«Роберто Карлос бежал за фанатом. А Это'О примерял милицейскую фуражку». Воспоминания гендиректора «Анжи» «золотого» периода
Опережали время
— «Анжи» был очень ярким проектом, стартовал с места в карьер. Не возникало ли у вас ощущения, что в этом имелся серьезный перебор, и долговременной история быть не может? — первый вопрос Чистякову.
— Вы сказали, очень яркий проект. Всегда думал, что это комплимент. Никакого перебора, наоборот, яркость стала частью нашей стратегии. Во всем — от броской желтой или необычной фиолетовой игровых форм команды до всяческих маркетинговых и пиар-действий, включая заказ на домашние матчи за наш счет телевизионных станций, способных передавать картинку в формате HD, жидкокристаллических рекламных бортов. Мы понимали, что представляли не только клуб, город, республику. На нас смотрел весь мир, это не мое бахвальство. Количество запросов и посещений иностранной прессы, пытавшейся разобраться в феномене «Анжи», было беспрецедентным для российского футбола.
Хотели быть яркими, самобытными. Убежден, что такие шаги просто необходимо включать в свои планы развития каждому в премьер-лиге. Нам крайне не хватает этого.
РПЛ, к сожалению, почти ничего не делает, чтобы российский чемпионат перестал быть просто соревнованием спортивных коллективов, а стал зрелищем, продуктом, который хочется смотреть, покупать, к которому захочется быть сопричастным.
Если найдете на Youtube ролики, как на пике наших усилий выглядела старая арена в Махачкале во время выхода команд на поле, то увидите исполнение на трубе живьем гимна страны — обязательная тогда вещь, отметите, что практически никто ничего подобного сейчас не делает. Хотя и ЧМ прошел у нас, и арены новые. Я вот часто думаю: нам бы такие инфраструктурные возможности десять лет назад, прогремели бы еще мощнее. «Анжи» часть своей новой истории творил на арене 1927 года постройки. Мне тогда казалось, что какие-то объекты стадиона с тех пор так и не менялись.
Так что, возвращаясь к вопросу — нет, не считаю перебором, мне подобных перформансов сейчас не хватает.
Мы во многом опережали время, как когда-то далеко в будущее в этом направлении уходили «Крылья Советов» при президенте Германе Ткаченко — по шоу, по пиару, по принципам формирования команды. Самарцы тогда и «Анжи» нашего периода добавляли яркости лиге. Сейчас, повторю, этого не хватает.
Гимн вживую
— Причем, ведь никто не хочет погружаться в детали, — продолжает Чистяков. — Нам бы все быстро, бегом, подавай информацию в режиме клипа, и уже с умным видом начинаем судить.
Ну, вот, например, знаете, почему мы придумали (на самом деле придумали не мы, подсмотрели в НБА) играть гимн перед матчем вживую на трубе? Потому что федеральные СМИ, особенно интернет-ресурсы, начали гнать бредовую волну, что в Махачкале гимн России освистывают на трибунах!
Как можно было выдумать такое, сложно понять, но мы крепко задумались: как красиво доказать обратное? Вот так и пришли к мысли живого исполнения трубачом, когда отчетливо понятен каждый звук. После этого даже по ТВ стало слышно, что стадион гимн поет, а не освистывает.
Многое подсматривали и адаптировали. Скажем, никто системно до сих пор не делает следующей простой акции. Мы сразу с акционером договорились (тогда еще финансовый фэйр-плей позволял подобное), что писать на футболках названия каких-то аффилированных с ним компаний не имеет смысла. Было решено начать сотрудничество с фондом Чулпан Хаматовой «Подари жизнь», чей логотип и появился на игровой форме.
Но это была не просто надпись. Перед каждым матчем совместно с фондом мы находили нуждающегося в конкретной адресной помощи ребенка из Дагестана. Его короткая история транслировалась на табло в перерыве, 10 процентов билетной выручки автоматически направлялось ребенку. Добавляли часть из своих премиальных футболисты — и получалось реально помочь нуждающимся. Некоторые игроки на этом не останавливались, помогали лично. Я помню, как уже постфактум мы узнали, что Бенуа Ангбва покупал и отвозил детям технику, велосипеды, игрушки. Делал это тихо, от души.
