«Шайбой попали в лицо. 15 швов внутри, 21 снаружи...» Подвиги самого бесстрашного русского хоккеиста
Подвиг
В России он успел поиграть почти за все московские клубы — «Спартак», «Динамо» и ЦСКА, а также за «Витязь», «Магнитку» и СКА. В НХЛ провел четыре сезона в «Торонто», после чего случился обмен в «Финикс». Дальше были «Каролина», «Филадельфия», «Нэшвилл» и «Детройт»... До Кубка Стэнли так и не добрался, зато со сборной России стал бронзовым призером Олимпиады-2002 и чемпионом мира-2008.
Те, кто видел на льду Даниила Маркова, запомнили его как невероятно бесстрашного хоккеиста, поражавшего запредельной самоотдачей. Например, тот самый финал в Квебеке в 2008-м он доигрывал не просто с травмой — с переломом руки и перебитым коленом!
Годы спустя Вячеслав Быков, возглавлявший тогда сборную России, описывал эту историю так:
— Хоккеисты — ребята мужественные, часто выходят с травмами, на уколах. Я и сам таким был. Но в Квебеке Марков реально совершил подвиг. Колено-то повредил еще в начале турнира, а руку в финале сломал. Во втором периоде врезался в штангу, кость на две части разошлась. Но он рвался в бой, попросил в раздевалке вколоть обезболивающее. У меня и мысли не возникло снять Маркова с игры. Если бы произнес: «Все, Даня, отдыхай» — я бы его просто предал! Когда игрок в подобной ситуации готов выйти на лед, тренер не может сказать нет! Вдобавок мы понимали, что даже в таком состоянии Марков в защите будет полезен. Парень сильный, духовитый.
Ну а сам Даниил в 2016 году в «Разговоре по пятницам» рассказал и об этой истории, и о многом другом:
- На чемпионат мира в Канаду я приехал с растяжением связок, там добавил. Все, думаю, отыгрался. И тренеры, и врачи говорят: для тебя, Даня, турнир завершен, расслабься. Как я только ни уговаривал. Доктора Конова с Егором Козловым в мясной ресторан повел. Категорически отказываются выпускать!
— А потом?
— У Белоруссии вырвали победу по буллитам. После матча вызывает Захаркин: «Как самочувствие?» Нормально, отвечаю. «Играть можешь?» — «Конечно». Готовься, говорит, к завтрашнему матчу. Что-то мне засадили в колено — вышел. Сложнее было в финале. Во втором периоде руку сломал.
— В Квебеке доиграли до конца. Мы помним.
— Так и доиграл. Пошустрите на YouTube, там много из того матча сохранилось. Канадцы выскочили «два в один», я прыгнул вперед, чтобы не дать выкатить на пустые ворота. Момент заглох, в перекладину попали. А я как летел — так и въехал в стойку. Кость на две части разошлась!
— А дальше?
— В раздевалке обкололи руку. К середине третьего периода все отошло, сил нет, как больно. Решили тайком колоть на лавочке.
— Почему тайком?
— Правилами запрещено. Администратор из раздевалки принес набранный шприц, загородил нас от телекамеры. Я наклонился, сунул руку под скамейку, доктор присел на колено и вколол.
— Зачем со сломанной рукой выходить?! Если к тому же с коленом беда?
— Сейчас не выходят. А я знал — клюшку тремя пальцами удержу, сзади буду полезен. Бросать, да, не могу — но там было кому это делать. Хотя Макс Афиногенов сначала не понял, что у меня за травма. Откидывает шайбу под бросок — раз, другой. Позиция хорошая, но возвращаю ему, потому что кисть вывернуть нереально. Он злится. На скамейке негромко говорю: «Я руку сломал...»
«Сумасшедший!»
— Объясните, как правильно ложиться под шайбу?
— А ложиться не обязательно. Достаточно находиться на линии броска. Вот и все. Включаю недавно игру «Салавата» — защитник отбегает от шайбы! Она залетает в ворота, парень поворачивается, глядит на вратаря. Мол, что ж не спас-то? Цирк!
— В ваше время такого игрока проучили бы в раздевалке?
— Да уж, второй раз не стал бы отбегать. Если бы, конечно, вышел в составе.
— Вам-то шайбой часто прилетало.
— Да сколько раз! В Магнитке Виталик Атюшов с вбрасывания зарядил. Так еще попасть надо в ногу. Опять же — почему защитник бросал?! Где нападающий был в это время? Я боролся на пятаке, подстрелило-то не сильно. Тот случай, когда сильно и не нужно — хватило, чтобы переломить голеностоп.
— Долго восстанавливались?
— Очень. Когда приехал к доктору в Швейцарию, тот взглянул на снимок, чуть из рук не выронил: «Как же без операции-то? Сюда пластину надо ставить!» — «Думали, так срастется. Гипс наложили и все». Я в том матче отыграл пару смен! Ко второй уже на ногу наступить не мог.
— Мы в шоке.
— Боль своеобразная, колющая. Трещина у меня была на этом месте перед Олимпиадой-2006 — похожие ощущения.
