РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ 

Владимир Буре - личность уникальная. Не просто папа двух хоккейных звезд, Павла и Валерия.

Один из лучших пловцов в истории Советского Союза, четырежды привозивший олимпийские медали. Переехав в Штаты, стал тренером по физподготовке. С "Нью-Джерси" выиграл два Кубка Стэнли.

Внезапно, все бросив, вернулся в Москву. Стал вице-президентом хоккейного ЦСКА. И так же внезапно эту должность оставил.

Интересны и семейные тайны фамилии Буре: Владимир Васильевич не общается ни с Павлом, осевшим в Америке, ни с мамой, которая живет в Москве.

В России он гость редкий. В августе ненадолго заглянул - пригласила на недельный мастер-класс команда "Капитан" из Ступино.

Мы отправились следом. Зная, что на семейные темы он не говорит. Но - вдруг?

И угадали - после некоторых сомнений Буре-старший запрет снял.

* * *

На 61-летнего Владимира Васильевича в этом Ступино поражались - всякое утро начинал с пробежки. В 6.00.

- И дня не пропустили? - ужаснулись мы.

- Конечно, - улыбнулся Буре.

- После операции на сердце?

- Да, сделали шунтирование пять лет назад.

- Что ж вас так прижало?

- Сам был в шоке. В "Нью-Джерси" проходил обследование - и что-то врачи забеспокоились. Направили в госпиталь - проверять досконально. Уж там говорят: "Срочно на операцию!" - "Когда?" - "Сегодня!" И в 6 утра прооперировали. Открыл глаза, а через несколько часов меня подняли на ноги.

- Сурово.

- У американцев своя методика реабилитации. Считают, ходьба - лучшее лекарство. Сказали ходить - я начал ходить. Бегать не заставляли, но спустя три недели я уже играл в теннис. И втянулся, бегая часик по утрам. Выходных себе не позволяю. Для меня это все равно что зубы почистить.

- Почему ни свет ни заря?

- Чтоб день не пропадал. Отзанимался - и свободен. Если вдруг не побегаю, в голове сидит: надо, надо, надо... Ни на чем сосредоточиться не могу. Всем, кто хочет регулярно заниматься, советую: только с утра.

- ЦСКА, где были вице-президентом, вы покинули одновременно с Фетисовым, вашим другом?

- Пораньше.

- Причина?

- Приглашал меня в клуб Фетисов. Но ожидания не оправдались. Все не соответствовало тому, о чем договорились. Я был очень недоволен. В ЦСКА почему-то думали, что сосредоточусь на физической подготовке. А я-то ехал на руководящую роль. Мне хотелось повышения. Реальных полномочий вице-президента. Тренировать не собирался.

- Мы вас понимаем.

- Да и работа главного тренера, Немчинова, не вызывала у меня… Как бы мягче сказать… Положительных эмоций. Знал бы, что так все обернется, из "Нью-Джерси" не ушел бы. У меня была престижная должность в одном из сильнейших клубов мира. Но к Фетисову никаких претензий, вот это напишите обязательно. Слава мой самый близкий друг.

- Он же вас сорвал из Америки?

- Ну и что? Выбор-то мой. Силком в ЦСКА не тащили. Решился на переезд я с огромным трудом. Здесь у меня уже ничего нет, семья давно в Штатах. Поставьте себя на мое место: не жил в Москве 22 года, и шестидесятилетним очутился в этом городе, один, в съемной квартире. Ни ложки, ни вилки. Тяжело.

- Назад в "Нью-Джерси" вас не ждали?

- Уйти из НХЛ легко, вернуться - сложно. К моменту моего возвращения "Дэвилз" испытывали финансовые трудности, многих сотрудников уволили. Клуб нынче в предбанкротном состоянии.

- Чем занялись?

- Стал советником президента КХЛ - передаю опыт российским командам. Кому интересно.

- Словом, тренируете. То, от чего отказались в ЦСКА.