Важное добавление: мы жили с пониманием того, что строим большой и серьезный клуб на долгие времена. Это подкупало всех. И игроков, когда они принимали финальные решения. Вы же понимаете, что приличные деньги они могли заработать и в известных командах в более спокойных регионах. И уж тем более нас, управленцев. Искренне верили в амбиции, строили планы возведения ультрасовременной арены в Каспийске, крутой базы, инфраструктуры в республике. Мы хотели, чтобы весь Дагестан играл в футбол, а локальные отделения подпитывали команду, в которой в будущем появились бы свои, местные звезды. Я млел от таких перспектив. Это было гораздо интереснее, чем трансферы, и даже спортивный сиюминутный результат. Жаль, что все закончилось иначе.
Промахнулись только с одним футболистом
— Много промахов совершили на трансферном рынке?
— Нам приходилось стартовать с места в карьер. Новая жизнь в «Анжи» началась в январе 2011 года, а уже в феврале играли в Грозном — с «Зенитом» на Кубок. В условиях жуткого дефицита времени сложно было заниматься вдумчивым подбором, но и то, благодаря высокому профессионализму отвечавшего за спортивное направление Ткаченко, в команде оказались такие блестящие исполнители, как Роберто Карлос, Буссуфа, Жусилей. По сути, промахнулись мы в первом наборе только с нападающим Тарделли. Хотя феномен этого парня требует отдельного исследования. В «Анжи» у него вообще не пошло, а потом он снова сумел доиграться до сборной Бразилии.
А к следующим селекционным шагам нами была разработана «Стратегия баланса». Серьезный и объемный труд, в его подготовке, помимо нас, клубных менеджеров, принимали участие и опытные эксперты. Например, Алексей Зинин, которого читатели «СЭ» хорошо знают по трансферным экспертизам. Там постарались учесть и проанализировать все аспекты формирования команды на годы вперед, сообразно растущим задачам и амбициям владельца клуба.
Частично стратегия реализована. Пусть со сложностями, небольшими промахами, но к моменту резкой смены курса проекта была собрана «банда», которая, и я в этом уверен на 100 процентов, стала бы лучшей в стране и конкурентоспособной в Европе. Как, собственно, и хотел акционер до смены курса. Что-то я не уверен, что у многих российских клубов есть сейчас подобные документы. Буду рад ошибиться.
— Кто вас особенно поражал по футбольным и человеческим качествам?
— По футбольным, без сомнений, Диарра и Это'О. В тройку включил бы также Самба. Этот парень дал нам очень многое, а его резкий уход стал ударом под дых. По сути, ключевая потеря. В лучшей форме Кристофер настоящий монстр на своей позиции, так еще и забивал важные мячи. Что касается человеческих качеств, то ни один игрок не вызывал у меня сложностей или проблем. Вот честно. Все они в тот период показали себя адекватными, нормальными людьми, и это тоже говорило о том, что мы верно расставляли приоритеты при подборе коллектива. Все футболисты разные, у каждого свои закидоны в хорошем смысле слова, но для меня все они были своими и важными.
— И никто из звезд не переоценивал свою значимость?
— Не было такого вообще. Никто и никогда не давал понять хотя бы намеком, что он какая-то там суперзвезда. Имелись нюансы, связанные с привычкой выступлений больших игроков на высочайшем уровне, до которого, понятное дело, добирались далеко не все в команде. Но вот чтобы кто-то прям выпендривался, такого ни разу не возникало. Даже «кола» в раздевалке не была капризом Это'О. Это привычка, норма для опытного футболиста, никаких проблем медицинский штаб в этом не видел.
Роберто Карлос открыл дверь в большой футбол
— Роберто Карлос и Это'О — какие у них были роли в коллективе?
— Роберто — наш первенец. Именно с его приходом на нас стали смотреть пристально во всем мире, он открыл нам дверь в мир большого футбола. Вообще было уже не так важно, как бразилец выглядел на поле, его миссия заключалась в другом. Карлос с ней блестяще справлялся и когда был действующим игроком, и когда стал тренером. Готовность Роберто правильно реагировать на любые запросы СМИ, спонсоров, клуба, адекватное восприятие реакции смены своей роли в команде — ничего, кроме позитива, в памяти не осталось.
