«Гинер произнес: «Вы нас не знаете. Мы о вас знаем все...» Создатель одного из самых удивительных русских клубов 90-х
Под Новый год я обомлел. Глазам не поверил, честное слово — могучий дядька Валерий Четверик, создатель футбольного клуба «КАМАЗ», через страничку «ВКонтакте» просил о помощи.
Батюшки! Тот ли этот Валерий Васильевич, к которому я ездил в Челны? Один из ярчайших людей футбола 90-х — и уж точно один из самых колоритных?
Тот Четверик быка укладывал кулаком. Ездил на пыльном джипе. Смахивал пылинку с кожаного пиджака. Вы думаете, это Бормана боялись футболисты? Хе-хе. Это Четверику достаточно было взять не самую звонкую ноту, чтоб любой в Челнах 90-х сжался. Утопил голову в плечах. Поверьте, я все это видел.
Другой, наверное, и не довел бы команду от первенства бани до Кубка УЕФА.
Неужели это он, бывший главный тренер «КАМАЗА» и «Черноморца», спортивный директор ЦСКА, вице-президент «Крыльев Советов», написал все это? Неужели жизнь бывает так жестока?
Я решился — и позвонил. Проговорили мы час — и в беседе нашей преобладали восклицательные знаки. Как в прежние веселые времена. Какой же он хороший мужик — этот Четверик.
«Я помогал всем. Мне помогли двое»
— Ничего. В порядке. Спасибо зарядке, — вздыхает Четверик, и я понимаю — все далеко не в порядке.
Валерий Васильевич замолкает — и через секунду с азартом припоминает мне недавнюю заметку про футбол 90-х.
— А-а-а! — восклицает. — Я все думаю: кто ж написал это — «захожу к Четверику, а он схватил со стола бумагу с печатями и сожрал»? Вот это да, думаю...
— Про это не станем. Хотя это было, — насупился я.
— Да не было этого! Ну не было! Я б не просрался до сих пор!
— Это аргумент.
— Читаю вашу заметку про Шперлинга. У меня волосы дыбом. Думаю — боже мой! До чего доходит!
— Культурный мужик, кандидат наук. А превратился в бомжа.
— Юра! Не «превратился» — превратили! Помните ситуацию с Гердом Мюллером? Так все поднялись, чтоб помочь! Беккенбауэр первый! Саша Заваров по молодости мог начудить. Так его одернули: «Але, ты! Давай!» В Израиле мне один сказал: «Валера, знаешь, чем отличаемся мы, русские, от евреев?» — «Чем?» — «На обрыве будет стоять человек — мы еще и подтолкнем. А эти объединяются и помогают...» Да, мне тяжело сегодня! Тяжело — во всех смыслах!
— В этом мы с вами родня.
— Только без соплей! Да, тяжело. Да, трудно. А кому не трудно? Вот я всем помогал. В Челнах говорили: «Нужна помощь? Иди к Четверику!» За кого-то я пойду просить — а за себя сложно...
— Это ж вы написали: «Нужна помощь»?
— Да, написал... Вот на фиг мне надо было?!
— Была ж причина?
— Умирающую тещу надо было вывозить с Луганщины. А не на что. Она уже в реанимацию попадала. Так и не успели — вскрыл квартиру, а она мертвая...
— Так никто и не отозвался?
— Поначалу — нет. Потом Витя Панченко откликнулся. А второй случай прямо сразил — Андрюша Талалаев с женой отозвались! Вспомнили, что когда-то Андрею помог. Да кому я только не помогал. Даже Герману Зонину...
— Ему-то как?
— Приехал с Колосковым в Челны. Подходит, мнется: «Мне бы в Казань...» — «Что вы там забыли, Герман Семенович?» — «Родителей навестить». Оказывается, он казанский. Там все похоронены. Я охнул! Тут же с ним в машину, вместе поехали. 250 километров. Поклонился, цветочки положил. А Николай Озеров?!
— Вы ж дружили? Или легенда?
— Сколько мне осталось — столько буду благодарен этому человеку. Дружили мы ровно 10 лет. Это как три университета. Порядочности, доброты и всего-всего-всего. В Загорянке у него бывал, на даче. Два раза в год в Челны его привозил. Уже ему ногу оттяпали, на коляске возили... Люди его встречали — на руках таскали!
— Вы «Оку» ему подарили. Дочка потом лет десять на ней ездила.
— Надя. Да-да... Как я узнал, что Перетурина с телевидения выкинули, сразу кинулся к Гинеру. Я в ЦСКА тогда работал. Говорю: «Владимира Ивановича зачехлили... Несправедливо!» Гинер его пригласил, переговорили. Начали делать какую-то передачу — а потом у Перетурина один инсульт, другой. Поэтому недолго продолжалось.
— А вам помочь надо было — двое отозвались.
— У меня день рождения 29 декабря. Столько поздравлений! Но было тяжело. Вот накатило что-то. Думаю, дай напишу у себя «ВКонтакте». Так что ты думаешь? Сколько футболистов вырастил — никто не отозвался, только эти двое! Сказать, что я с протянутой рукой пошел? Да нет! Еще сопротивляюсь!
Как умер Колесов
— Кому-то вы подарили вторую футбольную жизнь. Как бывшему игроку московского «Динамо» Николаю Колесову. Про него уж и забыли все к тому моменту.
— Эх, Коленька, светлая тебе память... Я из вашей газеты узнал, что он умер. Открываю, а там заметка — «Прощай, Колесо»!
— Вы-то должны были первым узнать.
— Коля умер в одиночестве. Так и нашли в квартире. 98-й год. За год до этого ушли мои добрые товарищи — Николай Озеров, Толя Малявин и Евгений Майоров. Один за другим. Вот открываю эту газету, за голову хватаюсь: «Боже мой!» Звоню в приемную Толстых, кричу секретарше: «Наташа, как же так?! Что ж вы мне не сообщили?» — «Валерий Васильевич, не обижайся. Колесов двое суток мертвый пролежал на диване. Вдруг забеспокоилась девушка, с которой он дружил. Вскрыли квартиру — и нашли. Август, жара — сами понимаете, в каком он был виде...»
— Боже мой!
— В тот же день похоронили. Толстых все организовал. Они же одноклассники. Подзахоронили в могилу к маме — как Коля и хотел.
