"Венгер готовит трансфер". Игнашевич говорит в "Разговоре по пятницам"
О ДЕТСТВЕ
"Помню, как я пять лет отметил. С приятелем сидели на крыше сарая и трескали горох, который нарвали в поле. Я был в деревне у бабушки – так она оставила меня в доме одного и укатила на две недели на картошку.
Ей казалось, что это в порядке вещей – жизнь в деревне сложная, нужно запасы на зиму делать, а дети уж как-нибудь сами. Рвал яблоки с деревьев, груши. Соседи чем-то подкармливали. Мама, как узнала, здорово бабушке всыпала – а та даже не поняла, за что".
О НАЧАЛЕ КАРЬЕРЫ
"В молодежной команде "Спартака" перед матчами на искусственном газоне тренер напутствовал: "Выходите и жрите эту синтетику".
"Меня забраковали на просмотре в "Ростсельмаше". Отправляли туда как хавбека, рассматривали в качестве замены Лоськову. Естественно, я, 18-летний, не подошел. На тренировках ставили за второй состав то крайним защитником, то нападающим. Чувствовал себя, как Погребняк".
"Филатов в "Локомотиве" предложил продлить контракт на прежних условиях, но это были смешные деньги. В семь раз меньше, чем в ЦСКА! Перед последней игрой сезона с "Арсеналом" в Лиге чемпионов Семин попробовал переубедить. Я сказал, что пути назад нет – уже дал слово Гинеру. Юрий Палыч был очень раздосадован: "Да пошел ты на... со своим Гинером!" Самое удивительное, что на "Арсенал" меня поставил. Семин вспыльчивый, но справедливый".
О ВАРИАНТАХ В ЕВРОПЕ
"Наверное, стоило гораздо раньше найти толкового агента. Как может работать агент, показывает история Видича, который в 24 года уехал из "Спартака" в "Манчестер Юнайтед". Разве у нас он считался лучшим защитником? Я помню, как над ним издевался Бракамонте. Когда Видич спотыкался, на коленях пытался его догнать, а Бракамонте все равно забил.
Видич – хороший защитник, но на будущую звезду английской лиги он не тянул. Жалею, что у меня на первых порах не было стоящего агента, с которым выстроили бы карьеру с прицелом на отъезд. Может, не ходил бы тогда по России из клуба в клуб. И не присутствовал бы на переговорах с руководителями, которые способны легко уболтать молодого игрока".
"У "Арсенала" был интерес, когда я еще в "Локо" играл. По словам Шандора, представители клуба обращались к Семину, но тот не захотел с ними общаться. В 2006-м ЦСКА хорошо провел Лигу чемпионов, мне как раз против "Арсенала" матчи удались. А Варга в дружеских отношениях с Венгером. И летом 2007-го говорит: "Арсен будет внимательно за тобой следить. Он настроен серьезно и готовит трансфер в зимнее окно".
На меня эта фраза произвела расслабляющий эффект. Мыслями уже был далеко. Думал: "Раз Венгер так во мне заинтересован, значит, точно уеду". Но сначала сборная проиграла в Лондоне 0:3, затем ЦСКА неудачно выступил в Лиге. И Венгер посчитал, что я не сильнее тех защитников, которые есть в "Арсенале". На этом все закончилось. Я был поражен такому повороту".
О КОНФЛИКТАХ
"Дважды огрызался на тренера. В 2002-м играли с "Динамо". Я подключился вперед, упал, а мне на колено рухнул Виталий Гришин. Была дикая боль – я даже не видел, что пошла атака на наши ворота. А Семин выскочил на бровку и начал меня поливать: "Игнашевич, встал и побежал назад!" Я не выдержал – вскочил и стал орать на него.
А второй случай - это с Газзаевым – в 2007-м. Вагнер и Жо уехали в сборную, забивать было некому. Пять матчей не могли ничего сделать. Газзаев потихонечку покрикивал уже на нас, игроков обороны. И вот проигрываем в Самаре 0:1, последний в матче штрафной – я бить не решился. Сделал навес. "Крылья" вынесли мяч, и больше у нас шансов забить не было.
В раздевалке Газзаев рассказал, какой я футболист. Я взорвался: "Что вы на меня кричите, как собака?" Газзаев опешил: "Я смотрю, вы повзрослели..." Моментально сник, молча отправился в автобус".