Помню, играли с «Волгой» в Нижнем, прямо во время встречи на поле выскочил фанат и попросил Роберто расписаться на чем-то. Он это сделал, радостный зритель убежал, но забыл ручку. Так Карлос метнулся на трибуну и вернул ручку парню. Это было очень забавно. Кстати, именно его открытость, душевность стала причиной того, что он так тяжело реагировал на провокации с бананами. Для него это удар ниже пояса. Роберто с любовью принял страну, интересовался деталями городов, куда мы летали, никогда никому не отказывал в автографе — и тут такая пакость.
А нас просто бесило, когда некоторые СМИ, особенно одно интернет-издание, уверяли аудиторию, что это наши собственные пиар-акции. Представить такое мог только очень воспаленный мозг. Мы не чурались легких провокаций, но, чтобы за счет оскорблений собственных футболистов зарабатывать пиар-очки — это достойно дьявола, до такого мы не додумались.
Самюэль же приходил к нам в расцвете сил, многие из наших «поклонников» потом вынуждены были это признать, ведь после «Анжи» камерунец отлично играл в «Челси», в Турции и Италии. Это'О часто выдавал выдающиеся матчи, укрепил наш имидж, как серьезного и амбициозного проекта, дал ощущение основательности и солидности в раздевалке. Его фокус с надеванием милицейской фуражки после забитого гола в Махачкале помню, как сейчас. Отличный парень и феноменальный футболист.
Кстати, не так давно, на зимнем турнире в Катаре я поймал его в Дохе, где Самюэль тогда выступал, и мы отлично посидели, повспоминали. Он каждый раз говорит, что, поиграв в великих клубах, такой душевности, такого профессионального подхода в организации функционирования команды, как в «Анжи», нигде больше не встречал.
Тройка лучших — Диарра, Это'О и Халк
— Это'О считался серым кардиналом «Анжи». Нормально ли, когда у футболиста вес в клубе сравним с авторитетом главного тренера?
— Абсолютно нормально. Это вопрос к тренеру. Кто-то может этим управлять и с этим справляться, как Гус Хиддинк, кто-то нет, как Юрий Красножан. Даже молодой и неопытный специалист Андрей Гордеев спокойно находил подходы, чтобы и свой авторитет укреплять, и игрока правильно мотивировать. Кому-то это дано, кому-то нет.
Но бояться сильных личностей в команде — это значит никогда ничего не выигрывать. Да и не был Это'О никаким серым кардиналом. Его авторитет признан всеми, к его мнению прислушивалась и раздевалка, и тренер, поэтому никакой нужды в подковерных играх не возникало вообще. В силу специфики иерархии проекта у него имелась прямая связь с акционером, но это дело хозяина, он так выстроил коммуникацию, значит, так ему было удобно. Скажу, что ни разу при мне Сэм не воспользовался этой опцией в корыстных целях.
— На сколько процентов от своих возможностей играл Это'О?
— Да нет приборов для таких измерений. Я точно знаю, что и на тренировках, и в матчах камерунец пахал, отдавал всего себя. И также как другие, еле ползал после финального свистка. В своей лучшей форме у него на поле возникала та легкость, которая могла обманчиво казаться ленцой, но это не так. За легкостью стояла огромная работа, а талантом его природа не обделила. Видели бы вы, как он переживал, когда вдруг у него пошла безголевая полоса, которая так шикарно завершилась нашим запоминающимся шоу в Лужниках. «Анжи» обыграл «Спартак» — 3:0, а Сэм забил первый гол.
— Меня, признаться, больше всех по уровню игры поражал Диарра. А вас?
— Это выдающийся футболист, лучший из всех, кто заезжал к нам в лигу. Жаль, что травмы и прочие сложности не дали ему на длительном отрезке показывать все, на что он способен. Но когда Ласс находился в порядке, это было нечто, в том числе и на тренировках. На мой взгляд, это номер один из всех легионеров, выступавших в России. Сразу за ним я бы поставил Самюэля и третьим Халка.