— Как он мог «хотеть»? Молодой мужик.
— Я приехал на Кунцевское кладбище, нашел директора. Тот рассказывает: «Коля за месяц до смерти начал каждый день приезжать. Вымерял шагами до могилы мамы. У него ж с головой что-то было. Все приговаривал: «Меня к маме».
Часто езжу туда к Садырину, моему товарищу, и к Коле. Неподалеку мама Ельцина. А на могиле та девушка написала: «Больше всего в этой жизни он любил маму и футбол. Когда не стало ни мамы, ни футбола — он сам ушел из этой жизни». Как он любил маму — я-то знаю!
— Откуда?
— Она лежала 12 лет парализованная. Мы в аэропорт выезжаем со стадиона, он звонит: «Мамочка, как дела?» Приезжаем — около взлетной полосы ищет телефон: «Мамулечка, мы улетаем...» Полчаса прошло! Не было у него ни жены, ни детей. Вот любил свою маму-блокадницу.
Тысяча рублей + 96 копеек
— Голос у вас усталый. Вы ж всегда были здоровый как бык. Неужели почувствовали возраст?
— Нет! Не чувствую! Просто перспектив не вижу. До 40 лет такая активная жизнь была, писали — «один из самых молодых тренеров высшей лиги»... В 24 года начал с первенства цеха. А в этом году будет 30 лет, как ношу звание «заслуженный тренер России».
— Что-то дает по деньгам?
— Тысяча рублей — к пенсии! Еще 96 копеек!
— Ну и какая у вас пенсия?
— Какая в Москве минимальная? 19 тысяч плюс тысяча. Выходит, двадцать. Вместе с социальными делами. Только сразу договоримся — не надо писать, что «Четверик с протянутой рукой». Не надо!
— Не буду.
— Да, тяжело. Как и многим. Знаю, Саше Аверьянову даже в РФС пришлось обращаться по поводу онкологии. У меня почему ничего нет? Я все вкладывал в стадион, в базу, в лицей имени Озерова! Кто-то пишет: «А-а-а, Четверик, организатор...» Да организуйте вы!!! Сделайте! Я тренировку провел — надеваю костюм и бегу что-то добывать, пробивать. Никогда не ныл! Вот говорят: «Четверик — Остап Бендер!» Да, я выдумывал! Но утром говорил — вечером делал. Интеллекта футбольного не было. Город не футбольный. Я выжимал из них! «Спартаку» сопротивлялись! Потом в Кисловодске встречаю Славу Грозного, помощника Романцева. Говорит Гришке, моему сыну: «Ты знаешь, кто твой батя? Он из табуреток делал футболистов — а мы потом воровали...»
— Я в 90-х приезжал в Челны. Вокруг вас все кипело. Вы были как вулкан.
— Да-да! Где-то есть видео — на трибуне сидим, я там такой симпатичный. Не ты делал?
— Я не по этой части, Валерий Васильевич.
— Всех помню! Мишка Пукшанский — какой человек, а? Всех помню! Всех! «СЭ» когда зарождался — в 92-м?
— В 91-м.
— Союз разваливался, «КАМАЗ» в «буфере». Ко мне приезжал Трахтенберг!
— Трахтенберг к кому попало не поедет.
— Да и Львов приезжал!
— У меня нервный тик на оба глаза от таких новостей. Сильнее Львова — только первый маршал Ворошилов.
— Приезжает: «Четверик, Львов к тебе приехал — а ты так встречаешь?» А у меня установка идет. Он в день игры приехал со «Спартаком». Прямо на базу ко мне явился, та недалеко от аэропорта. Спускаюсь к нему: «Слушай, Саша...» Всем уделял внимание. Эх, времена были!
«Щетверик»
— Святой в жизни вы человек.
— Всем лицо старался показать. Как мой папа говорил — «задницу нашу уже все видели». Своим тоже говорил: «Вы лицо покажите!» Регион-то был не футбольный. Степь — и один верблюд. Начали строить завод — и город. Ни театров не было, ни дворцов! А я начал футболом головы задуривать. Люди потянулись. Как в театр шли — семьями!
— До этого в Челнах другая забава была — цепями дрались. А тут вдруг футбол.
— Вот-вот, — о чем нужно писать! Мэр города проводит совещание. Полный зал. Человек 800! Все активисты, руководители. Выходит на трибуну прокурор: «За неделю арестовали столько-то малолеток...» Я встаю следом.
— И что?
— «Эх, вы, — говорю. — Ну и что с того, что арестовали? Вы футбольное поле постелите да мяч им киньте...» Помню, как первый раз Минтимер Шаймиев попал на футбол.
— У вас?
— А где же? Мы играем с «Уралмашем». 4:0!
— Ого!
— А он сроду на футболе не был. Народу! Визг, писк! Потом меня в машину к себе усаживает: «Щетверик...» На «щ» упирает. С татарским акцентом. «Ну-ка рассказывай, что это такое?» — «Минтимер Шарипович, так все же отменили. Демонстраций нет. Где народ собирается? На футболе!» Он прилетел в Челны награды вручать отличившимся на пожаре. Завод же горел, где двигатели делали.
— Жуткая была история.
— Не то слово. Прилетел — думал, ему свистеть будут. Народ после пожара без зарплат сидел. Говорит: «Я думал, возмущаться будут — а мне на стадионе руки целуют...» А мне уже тяжеловато было.
— Это какой год?
— 95-й. Мы уже три года в высшей лиге отыграли — мэр города ни разу на стадион не пришел! А тут я сел в автомобиль к Шаймиеву, вместе в аэропорт приехали прямо с футбола. Пилот докладывает: «Товарищ президент, к полету готовы» — а Минтимер ему: «Слушай, ты знаешь, щетыре — ноль! Мы выиграли!»
— Как мило.
— Впервые вживую футбол увидел! А в Челнах никто никогда не ныл. Камазовцы — они особенные. Такую махину отстроили, такой завод. Где я пацаненком болтался — с футболом со своим. Чувствую — Шаймиеву зрелище понравилось. Если помнишь, Валера Газзаев сделал «Кубок президента» во Владикавказе. Так я должен был первым провести, но устроил вторым. Зато по новой формуле. Как в Европе — с элементами шоу. 30 минут футбола — 30 минут концерт. Быстро сколотили президентскую ложу — так Шаймиев в ней восемь часов просидел!
