«Мой зад после всех инъекций похож на дуршлаг». Как возникла идея борьбы с допингом?
Как известно, допинг в спорте запретили только в середине шестидесятых годов прошлого века. До этого использование различных медицинских препаратов для улучшения результатов считалось дурным тоном, но никаких наказаний за это не предполагалось. Подобная ситуация привела к тому, что разные «вспомогательные вещества», особенно амфетамины и прочие стимуляторы, стали неотъемлемой частью любых крупных соревнований. Их организаторы не видели в этом особой проблемы. Как же получилось, что допинг в итоге оказался вне закона? «СЭ» вспомнил первые шаги в этом направлении.
«Таблетки бодрости» провоцируют смерть
Первой известной по имени жертвой применения амфетаминов в ходе соревнований считается итальянский велогонщик Фабио Альдезе, умерший во время однодневки Милан — Рапалло в 1949 году. В конце шестидесятых президент Всемирной спортивной медицинской ассоциации Пол Шайе-Берт уверял, что за два послевоенных десятилетия из-за «таблеток бодрости» скончались не менее 14 велосипедистов. Например, в 1952 году во время критериума Ормессон во Франции потерял управление, врезался в стену и погиб Поль Круйер. При вскрытии в организме этого спортсмена обнаружили следы психостимуляторов.
Самым резонансным инцидентом тех лет, конечно, стала гибель на Олимпиаде-1960 восходящей звезды велоспорта 23-летнего датчанина Кнуда Йенсена. Согласно заявлению вице-президента Международного союза велосипедистов Влодзимежа Голембевски, трагедия случилась из-за передозировки амфетамина. Хотя некоторые исследователи настаивают, что смерть Йенсена именно от допинга — миф. В день гонки температура воздуха в Риме превышала 40 градусов в тени. Так что Кнуд, скорее всего, погиб от обезвоживания и теплового удара. Данные по вскрытию датчанина отсутствуют. Поэтому не исключено, что противники допинга просто повернули эту историю в свою пользу.
На самом деле непосредственно от приема «таблеток бодрости» или от инъекций растворов на их основе действительно практически никто не умирал, если не считать случаев явной передозировки. Но стимуляторы часто становились одним из факторов, который приводил к фатальным последствиям. Спортсмен либо терял концентрацию, провоцируя смертельный инцидент, либо организм давал сбой на фоне экстремальных нагрузок и под влиянием амфетаминов не оказывал должного сопротивления.
Скандал в серии А
В 1961-м профессор из Флоренции Пьетро Ниччолини под впечатлением от смерти велогонщика Йенсена разработал метод определения амфетаминов в моче и договорился с футбольной серией А о запрете 18 допинговых препаратов. Почти сразу на них попались десять игроков — Франческо Янич, Бруно Капра и Романо Фольи из «Болоньи», Анжело Сормани и Серджио Пини из «Мантуи», а также Мауро Бикикли, Аристид Гуарнери, Франко Зальо и Герри Хитченс из «Интера» плюс Энрико Омар Сивори из «Ювентуса». Все они получили по два матча дисквалификации. Были подобные инциденты и в следующем году.
А в 1964-м в Италии разгорелся большой допинговый скандал. Сразу пять футболистов «Болоньи» — Романо Фольи, Мирко Павинато, Эцио Паскутти, Марино Перани и Париде Тумбурус — после матча с «Торино» сдали положительные тесты на амфетамины. Национальная федерация засчитала попавшейся команде техническое поражение (вместо победы со счетом 4:1), отняла у нее одно очко в качестве штрафа и отстранила тренера Фульвио Бернардини на полтора года. Наказание могло помешать болонцам, идущим на первом месте, стать чемпионами страны. И поэтому инцидент привел к народным волнениям на улицах Болоньи. Хулиганы добрались и до Флоренции, где напали на профессора Ниччолини.
В итоге злополучные допинг-пробы игроков были изъяты у футбольных властей прокуратурой и вскоре объявлено, что анализы — поддельные. Концентрация стимуляторов в них якобы несовместима с жизнью. В результате штраф «Болоньи» аннулировали, и она завоевала скудетто, выиграв золотой матч у «Интера». А злоумышленников, подсыпавших допинг в пробирки, так и не нашли. Ходили слухи, что это могли сделать конкуренты из «Милана»...
Профи не может соревноваться на одной минералке
Разумеется, в том, что тысячи спортсменов в послевоенные годы сидели на наркотиках, нет ничего хорошего. Однако в шестидесятых имел место и фактор промывания мозгов по поводу «смертельной опасности допинга». И одним из организаторов этой кампании по запугиванию публики стал Пьер Дюма, с 1952 по 1969 год занимавший пост главного врача веломногодневки «Тур де Франс».