- Я не тренирую, а советую. В каждом американском клубе своя программа, эксклюзивная. Никто ее не афиширует, информация на сторону не уходит. Я показываю то, как одиннадцать лет работал с игроками "Нью-Джерси". Провожу тренировки в зале. Говорю: "В "Нью-Джерси" было так. Если вам это подходит - запоминайте". Мне не жалко, я сам у других подсматривал упражнения. Здорово, если тренер про какое-нибудь мое упражнение скажет: "Это точно для себя брать не стану…"

- Почему?

- Он анализирует. Нащупывает. В Россию я буду наезжать время от времени.

- О чем молодежь расспрашивает?

- Да обо всем. В Ступино меня поселили на базе с командой. И под вечер потянулись ребята ко мне в номер. Один постучал, другой. Мальчишка спрашивает: "Как мне раскачать вот эту группу мышц?" И указывает на грудь. Для хоккея - самая бесполезная группа. Говорю: а для чего тебе? Молчит. Но я сам догадался - на пляже красоваться. Рассказал ему, как. Лучше плохая программа, чем ее отсутствие.

- Эксперименты Тарасова, если объективно, - бред? Прыжки с блинами от штанги, через ворота, с разгона плечом в борт…

- Почему? У каждого своя система. Прыжков, допустим, и у меня хватает - правда, без блинов. А то слишком большая нагрузка на позвоночник и колени. Втолковываю ребятам: "Суставы берегите. Когда прыгаете - старайтесь мягко приземляться. Как кошечка".

- Вы с разными хоккеистами поработали. Самый могучий организм, который встречали?

- Мой старший сын. Зверюга! Тренировался, превозмогая боль, усталость. Ни разу не пожаловался. Бег, штанга, подтягивания - везде у Паши были высокие результаты. Я воспитывал его так же, как меня - отец. Папа никогда не хвалил. Говорил обычно: "Мог бы проплыть еще лучше!" Вот и я после каждого матча указывал Паше, в чем нужно прибавлять, что подправить. Он прислушивался. Ярких хоккеистов много. Но, поверьте, больше я не видел, чтоб кто-то играл настолько красиво, разнообразно и напористо, как Павел Буре. Эх, если б не травмы…

- Отчего у Павла посыпались колени, как полагаете?

- Наверное, что-то генетическое.

- Каким поступком вас особенно озадачил генеральный менеджер "Нью-Джерси" Лу Ламорелло?

- Увольнением Фетисова. Необъяснимо. Да, был у команды спад, но шансы-то на выход в плей-офф мы не растеряли. Когда Слава позвонил мне с этой новостью, я подумал, что в отставку отправлен лишь Ларри Робинсон, главный тренер. Сказал: "Может, теперь тебя назначат на его место?" Слава вздохнул: "Ты не понял, уволили весь штаб". Мне кажется, из Фетисова мог бы получиться великий тренер. С его-то опытом и пониманием хоккея! Например, в "Нью-Джерси" он отвечал за игру в большинстве, так клуб по этому показателю лидировал в лиге.

- Вам ведь хочется еще посмотреть на Фетисова-тренера?

- Тут вы в точку. Но время уходит. Сколько лет уже он не тренирует. А в этой профессии необходим постоянный тонус. Чтоб нервами чувствовать команду. Если Слава вернется, навык восстановится. Но одного сезона для этого будет мало.

- Ваша фамилия выбита на Кубке Стэнли?

- Разумеется. Как все победители, получал его на день в свое распоряжение. Когда впервые привез домой, позвал соседей. Так они долго ощупывали Кубок - поверить не могли, что тот настоящий.

- Владимир Малахов рассказывал нам, что хозяин "Нью-Джерси" Джон Макмуллен решил продать команду в 2000 году после победы в Кубке Стэнли. Поэтому заказал не традиционные золотые перстни, а из платины, украшенные рубинами.

- Да, перстень роскошный. Разгуливать с такой "шайбой" по улице не будешь. Народ не поймет. А на какие-то матчи или хоккейные мероприятия перстень изредка надеваю.

* * *

- Паспорт у вас американский?

- Канадский. Российский тоже сохранил. Я люблю Россию, любил Советский Союз. Сам выступал за сборную СССР. В Штатах оказался волею судеб. Провел там треть жизни. Сегодня в Америке мне более комфортно. Но дома говорим по-русски. Я встаю утром - первым делом просматриваю новости из Москвы.