— Вот это да...
— 95-й год. Народу собралось! «Локомотив» софийский пригласили, доктор Адель привез олимпийскую сборную Иордании... А Шаймиев хороший.
— Кто б сомневался.
— Бронзовую медаль привез с Универсиады — ему подарил. Вот, говорю, из Японии сувенир. Вертит ее в руках: «Ой как интересно!» Каждому футболисту за ту Универсиаду по телевизору вручили.
«Фишки-пишки»
— Помню, вы московское «Динамо» обыгрывали 5:2. Чуть ли не с Бесковым.
— Как это — «чуть ли не с Бесковым«?! Константин Иванович меня обнимает после игры: «Сынок, мне 75! Ты на правильном пути, за медали борись!» А я так сжался... Вокруг него камеры, телевидение. Мне неудобно! Бескова — 5:2!
— Это мощно. Что говорить.
— Мы-то шли по таблице восьмыми — а они первыми. Там и Добровольский, и все-все-все. Пропустили к июлю четыре мяча. А мы в первом тайме их гоним — 4:1! Обнял меня Бесков, сел в автобус — и уехал в аэропорт. А потом по ходу чемпионата заявление написал. Так говорили: «Вот, Четверик Бескова снял», хе-хе.
— Потрясающе.
— Потом «КАМАЗ» шестое место занял — я так расстроился! Звоню Бескову, приглашаю на работу. Говорю: «Константин Иванович, ну пожалуйста! Так хочу поучиться!» Тот задумался — и произносит: «Валера, договоримся так. У тебя пять выездов в Москву. Будем с тобой и ребятами встречаться в гостинице...» Тактику я хотел подтянуть. Фишки-пишки.
— В фишках Бесков был силен.
— Мне Хидя рассказывал: «Бесков столько эти фишки двигал, что мы уже засыпали». В «СЭ» у вас тогда я рассказал — «Хочу поучиться!» Уже не знал, что давать Евдокимову и остальным. Чем удивлять. Топчутся на месте. А я же самолюбивый! Медали мне хотелось — 19 туров шел третьим!
— Судья Будогосский вас от медалей отцепил.
— Да. Было дело. На этом матче в Камышине, который мы 0:1 проиграли, судья Будогосский и закончился. Во втором круге нас приземлили. Народ вернулся с чемпионата мира в Америке: «Але! Это что за «КАМАЗ» здесь?!» Третьими шли — после «Спартака» и «Динамо». А стали шестыми. Пятой была «Алания» — ей в еврокубках «Ливерпуль» достался. Четверик хотел «Ливерпуль» в Челны привезти — ну смех же!
— Полагаете?
— Колосков заглянул к нам в город. Регионы объезжал. Мне говорит: «Валера, куда мы идем?» — «На стадион». Как увидел его — руками всплеснул: «Пойдем обратно». Стадиона-то не было! Какой «Ливерпуль»?! Вот меня тактично на шестое — бух...
— Это дело ясное.
— Чествуют команду, сижу на сцене — и генеральный директор «КАМАЗА» Николай Бех берет микрофон: «Четверик! Пусть кто-то еще займет шестое место в высшей лиге...» Царство небесное — полгода назад ушел Николай Иванович. Когда в первый сезон удержались в высшей лиге — ему овацию устроили на десять минут. Оглядывается растерянно: «Четверик — а я при чем?!» — «Николай Иванович, высшая лига!» — «А что, уже вышли?» Так было, Юра!
«Вытри, щенок!»
— Помню, приехали вы играть в Москву на «Динамо». Юный Нигматуллин выходит на поле — и плюет. Вы догнали: «Вытри, щенок! На этом поле Яшин играл!»
— Было, было такое. Стал вытирать. Это 92-й год. Мы за семь туров обошли Пермь — вышли в высшую лигу. На Кубок играем с московским «Динамо». Которое тренировал тогда Валерий Георгиевич Газзаев. 0:3!
— Не беда.
— У них Тетрадзе, Цхададзе, Кирьяков, Колыванов, Симутенков. Вся бригада. Поздняя осень, мы уже вышли в высшую. Есть фотография — меня Газик обнимает. Говорит: «Ничего, тезка. На будущий год будем чаще встречаться». А потом Валерий Георгиевич принял «Аланию» — и получил в Челнах 0:6. Был немножко обижен.
— От вас?!
— Да. В 94-м году. 6:0! Газзаев!
— Какая грусть.
— Помните, как он из «Динамо» ушел? Попал «Айнтрахту» 0:6. Сразу заявление бросил. Он же всегда заявление пишет. Евреям сборная проиграла — усы торчком, заявление! «Ухожу!» Он же нервный. Так к чему я?
— К чему вы?
— Получает 0:6 в Челнах — ему толпа кричит: «Газик, уходи!» Паня (Виктор Панченко. - Прим. «СЭ») наш разбушевался, пять мячей забил. Приезжаем ответку играть, в центральном круге Хапов на Витю смотрит: «Пань, иди отсюда!» Его трясло. Дома мы играли ужас как хорошо. Никто от нас не ушел — ни Семин, ни Романцев, ни Газзаев. «Спартак» обыгрывали — со всем уважением!
— Вы знали в Челнах все и всех. Как допустили, что у лучшего футболиста Панченко уводили автомобили из-под окна?
— Ну, Юра... Я же не Всевышний! А где хулиганов не было? В Москве трупы валялись. Тогда я и не знал, что у Панченко что-то воровали. Годы спустя узнал — из вашего интервью.
«Три месяца — Вити нет. Умер»
— Как формулируете, Валерий Васильевич.
— У них Илюша Цымбаларь играл, Юрка Никифоров, Онопко. Пятницкий! Попробуй обыграй!
— А у вас — Ваня Винников. Из первенства цеха.
— А это брат мой двоюродный. Его отец, дядя Толя, и моя мама — родные брат и сестра. Ваня Винников приехал ко мне с трудовой книжкой. Открываю — «плотник первого разряда»! Прошел от первенства завода — до УЕФА. Играем с «Мюнхеном-1860» — Ваня с перевязанным коленом выходит на замену. Вот как было-то.
