Евро. Статьи
«Не можем подняться с колен — это психология. Но Черчесову надо дать шанс». Интервью российского селекционера, работающего в Дании
Российский селекционер Николай Хлыстунов, успешно работавший в «Кубани» и «Краснодаре», едва не оказавшийся в московском «Спартаке» и пытавшийся возродить «Анжи», уже три года трудится в датском футбольном клубе «Вайле». В интервью «СЭ» он рассказывает о том, как устроена сложная, но эффективная футбольная система в Дании, как там работают с детьми и сколько платят футболистам. Также он вспоминает свою работу в нескольких российских клубах и приглашение от «Спартака», сравнивает нынешние реалии нашего и датского футбола и оценивает ситуацию в сборной России.
— Расскажите о себе.
— Я играл в футбол на уровне второй лиги и после окончания игровой карьеры начал работать тренером в первенстве города Краснодара, Краснодарского края, затем — «Сочи-04» во второй лиге, новороссийский «Черноморец» в первой лиге. Ну, а в премьер-лиге уже «Кубань», «Анжи», «Краснодар». Окончил высшую школу тренеров в 2007 году, в тот год со мной в параллельной группе учились Онопко, Аленичев, Шалимов, Писарев, Ледяхов. И были мы — те, кто попроще. В 2008 году я начал работать в дубле «Кубани». Спустя год «Кубань» искала центрального защитника, и он нужен был очень срочно. На это я Сергею Викторовичу Доронченко (в то время спортивный директор ФК «Кубань». — Прим. «СЭ») сказал, что есть такой игрок из Аргентины. Доронченко посмотрел его, показал Дану Петреску (бывший главный тренер команды. — Прим. «СЭ»), тому игрок очень понравился.
— Не договорились?
— Мы начали общаться, так как это хороший игрок за небольшую цену, но пока торговались, его выкупил клуб из английской премьер-лиги. Он там пять лет играл, был капитаном команды. Доронченко тогда сказал, что мое место здесь, и я основательно перешел на другую специализацию — до этого и раньше занимался селекцией по необходимости. Мне сильно в этом помогло общение и работа с известным селекционером Виктором Григорьевичем Тищенко, который был очень силен в этом направлении. Он очень многое дал именно в понимании того, как должен работать скаут. Вот так я работал в этой должности в «Кубани» восемь лет, затем — в «Анжи», в «Краснодаре» работал недолго, а потом меня позвал в Данию Андрей Золотько, один из акционеров ФК «Вайле». Я просматриваю футболистов удаленно. Всех футболистов, которых в клубе считают более-менее подходящими, я изучаю, даю свою экспертную оценку, высказываю мнение, и дальше в клубе определяются по покупке игрока и остальным нюансам.
— Сейчас вы поддерживаете связь с Сергеем Доронченко?
— Да, общаемся часто. Все наши перипетии обсуждаем по телефону, он в курсе всего, всех переходов. Хоть уже и прошло пять лет, как мы вместе не работаем, он все равно знает происходящее. Сейчас он находится в Полтаве. По сей день я считаю его одним из самых сильных спортивных менеджеров в России. Мое мнение основано на том, что я видел — как и сколько он работал, кого он брал и что делал для «Кубани». Он много вложил в «Кубань» тех лет, она всем нравилась — по игрокам, по интеллекту, по всему. Это его заслуга. Это примерно как известный спортивный директор Мончи, который из ничего сделал своими руками и умом «Севилью». Он начал работать там в двухтысячных годах, когда «Севилья» просто болталась, а потом появились игроки, хорошая команда, имя. За 17 лет работы в клубе он благодаря своей голове принес в казну клуба около 200 миллионов евро.
— Серьезные деньги.
— В российской премьер-лиге эта должность сейчас недооценивается, во многом она в стороне, но я считаю, что это краеугольный стержень любой команды, у которой есть амбиции. Могу привести пример, взгляд со стороны — спортивный директор «Рубина» Олег Яровинский. Можно сказать, что они со Слуцким создали команду из осколков. Там нет звезд, но там подобраны очень хорошие футболисты, которые помогают и дополняют друг друга. Они дают определенный результат, и с этими футболистами Слуцкий может и дальше бороться за более высокие места.
— Недавно Дан Петреску дал интервью, где сказал, что ему предлагали в «Кубани» 25-летний контракт. Это правда?