- Расскажите об отце. Удивительный был человек.

- Папа меня до сих пор кормит. Всему научил только он. Если возникает какая-то сложность, я сразу вспоминаю, что пришлось вынести ему. И все мои трудности кажутся пустяками. Он играл за сборную в водное поло. Ко мне часто подходят старые ватерполисты и говорят: "Такого вратаря в Союзе не было никогда".

- Крепкий был человек - как все ватерполисты?

- Очень крепкий. Смелый. Я был совсем маленький, приехал дядя. Вечером пошли гулять втроем. Пристала к нам подвыпившая компания. Так один папа справился с тремя.

- Дядя не понадобился?

- Нет. Двух отец уложил моментально, а третий, отбежав, крикнул - мол, они пошутили.

- Вы в курсе, за какой анекдот отправился отбывать срок в Норильск ваш отец?

- Нет. Отсидевшие в те годы такие темы не обсуждали. Про отцовскую отсидку мало что знаю. В его беседах с друзьями слова дурного о Сталине не слышал. Говорили про Ежова, Берию, но не про Сталина. Боялись, наверное.

- Лагерных историй тоже не знаете?

- Разве что одну - отца собирались послать на рыбалку. А это в Норильске - на 99 процентов смерть. Холод жуткий, там и заболевали. Редко кто после нее выживал. Отца от рыбалки чудом уберегли товарищи. Он играл там в футбол, выступал в Доме культуры, где, кстати, подружился с Жженовым и Смоктуновским.

- Как интересно.

- Я Жженова встретил на инаугурации Ельцина. Мы оба были приглашены. Подошел к нему: здравствуйте, я сын Валерия Буре. Георгий Степанович чуть не прослезился.

- Прежде виделись?

- Он гостил в нашем доме, когда я был ребенком. Совершенно его не помню.

- Ваши впечатления от норильского детства - лютый мороз?

- Наоборот, хорошая-хорошая зима. В Москве поначалу плакал: "Что ж это за слякоть зимой?" Снег то выпадет, то растает. А в Норильске если уж выпал - до весны лежит. Жили мы в трехэтажном доме с деревянными ставнями. Однажды просыпаюсь ночью - родители прижались к окну и эти ставни изнутри держат. Чтоб не вырвало ветром. Такая пурга. Наутро я вышел на порог - смотрю: с крыш висят антенны. Пожарная лестница оторвана и согнута до земли.

- Дело отца изучали?

- Нет. Вот вы спросили - впервые задумался. Если б кто показал - я бы прочитал. Но специально заниматься этим не стану.

- Отец умер, кажется, прямо в бассейне?

- Так и было. Весна 1974-го. Я готовился к соревнованиям на призы "Комсомольской правды". Это что-то вроде зимнего чемпионата СССР. Чувствовал себя скверно, как-то не плылось. Переживал и я, и отец. Он был уже болен.

- Чем?

- Стенокардия. Тогда сердце не оперировали. К тому же люди того поколения докторов не признавали. Папа все переживал на ногах, ни единой тренировки не пропустил. Хоть я до бассейна ЦСКА шел пять минут - а он 45. Пройдет - остановится… И вот на его глазах проплыл сто метров, назавтра должен плыть двести. Чемпионат я все-таки выиграл. Сидим, разговариваем: плыть мне завтра? Нет? Две недели до матча СССР - ГДР, можно было поберечься. Неожиданно ему стало дурно. "Позвать врача?" - "Нет". Прошло несколько минут, повторяю: может, врача? И он отвечает - зови. Соревнования в разгаре, я несусь вдоль бортика. Весь бассейн понял - что-то неладное. Прибежала врач сборной Людмила Федоровна Набокова, вызвали "скорую". Когда папу на носилки положили - он еще жил. Но без сознания. Я был уверен - выкарабкается. Запрыгнул на ходу в неотложку, ждал у дверей реанимации. Через два часа вышел доктор и сказал: "Все".

- Много осталось в вашем доме вещей от того самого Павла Буре, знаменитого часовщика?

- Ничего нет.

- Вообще?!