Переводчик был один, а не пять-шесть
— Рассказывали, что, когда в «Анжи» говорил тренер, его речь дублировали 5-6 переводчиков. Не перебор?
— Никаких 5-6 переводчиков никогда не было. В основном работало два помощника с функцией перевода — один с португальским и английским, второй отвечал за французскую группу. Первый, кстати, мой хороший товарищ Григорий Тихонов, работал не просто переводчиком, а полноценным помощником главного тренера, членом тренерского штаба. Так что формально переводчиком у нас вообще числился один сотрудник. Трудились администраторы со знанием языков, но они на тренировках не присутствовали, а занимались решением бытовых вопросов футболистов и клуба.
Где был допущен количественный перебор, так это с помощниками тренера. Но это тоже объяснимо — мы не хотели убирать местных молодых тренеров, которые, по нашей задумке, должны расти рядом с главными, потом работать в республике самостоятельно, будучи проводниками нашей философии.
— По количеству персонала тоже перебора не видели?
— Мы постоянно сверялись с лучшими практиками, искали возможность учиться, расти. Например, для того, чтобы вывести работу административного блока команды на новый уровень, пригласили на время паузы в бундеслиге начальника административного блока «Баварии», который работал у нас месяц и натаскивал наших сотрудников.
И по количеству у нас все было органично, ровно столько, сколько и нужно для такой серьезной команды. Я вспоминаю впечатления первого легионера в новой истории клуба Жоау Карлоса, который приехал на сбор в Турцию и застал еще тот «Анжи» — доисторического периода. По его словам, буквально в считанные часы на глазах организация работы в клубе стала меняться с приходом нового менеджемента. Хотя мы не делали ничего особенного, просто привели все в порядок, так, как это должно быть в приличной команде.
— Из россиян с кем было интереснее всего общаться?
— Не могу и не хочу никого выделять. Одно замечу: я по-прежнему дружу с Юрой Жирковым, очень тепло отношусь и к нему, и к его прекрасной семье. Также очень ценю хорошие отношения с Федей Смоловым. Пользуясь случаем, желаю ему удачи в Испании от всей души. Нам всем нужны истории успешных интеграций наших ребят в Европе.
— Кто вас чем удивлял?
— Тут нужно немного объяснить. Я появился в «Анжи» стремительно для себя. Это совпало с тем, что как раз поменял ход своей жизни, уйдя из банка в спортивный менеджемент, так как мечтал связать свою жизнь именно со спортом. Ткаченко сманил меня в «Анжи» из баскетбола, и вот я сразу попал не просто в любимый футбол, а стал генеральным директором клуба премьер-лиги, да еще на таком этапе! Не успел успокоиться от самого этого факта, как стали появляться рядом такие футболисты, которыми еще недавно играл на приставке...
Возвращаясь к вопросу, именно поэтому меня удивляло все, «вставляло» все, я летал, как на крыльях. Это была работа мечты, первая такая, и за это судьбу буду благодарить всегда.
— По уровню мастерства между легионерами и россиянами существовала пропасть?
— Нет, никакой пропасти. А разница была, конечно, особенно в сравнении легионеров с местными ребятами. Но и они выполняли свою важную функцию, ведь мы, не живя в Махачкале, должны были оставаться дагестанской командой. Поэтому и дорожили местными футболистами, поэтому я жил в Махачкале, хотя офис находился в Москве. Это было нелегко — без семьи, в непривычном укладе и жарком климате. Но, как я говорил, так балдел от своей работы, что ничего не замечал, быт мне не был важен.
Между футболистами разница в уровне, конечно, имелась, но это точно не пропасть. Скорее, игровой дисбаланс, над устранением которого активно работал спортивный блок.
— В клубе большое внимание уделяли быту. Самая необычная просьба?
— Не было никаких «эдаких» просьб и пожеланий. Когда вышли на курс стабильной и относительно спокойной работы, мы четко прописывали в контрактах, что даем, договаривались с игроками обо всем на берегу. Все, что происходило, ничем не отличалось от просьб и пожеланий людей в любых других больших командах. А вот читать байки в СМИ о якобы «разгульной» жизни футболистов было забавно.