В те годы до 75 процентов участников «Большой петли» (согласно неофициальным оценкам) использовали разные виды допинга — от продвинутых наркотиков до дедовских методов народной медицины и магических заговоров. Британский гонщик Джон Эндрюз как-то пошутил: «Если во время гонки вы потеряете из виду основную группу велосипедистов, просто двигайтесь по следам пустых шприцев и лекарственных упаковок». К такому поведению спортсменов подталкивали нечеловеческие физические нагрузки в ходе соревнований.
Например, в 1952 году «Большая петля» включала в себя 23 этапа. За 25 дней гонщикам предстояло преодолеть без малого 4900 километров — как правило, более 200 км в день на допотопных велосипедах и с малоэффективными средствами восстановления спортсменов. Для сравнения, сейчас общая дистанция многодневки примерно на четверть короче. Обычному и даже тренированному человеку выдержать такое испытание на трезвую голову нереально.
«Гонщики употребляют стимуляторы уже пятьдесят лет, — говорил в 1967 году пятикратный победитель генеральной классификации «Тура» француз Жак Анкетиль. — Конечно, мы можем обойтись без допинга, но тогда скорость передвижения спортсменов по трассе составит 25, а не 37 километров в час, как сейчас. От нас постоянно требуют ехать быстрее. Только лицемеры могут думать, что профессиональный велосипедист, выступающий 235 дней в году, способен соревноваться на одной минералке. И я не исключение. Моя задница после всех инъекций похожа на дуршлаг».
Не убий, не укради, не принимай допинг
Врач «Большой петли» Пьер Дюма неоднократно становился свидетелем страшных инцидентов со здоровьем спортсменов из пелотона. Например, в 1955 году на одном из горных этапов стало плохо французскому гонщику Жану Малежаку. «Мокрый от пота и изможденный, он двигался зигзагами в коматозном состоянии, — описывал ситуацию историк «Тур де Франс» Жак Ожендр. — Его уже не было в реальном мире. Когда Малежак рухнул, одна его нога все еще лежала на педали, а другая продолжала вращать воображаемый шатун в воздухе. При этом гонщик находился без сознания, его лицо приобрело трупный цвет, а на лбу выступил ледяной пот».
Врачу пришлось силой раздвинуть челюсти Жана, чтобы заставить его пить. И только через четверть часа, после того как спортсмену сделали инъекцию раствора камфоры и дали кислород, Малежак пришел в сознание. В машине скорой помощи он начал размахивать руками, требовал назад свой велосипед и хотел сбежать. По словам пострадавшего, во время гонки он выпил бутылочку с наркотическим препаратом, но отказался назвать, с каким именно. «Я готов выдвинуть обвинение в покушении на убийство», — резюмировал происшедшее Пьер Дюма.
И это был далеко не единственный случай. Становилось ясно, что подобному издевательству над людьми не место в цивилизованном обществе. Логика подсказывала путь к радикальному снижению соревновательных нагрузок для велосипедистов. Однако «Большая петля» изначально позиционировала себя как экстремальный трип за гранью человеческих возможностей. И поэтому главный врач гонки двинулся другим путем, начав безнадежную борьбу за изгнание стимуляторов из спорта.
Безнадежной она была потому, что затрагивала основы человеческой природы. Ведь когда организм оказывается на пике физических нагрузок, несчастный готов на любое преступление, лишь бы облегчить собственное состояние. Лишать спортсмена возможности пользоваться достижениями медицины и химии в такой ситуации — это все равно что поставить перед голодным блюдо с едой и верить, что он к нему не притронется по моральным соображениям. Или надеяться, что мужчина в расцвете сил откажется от ночи любви с неприступной красавицей.
В любом обществе найдутся люди, способные ради великой идеи отказаться и от еды, и ото сна, и от секса. Однако в большинстве случаев запрещать проявления базовых инстинктов глупо и бессмысленно. Тем не менее Пьер Дюма в 1950-1960-х свято поверил, что в список базовых правил цивилизации (не убий, не укради, не обмани) реально включить отдельный пункт для спортсменов — «не используй допинг». Причем добиться его выполнения не только средствами убеждения, но и запретами с наказанием ослушавшихся.
Трагедия в прямом телеэфире
В 1959 году по инициативе Дюма французская ассоциация физического воспитания создала первый в истории спорта антидопинговый комитет. Уже через год на фоне скандала вокруг гибели Йенсена в Риме противники стимуляторов достучались до Совета Европы и МОК. В итоге в олимпийском движении учредили медицинскую комиссию и запустили опрос по поводу целесообразности запрета амфетаминов. Международный союз велосипедистов был не в восторге от идеи антидопингового тестирования, однако под давлением Федерации спортивной медицины согласился проверить велогонщиков на Олимпиаде-1964 в Токио.