- Абсолютно. Родителей так запугали в 30-х, что от всего избавились. Компания "Павел Буре" продана швейцарцам, те до сих пор владеют брендом.

- Производят часы?

- Уже нет. Я так и не понял, почему, хотя как-то с ними связывался.

- Но ваш старший сын выпустил партию часов "Павел Буре". Не спрашивая швейцарцев?

- Ну да. В 90-е можно было делать все что угодно. В России считали, что живем по своим правилам. Но бизнес с часами не пошел. А я, помню, в детстве приходил в поликлинику, называл фамилию - и сразу же слышал: "У меня такие часы были!" Потом со сборной бывал на массаже в Центральных банях - часы "Павел Буре" стояли при входе. На том самом месте, где теперь ресторан "Серебряный век".

- Сами в часах разбираетесь?

- Разбирать - разбирал. Собрать не мог.

- У вас сейчас на руке какие?

- Швейцарские, не очень дорогие. Хоть есть и дорогущие, "Пойет". Подарок друга на 60-летие. Не знал бы цену - но увидел случайно такие в магазине и обомлел: 40 тысяч долларов!

- Друг - Фетисов?

- Стоит ли говорить? Да, Слава подарил.

* * *

- Недавно вы похоронили брата…

- Он долго болел. Судьба тяжелая. Его подкосило убийство старшего сына, моего племянника. Парня связали проволокой, много ножевых ран. Тело обнаружили в московской квартире. Никто не мог понять, за что. Начало 90-х, но ни с каким криминалом он связан не был. Впрочем, тогда могли зарезать за спичечный коробок.

- Брат тоже был классным пловцом?

- Да, входил в сборную, призер союзных чемпионатов. На Олимпиаду не попал и в конце концов ушел в подводное плавание. Скоростное плавание на ластах - так сейчас называется.

- Успешно?

- Там брат нашел себя. Был чемпионом Европы, рекордсменом мира.

- А вы плаваете с аквалангом?

- Обожаю!

- Сердце не мешает?

- Уже перестал спрашивать докторов, что мне можно, а что нельзя. Такого расскажут, что жить не захочешь.

- Акул вблизи видели?

- Небольших. Внимания на меня они не обратили. Зато встреча на Ямайке с рыбой-скорпионом закончилась для меня печально. Укусила в руку.

- Больно?

- Да уж. Счастье, инструктор был рядом и показал - всплываем. Пока на катере добирались до берега, он вытягивал яд из раны. По рации связался с врачами, меня сразу отвезли в госпиталь, сделали уколы. Рука успела онеметь до локтя. Если не оказать вовремя помощь, онемение идет выше, доходит до сердца - и привет.

- Был еще момент, когда Бог вас уберег?

- Вот случай перед поездкой в Ступино. Я крещеный, но не фанатично верующий. А тогда почувствовал присутствие Бога. Зашел в московский книжный магазин купить тетрадку. Подхожу к кассе: "Сколько с меня?" - "Подождите, я занята". Побрел я вдоль стеллажей. Магазин пустой. И вдруг вижу - лежит пухлый кошелек. Первая моя реакция…

- Засунуть в карман?

- Наоборот. Поднимаю, громко спрашиваю: "Чей кошелек?" Представил себе того, кто потерял эти деньги - и сейчас убивается. Я впервые в жизни подумал о Боге. О человеке, который молится.

- Что было дальше?

- Отдал продавщице. Она открыла: "Ох, сколько ж здесь денег. И документы…" А я расплатился за тетрадку и ушел. Вскоре звонок от жены. Она как раз летела из Флориды домой. Только поднялись - в двигатель попала птица. Весь салон заволокло дымом. Совершили экстренную посадку. У меня мысль: вспомнил о Боге - и тот помог моей семье. Наверное, он все-таки есть.

- Нам Сергей Кущенко рассказывал, как нырял с аквалангом где-то под Ниццей - и отыскал на дне фашистский самолет. Что любопытного на дне находили вы?

- Самый большой кайф в моей жизни - это погружение с аквалангом и скутером. Жмешь кнопочку, включается пропеллер - и тебя какая-то сила тащит вперед.