Хотя случались и перекосы, и ошибки. Например, наше желание облегчить адаптацию игроков приводило к тому, что каждому выделялась машина с водителем, что выливалось в большие, ненужные затраты, которых можно было точно избежать, организовав процесс иначе.
Но поймите, мы находились под давлением, в жестких временных рамках, пытались перепрыгнуть через ступеньки. Там, где наши большие клубы годами тратили средства и ресурсы, поднимаясь наверх, мы переплачивали, чтобы вскочить на этот уровень сразу. При таком штурме избежать проколов трудно.
Потасовка
— Как-то пресса застукала футболистов, прилетевших на базу в Кратово на вертолете. С тех пор практика прекратилась?
— Так и не было такой практики! База в Кратово по тем временам была одной из лучших в стране, но с одним большим недостатком. Добраться нормально туда и выбраться оттуда можно действительно только вертолетом. При этом никаких скидок на дорогу никто игрокам не давал, вот и решили один раз наши ребята попробовать. Прилетели, чтобы не опоздать, так как в этот день пробки стали особенно тяжелыми. Кстати, за посадку на тренировочное поле были серьезно наказаны. Но это произошло один раз, а не постоянная практика. И сделали это Габулов и Жирков. Вы, Константин, их хорошо знаете. В том числе и то, что эти ребята не из разряда тех, кто кичится или выпендривается.
— Это правда. С игроками разобрались. А какой матч для вас стал самым ярким?
— С ЦСКА в конце ноября 2011 года. Эта встреча памятна мне в силу целого ряда обстоятельств, которые складывались явно не в нашу пользу. Первое — наличие неопытного тренерского тандема Гордеев-Карлос. Второе — потасовка Лахиялова и Жусилея на предматчевой тренировке. Гордеев вообще хотел в наказание оставить их в Кратово, но мы в дискуссии пришли к выводу, что им надо лететь на игру и там уж решать по ситуации.
Когда команда добралась в Махачкалу, я три часа общался с Шамилем. Очень интересный вышел разговор, и факт заключается в том, что Лахиялов в той игре вышел на поле и забил гол. Третий фактор — внезапное похолодание, пришедшее за день до матча в Дагестан. Уж не знаю, что нам тогда подсказало, но мы решили вечером накрыть поле специальной пленкой. И надо же, ночью выпал снег, которого там не видели много лет. Слава богу, пленка надежно защитила газон. Вот тогда я окончательно убедился, что мелочей в футболе не бывает. А вершиной всех усилий и волнений стала наша победа — важная и нужная — 2:1.
Кстати, в то время я очень ценил наши отношения именно с Шамилем. Интересный парень, непростой, но глубокий и своеобразный. Всегда хорошо к нему относился. Очень неприятно потом было читать его слова о нашем с Германом (Ткаченко. — Прим. К.А.) влиянии на разные спортивные решения. Что чуть ли не состав мы определяли, когда Гаджиев перестал быть тренером. Чушь, конечно, и Шамиль способен понимать такие вещи.
В клуб пришли неадекватные люди
— Чем запомнился Гаджиев, а чем — Хиддинк?
— Гаджи Муслимович — первый тренер в моей менеджерской практике, поэтому я к нему отношусь с должным пиететом. Несмотря на то, что пути наши разошлись, окружение у него в круг моих поклонников не входит, и это заметно по его нынешним интервью и книжке, но я искренне считаю Гаджиева большим тренером. Опытным и вдумчивым. Просто время и футбол развиваются стремительно, и ему на каком-то этапе стало сложно угнаться за темпом игры.
Гус — это харизматик, тончайший психолог, обаятельный и в то же время по-хорошему хитрый. Мне с ним было очень комфортно, интересно, добрые отношения сохранили до сих пор. Очень многому у него научился. И он всегда с интересом открывал для себя и Дагестан, и Махачкалу, никогда не прятался от общения с местной прессой или от встреч с фанатами.
— Вы, кажется, в клубе взяли на себя коммуникацию с болельщиками?
