«Секрет Туктамышевой — двигательная одаренность». Тренер из Петербурга — о работе в группе Мишина и технике Елизаветы
Владислав Сезганов вошел в шестерку лучших на чемпионате страны-2013, когда выиграл Евгений Плющенко. Михаил Коляда и Александр Самарин тогда тоже уже выступали, но для них это было первое национальное первенство. Фигурист успел стать первым европейским спортсменом, кто сумел выполнить на международных соревнованиях четверной лутц. Сейчас Сезганов обосновался в группе Алексея Мишина в Санкт-Петербурге и работает со спортсменами младшего возраста. Несколько дней назад Владислав выводил на соревнования в рамках первенства России Агату Петрову. После турнира тренер пообщался с корреспондентом «СЭ» и рассказал о работе в группе Алексея Николаевича, научной деятельности и феномене Елизаветы Туктамышевой.
Не могу назвать себя жестким, но стараюсь требовать
— Как для Агаты прошло первенство России?
— Очевидно, что в короткой все получилось просто замечательно. В произвольной — не все. Самое обидное, что мы допустили тактический просчет: после срыва комбинации лутц + аксель последним прыжком Агата сделала не тот каскад, который могла бы выполнить. Если бы она прыгнула тройной флип + двойной аксель, то результат был бы на три-четыре балла больше. В условиях такой плотной борьбы, которая была у девочек в этот раз, Агата могла бы быть на несколько мест выше. Но это соревновательный опыт. К сожалению, именно эта комбинация не была отработана, потому что с лутцем + акселем никогда не было проблем.
— Со сколькими вообще спортсменами вы работаете?
— Я работаю не один, у нас большая команда под предводительством Алексея Николаевича и Татьяны Николаевны Мишиных. Тренирую группу условно маленьких. Главный тренер в этой группе — Татьяна Николаевна, я ей помогаю по всем вопросам. С нами работает Соня Самодурова, в том числе она ставит программы, занимается коррекцией шагов. Александра Зворыгина занимается скольжением, Елизавета Навиславская — актерским мастерством, Александра Ахлестина — танцами, Егор Челошкин — ОФП и работой на специальных тренажерах. Это еще не весь список. Всего у нас около 9-10 спортсменов. Самому маленькому недавно исполнилось восемь лет.
— Агата говорила, что вы больше занимаетесь техникой.
— Я действительно много работаю с техникой. Каких-то секретов, мне кажется, нет. Но к каждому спортсмену нужен свой подход. Самое сложное в работе тренера — подобрать конкретное упражнение, которое будет работать. Общие упражнения всем известны, нет каких-то особо секретных. Возможно, используем больше различные тренажеры — лонжи, крутилки, специальные жилеты. Есть какая-то общая канва для всех, а дальше коррекция в индивидуальном порядке.
— Вы, когда были спортсменом, первым из европейских фигуристов исполнили четверной лутц. Такие личные успехи помогают в работе?
— То, что я, будучи спортсменом, пытался исполнять много разных четверных прыжков, хотя бы на тренировках, помогает. Когда ты приблизительно ощущаешь, как это происходит, потом проще корректировать. Хотя это и необязательно.
— Проще объяснить с психологической точки зрения, как выполнять элемент?
— Не совсем с психологической. Прыжок — это координационно очень сложное движение, в котором происходит много чего на первый взгляд неочевидного. Благодаря тому, что человек это исполнял, будучи спортсменом, у него есть двигательный образ такого движения. Помимо того, что он видит, как другие прыгают, у него еще есть свои внутренние ощущения. Исходя из этого можно предположить, что испытывал спортсмен. Но опираться только на ощущения нельзя — можно уйти не туда. Хотя в чем-то это помогает.
— Вы охарактеризовали свою коллегу Софью Самодурову как нестрогого, но требовательного тренера. Что скажете про себя?
— То же самое. И спортсмены, наверное, скажут, что я достаточно требовательный, но в то же время, надеюсь, мягкий (смеется). Не могу назвать себя жестким или очень строгим. Но стараюсь требовать — как иначе?
Исследования в науке должны помочь тренерам
— Как у вас в группе строится разделение обязанностей между тренерами?
— Это достаточно сложная структура. Алексей Николаевич выполняет функции стратегического планирования. Он приходит и говорит: «Работаем над этим, делаем вот так и вот так». Татьяна Николаевна как минимум для основных спортсменов продумывает план на тренировку (на один день, на неделю, на какой-то мезоцикл) — кому чем неплохо было бы позаниматься. Я пытаюсь как-то все приспособить под практику, координируясь с другими тренерами нашей группы. Это достаточно подвижная структура, мы все постоянно обсуждаем. Может быть такое, что мы что-то распланировали на неделю, но потом начали делать, посмотрели, что-то изменили, добавили. В младшей группе происходит так, старшая работает немного по-другому, но смысл тот же самый.