- Горизонтально?

- Да как угодно. Главное, тащит. Ты не прилагаешь никаких усилий. Затем мне посоветовали этот скутер установить между ног.

- Страшно представить.

- А вы представьте. Даже не чувствуешь, что кто-то тебя толкает. Ты плывешь куда пожелаешь. Как рыба. Я вспомнил свою детскую мечту - чтоб отец смастерил какую-нибудь невидимую ниточку, которая позволила бы мне плыть быстрее всех. Он же был невероятный выдумщик!

- Например?

- Когда посадили, работал на металлургическом комбинате. До этого знать не знал про какой-то металл. Но изобрел что-то такое в обдирке меди, чем до сих пор пользуются. У меня есть авторское свидетельство. Перебравшись в Москву, отец в 60-е первым начал развивать синхронное плавание. Устроил в Лужниках шоу, которое для всей Москвы стало событием. Я смотрел в этом бассейне соревнования от первенства столицы до Олимпийских игр. Но ни разу не видел, чтоб лужниковский бассейн был полностью забит. А на папино шоу по синхронному плаванию полтора месяца трибуны каждый день собирали аншлаг.

- Надо же.

- Фантастическое было зрелище. Лебеди плавали, свет гасили, фосфор светился на лицах девочек… Это перед тем, как отец вышел на пенсию. Тогда занялся мной и братом. Стал заслуженным тренером СССР. Как-то в любом деле получалось, что отец - лучше всех.

- Никита Симонян однажды поинтересовался у Сергея Игнашевича результатами тестов. Тот ответил. Никита Палыч усмехнулся: "С такими данными ты не то что в сборной Лобановского, но и в моем "Спартаке" 60-х не играл бы". Если через годы сравнить себя с Александром Поповым - кто как пловец сильнее?

- Попов - четырехкратный олимпийский чемпион! Я же на Играх до золота не добрался - серебро да три бронзы. Но его тренер Гена Турецкий рассказал по секрету, что при подготовке за основу взял программу моего отца, добавив что-то свое. Гена говорил, как плавает Попов - и будто про меня. Я сначала на длинных дистанциях специализировался, а в один чудесный день стал спринтером. Р-раз - и у меня получилось!

- Каким образом?

- Мы с Леней Ильичевым тренировались у отца. Леня был спринтер, я - стайер, и на коротких дистанциях он всегда у меня выигрывал. Когда отец поставил нас вместе на "полтинник", я призадумался: за счет чего могу его опередить? И сам нашел технику, позволяющую быстро преодолевать короткие дистанции. Для этого, по словам Турецкого, тело должно быть, как байдарка. Напрягаешь спину, вытягиваешься в струну - и действительно плывешь, словно байдарка. Но меня-то этому никто не учил. В том заплыве с Ильичевым я интуитивно напряг спину. Почувствовал, что сразу поднялся над водой и прибавил в скорости.

- У Ильичева выиграли?

- Да! Отец был потрясен. Говорит: "Попробуй стометровку". Тот же эффект. Долго держать эту технику я не мог - но на сто метров меня хватало. Если честно, тогда до конца не сознавал, что именно я делаю. Плыву и плыву. Понял, в чем фишка, лишь после разговора с Турецким много лет спустя.

- С легендарным Марком Спитцем бороться было реально?

- Нет. На тот момент сильнее пловца в мире не существовало. Спитц уникум!

- И никакой "химии"?

- Да какая "химия"? Пахать надо! Меня замучили вопросами о допинге. Я вот работаю с игроками по своей программе, ни одной таблетки никому не давал. И все равно ко мне подходит кто-нибудь из русских хоккеистов: "Ваши ребята что-то принимают?" - "Послушай, - говорю, - ладно, другие могут ляпнуть такую чушь. Но ты же сам прошел мою программу от и до. Видел результат. Да после этого без всяких таблеток мертвый побежит!" Конечно, не обойтись без витаминов, минералов, которые помогают быстрее восстанавливаться организму. Но допинг в хоккее ни к чему.

- Майкл Фелпс, на ваш взгляд, - тоже абсолютно "чистый"?

