"У тренера не хватило мужества сказать мне все в лицо". Американец, которого выгнали из "Динамо"
Ник БЭЙЛЕН
Родился 12 декабря 1989 года во Фредонии (штат Нью-Йорк, США).
Защитник. В начале карьеры выступал за "Индиану Айс" в молодежной лиге США, а также за политехнический институт Ренсселара в студенческой американской лиге.
Сыграл девять матчей в АХЛ за "Рочестер", после чего перед сезоном-2013/14 перебрался в финскую "Таппару".
С 2014 года выступает в КХЛ: "Динамо" Мн (2014 – 2016) и "Трактор" (2017 – н.в.). Концовку прошлого сезона отыграл в Швеции в "Векше". В КХЛ провел 123 матча, набрал 81 (22+59) очко.
Принял белорусское гражданство и в 2016 году сыграл за сборную этой страны в олимпийской квалификации.
МНЕ НРАВИТСЯ ЖИТЬ В ЧЕЛЯБИНСКЕ
– Что вам такого сказал Щехура, что вы перебрались именно в "Трактор"?
– Сказал, что в Челябинске все отлично организовано, что отношения в клубе замечательные, что болельщики потрясающие, что это настоящий хоккейный город, что все делается для того, чтобы команда побеждала. Пока все было в точности так, как он говорил. Жить в Челябинске мне нравится. Жаловаться мне не на что. Единственное – хотелось бы почаще побеждать, тогда все будет просто отлично.
– Кто еще в КХЛ предлагал вам контракт?
– Было несколько команд, но "Трактор" вышел на меня первым, еще пока я играл в Швеции. Ну и все, что сказал Щехура, склонило меня к этому выбору. Мне показалось, что Челябинск – лучший вариант из всех. Поэтому и перебрался сюда.
– Почему вы называете Щехуру папой?
– Это с Минска еще пошло. Когда только перешел в "Динамо", девушки у меня не было. Так что я проводил много времени с Сандрой и Полом. Если меня кто-то встречал за пределами арены, скажем, в ресторане, то в 95 процентах случаев я был с ними. Они словно меня усыновили (смеется). Так что в команде начали шутить, что они мои мама и папа. Ну и я для прикола иногда называл Щехуру папашей или батяней. Он старше меня, лысеет потихоньку, так что все всегда смеялись.
– Почему так быстро продлили соглашение?
– У меня была хорошая предсезонка, команда хорошо играла – видимо, поэтому и предложили. Хотя "Трактор" все равно сохранил бы на меня права.
– А я слышал, что на вас уже к тому моменту положили глаз другие клубы. На будущее.
– Не знаю. Возможно. А кто?
– "Авангард".
– Интересно. Может, потому что в Омске работает Копать, который был тренером по защитникам в Минске? Но я ничего об этом не знаю. В любом случае меня всегда могут обменять, несмотря на продление контракта. Если захотят. Я не могу это контролировать. Но я посчитал, что в "Тракторе" у меня все условия, отличная команда, хороший город, один из лучших моих друзей – Щехура. Да и хочется стабильности. Мы быстро договорились, потому что в ходе сезона мне не хотелось думать о чем-то таком, каких-то финансовых вопросах.
– Вы видели матчи "Трактора" в прошлом сезоне? Это была очень работящая, тягучая оборонительная команда. А вы – атакующий защитник.
– Насколько я понял, и судя по тому, что говорят тренеры и Щехура, мы пытаемся переориентироваться. Играть в более атакующий хоккей. Оставаясь при этом работящей командой. У нас на самом деле в каждом матче куча моментов. Но попросту не залетает. Мы могли забить "Локомотиву" пять или шесть шайб. А ограничились одной. С Минском та же история. Мы никак не могли пробить Энрота. Он здорово играл. Но ничего страшного, надо просто пройти этот сложный период. Все у нас будет хорошо. На предсезонке у нас было отличное большинство. Обе бригады играли здорово. Сейчас мы просели в этом компоненте. Но все это поправимо. Надо лишь найти способ раскрепоститься. Потому что сейчас мы думаем немного не о том. Забиваем себе голову тем, что надо обязательно забить, забывая обо всем остальном. В атаке у нас ведь неплохо получается, и имеющиеся цифры – они не отражают то, как мы на самом деле играем. Если бы мы реализовали все свои стопроцентные моменты – у нас было бы под 40 очков. Так, к сожалению, почти не бывает. Но мы стали больше давить на ворота, и скоро нас должно прорвать.