— Во сне к вам футбол возвращается?
— Дня не проходит, чтоб не вспомнил свой «КАМАЗ»!
— А во сне?
— У-уй! Часто! Встаю — и рассказываю как дурак: «Сегодня беседовал с помощниками, давал установку». Какую?! Какую ты давал установку?! Кому?
— Как-то встретил я в Нижнем Новгороде Николая Козина, бывшего помощника Валерия Овчинникова.
— О-ой! С Колей мы на связи! В «Одноклассниках» он есть.
— Ну и ну! Так выяснилось, что он поет в церковном хоре. Из вашего прошлого неожиданные люди всплывают?
— Вот тебе раз! Ой, боже мой... Вот полгода назад присылают мне фотографию. Говорю: «Ребята, честно, не узнаю — кто со мной рядом?» — «Да Витя Антихович!» Три месяца — Вити нет. Умер. О-ох! Витенька!
«Ока» для Колыванова
— Вы отыскивали для «КАМАЗА» удивительных людей. Ваню Яремчука, Цвейбу.
— Помните журнал «Мир футбола»? Был такой Ангелов, царство небесное. Помнишь?
— Еще б не помнить. Прохиндей.
— Прохиндей, не прохиндей... Четверик всем помогал! Все ко мне лезли! Вот приходит этот Ангелов — просит помочь журналу. Зашли к генеральному директору завода — дали рекламу. Я приз лучшему бомбардиру чемпионата учредил. В «Лужниках» выкатили автомобиль «Ока» для Колыванова. До сих пор вспоминает! Он уже чемоданы в «Фоджу» собрал — а мы ему «Оку»!
— С собой взял?
— В Москве сестра, говорит, ездила. Приз лучшему комментатору учредил!
— Бог с ним. Так что с Цвейбой?
— Вот тот самый Ангелов мне и подсказал, мол, в Германии загибаются Цвейба и Яремчук. Из Киева Лобановский уехал, начался бардак. Эти двое отправились на просмотр в Германию. Что-то им голову задурили — кого-то ждали да так и не дождались. Ахрик в Абхазии сидел. Звоню ему — смеется: «Васильич, да я не готов, лишний вес...» — «Попробуем!» Ванька Яремчук такой же.
— Ветераны у вас были фантастические.
— Колю Колесова в 39 лет пытался заменить в Ставрополе — он за штангу ухватился: «Не уйду!»
— Так и не ушел?
— Вытолкали с поля. Я думал время потянуть. Ну и «потянул»! Мы вели 1:0 — в конце пропускаем. Думал, Колесов меня проглотит. Вот характер, а?
— Не то слово.
— Рассказать случай про Нигматуллина?
— Давайте.
— 91-й год. Играем в «буфере». Администратор приходит растерянный: «Васильич, куда этого Нигматуллина девать? Ему 16 лет, в девятом классе!» Заселяй, говорю, к Колесову. У того однокомнатная квартира.
— А дальше?
— Приводит — Колесов лежит под двумя одеялами. К игре готовится, сохраняет тепло. Администратор: «Николай Борисович...» — «Иди отсюда!» Берет сумку этого Нигматуллина — и выбрасывает в окно. Юра, это был профессионал до мозга костей.
— Теперь и я это понимаю.
— 91-й год — ЦСКА чемпион, ездит по стране. Пермь, Ижевск. Гоняет «халтуры». Все за «конверты». Доехали и до нас. 1:0 их обыгрываем!
— Невероятно.
— Как там они играли — может, задом? В очках темных — кто их знает! Но факт — мы, вторая лига, выиграли. Садырин сразу ко мне: «А вот мне бы Захарчука...» А для Николая Борисовича Колесова это был первый матч за «КАМАЗ». Приходит в раздевалку: «Мужики, с такой игрой мы должны за высшую бороться!»
— Так и вышло.
— Играем во второй лиге. Судит Юра Чеботарев! Что-то свистнул против ветра. Луна была, не видно. Так Колес за ним ка-а-к погнался!
— Романтика.
— Думал, закусает его. Чеботарев на бегу: «Коля, ты что?! Ты ж у меня на свадьбе был свидетелем...»
— Вот это подробность.
— Они ж играли в «Кубани» вместе. Злой был! Характер такой! А как попал ко мне? Во Владимире турнир ветеранов, еще Нетто играл. Кто-то мне звонит: «Васильич, ты же ищешь «дядьку» в команду? Тут бегает один, волосатый, всех ветеранов под жопу гоняет. 35 лет — но в порядке!» — «Кто такой?» — «Сейчас посмотрю протокол...»
— Даже не знали?
— Нет! Потом перезванивает: «Колесов!» — «Тот самый — Коля? Из московского «Динамо»?!» Еду, нахожу его в Москве. Три дня уговаривал! Но как-то встряхнул. В 37 лет играл у меня в высшей лиге — а какие ему проводы потом устроили!
Силуэт в темноте
— Когда брали Цвейбу — знали, что ему на деле больше лет, чем написано в паспорте?
— А мне плевать.
— Как так?
— Это на детских соревнованиях нельзя обманывать! А когда подрос — какая разница, 26 тебе или 28? Акинфеев с 4 лет тренировался с ребятами старше. Ну и что?
— Что?
— Кто его моложе — давно закончили. Ахрик — это игрочище! А человек какой!
— Человек роскошный. Обожаю его.
— Вот в Цвейбе — все. Вообще все! Не так просто его, абхаза, выбирали капитаном киевского «Динамо». О чем-то это говорит? Вот история: тренировка заканчивается. Рубильник вырубают, света нет. Вглядываюсь: это что за силуэт в темноте скачет?
— Ахрик Сократович?
— Ахрик Сократович! Скачет по трибуне — через лавки! Как только появлялся в команде такой человек, как Колесов, Ванька Яремчук или Цвейба — сразу рывок вперед. Игроки мои учились — да и я тоже. Возле Ахрика 17-летний Варламов рос. Рядом с Яремчуком в центре — молодые Дурнев, Евдокимов и Клонцак. У меня плакат висел в кабинете, так я как-то считать начал: кто со мной прошел от КФК до высшей лиги?
— Сколько?
— 9 человек!
— С ума сойти!