— (Смеется.) Я не знаю, это внутренние разговоры с президентом (Олегом Мкртчяном. — Прим. «СЭ»). Может, было, а может, нет. Я знаю, что Дан здесь пользовался огромной популярностью среди болельщиков в пик своей работы. Здесь его обожали. А что было внутри — я свечку не держал.
— Дан также сказал, что Ласину Траоре продали в «Анжи» за 25 миллионов евро. В прессе раньше были цифры и 18, и 20 миллионов. Сколько в итоге получила «Кубань»?
— Не могу говорить за суммы. В финансы особо не влезал, хотя примерно знал, по какой цене брали того или иного игрока. Но могу рассказать, как у нас появился Траоре. Дан Петреску всегда требовал игроков, они ему всегда были нужны: «Давайте! Быстрее! Где игроки?» Он горел этим, не отличался тем, что мог подождать. Он сказал шефу про Мораеса, который потом был в «Металлурге», киевском «Динамо», «Шахтере». И шеф сказал Доронченко посмотреть игрока. Тот начал смотреть и приметил другого футболиста — Траоре. Сразу позвонил шефу и сказал, что надо брать Траоре, а не Мораеса. Вот так у нас появился Ласина.
— То есть вы не знаете о 25 миллионах?
— Могу сказать, что когда мы с Доронченко подсчитывали все трансферы — за сколько приходили футболисты и за сколько примерно их могли продать или продавали, — то мы прекрасно понимали, что футбольный клуб «Кубань» мог жить на одних трансферах безубыточно. Те, кого мы находили и потом позже продавали, давали такую возможность.
— В то время — 2011-2013 годы — было много разговоров на тему, что «Кубань» — это якобы единственный футбольный клуб в России, который самоокупался.
— Вообще, в то время в «Кубани» была доброжелательная обстановка. Приходили ребята, вносили свою лепту, мы были как одна семья. У нас были хорошие отношения со всеми. Тренировка, допустим, была вечером, но игроки приезжали днем, чтобы просто пообщаться со всеми. Результат достигается не только за счет присутствия каких-то игроков, но и за счет атмосферы. Тренер, спортивный директор, менеджмент, команда — все должны жить одной жизнью. Так было у нас.
— Но тем не менее — внезапное увольнение Дана Петреску в августе 2012 года, приход Юрия Красножана, который совсем не задержался в клубе. Почему так произошло?
— Я не знаю почему. Есть тысяча мелочей, которые влияют на результат и обстановку в клубе. Сказать, что какая-то одна причина привела к такому исходу, нельзя. Так не бывает. В футболе одна ошибка порождает другую.
— Вы с Сергеем Доронченко вместе перешли в «Анжи»?
— Да. Как раз у «Кубани» начались финансовые проблемы, турбулентность. Основной причиной этого стала война, которая случилась в 2014 году на Украине, так как у Олега Мкртчяна основной бизнес был там. Это все сказалось на «Кубани». До этого мы были единым коллективом, все шло нормально, но потом с этими финансовыми проблемами все изменилось. А в «Анжи» назревал очень амбициозный интересный проект. Там были и Сулейман Керимов, и Олег Мкртчян, они ставили серьезные задачи. А у меня как раз в июле 2016 года был переломный момент — меня приглашали на собеседование в московский «Спартак».
В «Спартаке» меня спросили: «Чего нам не хватает, чтобы мы стали чемпионами?»
— Кто вас приглашал?
— Я приезжал туда по просьбе Гераскина-старшего (бизнесмен Александр Гераскин, отец бывшего технического директора «Спартака» Юхана Гераскина. — Прим. «СЭ»). Мы сидели и общались с Арнольдовичем (Леонидом Федуном. — Прим. «СЭ»), членом совета директоров «Спартака» Александром Жирковым, генеральным директором клуба Сергеем Родионовым. Как сейчас помню тот простой и прямой вопрос: «Скажите, чего нам не хватает, чтобы мы стали чемпионами?» Я ответил, что у «Спартака» очень хороший состав, но не хватает единения, встряски, турбулентности, чтобы все чуть-чуть завелись. Как раз того, что было при Каррере. Он смог их объединить, заставить, они начали друг за друга задницы рвать, как это принято в футболе. Пошел результат, Боженька их вознаградил. В футболе по большому счету все упирается в коллектив. У нас состав многих команд укомплектован, но не хватает огня в глазах.