ЗНАЮ РУССКИЕ СЛОВА, НО ОНИ НЕ ДЛЯ ПЕЧАТИ
– Анвар Гатиятулин не говорит по-английски. Как общаетесь друг с другом?
– Щехура рассказывал об этом, но с этого сезона он пытается говорить по-английски. Он немного говорит по-английски, я немного говорю по-русски, так что мы вполне нормально общаемся – на смеси двух языков. У меня не все в порядке с грамматикой, иногда неправильно склоняю и спрягаю слова, но мы друг друга понимаем. Ну, и Гусманов с Ячменевым прекрасно говорят по-английски, могут перевести если надо, так что никаких проблем нет.
– Русский выучить не планируете?
– На самом деле я ходил на курсы в Белоруссии. Но во время сезона крайне трудно уделять этому время. Игры через день, и найти лишние три часа на занятие не получается. Забавно, но в "Тракторе" я выучил больше русских слов, чем за два года в Минске. Наверное, это потому, что в "Динамо" было около 10 легионеров. Здесь их меньше, так что приходится говорить по-русски чаще. И в раздевалке у меня вокруг русские ребята. Это правильно. За счет этого я и учусь. Рядом со мной сидит наш капитан Шинин. Он взял за правило учить меня одному-двум новым русским словам в день. Записывает их мне и требует, чтобы я повторил их раз двадцать. Это очень помогает. Я серьезно прибавил за пару месяцев – намного больше понимаю, только говорить тяжеловато. Что характерно – парни стараются меня понять.
– Какие из выученных слов оказались наиболее полезными?
– Они не для печати (смеется). Толковое предложение я, понятно, не построю, но что-то простое могу сказать, хорошо читаю по-русски, пусть и мало что понимаю. Заказать себе еду в ресторане мне словарного запаса хватит.
– Говорят, Виделль просил у вас отдать ему ваш 55-й номер, и вы предложили ему его выкупить.
– Это же шутка была (улыбается).
– Сколько вы запросили?
– Да ничего там сумасбродного не было. Пару ужинов просил, что-то вроде того. Но это все же в шутку было. Я чуть раньше контракт с клубом подписал, потому мне 55-й и достался. Взял я его случайно: когда переезжал в Европу, в "Таппаре" номер, под которым я играл в университете, был занят. Мне всегда нравились Пол Коффи и Никлас Крунвалль. 77-й Коффи был тоже занят, вот и взял 55-й. Ну и у меня здорово пошло под ним – не хочу менять.
НЕ ВЕРЮ В БИТКОЙНЫ
– Вы поступили в университет Боулинг Грин, но через год вернулись в USHL. Что произошло?
– Там просто уволили весь тренерский штаб, руководство не собиралось поддерживать команду на прежнем уровне, поэтому мне не хотелось там оставаться. А если колледж меняешь – не имеешь права играть целый год. Благо возраст позволял мне вернуться в USHL, поэтому снова оказался в "Индиане". А потом уже поступил в RPI.
– Ренселерский политехнический – один из самый престижных вузов мира в области естественных наук, в частности – физики.
– Да, они выпускают классных инженеров, но я изучал там экономику и финансы (смеется). Это все потому, что мне оставалось учиться только три года, и я бы не успел получить степень на более сложном курсе. А финансы укладывались в три. Причем я закончил его за два, так что на последнем курсе добавил экономику и успел завершить курс. Обычно ребята берут себе предметы на 16 академических кредитов, я брал – на 21, по максимуму. Хотел извлечь из обучения все, что только можно. Так что получил сразу две степени за три года.
Мне нравится учиться. Учился я бесплатно, поскольку играл в хоккей, и было бы глупо не пользоваться полученными возможностями по полной программе. Можно было брать какие-то глупые легкие предметы, но я уже тогда думал о том, что хоккеем жизнь не ограничивается, что чем-то по окончании карьеры нужно будет заниматься. Так что мне было важно чему-то научиться: как работать с финансами, как инвестировать средства. Мне в принципе интересен мир финансов. И я нем немного разбираюсь.
