеры "Ночные волки". Когда началась ваша связь?

– Где-то два с половиной года назад. Сначала брат начал с ними общаться, а потом и меня подтянул. Я вслед за братом вечно по пятам иду (смеется). Меня привлекают идеи этого мотоклуба. Обычно, идеология байкеров сводится к свободе и анархии. А "Ночные волки" – это патриотический клуб. Мы стараемся пропагандировать любовь к родине. Многие смотрят на запад, но мало кто готов порядок дома наводить. Это как если у вас есть в квартире бардак, и вы вместо того чтобы убраться, идете жить к другу у которого убрано, чисто и хорошо.

– Как вы переносите эти взгляды и на бокс?

– Люди смотрят мои бои, и им приятно, когда побеждает Россия. А мне очень приятно знать, сколько народа я порадовал своей победой. А еще я своим примером пропагандирую здоровый образ жизни. Но, на мой взгляд, он невозможен без любви к родине. Потому что западные ценности – это вседозволенность. Она развращает. А чтобы иметь здоровое тело и здоровый дух, в жизни должны быть ограничения. И эти ограничения заложены в традиционных ценностях, в православии.

– А мотоцикл то вы водите?

– Конечно. Другое дело, что мотоцикл – опасная вещь. Например, от езды тебя может продуть. Поэтому перед боем, чтобы не рисковать, я месяца три не водил. Очень соскучился.

– У вас, как у всех бывалых байкеров, конечно же, "Харлей"?

– Нет, до "Харлея" мне еще рановато. У нас в клубе есть и те, кто на "Харлеях", и на "Дукати" и на других потрясающих мотоциклах ездят. Надеюсь, и у меня когда-нибудь тоже будет такой.

– В Европе многие не в восторге от акций "Ночных волков". В апреле 2015 года, незадолго до вашего боя со Штурмом, некоторым членам клуба были аннулированы шенгенские визы. Не было опасений, что бой может быть отменен?

– Были. Ребят в аэропортах, на которых была символика "Ночных волков", разворачивали. Но я выходил на ринг в жилетке клуба – мне ее тайно провезли и передали через третьи лица.

– Как вас встретила немецкая публика?

– Гул стоял дикий. Болельщики Штурма даже во время исполнения российского гимна свистели и показывали неприличные жесты. Раньше никогда не было таких моментов. Пришлось с собой совладать, хотя провоцировали очень серьезно. Но я умею абстрагироваться. А простые немцы, кстати, отнеслись и ко мне, и к "Ночным волкам" нормально и даже тепло.

– Психологическое давление на боксера соперника оказывает ведь не только публика, но и соперники часто оскорбляют друг друга.

– Нужно понимать, что соперник делает это, чтобы вывести тебя из равновесия. И когда ты начинаешь реагировать – он добивается своей цели. Хотя всему есть предел. Если посмотреть, например, на поведение Тайсона Фьюри – мало кто может сдержаться. Но все это лишние затраты энергии.

– Вы сами никогда не отвечаете своим оппонентам?

– А зачем? У меня есть легальная возможность навешать своему обидчику на ринге, на глазах у всех. Что и случилось 9 мая. Все те люди, которые освистывали меня во время гимна, замолчали, когда рефери поднял мою руку. Им нечего было сказать. Это и является победой.

МНЕ ИНТЕРЕСНЫ ВСЕ СОПЕРНИКИ

– Вы достаточно рано закончили любительскую карьеру. Не кажется вам, что вы не полностью реализовали себя как любитель?

– Мне намного удобнее в профессиональном боксе. Тренеры мне тоже всегда твердили, что в любителях у меня не очень идет, а в профессионалах получится. Для меня лучше один раз подраться как следует, чем проводить 5-6 боев в неделю. В профессиональном боксе бои намного тяжелее, намного опаснее, но перед боем ты полностью восстановлен. Любительский бокс – это спринт. На три раунда вышел, быстро нужно отмолотить. Я только три раунда разминаюсь.

– Нет сожаления, что не поучаствовали в Олимпиаде?

– Вы знаете, я никогда и не мечтал, что стану чемпионом мира в профессионалах. Мне просто нравится заниматься боксом и хорошо получается это делать.

