Птицы кружат? Это бегемот умер!
Юрий ГОЛЫШАК
из Йоханнесбурга
Я стоял в чудовищной пробке, не в силах вырваться из центра Йоханнесбурга. Или Йобурга, как называют его местные. До матча открытия оставалось еще часа четыре - но движение уже замерло: автомобили с боем отвоевывали у дороги сантиметр за сантиметром. Передо мной пыхтел автобус из Египта - ему, кажется, проще было продраться через всю черную Африку, чем через эту пробку на пути к самому большому стадиону континента.
***
И вот стоял я в этом треклятом заторе, и память поневоле листала странички последних двух дней - таких странных, будто все это сон. А я - дядюшка из Достоевского, которому привиделась собственная помолвка. Хотелось встряхнуться, ущипнуть себя - где я? Что со мной?
Повстречался мне, например, Арсен Венгер. На диво дружелюбный и смешливый дядька - способный улыбкой размягчить чужую душу. Мне прежде казалось, лишь покойный Виктор Прокопенко мог так к месту и доверительно дотронуться до корреспондентского локтя - и все, ты таешь. Веришь старине Арсену больше, чем себе. И с юмором на уровне - стоило пролететь над нами вертолету, Венгер замолчал на секунду. Свел брови. Поднял в небо тонкий палец: "О! Марадона!"
Я не сдержался, хохотнул. А Венгер, удовлетворенный собственным чувством юмора, забросил ногу на ногу, - и я увидел: к тонкому ремешку "Boss", к изящным швейцарским часам и накрахмаленной дорогой рубашке прилагались простецкие ботинки на зимней подошве. Не я один, оказывается, прибыл в ЮАР, напуганный рассказами: там, мол, стужа, там зима. Венгера тоже ввели в заблуждение.
***
Или вот еще встреча - познакомили меня с директором одного из крупнейших в ЮАР национальных парков. По которому бродят и слоны, и львы с бегемотами. Разговорились.
- У меня дома три кота и две собаки, - соврал я, желая понравиться.
- О! - обрадовался тот. - А у меня есть жираф.
Ответить было нечего. Жираф, безусловно, круче - держи я хоть целую ферму котов.
- А еще я собирался снимать фильм в Сибири и на Камчатке, - улыбался сэр. - Но все сорвалось, не хватило денег. Впрочем, Камчатка - это же не Россия? Япония, да?
- Слава богу, пока нет, - ответил я и потянулся к бутылке виски. Директор отвернулся - и я увидел шрам во весь затылок.
Спросил кого-то осведомленного шепотом, предвкушая занятный рассказ, - откуда шрам-то? Есть история?
- Кажется, от жены, - равнодушно ответили мне.
Вот так номер, подумал я. Вот так человек. Стоило прожить двадцать лет среди львов, - чтоб получить такое в схватке с супругой. Хотел бы я на нее взглянуть.
***
Живу я в ста метрах от той гостиницы, где обитает Bafana Bafana, сборная ЮАР. Это, скажу вам, отдельная история. Соседство, безусловно, замечательное - но для подготовленного человека. Потому что толпы в желтых одеждах осаждают этот отель от рассвета до заката и от заката до рассвета. Поют черт-те что, рвут барабанные перепонки вувузелами, хоть кипятком их поливай с балкона. Ладно бы голосили под окнами сборной Мексики - так нет, не дают спать своим же. И мне заодно. Не ставьте на сборную ЮАР - она с такой нечеловеческой поддержкой долго не протянет.
Пишу эти строчки глубокой ночью - а они все поют. Еще и салют устроили - с искрами на полгорода. Нет мучениям конца.
***
В лондонском "Хитроу" я снова пережил боль - за тот проклятый матч в Мариборе. Стоило в магазине duty free дотронуться пальцем до зеленой футболки сборной Словении, которая красовалась между английской и аргентинской.
Нет, не тихие словенские болельщики должны были лететь в ЮАР рейсом British Airways вместе с автором этих строк, а добрые русские парни. С ящиком водки, распугивая стюардесс. Впрочем, этих англичанок не испугать - каждая вторая похожа на Рину Зеленую на позднем этапе ее творчества. Всякого повидали.