– И что тогда вы думаете о биткойне?
– Я в него не верю. Посмотрите – сейчас принимаются активные меры по ограничению его использования, в частности – в Китае. И это только начало. Вообще, количество ICO просто поражает воображение. Даже Флойд Мейвезер полез в эту тему. Конечно, сейчас даже обычные деньги частично являются воздухом. Их же можно просто взять и напечатать, чем государства и занимаются. Никакого золотого стандарта больше нет. Так что чисто технически – биткойн такая же псевдовалюта, как рубль или доллар. Привязки к золоту у них нет. Но биткойн все же больше похож на финансовую пирамиду. Что-то вроде Гербалайфа в финансах.
Вполне может прийти день, когда все эти биткойны обернутся ничем. Но утверждать этого не буду. Сейчас столько новых технологий, и люди часто их не понимают и в них не разбираются, а ведутся на банальный хайп. Который раздувается как раз теми, кто понимает и разбирается. За последний год очень много шума вокруг биткойна и криптовалют в целом. Крайне интересно, как отреагирует рынок, когда Китай полностью запретит биткойн.
– Если бы вы не стали хоккеистом – чем бы занялись?
– Наверное, инвестиционным банкингом. Мне это интересно, я слежу за этой темой. С другой стороны, я бы не хотел, чтобы это занимало все мое время. Чтобы я не отрывался от компьютера. Мне нравится социализироваться, развивать свои социальные навыки. Так что, скорее всего, пошел бы учиться дальше. Получил бы MBA. Возможно, в области спортивного менеджмента. Было бы интересно стать спортивным директором какого-нибудь университета. Может, так и сделаю. Все зависит от того, как долго я буду играть в хоккей.
– Вы дважды попадали в символическую сборную NCAA. Обычно ребят из символических сборных берут в НХЛ. Что у вас пошло не так?
– К сожалению, команда RPI котировалась не очень высоко. В последний свой год я попал еще и в символическую сборную All American. В ней было 11 человек, и 10 из них играют в НХЛ. Все кроме меня. Во второй год я попал во вторую символическую сборную All American. Из 10 человек в ней в НХЛ оказались восемь. Мне места не нашлось (смеется). Наверное, я слишком маленький для НХЛ (рост Бэйлена – 174 сантиметра. – Прим. "СЭ"). Ну, и все на свете происходит не просто так. В последнем матче за университет я получил травму паха. Не смог сразу поехать в АХЛ, потому что пришлось пропустить около двух месяцев. А когда начал играть – делать этого, наверное, не стоило. Не был достаточно готов, не набрал кондиций, из-за чего снова получил травму и играл процентов на 70 от своего потенциала. Жалко, конечно, что не использовал шанс. Если бы отправился в АХЛ сразу – мог бы и зацепиться.
Все могло пойти по-другому. "Рочестер", куда я поехал, хотел меня сохранить. Но они предлагали односторонний ахаэловский контракт. А это – приговор. Потому что приоритет в фарм-клубах отдается ребятам на двусторонних соглашениях. Им дают все возможности. И я решил уехать в Финляндию на годик. Потому что там очень похожий на североамериканский хоккей и лига хорошая. На самом же деле, как по мне, в Финляндии хоккей даже получше, поинтереснее, чем в АХЛ. Со всех точек зрения. Более зрелый, наверное. Уехал с мыслью вернуться и попробовать себя снова. Но дальше уже пошли предложения из КХЛ, и я окончательно обосновался в Европе.
Мне предлагали контракты рижское и минское "Динамо" и "Югра". Я ничего не знал о лиге, кроме того что она сильная. Что за города, что за клубы – это мне было неизвестно. Пришлось прислушаться к советам – в частности, Кори Мерфи, который играл уже в Минске. И там всегда было много легионеров. Это тоже расположило меня. Пока я размышлял – они подписали шестерых иностранцев, так что мне было легко принять решение. Между прочим, их предложение было не самым большим. Деньги были на втором плане. Я больше был озабочен собственным комфортом.