— Была еще такая команда? Как-то на сборах в Адлере играем 2:2 с «Шахтером». Мы, вторая лига — а «Шахтер» уже серьезный! Сразу начинают канючить: «Валера, отдай нам того, этого...» С «Локомотивом» сыграем — история повторяется. Потом с «Аланией». Молодой тренер Валера Газзаев указывает на одного: «Отдай его!»
— Кого хотел?
— Эдика Югрина. Который потом 13 лет отсидел. Он боец такой — в Кисловодске грязища вместо поля. Так Югрин убивал всех. Мне надоели разговоры, собрал всех: «Ребята! Мы засветились — сейчас команду начинают дербанить. Два пути — или дальше идем все вместе, или каждый сам. Но я вас уверяю — рано вам по одному...» Нигматуллину говорил — рано ему в «Спартак». Окрепнуть стоило.
— Кто-то ушел?
— Ни один!
«Братки» в раздевалке — рожа в крови
— Но ведь говорил в интервью Евгений Варламов — как обиделась на вас вся команда. Привели в раздевалку «братков», те рожу разбили в кровь двум футболистам.
— Глупости! Полная ерунда!
— Да неужели?
— А ведь Жене потом вы задали еще один вопрос. Или не вы — а кто писал то интервью. Я внимательно читал! Спрашивают: «А вы, Евгений, были в той раздевалке?» Что он ответил?
— Что он ответил?
— «Да нет, я уже сидел в автобусе...» Жень! Ну зачем ты выдумываешь? Много Женька выдумал, много! Я еще первым его интервью удивлялся. Только попал в ЦСКА, голова закружилась. Ну, Москва — а он парень деревенский. Только Казань да Челны видел. В ЦСКА его капитаном делают. Потом узнаю как. Семак от повязки отказался — а Женя тут как тут: «Я буду капитаном!»
— Так что с интервью?
— После Садырина пришел Долматов — и случился знаменитый рывок. Ну и Варлам выступает: «Вот, Олег Васильевич такой, а Садырин мог во время тренировки по мобильному телефону разговаривать...» Тут я уже насторожился. Ага, думаю. Сейчас и до меня дойдет, кажется.
— Дошел?
— Следующий вопрос: «А Четверик?» — «Четверик мог дать в пятак — а потом и погладить...» Молодой парень — а всех зацепил. Вот сейчас ты, Женя, тренер. Давай сделай что-нибудь. А мы дадим тебе оценку — как ты давал Долматову, Садырину и Четверику. Сказочник оказался Варламов. У меня впечатление, что не в трезвом виде давал те интервью. Неприятно было за отдельные моменты. Женя!
— Что?
— Лучше расскажи, как я тебя находил. Сколько раз под жопу давал. Вот это рассказывай!
— В какой-то качалке его нашли?
— Да не в качалке... Мужичок ходил по первым классам — давал учителю физкультуры бутылку, сам проводил занятия по футболу. Отбирал мальчишек. Потом вел их. Ну, фанат! Жена его выгнала — ушел жить в подвал. Я был в том подвале, Юра!
— Тернист ваш путь.
— Эти ребята дошли до десятого класса — а дальше куда? Создали команду «Идель», заявились во вторую лигу. А я уже в высшей лиге! Вдруг звонок: «Какая-то молодая команда — ребята играющие...» Мои-то слесаря уже подросли, а смены нет! Приглашаю эту «Идель» в Челны — выпускаю против них основной состав. Потом оставил себе двух ребят — как раз Варламова и Марселя Тухватуллина.
— Остальные так и пропали?
— У остальных родителей собрал: «Школу заканчивают — всех скопом перевозите в Челны, в институт физкультуры. Будут нашим дублем...»
— Варламов выделялся?
— Худобой. Кличка у меня была для него — Гадкий Утенок. Его шатало! Сам ездил, искал этот подвал в Казани, чтоб с Варламовым поговорить. Гляжу — трубы вот такие торчат. Этот мужичок, Александр Клобуков, для них беговую дорожку сделал, куски резины положил. Акробатикой на них занимались. Сам же там жил, спал на топчане. В этом подвале я и устроил родительское собрание. Они счастливы были — Четверик из высшей лиги обратил внимание!
— Лучше б этому гражданину угол сняли.
— Мы ему двухкомнатную квартиру сделали! Вот так!
— Вот это дело.
— Но я про Варлама хочу договорить. Когда перебрался в Москву — мне было очень туго! Год снимал трехкомнатную квартиру. Каждый месяц — выложи 300 долларов. Деньги вот-вот закончатся, буду лапу сосать. Кому, думаю, позвонить? Женя Варламов, мой ученик, капитан ЦСКА. Набираю: «Жень, так и так. Тяжело!» Тот задумался — и отвечает: «Валерий Васильевич, нам завтра в клубе зарплату дают. Обещаю — сам вам наберу, помогу!»
— Ну и?..
— На второй день Женя звонит и произносит: «Васильич, извини. Я завтра с женой улетаю в Майами». Юра, у меня до сих пор слезы! Больше я ни у кого ни *** не прошу!
— Да. Дела...
— Да, Юра, да! Вот так вот! Жена мне говорит — да и сам я себе тоже — значит, мало для них сделал. Себе на квартиру в Марбелье не заработал. Строил стадион. Да, я больной! Мне в этом мире прожить очень тяжело!
Генгам как Ланчхути
— Я как-то встретил Горюнова, тот говорит: «Оставил в футболе своих 50 миллионов долларов». Иван Саввиди — 38. Вы сколько?
— У меня было «своих»! Получал на заводе зарплату — домой не носил. Но двое детей, они подросли, зубами начали стучать... Вообще у меня миллионов не было! Приехал в Москву, попал в ЦСКА — а там узнал, какие у людей контракты. Какие миллионы. Я за голову взялся! Я и не слышал про такое!
— Самые большие деньги, которые платили футболисту?
— Вот тебе история: играем в Тольятти. Прямо перед игрой начинают разговор: «Васильич, денег нет...» А что я могу сказать?! Пожар на заводе! А я ходил в футболке сборной Бразилии, друг подарил. Я фанат бразильцев. Оттягиваю тот кусочек, где эмблема: «Видите, сколько у бразильцев звездочек? Четыре! Когда хоть на одну наиграете — тогда и будете говорить...» Меня еще задело — до игры подняли тему, а не после.