— Кое-кого напоминает...
— Сейчас это у «Краснодара» тоже. Хороший состав, великолепный подбор игроков, но чуть-чуть настойчивости бы... Встряски не хватает, как и всем. Вот «Локомотив» смог это сделать. Николичу дали время, и он показал, как «Локомотив» может.
— Почему вы в итоге не оказались в «Спартаке»?
— Мы долго общались, сидели больше двух часов. Мне предложили продолжить разговор завтра, мол, оставайтесь у нас, завтра снова соберемся за круглым столом и познакомимся поближе. Я ответил, что мне нужно срочно вылетать в Краснодар, — я же в «Кубани» работал, у меня был контракт. И я уехал из офиса ЛУКОЙЛа в аэропорт. На этом все. Я не то чтобы не горел, просто, как говорится, по своей неопытности... У меня еще была такая ситуация — со мной контракт в «Кубани» продлили на год, у меня было предложение от «Анжи». Я в тот момент находился на распутье.
— В «Анжи» у вас какие задачи были?
— Когда мы туда пришли, там было три с половиной футболиста. Действительно, там практически ничего не было. Несколько ребят и все. По сути, нужно было собирать абсолютно новую команду. А задача была — в первый год закрепиться, а затем — еврокубки, чтобы была хорошая база. Мы набрали хорошую команду, пригласили Пашу Врбу главным тренером. Он до этого тренировал пражскую «Спарту», сборную Чехии, хорошо говорил по-русски. До сих пор с ним общаемся. Он был очень амбициозным, как Дан Петреску. С первого дня требовал игроков. Он приехал к нам прямо с чемпионата Европы, и мы потихоньку начали выстраивать новую команду.
— С чем столкнулись?
— Нам не хватало русских футболистов, и мы до последнего дня трансферного окна переживали, что у нас в обойме есть только местные молодые игроки. Так, в последний день пришли Паршивлюк и Яковлев. Помню, как на тренировке у Паши Врбы была улыбка до ушей, говорил, что все, осталось немного подождать, надо, чтобы они притерлись друг к другу, и зимой будет готова новая команда. Но зимой, к сожалению, у нас ее уже не было. Как часто это в футболе случается. Все поменялось, руководство распустило команду. К сожалению и для нас, и для «Анжи», сказка закончилась вот так.
— Что вы думаете о том проекте «Анжи» с суперзвездами? Он изначально был обречен?
— Нет. Когда весь стадион болеет за команду, люди приходят на матчи — это уже значит, что не обречен. Просто нужно было все грамотнее выстроить на долгосрочную перспективу. Чтобы была какая-то линия. Но все ждали мгновенного результата. Были большие трансферы за большие деньги. Ну, и шеф очень переживал, он хотел сразу и всего, но так в футболе не бывает. Хоть ты 10 Это'О пригласи. Нужно время, чтобы все притерлись, чтобы наладилось взаимодействие. Чуть-чуть надо было подождать. Мне кажется, всем не хватило терпения.
Ушел из «Краснодара», чтобы проработать в «Кубани» 20 дней
— После «Анжи» вы стали работать в «Краснодаре».
— Да. Мы с Владимиром Леонидовичем Хашигом (генеральным директором «Краснодара». — Прим. «СЭ») много общались о футболе. Я устроился туда в качестве старшего селекционера. Для меня это был вызов. Это команда совершенно другого уровня по организации, менеджменту, общению. Там огромная инфраструктура, там все взаимоотношения на более высоком уровне. Там больше заседаний, круглых столов, обсуждений современных тенденций. Все было хорошо. Я проработал там полгода, продлил контракт, а потом позвонил Алексей Зинин (бывший спортивный директор «Краснодара». — Прим. «СЭ»). Его пригласили на должность генерального директора нового футбольного клуба «Урожай», который должен был занять место «Кубани», и он предложил мне снова поднять этот проект. Я «Кубани» до этого отдал восемь лет своей жизни, вы понимаете мои чувства.
— Понимаю.