- Да вы посмотрите на него - это же настоящий дельфин! Длинное туловище, короткие ноги, ласты на ногах вместо стоп. Потому и плывет с такой скоростью. Новая методика и техника тренировок позволяет Фелпсу использовать морфологическое строение своего тела по максимуму.

- Этот "дельфин" еще и курит всякую дрянь.

- Да бросьте. Ну, засняли его разок папарацци. Если б Фелпс сидел на наркотиках, тренироваться в подобном режиме никогда бы не смог. А после пекинской Олимпиады парень решил расслабиться. Пошел с друзьями на вечеринку, покурил "траву". В американских школах многие этим балуются.

- Кстати, сколько лет вашей младшей дочери?

- Кате - 16. Я очень надеюсь, что в ее жизни наркотиков не будет. Мы обсуждали с ней эту тему. Два года назад отдыхали на Ямайке. А там марихуаной торгуют на каждом шагу. Местные ребята прямо на пляже ее предлагают. Один из них подошел к нам, я сразу отмахнулся: "Спасибо, нам ничего не нужно". Катя заинтересовалась: "Что он хотел?" Я объяснил и спрашиваю: "Ты слышала о марихуане?" - "Да, нам в школе рассказывали". - "Катя, - говорю, - тебе наверняка когда-нибудь предложат попробовать. Но видишь, как легко от этого отказаться. Ни я, ни мама марихуану не курим…" Рад, что на живом примере показал дочке, как все это происходит.

* * *

- А ведь мы с вами, оказывается, почти коллеги…

- В каком смысле?

- Вы же, завершив карьеру пловца, писали в "МК", работали на "Маяке".

- Да, был и такой опыт. Но больше привлекало телевидение. Иваницкий предложил вместе с Геной Орловым комментировать плавание на московской Олимпиаде. Мне понравилось. Если б не одна история, наверное, подольше задержался бы на ТВ.

- Что за история?

- В те годы, прежде чем допустить к микрофону, обращали внимание не только на профессиональные качества. Главный вопрос звучал так: "Вы член партии?" Я же до Олимпиады-80 был кандидатом в КПСС, а потом все рухнуло. Дамочки из ЦСКА нажаловались в политотдел, что веду аморальный образ жизни.

- ???

- У меня есть внебрачная дочь Наташа. Она уже взрослая, переехала в Америку. Я не собирался уходить из семьи, расставаться с сыновьями. Однако не мог справиться с чувствами к этой женщине - маме Наташи. Даже к врачам обращался: "Есть какие-нибудь лекарства, чтоб прочистить мозги? Понимаю, что поступаю неправильно. Я люблю семью, детей, терять их не хочу. Но перебороть себя не в силах…"

- Безумная любовь?

- Скорее, страсть. Сильное увлечение. Теперь-то все в прошлом. Отболело. Отношения сами собой сошли на нет. Мы не общаемся. А с Наташей я постоянно на связи… Так вот, после жалобы устроили в ЦСКА разбирательство. Распекали меня полторы сотни человек. Сошлись на том, что не принимать меня в партию. Сформулировали хитро - "как не собравшему документы". Это позволяло через некоторое время вернуться к вопросу о вступлении в партию. Мне сказали: "Вова, подожди годок, все утихнет. А пока - извини, будем голосовать". Никаких обид. Но когда явился в политотдел, услышал совсем другое.

- Что?

- "Буре не собрал документы, а также не проявил моральных и деловых качеств". Эта статья закрывала дорогу в партию окончательно и бесповоротно. Политработники все перевернули. И ничего изменить было уже нельзя. Выскочил оттуда такой злой, что в бассейне ЦСКА расколотил штук двадцать пенопластовых досок для плавания! Я ужасно вспыльчивый, но отходчивый. Сейчас-то и политработников не осуждаю. Сам виноват, что создал эту ситуацию. Хотя больше всех меня там костерил товарищ, который через полгода завел роман с секретаршей и ушел из дома.

- Вы тоже семью в итоге не сохранили.

- Да, все так треснуло, что склеить не удалось…

- Паше тогда было восемь лет, Валере - пять. Тем не менее в Штаты в 1991-м вы отправились не только с сыновьями, но и с Татьяной, бывшей женой?

