Десять лет назад его считали главным талантом российского хоккея. Круче даже Кузнецова и Тарасенко
Десять лет назад Кириллу Кабанову предрекали большое будущее. Вместе с Евгением Кузнецовым он считался одним из самых талантливых нападающих 1992 года рождения, оба играли за юниорскую сборную на год старше и рано дебютировали в КХЛ. После скандальной истории с переходом из "Спартака" в "Салават" форвард уехал в лигу Квебека и выиграл Мемориальный Кубок с "Шовиниганом", но позже завяз в системе "Айлендерс".
Реанимировать карьеру москвичу удалось в Швеции, где он дошел до финала плей-офф с "Шеллефтео". Вернуться в КХЛ ему помешали повреждения, и после года в Дании он перебрался в "Крефельд", представляющий не самый хоккейный немецкий регион Северный Рейн-Вестфалия. Звонок корреспондента "СЭ" застал Кабанова дома, где он вместе с супругой воспитывает двоих сыновей.
В Данию возвращаются ради страховок и пенсий
– В Германии все устраивает, – начинает Кабанов. – Продолжаем развивать мультичейн-бизнес, только сейчас рынок упал немножко. ("Пааап, – детский голос на заднем плане. – Подожди чуть-чуть сынок, – реагирует Кирилл).
– Мечтаете с сыновьями сыграть?
– Старший уже бегает и играет. Еще коньки не брал, но в ближайшие месяцы это сделаем. Сыграть с детьми было бы круто. Это мечта любого родителя-спортсмена.
– На футбольную бундеслигу их возили?
– Нет, они у меня маленькие. Одному год не исполнился, другому еще трех нет.
– На ваши матчи ходят?
– Конечно, ни одного не пропускают.
– "Крефельд" ваш играет в веселый хоккей.
– Очень интересно, мне нравится, что каждая игра с борьбой проходит. Проходных матчей нет. Но вот после перерыва, что на Евротур был, подсдали позиции. В целом интересные матчи, одна-две шайбы перевес.
– Как в немецкой лиге с силовой борьбой? Как в КХЛ или в Северной Америке?
– Да, в порядке. Много американцев и канадцев, которые получили немецкое гражданство. У них же программа восстановления – репатриация. И евреи есть, и немцы – все, кто может родство свое доказать.
– У вас не нашли немецкие корни?
– Мне-то зачем? (Улыбается)
– Сейчас у вас в команде неплохая диаспора собралась. И Дмитрий Петцольд, и Илья Проскуряков, и латыш Круминьш.
– У латыша же рак обнаружили перед началом сезона. Не знаю, какой, может, даже лейкемия.
– Какой ужас!
– Об этом не распространяются, но у него там все серьезно.
– По сравнению с Данией сейчас уровень повыше?
– Да, конечно. Но не могу сказать, что чемпионат Дании был слабым. Там тоже нормальный, серьезный подход к делу. И команды хорошие есть, и игроки.
– В год чемпионата мира у датчан наверняка случился подъем.
– Я не могу сказать, что там слабый уровень чемпионата. Есть много хороших хоккеистов, в том числе датчан, которым просто нравится играть дома. И ребята, которые поиграли в других лигах, возвращаются в Данию. Возвращаются ради страховок, пенсий. Команды, организации, спонсоры – все на серьезном уровне. И деньги крутятся хорошие.
Блокирую броски, в большинстве стою на пятаке
– Слышали, что недавно Николая Кулемина подвергли обструкции за слова о желании растить детей в демократической стране? Где хотите растить своих?
– Его высказывание можно по-разному интерпретировать – сколько людей, столько и мнений. На данный момент мы в Германии живем. Летом бываем в России, на Украине – везде. Стараемся держаться подальше от таких высказываний, потому что до добра оно не доведет (смеется).
– В свое время вас тоже критиковали за слова о том, что КХЛ – лига коррупции.
– Ну, нет. Тогда мои слова не так интерпретировали. Сами знаете, одно сказал, а напишут то, что хотят прочитать. Поэтому стараюсь такое не комментировать. Нужно следить за тем, что говоришь. Вполне возможно ранишь чьи-то чувства своими словами. Сейчас повзрослел, стараюсь не кидаться провокационными темами и их не обсуждать. Тогда приехал американский журналист. По-моему, мои слова перевели криво, и потом в сборной высказывали. Все, что было, лучше оставить там, где было.
– Вы дебютировали в КХЛ в 16 лет. Как на вас это повлияло?
– Возможно, поторопился немного. Может, стоило еще посидеть во второй команде, окрепнуть физически и морально быть готовым к дебюту. На самом деле, у всех по-разному складывается карьера. Много зависит от тренера, хоккейных функционеров.
– Помню, в свое время вашего отца вся лига знала, как он поживает?
– Нормально, все у него хорошо.
– В "Спартаке" вам доверяли.
– А в Канаду поехал и весь первый сезон не играл. Думал, что дадут большинство, меньшинство, а тренер делал упор на "физику". Важно попасть к своему коучу, который будет тебе доверять и верить. Если несколько игр у тебя не получается, он будет знать, что ты можешь действовать лучше и нарастить уверенность в себе. Тогда хочешь не хочешь окрыляешься и уже играешь как умеешь и можешь.
– Сейчас следите за красно-белыми?