— Я ходил по базе и чувствовал себя как дома. От уборщицы до сторожа — там были все те же люди. Со временем ведь все притираются, и мы были как одна семья. Но перед этим Зинин меня предупреждал, что в клуб зайдет большой спонсор, и говорил: «Коля, это же «Кубань»... Может, ты не будешь спешить и еще подумаешь?» Но я рванул в родной дом. Поблагодарил Владимира Леонидовича и Сергея Николаевича (Галицкого. — Прим. «СЭ»). Я обратился с этим вопросом и нашел абсолютное понимание. По сей день у меня хорошие взаимоотношения и с Хашигом, и с Галицким. Они отпустили меня в «Кубань», где я проработал... ровно 20 дней.
— Ничего себе! А что случилось?
— (Смеется.) Это «Кубань». То, что говорил Зинин и что я сам знаю. Через 20 дней все изменилось. Пришло новое руководство, и Алексей мне с трапа самолета сказал: «Коля, мы уходим. Я улетаю в Москву. У нас все меняется, проект сворачивается». Возрождения как такового нет. Я пришел на базу, забрал вещи и уехал. Я даже заявление не успел там написать. Получилось, что и с «Краснодаром» поспешил расстаться.
— Что делали потом?
— Месяца два был без работы. В сентябре поехал с женой в бухту Инал на черноморском побережье, спокойно сидел и думал о смысле жизни. (Улыбается.) Раздался звонок от Андрея Золотько, акционера датского футбольного клуба «Вайле»: «Николай, может, продолжим сотрудничество?» Я его знал еще по работе в «Кубани», помогал, подсказывал по игрокам. Я подумал и согласился. Новый вызов, иностранный футбольный клуб. Мне дали месяц на изучение футболистов, игры команды и прочего. Я это сделал, посмотрел матчи, открыл визу. Через месяц прилетел туда, встретился с советом директоров, мы все обсудили. Я обозначил свое видение — что есть, чего не хватает, что надо улучшить. Им все понравилось, по рукам ударили. И вот уже три года я там.
В Дании государство не оплачивает контракты футболистов
— Что из себя представляет датский футбол?
— Там клубы живут по средствам. Вообще, разница между Данией и Россией в том, что там другой менталитет, другие законы, по которым живет общество. В футболе же главное отличие в том, что там нет лимита. Второе — там в футболе нет государственных денег. Государство не оплачивает контракты футболистам. Третье — там развита подготовка детей на совершенно ином уровне, чем у нас. Допустим, мальчики 13-15 лет не могут переходить из школы в школу, если только не переезжают родители жить в другое место. Опять же, там большое внимание уделяют воспитанию личности. Если ты получаешь двойки и тройки, то школа тебя не отпустит на тренировки, а в секции тебя, в свою очередь, не имеют права тренировать.
— Академии там есть?
— У них нет академий в нашем понимании — там, где ребята живут и занимаются футболом. Они учатся в образовательных школах, так как для датчан очень важна учеба. Детей так стимулируют. Все футбольные клубы, которые есть в Дании, спонсируют эти школы. Они заинтересованы, чтобы ребята учились хорошо. Это все знают, так принято, чтобы развивалось общество. Переходы не допускаются, деньги между детьми вообще не обсуждаются. Государство обеспечивает обучение детей в школах, строит стадионы, футбольные поля, дает мячи и т. д. Профессиональные клубы платят зарплату тренерам. Федерация следит, чтобы был необходимый штаб, то есть тренер по физподготовке, тренер по вратарям и остальные. У федерации есть определенная система баллов, в соответствии с которой каждая детско-юношеская команда, чтобы заявиться на следующий год, должна пройти лицензирование.
— На чем основана эта система баллов?
— Подсчитываются баллы и очки, сколько в молодежной команде играет футболистов за сборную своего возраста, сколько играет в основной команде, сколько игроков выпустилось. Если команда просто существует, ее ребята не играют в сборных, то она не получит лицензию. В Дании защищают детский футбол. И там неважно, откуда пришел игрок — «Копенгаген» или другой клуб. Появляется хороший футболист, и он остается на месте, все знают, что он там. Клуб помогает той школе, чтобы он там хорошо учился, воспитывался, и это развивает массовый футбол. Государство не вкладывается в это, оно контролирует. Нет такого, как у нас, что талантливый игрок сразу переезжает в Москву или Питер.
— Соответственно, «Вайле» также проводит эту работу?