— Вы еще помогаете спортсменам из старшей группы отрабатывать сложные прыжки?
— Да, когда требуется помощь на удочке, помогаю. Но этим все и ограничивается.
— Сколько времени занимает изучение прыжков на удочке?
— Зависит от периода подготовки. В межсезонье этому стоит больше времени уделить, во время сезона редко разучиваются какие-то новые прыжки. Удочка требуется меньше. Хотя мы стараемся использовать ее если не ежедневно, то достаточно часто. Это помогает преодолеть страх перед прыжком, скорректировать какие-то траектории наезда или полета.
— Вы занимаетесь еще и преподаванием. Удается совмещать?
— Честно говоря, это не очень легко совмещать. Пока мы были на первенстве России, одновременно готовились к предзащите у пятого курса, которая прошла 20 февраля. Много работали с ребятами, вносили коррективы. Это непросто, мысли заняты совершенно другим. С другой стороны, это помогает отвлекаться.
— Преподавание похоже на работу тренера?
— И то и другое — это педагогический процесс. Во многом похоже. Просто совершенно разный контингент. В университете уже практически взрослые люди, особенно если мы говорим про старшие курсы, на льду — более маленькие.
— Вы еще и научные статьи публикуете.
— Очень стараюсь этим заниматься. Мне бы хотелось продвинуться в этом направлении. Надеюсь, в ближайшее время появится что-то интересное. Алексей Николаевич является основным вдохновителем. Лет шесть-семь назад они вместе с Виктором Александровичем Шапиро привлекли меня к научной деятельности. В университет я тоже попал благодаря Мишину. Исследования в науке должны носить прикладной характер, помочь продвигаться тренерам дальше.
Мишин как будто вечный двигатель
— Вы выступали еще тогда, когда катался Евгений Плющенко, Елизавета Туктамышева выиграла чемпионат России, а вы с Артуром Гачинским еще не стали коллегами.
— Из моего поколения я очень многих встречаю за бортиком. Это те, с кем мы катались, еще когда нам было 10-14 лет. Это естественный процесс.
— А Туктамышева все еще катается.
— Лиза именно этим и уникальна, что она смогла выдержать такую длинную спортивную карьеру. Она же выступает не потому, что может просто кататься, а делает это на самом высоком уровне. Туктамышева действительно очень одаренная, у нее великолепная техника. Это позволяет ей так долго сохранять себя как спортсмена.
— Многие отмечают, что Лиза действительно кайфует на льду, что помогает ей так долго выступать. Это можно исследовать с научной точки зрения?
— С точки зрения психологии мне сложно что-то сказать, мои исследования больше посвящены физиологии и биомеханике. Но для меня ее секрет — в первую очередь двигательная одаренность, совмещенная с великолепной техникой.
— Как вы попали в группу к Алексею Николаевичу Мишину?
— Это началось в 2016 году. На тот момент я недавно закончил спортивную карьеру и тренировал в Нижнем Новгороде. Как-то приехал в Петербург, повстречался с Алексеем Николаевичем. Он сказал: «Так, я тебя помню». Познакомил с Виктором Александровичем Шапиро, с которым они как раз занимались исследованиями. Предложил что-то написать, сделать, исследовать. Через какое-то время позвонил мне и предложил вернуться в Петербург, попробовать себя как тренера. Я вернулся, но сначала работал самостоятельно в школе «Звездный лед». Так прошло два года, потом год работал в школе Тамары Москвиной с Вероникой Дайнеко. Но там получилось не совсем то, чего хотелось. В этот момент я попал на кафедру фигурного катания в университет Лесгафта. После этого Алексей Николаевич стал регулярно привлекать меня к работе в своей группе. Так потихонечку уже четвертый год я ему помогаю.
«В общении со спортсменами стараюсь искоренить дух примитивизма». Мишин — о Туктамышевой и Семененко
— Какой Алексей Николаевич тренер?
— Самое главное, что он привносит в нашу тренировочную рутину, — жизнь. Он постоянно как будто вечный двигатель. Все понимают, что Мишин прекрасно знает технику, у него колоссальный опыт. Если посмотреть списки сборной команды России, то стаж у Алексея Николаевича как тренера сборной больше 50 лет. Ровно столько же у Москвиной, кстати. Больше ни у кого такого нет. Но его незаменимая роль именно как вдохновителя. Технику много кто сейчас знает, а Алексей Николаевич большой мастер сделать так, чтобы каждый день было интересно приходить на тренировки.