– За "Спартаком" всегда слежу, родная команда. Надеюсь, что опять пробьются в плей-офф – дай бог. Состав хороший, воспитанников много.
– Получается, только в 25 лет вам удалось найти своего тренера?
– Нет. Почему? В Швеции были хорошие тренеры, в России их полно, в Америке. Везде они есть. Не говорю, что другие тренеры плохие, просто, когда они видят хоккеиста, рассчитывают на что-то другое. У них своя модель игры. Не тренеры же подписывают спортсменов, а генеральные менеджеры. И они могут сказать, что этот человек забьет 25 голов, а его в первые пять игр не видно и, соответственно, он отправляется на банку.
– Выходит, нехватка уверенности объясняет ваши проблемы при переходе из юниорского в профессиональный хоккей в Северной Америке?
– Нет. Не могу сказать, что были какие-то проблемы. Может, не надо было мне сидеть в фарме "Айлендерс", потому что там никакого доверия не было. Или в Швеции… Но опять – может, не может. Чего теперь об этом думать. Надо играть, стараться и возможно тебя заметят, даже в 26 лет.
– Вы вполне можете вернуться за океан – Ковальчук сделал это в 35 лет.
– Сейчас главное хорошо закончить сезон. У меня сейчас 17 очков и другая роль в команде. Тренеры здесь меня видят по-иному в первые полсезона. Действую перед воротами и закрываю обзор вратарю. В той же Дании играл на полборта в большинстве и всегда был с шайбой. В последних двух играх стал очки набирать, когда поставили другую позицию. Тренеру виднее, как меня использовать. Если приношу пользу команде, но не набираю очки, это все равно вознаграждение.
– Вы значительно прибавили в оборонительных навыках. Плюс-минус значительно улучшился.
– Да. Последние два года постоянно играю в меньшинстве.
– Когда видел вас в молодежном хоккее, трудно было представить, что будете в меньшинстве выходить.
– Ну да. Возраст другой уже. Один тренер меня по одному использует, другой по-другому. Играл четыре года справа, а сейчас играю везде.
– В универсального игрока потихонечку превращаетесь?
– Ну да (смеется). Броски блокирую, по-разному используют. Да, может, голов здесь немного, но опять же в большинстве играю перед воротами. Если гнаться за своими очками, а команда в плей-офф не будет попадать, это будет не очень правильно.
– Большой у вас здесь контракт?
– Относительно России нет. Сколько получаю – конфиденциальная информация (смеется). По Европе – нормально.
Последний раз в НХЛ предлагали двухсторонний контракт, но в фарме уже наигрался
– С парнями из юниорской сборной своего года общаешься?
– С некоторыми поддерживаю связь. Не помню, кто тогда играл в сборке, 10 лет назад все-таки было.
– Евгений Кузнецов был. Следили, как они с Овечкиным завоевали Кубок Стенли?
– Да, красавцы мужики, заслуженно взяли.
– За "Айлендерс" после этого следите?
– Да нет, почему. Они там сменили всех. Сколько лет команда ничего добиться не могла, решили поменять всех – и генеральных менеджеров, и владелец умер. Клуб серьезная корпорация выкупила. Команда с историей, думаю, они там разберутся. И арену они там строят ближе к старому дворцу.
– "Барклайз–Центр" больше баскетбольная арена?
– "Нетс", когда переехали из Нью-Джерси, они же и имя сменили, и символику, рынок новый начали завоевывать. А "Айлендерс" со своим самоваром приехали совсем в другую местность. Да, команда с историей, да, Бруклин тоже часть Лонг-Айленда, но с другой стороны и часть Нью-Йорка тоже. Если бы они назвали "Бруклин Айлендерс", завоевали бы больший рынок.
– За "Бриджпорт" вы играли с нынешним капитаном "Айлс" Андерсом Ли.
– Да где я там играл? На банке в основном сидел. В четвертом звене по пять минут за матч, какая там статистика могла быть. Что здесь, что в России. Выйди, вон, попробуй в 20 очков набрать с таким игровым временем. Я очень удивлюсь. Я, конечно, не жалуюсь, так тренер решил, но это тяжело.
– Вы же с супругой познакомились в Нью-Йорке?
– Да, в Америке. Жил на пересечении 42-й и 11-й на Манхэттене. Мне там не нравилось. Очень большая плотность. Выйдешь – дышать негде. И летом "плюс 40", не выйдешь на улицу, дома сидишь.
– Местное метро казалось нерегулярным и блеклым после московского?
– Нет, там все в пешей доступности было. Но выходишь на улицу, народ на пятки наступает.
– В 2015 году вы еще ездили в тренировочный лагерь "Рейнджерс".
– Там было попроще, хороший сезон. Мне сделали операцию на голеностопе, я почти не катался. Меня пригласили, я согласился, но надо было делать операцию. Предлагали двухсторонний контракт, но я уже наигрался в АХЛ.
– Сейчас ваша жизнь намного спокойнее.
– Да, болельщики ходят, поддержка сумасшедшая. Понятно, что здесь футбол всегда будет на первом месте, но наш город спокойный, болельщики крутые.
– В КХЛ готовы вернуться?
– Если нормальное предложение поступит, и если будет заинтересованность во мне как в игроке, а не как это было в Нижнекамске, то я бы рассмотрел. На данный момент по России даже агента нет.