— Меня раздражает манера многих наших футбольных руководителей считать себя небожителями, какими-то особенными фигурами. Я всегда себя спрашивал: мы для кого все это делаем? Конечно, для зрителя, фаната. Сулейман Керимов ведь тоже был нашим зрителем, пусть и особенным. И простой парень из дагестанского села — тоже. Какая у этого парня возможность быть сопричастным к любимому клубу, особенно если команда не живет в городе, за который играет?
Попросив доступ на гостевую книгу фанатов, я хотел сделать клуб ближе к ним, к болельщикам. Да и самому полезно держать себя в тонусе. Это не позволяло «бронзоветь». Убежден, топ-менеджмент футбольного клуба должен быть максимально доступен и открыт. Я активно общался на гостевой. Бывало, и ругался, и получал в ответ. Оставался самим собой, и это, уверен, правильно. Когда стану работать в футбольном клубе снова, снова сделаю доступ к своей персоне максимально простым.
— О финансовом фэйр-плей задумывались всерьез?
— Да, конечно. Эта удавка входила в повестку жизни футбольного клуба как раз в те времена, и игнорировать ее было невозможно. Но понимания всех нюансов не хватало. Случались ошибки в учете, в финансах, к сожалению, с моей стороны в том числе.
Удавкой называю эту тему по одной причине — правила должны учитывать локальную специфику и не душить возможность инвестиций в футбол. Сейчас, после эпидемии, привлечение денег в футбол станет важнейшей темой. Кто в ней разбирается, точно сможет получить интересные предложения по работе.
— Почему вы ушли из «Анжи» за полгода до обрушения проекта?
— Как-то там все стало закручиваться не в ту сторону. Все больше получал сигналов, что наше детище пытаются трансформировать не в том направлении. В клубе начали появляться очень странные личности, порой даже просто психически неадекватные. Умножьте на усталость от бешеного ритма и жизнь вне семьи. Все это повлияло на финальное решение, которое совпало с переходом власти в руки других людей. Что в итоге стало с клубом, даже комментировать не буду. Кроме злости и грусти, эмоций нет.
Абсолютный фетиш
— Почти сразу вы оказались на руководящем посту в ПАОК. Греция — совсем другой футбольный мир?
— Да, там все иное — и страна, и менталитет, и футбол. Но мне повезло. Спасибо собственнику, я снова получил уникальную возможность строить что-то практически с нуля. Иван Саввиди взял ПАОК, когда там, кроме славной истории, по сути ничего и не было. Денег — нет, стратегии — нет, раздрай в клубе и на трибунах, туманные перспективы. Саввиди спас ПАОК, очистил его от долгов, хотя это была большая и тяжелая работа. Клуб был должен всем: игрокам, агентам, другим клубам и греческому государству.
Но мы справились и с этим. Наладили работу в лучших практиках европейского футбола, сумели почти сразу стать главным конкурентом псевдогегемону греческой лиги — «Олимпиакосу». Теперь ПАОК по праву может гордиться и титулами, и чистой финансовой совестью, являясь примером здорового футбольного проекта в экономически нездоровой европейской стране.
— В чем специфика греческого футбола?
— Главное — там клуб для болельщика является абсолютным фетишем, первой страстью. Этого, кстати, крайне не хватает в России. В Греции интерес к каждому моменту из жизни команды, погружение в обстоятельства функционирования любимого коллектива беспрецедентного уровня. Если я выходил попить кофе куда-то, это было невозможно сделать спокойно. Тебе рассказывали, кого надо выгнать, кого пригласить, как сделать так, чтобы выигрывать, как следует тренировать команду. Поначалу это необычно и напрягает. Но потом, когда видишь, что все сублимируется в бешеную энергетику на трибунах, понимаешь, что такое — двенадцатый игрок. Я вас уверяю, что были матчи, когда мы побеждали именно благодаря фанатам. Это прямо четко ощущалось. Недаром ПАОК дома почти невозможно обыграть, посмотрите статистику.
ДНК местного фаната перенести в Россию невозможно, но есть инструментарий, понятный и технологически осуществимый, как сделать так, чтобы трибуны любого нашего футбольного клуба становились таким же двенадцатым игроком. Просто надо работать и не списывать все на менталитет или особенности климата.
— Что в ПАОК вам удалось, а что — нет?