МЕНЯ ВЫСТАВИЛИ ИЗ "ДИНАМО"
– В Минске, пока вы там играли, творились весьма странные вещи. Скажем, арестовали генменеджера.
– Мягко говоря, это меня удивило. Он прекрасный человек, обходительный, хорошо говорил по-английски, следил за тем, чтобы семьям игроков было комфортно. И его жена ему в этом помогала – она тоже говорит по-английски, общалась с женами хоккеистов. Не знаю, что там на самом деле произошло. И углубляться в это мне тоже не хотелось. Нам говорили, что Бережков невиновен. Что виновен на самом деле другой человек. Знаю, что Бережкова выпустили, признали невиновным. Говорит само за себя. Слышал, что у него все хорошо. Это была очень странная ситуация. Думаю, если бы он остался – в Минске все было бы по-другому. Это был бы куда более успешный и стабильный клуб. Были бы другие игроки и тренеры.
– Вы подписали письмо в его поддержку, когда его арестовали?
– Да. Почти все его подписали.
– Вы-то в курсе, почему Любомир Покович ушел?
– Как я слышал, он просил продлить с ним контракт, а ему сказали нет.
– А я слышал об ультиматуме и физическом давлении.
– Ничего не знаю об этом. Попробуй теперь разберись.
– Еще вы приняли гражданство Белоруссии, но, сыграв в олимпийской квалификации, больше в сборную не желали возвращаться. Зря приняли?
– "Динамо"-то меня в конце концов фактически уволило. А это – по сути фарм-клуб сборной. И то, что Крэйг Вудкрофт заставил уйти сразу двух игроков с белорусскими паспортами – говорит о многом. До того как я получил травму в своем последнем сезоне за Минск, мне предлагали продлить контракт. Причем обсуждались длительные сроки. От трех до семи лет. При том что до окончания соглашения было еще два года. Я хорошо сыграл в олимпийской квалификации, а меня в итоге просто выставили из клуба. После всего того, что мне обещали, после того, как я согласился отказаться от американского спортивного гражданства.
Теперь я не могу сыграть на Олимпиаде за сборную США. У меня даже шанса подобного нет. В течение четырех лет не смогу играть за американцев. При этом, чтобы вернуть американское спортивное гражданство, надо играть в Америке. Оглядываясь назад – это натурально дерьмовая ситуация. Мы проиграли квалификацию Словении, я не могу играть за США, белорусы теперь считаются легионерами в России, а возможность им не считаться была одной из причин, почему я брал гражданство, и меня выперли из клуба, с которым я подумывал продлить контракт на шесть лет. Знаю, что меня хотят видеть в сборной Белоруссии. Но я совсем не уверен, что мне стоит за нее играть. Не сказать, что это была моя ошибка. Или их ошибка. Просто так сложились обстоятельства. Да и кто мог знать, что энхаэловцы не поедут на Олимпиаду? Но мне все равно трудно понять, как генменеджер, предлагавший мне подписать длительное соглашение, пригласил Вудкрофта, встал на его сторону и в итоге себя так повел, еще и пытаясь обменять за спиной у всех. Прекрасно характеризует этих людей.
– Представьте, что в апреле вам поступает предложение съездить на чемпионат мира.
– У меня свадьба в мае. Так что я не смогу поехать.
– А что вообще произошло между вами и Вудкрофтом? Какая-то адовая история.
– Хах. Началось все с того, что он не позвонил мне летом, когда только появился в клубе. При том что позвонил всем остальным легионерам и белорусским ребятам. Знаю, что у него был мой номер. Потому что он звонил моему североамериканскому агенту. И, что самое смешное, спрашивал у него, есть ли у него на примете хороший праворукий защитник. Он удивился, ответив, что у вас же, ребята, есть Бэйлен. Вудкрофт сказал: "Я знаю". Агент дал ему мой номер, но тот сказал, что номер у него уже есть. Так что еще перед началом тренировочного лагеря я понимал, что что-то затевается. Думал, что меня сразу обменяют. Ну, не сразу, а после олимпийской квалификации.