Лица англичан, моих попутчиков по "Боингу", обещали Йобургу скорую веселую жизнь. Каждый второй мешками под глазами напоминал Джона Терри и его удалого папеньку одновременно. Когда объявили посадку и англичане выстроились в очередь у стойки, в "накопителе" остались ряды недопитых стаканов темного пива. Какие все-таки приятные люди!
Повезло тем, чьими соседями оказались щуплые двойники Терри. Мне в соседи достался вылитый Пол Гаскойн, только весом килограмм под сто пятьдесят: его крупное тело заняло полтора кресла. Смотрел Гаскойн исподлобья.
Я немедленно вытребовал у стюардессы десять пакетиков (на случай, если желудок взбунтуется) - во взгляде англичанина мелькнуло что-то уважительное. Он понял, насколько у вашего корреспондента серьезны намерения.
Мексиканцы на взлете вжимали плечи, суетливо крестились. Я крепился.
***
…А теперь вот стоял в клубах пыли - и понимал, как это здорово: быть на чемпионате мира. Пусть ни один из указателей на Soccer City не растолковывал, сколько до него остается. И было абсолютно не ясно, поспею ли я на футбол. Главное, чтоб господин Блаттер поспел.
Накануне днем нас на автобусе катали по этой загадочной Южной Африке. В приемнике звучала не имевшая ни начала, ни конца песня. Это было удивительное произведение: там просыпался петух, бил крыльями фазан. Потом следовали барабаны, речитатив. И снова петух с фазаном.
На обочине один знак был интереснее другого. То крокодил, то кто-то рогатый. Метрах в пятидесяти - домишки из жести, на крыше камни. Надпись на валуне, что-то назидательное об Иисусе. Обшарпанное юаровское сельпо и надпись вдоль стены: "Открыто всегда! Открыто сейчас!"
Нищета страшнее, чем в албанской степи между Шкодером и Тираной. Богатый тот, у кого домик из шифера.
***
Негры довольно зловещего вида показывали большой палец в окна автобуса. А могли бы средний. Выражение здешних лиц позволяет предполагать, что разница между большим и средним у этих добрых людей невелика.
Занятия у бедолаг простые и хорошие. Рубят себе придорожные кусты какими-то мачете. Стоит показаться автобусу - все бросают и бегут к дороге. Ловят твой взгляд в окошке - а столкнувшись глазами, ликуют. Им хорошо.
Кому недосуг махать мачете на солнцепеке, бегают вприпрыжку за всяким автомобилем со связками апельсинов. Никому их апельсины даром не нужны - но славят вслед всякого проезжающего. Благословляют оставленные им клубы пыли. И на все это снисходительно смотрят буйволы у грязной речки, мохнатые козы да кактусы необычайной красоты.
На разбитой дороге знак - не больше 120 километров в час. Да тут на шестидесяти костей не соберешь. А на столбе посередь пустыни - флаг Словении. Фу ты, опять. Как обидно, как неправильно.
Над тухлым заповедным болотом кружили большие африканские птицы.
- Это у нас бегемот умер, вот они и подъедают, - дружелюбно растолковали мне.
***
В один из дней ваш корреспондент оказался за столом с англичанами. Самолетные предчувствия оправдались на тысячу процентов: они оказались веселыми парнями. А напротив сидели две степенные голландки, выигравшие путевку на чемпионат мира в лотерею. За час разговора англичан с этими дамами я разобрал два слова - "секс" и "зебра". Но это и не важно.
Голландка, весьма похожая на мужчину, извлекла откуда-то костяную зубочистку волшебной остроты. Протянула через стол британцу - попробуй-ка.
Британец взял, поохал - и ткнул в задницу тучному соседу, соотечественнику. Тот радостно заверещал, голландки побледнели.
Как не умилиться после всего этого?..
***
В ЮАР самое звездное небо, какое я только видел. Самые чудесные закаты - главное, не упустить момент. Только что было солнышко, и вот он - закат. В половине пятого. Той же минутой холод пробирает до костей.
Под этот озноб я пытался купить на толкучке в пригороде Сан-Сити антилопьи рога. Между прочим, с куском черепа. Чудо-сувенир.
Негры окружили меня - и принялись высчитывать. Отыскали грамотея в очках без дужки, тот определил - 9 евро. Но брать европейскую бумажку продавец отказывался наотрез - куда с ней идти, если от всей цивилизации только сельпо да погост?