- Я просто перестал быть мужем их мамы. Но папой-то оставался. В Америку мы и впрямь улетели все вместе. Жили поначалу в одной квартире - правда, в разных комнатах. Когда Павел подписал контракт с "Ванкувером", я уехал с ним.

- По условиям его контракта вы получили в клубе должность персонального тренера Павла Буре по физподготовке.

- Да. Много лет все было замечательно. Работалось с Пашей легко.

- Он в каждом интервью отзывался о вас с теплотой. Даже цитировал: "Именно отец сказал мне когда-то - в жизни всегда больше сдавшихся, чем проигравших".

- Хм, не помню, чтоб это говорил. Но фраза хорошая. Все знают, как я с Пашей занимался, сколько труда вложил. Ну а то, как он это оценил… Что ж, его право. Раньше мне было больно и обидно. Нынче воспринимаю спокойнее. Извечная проблема отцов и детей. Не я первый, не я последний, к сожалению.

- Так что произошло? Почему вы прекратили общение?

- (После долгой паузы.) Вмешались определенные люди и обстоятельства. Кто-то хотел мне отомстить и отдалить от старшего сына. А кто-то таким путем искал материальную выгоду. Я же был у Паши официальным бизнес-агентом. Отвечал за рекламные контракты.

- Его хоккейным агентом до 1997 года была личность неоднозначная - Сергей Левин. Уж не он ли приложил руку к вашему разрыву?

- Угадали, это один из них. Более непорядочного человека в хоккейном мире я не встречал. Едва мы приехали в Америку и вникли в бумаги, поняли, что Левин нас обманывает. Речь шла о немалой сумме. Приперли его к стенке - и в ответ раздалось: "Ой, извините, я перепутал…"

- Когда вы разговаривали с Павлом последний раз?

- Давно.

- У вас хотя бы телефон-то его есть?

- Появился пару месяцев назад. Из Торонто позвонил Пэт Куинн, сообщил, что Павла избрали в Зал хоккейной славы. Попросил номер его мобильного, чтоб первым поздравить. Официальной информации еще не было. Я замялся. Неудобно говорить, что у меня нет телефона сына. Сказал Куинну - домой доеду и вам наберу. А сам через общих друзей быстренько выяснил телефон Павла. Я так обрадовался, что его наконец-то приняли в Зал славы! Он давно этого заслуживал.

- Как полагаете, время восстановит ваши отношения?

- Дай-то бог! Это мой сын, я все равно его люблю. Может, конечно, и я в чем-то был не прав. Порой сгоряча могу выдать что-то резкое… Вообще у меня четверо детей, трое внуков, две невестки. Кроме Павла с остальными проблем нет. В том числе с его женой Алиной. Пару недель назад случайно столкнулись в Лужниках. Обнялись, расцеловались.

- Когда вы познакомились?

- Еще до их свадьбы, на дне рождения Фетисова. Была Алина и на похоронах моего брата. На кладбище не до разговоров, сами понимаете, а в Лужниках тепло пообщались. По-родственному.

- Павла на похоронах вашего брата не было?

- Нет.

- Года четыре назад мама ваша дала громкое интервью, в котором от вас отреклась. Осыпав упреками.

- Вот опять же - за строчками вижу силы, которые хотят мне отомстить. (Пауза.) Из того, что написано, там столько не соответствует действительности! У меня нет слов, чтоб все это как-то объяснить. Давайте о другом, ребята?

- Давайте. Винный бизнес Валерия процветает?

- Да, у него земля в долине Напа - сердце виноделия Калифорнии. Валера очень увлечен этой темой. Вникает в мельчайшие детали. Изучает, где делают самые лучшие пробки, этикетки - и заказывает там. Поэтому вино недешевое - 120 - 140 долларов за бутылку.

- Однако.

- Для Америки это высокая цена. Но Валера под маркой "Bure family" выпускает элитное вино. И оно раскупается. В магазинах почти не найдешь.

- Вас-то увлечением не заразил?

- Нет. Производство вина - не для меня. А вот бокал-другой выпью с удовольствием.

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