Слуцкий и антисексуалы. Леонид Викторович меняет профессию
Сегодня день рождения у Леонида Слуцкого — ему 52. Он переживает очень необычный период в жизни. Не могу сказать, что мы сейчас общаемся много, но когда контактируем, вообще не вижу, чтобы он чувствовал себя подавленным. Хотя вроде бы — вылет из РПЛ, уход из «Рубина», отсутствие тренерской работы...
Но разгадка-то в том, что, как мне кажется, он и не хочет сейчас тренировать. Выражение Игоря Акинфеева «Леонид Викторович ушел в шоу-бизнес» недалеко от истины — Слуцкому, человеку по жизни не монотонному, захотелось поэкспериментировать. Тем более что возможность появилась. И меньше всего он думает о том, чтобы всем в этих новых амплуа нравиться.
И уж тем более тем, на кого он ориентировался прежде. Помню, в начале 90-х на футбол в основном ходили мужички в спортивных костюмах с отвисшими коленями, с половиной зубов. Комментатор Дима Федоров (кстати, друг Слуцкого) метко прозвал их антисексуалами. И вот у меня такое впечатление, что Леонида Викторовича сильно утомила вся российская футбольная аудитория и он ее почти целиком зачислил в эти самые антисексуалы. И зачехлил.
Я не хочу, чтобы он совсем отходил от футбола, и очень рад серии его интервью у коллег в линейке программ «Коммент.Тренер». Такие беседы и футбольному сообществу важны, и болельщикам, и ему самому. Не сомневаюсь, что он многое для себя из них извлекает. И накапливает.
Одной группе людей заходят такие интервью и не заходят напичканные матом шоу с Дзюбой, кому-то — наоборот. Одним нравится все, а другим — ничего. Поверьте, Слуцкого это мало волнует. Он руководствуется только СВОИМИ ощущениями, СВОИМ внутренним комфортом. Так же, как слушал только его, когда сам захотел уйти из ЦСКА с миллионным контрактом, чтобы выучить английский и поработать в нетоповом, но другом, не нашем футболе. А потом им насытился.
Когда-то Фрэнк Синатра пел песню My Way, и вот Слуцкий своей жизнью тоже ее поет. В какой-то момент он решил, что жизнь — одна и слушать, живя ее, нужно только себя. Чтобы потом не жалеть об упущенных возможностях.
В конце концов, в российском футболе он уже достиг максимума возможного — трех чемпионств, 1/4 ЛЧ, работы со сборной, пусть на Евро и не сложилось. Это даже для прошлого десятилетия максимум, а про теперешние времена уж и не говорю. Когда она еще будет, эта Лига чемпионов, эта сборная и турниры с ней...
Думаю, он очень хорошо понимает своего недавнего собеседника Олега Романцева, который к полтиннику в отношении тренерской профессии полностью выгорел и ушел. Просто тот — в уединение, на рыбалку, а этот — в самый водоворот жизни. В соответствии с их характерами и психотипами.
Может, Слуцкому все это так понравится, что он и не захочет возвращаться в футбол, где дикой ответственности за результат у тех, кто в нем работает, меньше не становится. Когда человек минимум раз в неделю 90 минут находится на грани инфаркта, никогда не может позволить себе расслабиться, а потом смотрит на полупустые трибуны, он неизбежно задает себе вопрос: «А зачем всё это?» Многие не способны и не хотят делать что-либо другое, тренерство — вся их жизнь, и они этот вопрос отметают, вычеркивают из сознания. А Слуцкий решает, что с этим глобально бесполезным стрессом нужно бороться иначе — менять (временно или постоянно) профессию и тем самым убирать его.
Когда-то он хотел только тренировать, тренировать и еще раз тренировать. Это горение привело к тому, что он прошел невероятный путь — от рядового детского тренера в волгоградской ДЮСШ до трехкратного чемпиона России, четвертьфиналиста Лиги чемпионов и главного тренера сборной страны.
Затем захотелось чего-то другого — вначале внутри профессии, но вне привычной атмосферы (отсюда Англия и Нидерланды), а затем вообще чего-то другого. Видимо, окончательно его к этому привела Казань. Он срывался — и далеко не всегда оправданно — на судей, журналистов и, будучи человеком с развитым интеллектом и критическим мышлением, в таком виде, уверен, сильно себе не нравился. Вам он, конечно, никогда этого не скажет, и мне тоже. Но срывы становились все более частыми, и он решил, что надо покончить с их корнем — навязшей в зубах профессией, в его внутреннем ощущении лишившейся значительной части своего смысла.
Сейчас Слуцкий развлекается как может. Такое впечатление, что он бросает себе вызов за вызовом: «А вот смогу я так? А так? А даже так?» Миллионы или сотни тысяч просмотров убеждают его, что он все делает правильно — на фоне того, скольким людям он был интересен в том же «Рубине». Он рьяно рвет рычаги, выключая внутри себя внутренние барьеры, и смотрит, что из этого получится. Он от этого кайфует, но не воспринимает это слишком серьезно. Он устал от серьезности. Он ею объелся.
И страшно интересно будет посмотреть, захочет ли он ее снова. Убежден, что сейчас он сам не ответит вам на этот вопрос. Он не знает и не хочет заглядывать вперед. Он живет одним днем, здесь и сейчас.
И лишь одно заставляет меня думать о том, что он вернется. То, с какой эмоцией и заинтересованностью он проводит интервью с коллегами в «Коммент.Тренер». Тут он со всего размаха окунается обратно — только с другого берега той же реки. Стремится посмотреть на других, а значит, и на себя прежнего, со стороны. И понять что-то такое, чего не понимал раньше.
И вот это — самое интересное. Что он поймет? И побудит ли его это понимание вернуться?