— После вернулись?
— После обыгрываем «Спартак» 2:0. Заглядывает ко мне Роберт Евдокимов, капитан. Пересказывает, как подошел к Пятницкому в центре поля: «Хоть намекни — вы сколько получаете?» У нас-то было то ли две тысячи долларов, то ли полторы. Да и то — не всегда.
— Открылся Пятницкий?
— Оказалось, в «Спартаке» все по категориям. У кого-то и пятнадцать. Еще премиальные. А я в своих Челнах все твердил: «Не бюджеты играют!» Воздух гонял туда-сюда. Впустую. Знаешь, чего мне хотелось?
— Чего?
— Приезжаем играть с «Генгамом». Туда еще попробуй долети. Мы в Бордо приземлились — и 200 километров пилили на автобусе. Гляжу: идет стройка. 16-тысячный стадион расширяют до 20. А городишко — 8 тысяч. Как Ланчхути. Кто ж, думаю, придет на нашу игру-то?
— Пришли?
— Выходим — стадион битком! Весь север Франции съехался! Вот и я так хотел у себя устроить. Но мне пожар на заводе шикарный проект со стадионом загубил. Макет того стадиона Евгений Майоров уже в «Футбольном обозрении» успел показать.
«Зелькявичюс ка-а-к рванул от меня...»
— Вы решили «подучиться», как сами говорили — и пригласили в Челны знаменитого тренера Зелькявичюса. Тот вас и подучил.
— Вот я опубликовал в «СЭ» — «Хочу подучиться!» Бескова звал — тот не пошел. Витю Папаева убеждал: «Попробуй! Я буду рядом, всегда помогу». Нет, не решился. Звонок от Юрия Семина: «Валера, правильно! Нормально, не стесняясь! Зелькявичюса помнишь?» — «А как же? «Жальгирис», бронзовые медали, Универсиада...»
— Знакомы не были?
— Вообще не видел ни разу. Семин диктует номер телефона. Набираю ему. Чувствую — у человека заинтересованность! Готов уже, ждал звонка! Что в Прибалтике сидеть? Когда годы спустя его выгоняли из «Балтики», сказали: «Четверик тебя завез — а мы провожаем». Помните — там был инцидент?
— Да, какая-то грязная история.
— Вот-вот. После меня побывал в «Роторе» и «Шиннике» — везде одно и то же: интриги, скандалы, проделки за спиной. В 94-м — шестое место! Я обиделся!
— Господи! На что?
— От «Ротора» не хотел отставать — самолюбие! В 96-м году мы в УЕФА играли, Интертото. Помнишь?
— Все прогрессивное человечество помнит, Валерий Васильевич.
— А на следующий сезон «КАМАЗ» принимает Зелькявичюс. Думал — этот на поле, я рядом. Руковожу клубом. Первая игра — в «Алании». Я лечу туда. 0:5! О-о-о, думаю. Вот это да! «Поучиться» хотел.
— Вкусно как рассказываете.
— В Челнах подогрева нет, Коля Толстых запретил играть. Во Владикавказе принимаем «Ротор». 0:5! Е-е-е...
— Это действительно «е-е-е».
— Две игры — 0:10! Начало! Рукава заворачиваю: «Але! Что творите?» А сзади уже работа была проведена. Был такой депутат Алтухов, крыса. Он с Зелькявичюсом, оказывается, на Кипр слетал, подружились. А мэр Алтынбаев с этим Алтуховым — свояки. Женаты на сестрах. Вот этот треугольник, триумвират сраный, сработал.
— Что дальше?
— Надеваю пиджак, галстук. Собираюсь к мэру. Тот экстренное совещание проводит по поводу футбола. А мне депутат говорит: «Валерий Васильевич, вам не надо». Вот тут я понял — все, конец.
— Скинули вас?
— У Зелькявичюса спрашивают — Бэньаминас... Как его... Викторовичюс?
— Викторович.
— Да, Викторовичюс. «Как, вы справитесь?» — «Справлюсь!» Побаивались, что народ поднимется.
— Вам-то как сформулировали?
— «Валерий Васильевич, вы устали. Надо отдохнуть». Спрашиваю: «Сколько?» — «Ну, годика два. Мы здесь сейчас порядок наведем...» Ну и навели: 98-й — первая лига, 99-й — вторая. Меня зовут: «Валерий Васильевич, возвращайтесь!» А команды нет. Один к Борману уехал, другой — в ЦСКА, третий — в «Спартак».
— Потом с Зелькявичюсом сталкивались?
— Я в Самаре был вице-президентом. В Турции сборы, большая тусовка. Мне указали: «Вон Зелькявичюс!» Думаю — дай-ка подойду. Ка-а-к он рванул от меня! Гляжу в спину, думаю: да пошел ты! Иронически отношусь. Этот человек — моя ошибка. Исправить бы прошлое — терпел бы, тянул сам! Никого бы в команду не запустил — и до сих пор бы «КАМАЗ» не вылетел!
— Что ж вы так?
— Молодые были — ошибались. Говорят, железо устает. А тут человек! Открой-ка энциклопедию «100 лет российскому футболу».
— Как раз под рукой. Открыл.
— Листай на букву «Ч». Что видишь?
— Вас вижу.
— Вот! «Четверик»! Это ж нонсенс — чтоб человек придумал команду, прошел с ней от первенства бани до высшей лиги. В УЕФА играли — это ведь было! Вот создал я лицей имени Озерова. Учил — вилочку в левой руке надо держать, нож — в правой. Вышли оттуда Антон Бобер, Саша Бухаров, Козлов, Игнатьев, Калимуллин. Пять назвал! Нормально?
— Одемвингие не оттуда?
— Совершенно верно! Но в возрасте 14 лет нигерийский папа выхватил, ночью своровал. Увез в ЦСКА. Там болтался — и уехал в Нигерию. Потом на «Локомотиве» встретились, обрадовался: «О, Валерий Васильевич!» — «Ну, молодец, помнишь...»
«Платошу я левой титькой вскормил»
— Вратарей вы растили феноменально.
— Три моих вратаря играли в первой сборной!
— Господи! Откуда ж три?
— Нигматуллин — раз. Захарчук — два. Андрюша Новосадов — три. Как он ко мне попал-то?