— Мне лично не удалось главного — взять трофей. Мы были близки, но уступили в финале Кубка. Я немного не дотерпел — сорвался, не выдержал, уехал. Опять без семьи, опять непривычный антураж... В общем, дал слабину и получил хороший урок — не дергайся, надо терпеть. Ведь сделано было все правильно, и результаты пришли.
Саввиди горячий? Другой в Греции не справится
— Если судить по прессе, то Саввиди — это эксцентричный человек, выскакивающий на поле с двумя пистолетами. Ваш взгляд?
— Мой взгляд совершенно иной. Диаметрально. Не буду ворошить футбольную историю Саввиди до Греции, не был внутри, не мне судить. Возможно, он тоже вынес уроки из прошлого, и действовал в Греции уже разумнее. В ПАОК я встретил мудрого, сильного человека, который действительно спас клуб, а вместе с ним уберег от депрессии немаленькую часть населения страны.
Кстати, примерно такого же эффекта достигал и Керимов. «Анжи» в свои яркие времена менял в позитивную сторону настроение всей республики, это было для нас самым ценным и важным.
Возвращаясь к Саввиди. У нас с ним прошло немало дискуссий, горячих разговоров, порой до утра. Но, как правило, то, чего требовал и на чем настаивал акционер, оказывалось верным. Тем более, специфика страны ему была гораздо понятнее и ближе. Мы дружим до сих пор, и этой дружбой я очень дорожу.
А то, что он эмоциональный и горячий, так это часть характера. Другой бы в Греции не справился. Да и вообще, с холодной головой футбольные клубы не покупают.
— В Греции есть футбольный бизнес? Можно зарабатывать самим или ситуация похожа на российскую?
— Да, в Греции футбол больше похож на бизнес. По крайней мере, бюджетного финансирования там нет. Но масштаб лиги мелкий — часть клубов существует в рамках бюджета всего около 3-4 миллиона евро в год. Стадионов мало, часть из них в ужасном состоянии. И все же мне ближе такая модель, когда живут по средствам, играют, как могут. В греческой лиге есть проблема — слишком долго она существовала, по сути, ради одной команды. Отсюда и коррупция, и скандалы в судействе, но все же у лиги более правильная и здоровая платформа, чем у нас. А все дерби, к слову, по инициативе ПАОК теперь судят иностранные арбитры.
Правда, у России своя специфика, своя история и свой путь. В одночасье убрать бюджетную помощь профессиональному футболу невозможно, это факт. Однако есть идеи, как уходить от этого. Просто надо не бояться делать непопулярные шаги, чтобы наша лига стала более привлекательной для ТВ, для бизнеса. В том числе должны быть жесткие инфраструктурные требования. На какое-то время лигу я бы вообще закрывал — делал компактной, играл бы в несколько кругов, пока строились бы манежи. Таких шагов должно быть несколько, но это тема отдельного разговора.
При этом жаль, что сейчас, в период вынужденного простоя, нет глубокой дискуссии, анализа. Скажем, РПЛ или РФС могли бы запустить онлайн-платформу, где можно было бы высказаться, предложить идеи, поспорить. Вместо этого, на безрыбье, к сожалению, повестку новостей футбольной жизни определяют такие фрики, как Селюк. Обидно за отрасль.
— Какой была ваша роль в ПАОК? Занимались ли вы трансферами и какой считаете лучшим?
— Заниматься приходилось всем — от спортивной деятельности до маркетинга. Клуб строили практически с нуля, управленческая команда — небольшая, работали круглыми сутками. Мне было приятно видеть в команде Натхо, Лукаса Переса (играл потом в лондонском «Арсенале»), но я бы говорил не об отдельных личностях. Меня радовало, что со временем совместными усилиями получалось слепить крепкую, сбалансированную команду, которой удавалось и в Европе пошуметь, и в греческой лиге быть фаворитом. Вот это приятно вспомнить.
В завершение же нашего разговора не могу не сказать пару слов о нынешней уникальной ситуации. Прежде всего — через «СЭ» поблагодарить медиков и всех, кто оказался на передовой в борьбе с вирусом. А нам всем пожелать здоровья, терпения и удачи. В том числе — и в постэпидемиологической жизни.