– Вы говорили, что бой с Буглиони понравился вам тем, что он был очень сложным, а легкие бои вас не интересуют. Получается, вам не нравится побеждать нокаутами?

– Кому же это не нравится? Когда отправляешь соперника в нокаут, чувствуешь абсолютную победу. Придраться не к чему – противник лежит, а ты стоишь, и очки уже не имеют никакого значения. Но желания убить или покалечить человека у меня никогда не было. Поэтому иногда пугаешься за своих соперников, как, например, было, когда я нокаутировал австралийца Бена МакКалоха. Другое дело, когда победа слишком легкая. Это только садистам нравится – бьешь, а он тебе ответить не может. Как будто ребенка побил. Это не делает чести. А Бульони мне действительно понравился. Он сильный, он отвечает. Если ты победил его, ты победил достойного соперника.

– Некоторые боксеры легко путешествуют из одной весовой категории в другую. Готовы ли вы ради какого-то интересного соперника сбросить или наоборот набрать вес?

– Если будет такая необходимость, могу и сбросить, могу и набрать, но у меня не было никогда желания кого-то конкретного победить. Мне интересны все соперники, которые могут дать достойный ответ. Человек, который говорит, что мечтает побить, например, Майка Тайсона, пытается украсть чужую славу. Я не рвусь за славой. Меня интересуют просто красивые и зрелищные бои.

– Как вы настраиваетесь на бой?

– Стараюсь успокоиться и откинуть все эмоции. Они мешают. Кому-то страх помогает разойтись, но не мне. Часто мы с командой просто смеемся, шутим. Конечно, в какой-то момент осаживаемся, бой все-таки. Стараюсь настроиться на то, что надо будет тяжело. Если думать, что сейчас выйдешь, и во втором раунде уложишь соперника – ничего не получится. Если соперник выстоит, то после второго раунда получать будешь уже ты.

– Вы прокручиваете перед боем худшие сценарии развития событий?

– Есть такое. Готовишь свою психику так, чтобы не было неожиданностей. Представляешь, как тебя бьют и как тебе тяжело, и не дай бог рассечение. Но в эти мысли лучше не углубляться, но на то, что будет тяжело, настроить себя все-таки нужно.

– Какой бой, на ваш взгляд был самым важный в вашей карьере?

– Каждый следующий бой всегда важнее предыдущего. Потому что если ты не пройдешь его, то какой смысл тебе думать о каких-то еще боях? Если сравнить два моих последних боя – они очень разные. Со Штурмом соперник был именитее, намного опытнее. Но я не могу назвать его более важным, чем бой в Англии с Бульони. В Лондоне тоже была вероятность, что я проиграю.

– Вы что-нибудь читаете перед боями, чтобы настроиться?

– Нет. Чтение – это тяжелый труд для глаз, поэтому перед боем я бы не рекомендовал читать книги. Особенно с экрана телефона или монитора компьютера. Если глаза уставшие, реакция уже не та.

– А после боя что-нибудь читаете?

– Сейчас читаю "Новый завет". Мы с "Ночными волками" стараемся пропагандировать православие, и я как человек православный хочу узнать все нюансы из первоисточника.

– В церковь ходите? Пост соблюдаете?

– Да. Но если у меня подготовка к бою, я просто не могу соблюдать все предписания. Приходится потом замаливать грехи. Посещение церкви – тоже своеобразное испытание. Утром в воскресенье после тяжелой недели надо встать, к восьми приехать в церковь, и два часа отстоять службу. Но когда в храм приходишь, там энергетика хорошая. И голову разгрузить можно. Естественно, храм храму рознь, бесы везде могут проникнуть, но в нашем Серпухове много хороших храмов.

– Не чувствуете противоречия между боксом и словам Иисуса: "Если тебя ударят по левой щеке, подставь правую"?

– Бокс – это не избиение, а профессия. Ты выходишь на ринг с равным соперником. Здесь никакого противоречия нет. А в жизни человеку всегда нужно сначала дать шанс осознать, что он не прав. И только если он все равно не понимает, его физически нужно научить. Многие священники говорят, что добро должно быть с кулаками. Ошибка в том, что некоторые сразу же начинают бить обидчика. Сначала побил, потом поговорил. Это не правильно.