— У нас в структуре есть акционеры, спонсоры. Чтобы получить лицензию, нужно выполнить ряд условий. Ты должен вкладываться в детский, юношеский футбол, это строго регламентировано. Еще один важный нюанс по детскому футболу — там не платят футболистам до подписания контракта с основной командой. Контракт разрешается с 16 лет. Да и вообще, в Дании не платят больших денег футболистам. У клубов-лидеров бюджет такой, как у наших аутсайдеров. Стимул игроков — проявить себя здесь и уехать за границу в более сильную лигу. К сожалению, у наших игроков из-за лимита такого стремления нет. У них здесь жизнь хороша. Например, я знаю некоторых футболистов нашей молодежки, которые зарабатывают столько же, как вся сборная Дании.
— Получается, что необходимости в потолке зарплат там просто нет?
— Там нет таких условий, чтобы получать большие зарплаты, нет таких переходов из одного клуба в другой. Там нет смысла в потолке зарплат. Нет лимита. Играет много молодежи. Например, у нас в «Вайле» уже в основном составе играет футболист 2003 года рождения Вахид Фагир, выступающий также в молодежной сборной. Сейчас он играл против молодежной сборной Германии, вышел на 20 минут и забил гол. Против него играли ребята 1998-99 годов рождения, а в этом возрасте разница существенная.
— Какие еще есть условия в процедуре лицензирования клуба?
— Всем клубам выдаются лицензии на основе их договоров с любительскими командами, которым эти клубы помогают. Если какой-то профессиональный клуб не платит своим футболистам зарплату месяц, то игроки могут уйти бесплатно. Если на второй месяц клуб не предоставляет банковских гарантий, что ситуация исправится, то у него забирают лицензию. Но там не происходит того, что произошло с нашей «Кубанью», там просто клуб лишают лицензии, на его место приходит другой. Лицензия остается у этой любительской команды, с которой у клуба есть договор.
— И эта любительская команда может выступать?
— Да. Это достаточно сложный механизм, но там нет таких банкротств, как у нас. Если ты не можешь выполнять условия, не садись. Все просто, команда не страдает. Приходят другие акционеры, которые ведут команду дальше. Все живут по средствам. Тот же наш клуб «Вайле» с этого года вышел на самоокупаемость. После пандемии было сложно, так как команда полгода не играла, а зарплату нужно было платить. Уходили в минус. Но сейчас ситуация выровнялась.
В Дании все строится на практичности, а не на дружбе
— Сколько профессиональных лиг в Дании?
— Суперлига, первый дивизион. Есть еще любители.
— Как клубы зарабатывают деньги?
— Все живут своей жизнью с точки зрения заработка. Основной — телевизионные права, затем — выручка со стадионов, от продажи атрибутики, еды и прочее. Плюс акционеры и спонсоры, то есть люди и организации, которые вкладывают свои собственные деньги. Это главное отличие от России, где клубы «питаются» в основном бюджетными деньгами. Но тоже надо понимать: у нас ситуация такая — если обрезать бюджетное финансирование, у нас исчезнет футбол. К этому нужно подходить аккуратно.
— Не все ведь упирается в деньги?
— Да, основное даже не это. У каждой страны свой подход, нельзя тупо копировать. Но то, что сейчас показала молодежка Дании, — это всегда было у СССР, и что Стас Черчесов в 2018 году всем говорил. У них есть интенсивность и физическая подготовка. В этом всегда была наша сила. Это основа футбола, что еще было заложено Лобановским: как для футболиста можно лучше взять из организма все то, что у него есть, чтобы его подготовить. И мне кажется, что российской премьер-лиге не хватает этой интенсивности, скорости, чтобы команды 90 минут бегали.
— В Дании интенсивность выше?
— Если сравнивать чемпионаты Дании и России, то, по моему мнению, РПЛ стоит выше по футбольному образованию, классу и мастерству. Но по интенсивности и скоростной работе Дания стоит выше. Я и раньше удивлялся, и сейчас удивляюсь, что там 90 минут идет встречный футбол, атака на атаку. Даже в матчах лидеров и аутсайдеров. Людям это нравится, это зрелищный футбол. У них нет такого, как у нас, чтобы вся команда откатывалась к воротам. Отсюда и игроки постоянно готовятся на максимуме, и они, попадая в сборную, продолжают так же готовиться и там. Но можно много говорить. Пока чемпионат России не будет перестроен, не будут команды играть интенсивнее, на максимуме, из последних сил, у нас не будет качественного сдвига. Я заметил, что многие иностранцы, приезжая в нашу страну, играют хуже на второй-третий год. Они понимают, что где-то в полнакала можно. Это было видно по ребятам и в «Кубани», когда я там работал. А в чем вся суть? Требовать надо. А требовать кто должен?