"Когда взвешивание было перед каждой тренировкой, мы воспринимали нормально. Но нас будили в 9 утра в выходной только ради этого! Тормошили наутро после игр, хотя ребята не могли заснуть до двух часов ночи. Все понимали, что взвешивание устраивали специально для Карвалью. И мы просили тренера об одном – чтобы дал выспаться в выходные, перенес взвешивание на пару часов, ближе к обеду.
Никакой реакции. Команда выла. Как капитан я должен был что-то предпринимать. Однажды после игры, накануне выходного, мы сидели с ребятами – и я сказал: "Если завтра опять разбудят рано, весов не будет. И закрываем тему". Наутро, как и обещал, взял напольные весы и заперся в своем номере. Второй тренер Латыш долго колотил в дверь. Я ответил: "Иваныч, не тратьте силы. Буду разговаривать только с Газзаевым".
Газзаев насупился: "А если футболисты не захотят выйти на тренировку – что, не выйдут?" "Наверное, – говорю, – не выйдут. Если не захотят". Газзаев отвечает: "Я тебя понял. Иди". Смотрю на него – какая-то детская обида. "А что вы поняли, Валерий Георгиевич?" – "Все понял. Ступай". Через десять минут собрание, Газзаев заявляет: "Игнашевич лишен капитанской повязки, оштрафован". Помолчал и добавил: "Можешь уезжать из команды, не хочу тебя видеть".
Все собрались у меня в номере. Дуду сказал: "Если уедешь, тоже соберем вещи". Потом говорят: мы пойдем и обо всем с Газзаевым договоримся. И действительно пошли. Меня оставили в ЦСКА, но ситуация коренным образом изменилась. Отныне во всем был виноват один Игнашевич".
"Многие из наших тренеров – заложники жизни, к которой привыкли в Советском Союзе. Отсюда подозрительность, накачки, собрания. У Гуса проще. Его политика такова: "Я вам даю тренировочную программу, кто сильнее, тот и будет в составе". Но дисциплина для Хиддинка – святое. Гус даже тайком просит Бородюка позвонить ему на мобильный во время обеда – потом достает 500 рублей и торжественно платит штраф. Чтоб все понимали: исключений из правил быть не должно. Или мое опоздание на сбор перед товарищеским матчем с Польшей – можно ведь было закрыть на него глаза. А Хиддинк устроил показательный урок. Я боялся, что зайдет далеко – и на мне навсегда поставят крест".
"Как-то, еще в "Локомотиве", мне сломали нос. Выносил мяч головой, а Зубко из "Ротора" попытался пробить через себя – и засадил бутсой в переносицу. От удара я потерял сознание. Вскоре оклемался, но глаза смог открыть лишь по дороге в больницу. Диагноз – сотрясение мозга и перелом носа. Четыре дня был в реанимации. Чувствовал себя уже неплохо, но врачи решили перестраховаться.
Не забыть и удар по ногам от Аршавина в конце 2006-го. Полгода потом играл на уколах. ЦСКА победил в Питере 1:0, я в том матче хорошо играл против Аршавина, вот у него и не выдержали нервы. Ударил-то специально. Он бежал у меня за спиной, мяч никак не доставал. И сзади врезал по ногам. Пришлось просить замену. Когда проковылял мимо Аршавина, он незаметно выставил ладошку – мол, дай пять. Если уж поступил некрасиво, веди себя по-мужски. Ладно бы, нормально протянул руку, а то... Позже в интервью Аршавин сказал: "Извиняться не за что, меня в каждом матче бьют".
О КАРЬЕРЕ И О БУДУЩЕМ
"Футболист здорово играет пять-шесть лет. Но пик может быть когда угодно: у Роналдо лучшее время было с 20 до 26. А у Зидана – с 28 до 32".
"Допускаю, что в какой-то день организм скажет: "Стоп". Откажется от нагрузок. Бывает вот что. Иногда вдруг становится очень тяжело – и я не понимаю: почему? Неужели это – тот самый звонок? Сейчас в ЦСКА после отпуска первые два дня тренировок дались нереально трудно. А уже на четвертый – гораздо легче. Но точно так же организм реагировал и в 25".
Полные версии интервью Игнашевича для рубрики "Разговор по пятницам"
Сергей ИГНАШЕВИЧ: "КАК Я ПЕРЕСТАЛ БЫТЬ КАПИТАНОМ" (май 2009 года)
Сергей ИГНАШЕВИЧ: "БРАТ, ТЫ ПЛАЧЕШЬ?" – ПОРАЗИЛСЯ МАМАЕВ" (июль 2014 года)