— Как?
— 91-й год. Играет за молодежную сборную — Фигу ломает ему ключицу! Перепрыгнул неудачно! А мне Паша Садырин отдал на время Димку Карсакова. Говорит: «Валерий Васильевич, есть такой вратарь — Новосадов. Хороший, но без дела мается...» Я знать — не знал никакого Новосадова. Откуда? Ему 19 лет! Как раз играем в Москве с «Асмаралом». Говорю: «Приводи завтра на «Пресню» своего Андрюшу». Ну и привел. Полненький такой, в гипсе. Вот это вратарь так вратарь.
— Он же ЦСКА принадлежал?
— Да на него рукой махнули: «Сломался? Свободен!» Мы готовились сыграть в первой лиге СССР. Говорю: «Подлечишься — приезжай на сбор». Появляется — поджарый, сухой! Спицу вытащил! Андрюша там у меня заиграл, что его Борис Игнатьев в сборную взял. Напарником к Черчесову. А под Новосадовым у меня сидел маленький Нигматуллин.
— Ловко.
— Платона Захарчука с 9 лет знаю. Он учился в третьем классе. Папка провожал на остановку. Платошу я левой титькой вскормил. А Нигматуллина — правой.
— Ну и где Платон сейчас?
— В Оренбурге — тренер вратарей. Как приехал с Евдокимовым, так и остался.
«Моя фамилия Гинер»
— В ЦСКА золотой поры попасть — большое счастье. Вы ж там были спортивным директором?
— Это тяжелая история. Мне уже конец был. Ну, все! Сижу в съемной квартире на Фестивальной. Серега Никулин помог снять: «Васильич, смотри, это Москва, здесь риелторы кидают...» Думаю: может, в Челны вернуться из Москвы? Там хоть своя квартира пустует! Думаю: лягу под чьи-нибудь двери с куском колбасы. Кто-то заметит — все-таки родной город. Вдруг звонок от Садырина. Будто почувствовал, что мне плохо!
— Дружили?
— С 91-го года. Сколько мне осталось — столько буду Пашеньку помнить. Я ж когда-то к нему за помощью приехал: «Федорович, тяжело! Помоги игроками!» — «Приезжай, посмотришь». Дубль играл на Песчанке.
— Кого выбрали?
— Говорит: «Вон, сидят. Забирай их на полгода». Там был Димка Карсаков и Сашка Горбачев. 20 матчей второго круга отыграли — возвращаются в ЦСКА. Садырин звонит, голос взволнованный: «Что ты с ними сделал?!» Я перепугался: «А что?» — «Они так готовы — надо оставлять...» Вот так Карсаков задержался в ЦСКА — и вскоре забивал «Барселоне» третий мяч. Это игрочище, мозги сумасшедшие!
— Бог с ним. Так что Садырин звонил — когда вы из Москвы собрались уезжать с куском колбасы?
— Рассказывает — в ЦСКА новые хозяева: «Не знаю, что за люди, но автобус «Мерседес» уже стоит, по базе Лайзанс с Поповым ходят. Жди звонка, я твою кандидатуру предложил». Потом узнал — еще Колосков и Гершкович меня Гинеру рекомендовали. Знали, в Москве сижу. Сухари сушу. Уселся я возле телефона. На следующий день звонок: «Валерий Васильевич, не могли бы подъехать на Ленинградку, в манеж? Моя фамилия Гинер...»
— Ого! Лично звонил.
— Да. Мне кажется — я быстрее метро бежал!
— Что услышали?
— «Валерий Васильевич, вы нас не знаете. Мы о вас знаем все...»
— Неплохо.
— Ну и предложил поработать спортивным директором. Е! Мне кажется, я просто выкрикнул: «Конечно!» Сначала селекцией занимался, потом — всем.
— Когда-то мне говорили: сложнейшие переговоры в вашей жизни — заманивали в ЦСКА Ролана Гусева.
— Это я был спортивным директором ЦСКА. Полгода уламывал!
— А переговоры номер два?
— Элвера Рахимича тянул долго. Его «Локомотив» и Юрий Палыч просто рвал к себе! В то время только и разговоров было про Рахимича. Ну, еще Ранджеловича. А с Димкой Кириченко как сложно пришлось — о-го-го! А Панченко? До сих пор понять не может: «Как меня Четверик уговорил в эти Челны приехать?»
— Хоть один спор с Гинером у вас был?
— Да это не спор... Человеколюбие мне боком вышло!
— Ой как интересно...
— 2002 год. Стал я заниматься детской школой ЦСКА. Гинер мне сразу сказал: «Убирай всех!» А я мягко хотел: «Леннорыч, давайте не так? Футбольные люди, сами играли. Буду с ними беседовать...» А Гинер-то был прав!
— Ох.
— 86-й год тренировал бывший футболист ЦСКА. Любитель заложить за воротник. Я раз его попросил — тормозни!
— Этот паровоз не остановить?
— А в следующий раз родители пошли напрямую к Гинеру. Тот меня сразу вызывает: «Ну что, Васильич, я тебе говорил? Бесполезно!» Был в школе директор — я ему выговаривал: «Тебе только портянки и мыло в ЦСКА выдавать!»
— На ответную любовь не рассчитывали, надо думать.
— Вскоре появляется про меня заметка, мол, Четверик не тренер, а гармонист. В «КАМАЗе» только с судьями работал. Где-то автор сидел на трибуне — и подслушал. Но «гармонист» — ты представляешь, родненький? На гармошке играю!
— Что ж тут дурного? Хороший гармонист не пропадет.
— Ну, такая ересь! Какой я «гармонист»? Меня полмира знает! Потом появляется тот, кто написал: «Васильич, прости! Хочешь, я прямо сейчас опровержение сочиню?» — «Просто скажи — кто заказал?» — «Ищи среди родителей...» Родители и тот самый директор организовали. А этот состряпал. Такой осадок был! Открываешь интернет, смотришь — это говно висит. «Гармонист ...».
Новороссийский сапожник вытряхнул бразильцев из мешка
— Ну и не будем об этом. Скажите лучше — на чем вы разошлись с Гинером?
— Я принял новороссийский «Черноморец». Тот вернулся в высшую лигу.
— Зачем вам это надо было?