— Тренер.
— В этом тоже есть определенная проблема. У нас много молодых тренеров. Но заставить игрока максимально выкладываться на тренировке, бежать тогда, когда не может, делать тогда, когда уже падает и кажется, что сил нет, может только авторитетный тренер. Как вы думаете, будет у Юрия Палыча (Семина. — Прим. «СЭ») игрок бегать максимально или у молодого тренера, эрудированного, квалифицированного, правильно говорящего? Юрий Палыч скажет «надо» или тот скажет «надо». В той же «Кубани» все было на максимуме, потому что мы понимали, что не можем соревноваться с большими клубами в финансировании или в подборе игроков. Только самоотдачей. Это у нас было. Кто принимал, кто понимал, тот оставался. У нас были хорошие ребята, которые хотели вырасти, идти дальше. По сей день в премьер-лиге есть много футболистов, игравших в «Кубани», и они хорошо выступают. Понятно, что шероховатости всегда были, и чем выше уровень, тем футболисты сложнее в своей индивидуальности. Тот же Ивелин Попов. Он пришел помогать, выручать, он пришел звездой. И вышел он играть со «Спартаком». Пять минут пешком походил, немножко обиженный, что Леонид Кучук выпустил его на 82-й минуте. И спустя пять минут тренер его обратно заменил, Попов в бешенстве. А потом Кучук объяснил: «Ты же для команды играешь. Есть у тебя пять минут, значит, задницу рви эти пять минут».
— Помогло?
— Конечно. Хотя сначала был в бешенстве — как это он, капитан сборной Болгарии, играет пять минут? Но затем Ивелин сам понял, что тренер прав. И в этом заключается авторитет тренера, когда футболисты знают, что независимо от того, звезда ты или нет, ты должен пахать. Так складывалась команда.
— Вернемся к Дании. Что из себя представляет чемпионат?
— В Суперлиге играет 12 команд в четыре круга, постоянно идет обмен футболистами между лигами. В чемпионате Дании есть свои особенности. После второго круга команды разбиваются на две шестерки в соответствии с турнирной таблицей: верхняя борется за медали, нижняя — за сохранение места. Команды, занявшие два последних места, вылетают, а команда, занявшая первое место во второй шестерке — седьмое место по факту, — попадает в Лигу Европы. Потому во второй шестерке и бьются насмерть — есть возможность не только остаться в чемпионате, но и попасть в Европу. Это очень сильная формула, настоящий допинг для команд середины. Проходных матчей не бывает.
— Главный тренер «Ахмата» Андрей Талалаев в интервью «СЭ» говорил о реформах, которые произошли с 2015 года в датском футболе. Раньше было совсем по-другому?
— Там эти реформы всегда периодически проходят. Люди живут практично. Приносит что-то доход или результат — значит, это работает. Не приносит — значит, нужно что-то менять. У нас это труднее происходит, так как в России развита, скажем так, дружба. И эту дружбу разрушить тяжело. А на Западе развит прагматизм. Тебе могут улыбаться в лицо, красиво говорить и через минуту уволить. У нас это сложнее, потому есть дилемма.
— Сколько лет понадобилось Дании, чтобы выстроить эту систему?
— Я думаю, один цикл, четыре года. Но это мы видим верхушку. А внутри система строилась годами. Как я говорил, государство обеспечивает образование детей, строит стадионы, а мы стадионы арендуем. И казалось бы, маленький клуб «Вайле», а на его базе государство построило 13 полей, и два из них — искусственные. Все условия создаются, чтобы дети учились и занимались футболом. Кстати, у нас в «Вайле» сейчас два молодых россиянина — Герман Онугха и Иван Репях, оба из «Краснодара».
В России общество любит крайности и популистские заявления
— Сборная Дании по футболу и ее выступление на Евро — закономерный результат такого развития. Крупно обыграла нашу команду, еще круче сыграла в плей-офф с Уэльсом. Как думаете, дальше сюрпризы будут?