Так и остался я без рогов. Впрочем, зарекаться не буду.
***
На главной площади двадцатиметровый памятник Нельсону Манделе, светится в ночи. Сам знаменитый старик живет где-то неподалеку. А около памятника трутся проститутки со всей Африки. Встречаются негритянки преклонных годов. Всякая с меня, торопящегося на ужин, берет клятву: "Come back?" Обещаю, что вернусь. (А куда мне деваться? Иначе вцепится в рукав). Возвращаюсь другой дорогой - и рассыпаю обещания уже там.
***
Размышления о Манделе и вечном прервала полицейская сирена. Как-то прорвавшаяся сквозь рев вувузел. Кортеж из тридцати автомобилей протискивался посередь дороги, и самым скромным в той шеренге был BMW X6. Расступаться было некуда - но мы с египетским автобусом как-то расступились.
В соседних автомобилях один водитель был живописнее другого. Вот, к примеру, чудак в чалме на мусоровозе. Обернулся, почувствовав мой взгляд, улыбнулся - о, что это была за улыбка... Во все три зуба!
А вот двухэтажный автобус с открытым верхом - битком набитый мексиканскими фанатами. А вот полицейские, и тут же автомобиль с решетками на окнах, за которыми были видны мятежные лица. Неужели тоже на футбол? Рядом - убогая маршрутка: водитель одной рукой держал дудку, другой отсчитывал гроши. Чем он крутил руль - страшно было даже предположить.
***
Вроде бы доехали, и я не поверил: неужели этот промышленный пейзаж ведет к стадиону? Рядом электровышка, какие-то лачуги. Вдали бежала желтоватая электричка, похожая на ужа. Въезд на бордюр - из мешков с цементом. Пять обученных парней в жилетках поправляли мешки после каждой машины. Это парковка. И кто-то - тут же, рядом - мочился прямо с обрыва.
Старухи в национальных костюмах приплясывали перед туристическими автобусами. Им бы внуков нянчить. Впрочем, внуки тоже были здесь. И годовалые правнуки - привязанные за спиной: танцевать это не мешало. Нищие поделили дорогу к стадиону. Кинешь монетку в такую толпу - будут бежать за тобой до полицейских кордонов.
Мексиканская девчонка в серебристых штанах, не рассчитав со спиртным, валялась прямо на дороге. Другая, хохоча, пыталась ее оттащить к трибуне - не пропускать же футбол из-за каких-то глупостей. За билет всякий держался двумя руками: цена - под 300 долларов!
***
Как же они голосили! Какие же у них были дудки! Я не выдержал - к концу первого тайма заложил уши специальными берушами на шнурке, которые продаются там же, где и вувузелы, - как противоядие. Рядышком пел гимн мексиканец - сначала приложил руку к сердцу плашмя, потом развернул ребром. Интересно, что это означало? Потом он охал и вскакивал весь матч. А тем же вечером, умиротворенный ничьей, показывал на большом экране людям всех национальностей кадры из своих фильмов. Оказался мексиканской кинозвездой по имени Пауло Куеведо. Играет героев-любовников - хоть без грима предположить сложно.
Я сфотографировался рядом: Пауло обнял меня так крепко, будто я - объект его желаний. А не те волнительные дамы с экрана.
***
На трибуне кого только не было! Прямо передо мной - три индуса. Все в перстнях. За мной голосили на все лады фанаты Южной Африки. Надували презервативы, наскоро разрисовывали в цвет флага - и пускали на волю. Как японская девочка бумажных журавлей.
Ничьей никто не огорчался. Не портить же настроение из-за таких мелочей. Печален был лишь единственный русский, встреченный мной на стадионе. Озадачен бедами частного порядка - очередью в туалет.
***
Я уезжал с ветерком. Минута на автомобиле - и ты снова в мире лачуг. Которые очень скоро сменяются небоскребами Йоханнесбурга. Виды - потрясающие. А если легкий туман - вообще за гранью. Так не бывает.
Совсем подмосковная электричка светящейся змеей уползала в степь, в Преторию. Может, еще дальше.
Я смотрел ей вслед - и приходила шальная мысль: а не остаться ли в Йобурге собкором?