— Ну, как... Высшая лига! Я тренер! Мне хотелось тренировать. В ЦСКА было сказано: «В любое время вернешься назад. Если не получится».
— Кажется, все тренеры уезжали из этого Новороссийска, облитые дерьмом.
— Юрочка, милый! Ну что сейчас вспоминать?! Вот был там армянин, президент...
— Хозяин порта.
— Да какого «порта»?! Он сапожник был, е! Атамалян, что ли, фамилия. Или не Атамалян. Они вернулись в высшую — мне Саша Молдован звонит, царство небесное: «Готовься! За тобой поехали». Ну и все. Этот «Черноморец» — о-очень симпатичная команда! Помогал мне Игорь Гамула.
— Теперь верю — симпатичная. Беда в другом — не всякий тренер в Новороссийске доживал до седьмого тура.
— Я успел провести две игры. Ну и сборы в Турции.
— Я ж говорил.
— Там команда была — Тчуйсе, Левицкий, Женьку Варламова я из ЦСКА перетащил, Олег Терехин, Сашка Призетко. Левушка Майоров покойный у меня капитаном был. От сердца умер, бедняга.
— Потрясающая бригада. Против Майорова играл в водное поло — так в голову мне засадил мячом, что до сих пор звенит.
— Состав — бомба! На сборах «Шахтер» обыгрываем 4:1 со всеми их легионерами. У них последний матч на сборах — может, устали. Неважно! Прилетаем в Анапу. Народу встречает — человек триста! С плакатами: «Аля-улю, Валера!» Меня на телевидение! Я не пойму — что за херня?!
— В самом деле — что?
— «Валерий Васильевич, «Шахтер» обыграли! Так мы и чемпионами можем стать?» — «Стоп-стоп! Прекращаем эйфорию!» Первая игра в Ярославле — с «Шинником». Открывай историю!
— Открыл.
— Что «Шинник» в то время?
— Боже. Что?
— С Сашей Побегаловым возле четвертого места ходили! Хорошая команда, «Спартак» обыгрывали, «Динамо». Играем с ними 1:1 в Ярославле. Народу! Потом дома с «Ураланом». Там Шалимов, Коля Писарев, итальянцы какие-то. Итальяшка нам и забил. Со всем уважением — 1:1.
— На чем вы сломались-то, Валерий Васильевич?
— За неделю до чемпионата привезли мне пять бразильцев. Из мешка вот так — раз! — вывалили. На одного указывают: «Вот этот — Кафу отдыхает. Будем играть со «Спартаком», тренер сборной Бразилии приедет смотреть на него...» Не помню — то ли Болио, то ли Мовио.
— Неважно.
— Один был возрастной — 29 лет. Только он по мячу попадал.
— А остальные?
— Ну просто... Причем все — игроки обороны. И все летят вперед, шашки наголо. Говорю армянину: «Ты сам-то их видел? Кто это?!» Ну, агенты-шмагенты засунули, видно...
— Я сейчас задохнусь от смеха.
— Прошу: «Дайте хоть кассету посмотреть!» Протягивает. Гляжу — и волосы дыбом: все эти защитники летят вперед, забивать, бах! Да подожди! Куда?! За дубль выпускаю — то 0:1 дома, то 1:3 на выезде.
— Вот беда.
— Сначала Гамула ко мне, царство небесное, нагибается во время матча: «Валерий Васильевич, президент просит — выпусти бразильца...» У этого Атамаляна привычка была — стоял за воротами во время матча. С огромной рацией. Сигнализировал Гамуле: «Скажи Четверику — может, Леву Майорова надо поменять? Бразильца выпустить?»
— А вы?
— Я рассвирепел: «Что-о, ***?! Ты, Игорь, ко мне с этим вопросом не суйся!» Потом армянин не выдержал — уже сам напирает: «Надо их ставить, это же бюджет!» Свисток ему на стол — раз! На, тренируй своих бразильцев!
— Ну и?
— На второй день статья — «Четверик ушел по состоянию здоровья». Да не возражаю! Согласен!
— Вы лучший из людей, Валерий Васильевич.
— Атамалян этот искренне любил футбол. Говорю ему: «Слушай, не лезь — и шестыми-седьмыми будем...» Нет! Полез! Вот так я и ушел — а лет через десять встретил «Черноморец» в краснодарском аэропорту. Лева Майоров уже тренером был. Обрадовался: «Васильич, вы? Ну время прошло, скажите — что ж вы ушли?» — «Да приболел я, Левушка...» Команда очень веселая была! О-очень! Сашка Призетко в сборной Украины играл. Тереха этот... Вася Иванов! Где он сейчас — Васька-то?
«Моя мама Нигматуллину форму стирала»
— Что в вашей сегодняшней жизни — радость?
— Мама жива!
— Сколько ей?
— 85. Еще Нигматуллину форму стирала. Да и всем остальным. В Челнах все знали, где Четверик живет. «А почему?» — «Форма на балконе висит...» Братишка, который в моем «КАМАЗе» массажистом был, вернулся на родину, в Тихорецк. Внуки есть! Моя радость, моя гордость. Я здесь чемпион! Видишь? Не успокаиваюсь! А вот футбол — душит. Каждый день себя сгрызаю. Чтоб жена не слышала (переходит на шепот) — умирать не боюсь, Юр! Сдохнуть боюсь!
— Последнее ваше место работы?
— Родной «КАМАЗ», как ни странно!
— Это в какой же вы роли там мелькнули?
— Много всяких бригад рулило футбольным клубом после меня. О-очень много! Кого только не было. Наконец народ не выдержал — поднял волну: «Верните нам Четверика!» Я-то не скрывал — все 20 лет мечтал вернуться в команду и помочь. Предлагал услуги Юрию Газзаеву. Получил в ответ вежливое молчание. А тут вдруг звонок: «Валерий Васильевич, приезжайте!» Позвали советником президента клуба. А президент — мэр города. Я обрадовался, кредит взял.
— Сколько платили?
— 50 тысяч рублей. Хе-хе. Родной «КАМАЗ»!
— Ну и что ж вы не там?
— Началась пандемия — прислали уведомление: «Валерий Васильевич, тяжело». Сократили! Ну и бог с вами. Я ж не напрашивался. Но было обидно!