- Я думаю, да. У команды очень хорошее движение, эмоциональный подъем. И отличная обстановка вокруг — команду поддерживают. Она может пройти далеко.
— А что о нашей сборной думаете?
— Вот сейчас много о Черчесове говорят. Я прекрасно понимаю всеобщее разочарование от выступления на Евро. Но если чуть-чуть абстрагироваться от всего, Черчесов дал результат на чемпионате мира?
— Дал.
— Когда никто не ждал. Он сказку сделал. Он заставил команду бежать, она играла. Мурашки от нашей команды были. Все болельщики аплодировали стоя. А сейчас не получилось?
— Не получилось.
— Бывает, что у человека не получается. Почему не дать шанс? И если Черчесов останется, он будет понимать, что если в следующий раз он не выполнит то, чего от него ждут, он уйдет сам. Это будет правильно. Мне кажется, наша сборная сейчас не так бежала, не так двигалась.
— Это разве не тренерские проблемы?
— Это тренерские проблемы. Да, две-три недели подготовки — это мало, но все же это дело тренера. Юрий Палыч хорошо высказался в интервью перед матчем с Данией о том, у кого ноги будут хорошо бежать. И у меня сложилось впечатление, что наши футболисты как-то фрагментарно, эпизодами бежали. Почему-то не так они были цельны и в психологическом плане, как это было на чемпионате мира. В том матче был момент у Головина, но команда пропустила, а тут еще и Зобнин ошибся. Команда сломалась. Не можем подняться с колен — это психология. Но я считаю, что тренеру надо дать шанс. Если бы у Стаса не было 2018 года, то я сказал бы: да, все понятно. Но он знает именно то, в чем мы сильны. Я думаю, он сам сделает выводы. Мне нравится, что он во всех своих интервью говорил, что все должны переходить на интенсивность. Только слова остались словами, потому что это все нужно делать в клубах. И сейчас сборная сравнялась с клубами. Как клубы играли в еврокубках, так и сборная сейчас выступила.
— В Европе, и в Дании в частности, произошел рывок, а мы отстали?
— В каждом доме свой устав, и каждый работает по-своему. В футболе любой импульс полезен для команды. Любая смена руководства, тренера, любые новые игроки. Когда что-то приедается или нестабильно, то всегда в таких случаях говорят, что нужны свежие эмоции, нужна свежая кровь. Чуть-чуть потеряла в этом Россия. Хотя Черчесов и молодого Мухина ставит, и Сафонову доверяет, лучшему вратарю из молодежи. Но какой-то «химии» не хватает для рывка. Плюс, мне кажется, после такой встряски на Евро что-то и получится у нас.
— Возможно ли внедрение в России системы, аналогичной датской?
— В России в принципе любые реформы всегда проходят сложнее. У нас общество любит крайности. Надо с головой подойти к детско-юношескому футболу, к тем реформам, которые назрели. У нас, как я говорил, футбол умрет без бюджетных денег. Частных клубов, как у Сергея Галицкого, практически и нет, их мало. Как бы то ни было, то, что есть, — это наша структура, и ее ломать нельзя. Сломать проще, чем построить. Убрать Черчесова и лимит, сократить премьер-лигу — это же популистские заявления, это просто. А потом что будет?
— То есть вы за лимит?
— Да, но все равно лимит надо чуть менять, с этим тоже большой вопрос. Нужно, чтобы в командах было больше иностранцев и они делали ротацию. Наши футболисты к еврокубкам выхолаживаются, так как играют на два турнира. Я, конечно, за лимит, который должен защищать наших пацанов, но нужна вариативность. И у нас отсутствует здоровая конкуренция из-за русского паспорта. У футболистов притупляется чувство ответственности, у них появляются большие зарплаты и потому пропадает стимул ехать куда-то и рвать задницу, получать адекватную зарплату. Почему мы на зарплату в 1 миллион евро берем сильного игрока за границей? Он за эти деньги будет задницу рвать, а россиянин будет с ним конкурировать. Наши Зобнины или Дзюбы никуда не исчезнут. Они будут, просто поймут, что надо больше работать. А сейчас они незаменимы. С одной стороны, мы хотим играть с «Челси», а с другой, мы хотим не платить зарплату. У ведущих игроков в европейских клубах тоже немаленькие зарплаты.
— Но зарплаты наших игроков не соизмеримы с результатами.