— Тоже щелкнули?
— С кистей бросили. Нападающий прозевал, шайба полетела в борьбу на пятаке. Неделю играл на уколах.
— Зачем?
— Чтобы мимо Олимпиады не проехать. Шанс был велик. Заставляли рентген делать, а я отказывался. Догадывался, что там увижу. На Олимпиаде перед тренировками обезболивающее принимал.
— Вам так хотелось в Турин?
— Есть хоккеисты, которые могут играть с травмами. Ему будет больно, но на площадке пользу принесет. А кто-то не готов — специфика организма. Осуждать их нельзя. Вот у меня получалось играть через боль. Главное — трезво себя оценить.
— Помним эпизод, который произвел впечатление даже на самых серьезных людей в НХЛ. Когда вам зашили лицо по живому — и снова кинулись играть.
— Было такое. Отказался от новокаина — иначе в игру не вернулся бы. В раздевалке меня зашивали. Доктор иголкой хрящ пробивал: тын, тын, тын... Др-р-р...
— Много швов?
— 15 внутри, 21 снаружи.
— Шайбой попали?
— Да, случайно. Боли особой не почувствовал. Ну, нос сломан. И что?
— В команде как отреагировали?
— Боб Фрэнсис, тренер, сказал: «Если бы все были такие, как Марков...» А Клод Лемье емче сформулировал: «Сумасшедший!» Мне на остаток матча стекло поставили. Но мало от чего спасает, штука декоративная.
Плечо
— Вы поразили всех. А кто удивлял вас, выходя на лед покалеченным?
— Джереми Реник!
— Что было?
— В него Боря Миронов после вбрасывания с прямого ка-а-к щелкнул! Перелом лица, кости провалились вглубь. Всё потом вытягивали, ставили «шины», железяки какие-то. Играл в специальной маске, долго лечиться не стал. А Реник — звезда! Ему ничего доказывать не надо! Вот в этом вся тогдашняя «Филадельфия», потрясающая команда...
— Странно, что не взяли с ней Кубок Стэнли.
— Проиграли «Тампе» в полуфинале. После матча в раздевалке многие плакали. У меня самого катились слезы. Все разом нахлынуло — обида, усталость, боль. Я же полгода играл с травмированным плечом. Знал, что нужна операция, но не хотелось терять сезон. Терпел. Во втором матче серии на меня еще Дэррил Сидор полез. Недавно пересматривал в интернете, как дрался одной рукой. Еле-еле этого Сидора опрокинул.
— Кто-то нам объяснял: если в НХЛ узнают, что у тебя болит плечо, весь следующий матч в него и будут бить.
— Это точно. Из «Спартака» прилетаю в Канаду, пробуюсь в фарм-клубе. В плей-офф серия из трех игр с фармом «Рейнджерс». Мне попадают шайбой в голеностоп. Опухает, боль жуткая. День перерыва между матчами, всей командой едем в торговый центр. Я тоже ковыляю. Встречаем братьев Ферраро, Криса и Питера... Всё!
— Что «всё»?
— Замечают, что припадаю на правую ногу. На следующий день выигрываем 3:1. Их хоккеист после свистка проезжает мимо и мне по больной ноге клюшкой — бух! Я взвыл от боли.
— Вмазали ему?
— Разумеется. Я ж простодушный, этих фокусов не знал. Дали мне две минуты, они забивают... В раздевалке старшие товарищи растолковали: все потому, что эти чертовы братья тебя видели хромающим.
— Что надо было делать?
— Выправить походку! Сразу же!
— Стали умнее?
— Да. В 1999-м история повторилась — матч «Торонто» с «Филадельфией», у меня рассечение. За них играл Кейт Джонс, нынче на телевидении комментирует. Сталкиваемся у борта, шайба где-то под нами. Джонс скидывает перчатку и начинает давить мне пальцем в бровь, прямо в шрам. Изо всех сил!
— Прекрасный человек.
— Больно, поворачиваюсь — а он лицо подставляет: бей! Улыбается! Еще и говорит что-то, дразнит меня. Я понимаю: врежу — отправлюсь на лавку. Счет 0:0, шестой матч плей-офф. Мы ведем в серии 3-2, но всё на волоске.
— Сдержались?
— Сказал пару слов в ответ, рассмеялся. Он даже растерялся. А мы выиграли 1:0, Березин забил в третьем периоде...
***
А недавно в интервью РИА «Новости» Марков припомнил еще один эпизод из своей невероятной карьеры:
— В 2002-м Борис Михайлов, тренировавший сборную России, пригласил на чемпионат мира в Швецию. Я ответил, что у меня гипс, который предстоит носить еще два месяца. Травма была серьезная — в двух местах сломал таранную кость. Плюс порвал связки голеностопа. Я очень долго восстанавливал двигательные навыки. Зато теперь мне не нужен Гидрометцентр. Если болит левая нога, знаю, что через два часа будет ливень. Кстати, многие тогда говорили, что после этой травмы я закончу. Но вопреки всем прогнозам я отыграл на высшем уровне еще 11 лет!