Первое в истории тестирование на допинг было несовершенным и не дало результатов. Команды, по всей видимости, предупредили заранее, так что во время обыска в сборных СССР, Франции, Нидерландов, Италии, Швеции и Аргентины стимуляторов не нашли. Ничего не показали и анализы мочи, взятые у спортсменов из этих команд. Однако первая неудача только раззадорила Дюма и других активистов. В 1965 году они добились принятия во Франции и Бельгии антидопинговых законов. Эти акты предполагали тюремное заключение и крупный штраф за использование допинга в спорте, но главное — проверки участников соревнований стали легальными и обязательными.
В 1966 году состоялось точечное тестирование спортсменов на «Тур де Франс» и мелких велогонках, а также на чемпионатах мира по велоспорту и футболу. Поиск допингеров поначалу снова оказался тщетным и лишь спровоцировал недовольство участников соревнований. На «Большой петле» велосипедисты заявили, что требование мочиться в баночку для анализов нарушает их гражданские свободы и унижает человеческое достоинство. На одном из этапов была организована акция протеста. Гонщики спешились и пять километров прошли пешком.
Некоторые из спортсменов, несмотря на закон, все равно отказались сдавать допинг-пробы. Главная звезда велоспорта тех лет Жак Анкетиль даже получил в Бельгии дисквалификацию и 10 тысяч франков штрафа за то, что после однодневки в Льеже проигнорировал требование пройти контроль. Правда, затем адвокаты Анкетиля сумели доказать, что их клиента не уведомили о тестировании должным образом, и наказание отменили.
«Писающими мальчиками» не захотели становиться и некоторые другие велосипедисты, и СМИ в целом выступали на их стороне, поскольку процедура сбора проб выглядела дико. Однако оппоненты Дюма были вынуждены замолчать на фоне нового скандала, который вызвала смерть на «Большой петле» звездного британца Томаса Симпсона. Этот спортсмен называл себя пламенным сторонником стимуляторов, предпочитая мощный препарат тенодрон, который называли «Роллс Ройсом» среди амфетаминов. Британец выступал под девизом: «Если тебя убьет десяток таблеток, уколов или доз, прими девять и победи!»
Но однажды угадать с дозой не удалось. 13 июля 1967 года Симпсон умер на трассе, причем болельщики наблюдали за трагедией в прямом телеэфире. В день гибели у Томаса начались проблемы с почками, и он заглушал боль бренди и амфетаминами. В те годы последствия обезвоживания организма были изучены слабо, и организаторы ограничивали каждого гонщика четырьмя бутылками воды. Брать питье и питание из машин сопровождения запрещалось. Алкоголь в сочетании с наркотиками и нехваткой жидкости, по всей видимости, и дал смертельный эффект. Англичанин упал замертво, не доехав до вершины Мон-Венту.
Большой потенциальный риск для здоровья
Гибель Симпсона создала грандиозный медиаэффект. На волне скандала правительство Франции озвучило информацию, которую скрывало целый год. Оказывается, в 1966 году в результате первого тестирования на «Тур де Франс» амфетамины были обнаружены в анализах пяти гонщиков. В 1967-м поймали еще трех участников многодневки — швейцарца Рене Бингелли, немца Герберта Вильде и бельгийца Мишеля Жакмена. Всем им была обещана суровая кара, но до реальных санкций дело так и не дошло.
Не остался в стороне от антидопингового угара и МОК, потребовавший от всех участников будущих Олимпийских игр подписать декларацию с обязательством не использовать стимуляторы для улучшения результатов. Проверки на допинг были обещаны уже во время зимней Олимпиады-1968 в Гренобле. Хотя по факту нормальное тестирование организовать не успели, и все свелось к формальным действиям.
Как бы то ни было, от экспериментов с запретом допинга спорт переходил к борьбе со стимуляторами на постоянной основе. Ну или во всяком случае пытался показать публике заботу о здоровье атлетов. В 1967-м МОК, после аналогичных решений международных федераций легкой атлетики, футбола и бокса, утвердил список запрещенных препаратов (в него вошли только стимуляторы, наркотики и алкоголь) и дал добро на выборочное тестирование спортсменов на основе анализов мочи. В качестве причин для отказа от улучшающих результаты лекарств указывались два пункта. Во-первых, допинг на соревнованиях, по мнению олимпийских чиновников, был «несправедлив по отношению к тем, кто его не употребляет». А во-вторых, препараты «несли в себе большой потенциальный риск для здоровья спортсменов».
Впереди был длинный путь по борьбе с «фармой», который сопровождался множеством находок и катастрофических ошибок.