— Иностранцы тоже получают, может, чуть завышенную зарплату в России. А почему такая большая зарплата у россиян? Из-за лимита. Если приедет иностранный конкурент на такую зарплату и будет лучше играть, кого будет ставить тренер?
— Иностранца.
— Вот. Так и тренерская система. Почему мы понимаем, что команду нужно усиливать квалифицированными иностранными футболистами, и не понимаем того же о тренерах? Я понимаю, что наши тренеры — это отечественная школа, это мэтры Газзаев, Романцев, Семин, Бердыев. Это столпы, которые бьются за наш футбол. Но они тоже должны конкурировать с хорошими иностранными тренерами. Как можно собрать хороший оркестр и поставить слабого дирижера? Юрий Палыч с его взглядом, с его эмоциями заставит футболиста, если надо, на четвереньках бегать или на руках. Так же и Газзаев, Романцев, Бердыев. Суть в чем? В том, что если ты берешь хороших иностранных игроков, почему ты в управление ставишь простых ребят, которым только надо учиться и набивать шишки? Понятно, что такие ребята удобны в плане общения, а те тренеры — они более независимые, более требовательные. Вот это все упирается в нашу дружбу. Почему у Манчини не получилось в Питере? Почему у нас дедушкой стал тренер, который сейчас рулит в Киеве?
— Луческу...
— Да. Тренер — это полкоманды. Он должен уметь все. Он может перевернуть игру, встряхнуть игроков. Пример «Спартака» с Каррерой. Мы не говорим, что Аленичев — плохой тренер. Просто после него пришел новый специалист, встряхнул команду, и тот же «Спартак» стал чемпионом.
— В «Краснодаре» с приходом Мурада Мусаева тоже был импульс, который вылился в бронзу, затем повторение этого результата. А потом все изменилось.
— Парень старался, набивал шишки. Игроки ведь там тоже непростые. А когда стало очень сложно, какие-то изменения назрели. То, что в итоге произошло в «Краснодаре», — логично. Единственное, мне кажется, нужно было дать доработать до конца сезона. Можно сказать, что при Мусаеве было так или эдак, но при нем команда впервые сыграла в Лиге чемпионов. Сложно оценивать, тем более команда стоит особняком в нашей лиге, там все по-другому. Все ждут результата, а там все несколько иначе. Там хотят сделать всё на другом уровне, нестандартно и чуть быстрее, чем все остальные.
— Это чревато.
— Да, это бывает чревато. Но тем не менее клуб развивается.
— Считаете ли правильным то, что «Краснодар» в разное время отдал в аренду или расстался с несколькими талантливыми воспитанниками? Уткин, Комличенко, Игнатьев, Голубев, Адамов...
— Самая большая проблема «Краснодара» — это его молодежь. Если бы Сергей Николаевич хотел, чтобы 11 воспитанников играли в основе, это бы давно уже случилось. Но он прекрасно понимает, что это будет середина турнирной таблицы. Все те, кто радуется за эту молодежь, в итоге не придут на стадион. Это как пирамида — вроде мы вверху за счет иностранцев и хочется дать возможность играть нашим молодым пацанам, но с этим ты можешь оказаться ниже. А так, шансы дают всем. Кто соответствует, как Сафонов, тот вырывается, кто не соответствует, тот идет в аренду. Я считаю, это правильный путь. Потому здесь большая сложность — или 11 своих воспитанников в основе, или результат.
— В чем потенциал российского футбола? И есть ли что-то такое, в чем мы не уступаем ведущим европейским странам в плане футбола?
— (Улыбается.) Мы не уступаем в желании и лозунгах. Нам нужно брать самое лучшее из советской эпохи и то передовое, что сейчас есть на Западе, ведь там — современные технологии, медицина, фармакология и прочее. Сложно сказать, что конкретно нужно менять, а что не нужно. Систему надо менять. Нужно возвращаться к истокам, к тому, с чем мы можем конкурировать с Европой. У нас всегда было преимущество в дисциплине, в физических качествах, в бойцовском характере. Это наша основа. Когда наши тренеры и команды начнут так работать, тогда мы сделаем шаг вперед. Когда наши детские тренеры не только за результатом будут бежать, а показывать то, что ты дал как тренер — сколько игроков у тебя попали в сборную, сколько у тебя игроков пошли выше. Мне кажется, в этом потенциал.