Я был в отличной форме после тренировочного лагеря, хорошо поработал, и, если честно, даже уже надеялся на то, что меня поскорее обменяют. Так было бы лучше и для меня самого, и для клуба, которому следовали постоянные вопросы, почему я не играю. Ведь я был признан лучшим защитником "Динамо" по итогам предыдущего сезона. Белорусские ребята в команде постоянно спрашивали у меня, почему я не играю. Для них это было шоком. Ребята из персонала команды задавались вопросом, что это вообще за тренер, и не стоит ли его уволить. И ладно бы ситуация нормально регулировалось, так ведь все это проделывалось очень уродливо. Скажем, на один из матчей меня оставили в запасе. Это нормально, ничего страшного, но сказать об этом ко мне пришел переводчик.
Канадец, идеально говорящий по-английски, присылает переводчика. При том что всем остальным Вудкрофт об участии или неучастии рассказывал сам. Мужества сказать мне все в лицо ему не хватало. Наверное, он боялся, что я не буду молчать. И меня в этом поддержат. Черт, лучше б меня обменяли. Из-за того, что меня по неведомым причинам держали вне состава, я и получил ту травму. Работал куда больше, чем нужно было, не вылезал из зала, чтобы вернуться в состав, и немного перетренировался. В итоге повредил мышцу, которую, как мне врачи говорили, никто и никогда из хоккеистов не повреждал. Пытался что-то доказать человеку, который даже брать меня во внимание не планировал, и вот результат.
– Говорят, вам запретили появляться в раздевалке.
– Он выставил меня и не только меня оттуда. И реально запретил там появляться. Всячески ограничивал общение с командой. И обвинял меня и других ребят в поражениях. Я все могу понять, но у меня было 9 очков в 13 матчах при "+5". Мне даже интересно, в чем я виноват. Самое смешное, что он все ходил с какой-то выдуманной бумагой, объясняя игрокам, что в раздевалке должны быть только настоящие лидеры. Один из его помощников знал, что вообще происходило, и рассказал все высокому начальству. Там все были в бешенстве. Но генменджер отказался как-то регулировать ситуацию.
ШВЕДСКАЯ ЛИГА – ПРОСТО ДРУГАЯ
– Почему в итоге отправились в шведский "Векше", а не остались в КХЛ?
– Просто все произошло перед самым дедлайном. У меня шли переговоры с "Сочи", с "Сибирью", с "Барысом". Я всерьез размышлял о том, чтобы перебраться в Новосибирск, но у них были финансовые проблемы на тот момент, а мне не хотелось после всего пережитого в Минске еще и думать о деньгах или чем-то подобном. Хотелось быть там, где смогу концентрироваться исключительно на хоккее. А не забивать себе голову какой-то нездоровой гр****** хе****. Простите мой французский. Которая и к хоккею-то отношения не имеет. Можно было отправиться в "Сочи", но там уже было пять легионеров. Получается, я бы либо сидел в запасе, либо отбирал у кого-то работу. Тоже неправильно. А "Барыс" все никак не мог определиться, они просили еще и еще время на раздумья. Поэтому я решил, что лучше уехать, стать неограниченно свободным агентом, а летом уже выбирать себе клуб по душе. Свежий старт, чистая голова, забытый нонсенс в Минске, возможность выбирать. А перешел бы тогда – и стал бы ограниченно свободным.
– И как вам в Швеции?
– Я хотел выступать за команду, на что-то претендующую. Меня и в "Таппару" обратно звали, но там было бы сильное давление, поскольку команда тоже претендовала на победу в чемпионате. Если б не выиграли – меня бы в этом обвиняли. А у них и так все вроде бы было хорошо. За пару недель до перехода Плэтт ушел из "Векше" в ЦСКА, так что у них появились деньги на меня. Ну и вариант показался хорошим – один из лидеров чемпионата. Подписал контракт по схеме "1+1". В Швеции очень хорошая лига. Но очень системно-ориентированная. Там меньше импровизации, чем в КХЛ. Но любые маневры отработаны до автоматизма. Против кого бы ты ни играл, любая команда знает, как расставиться, какую позицию занимать, обороняясь. И лига там очень ровная.
Скажем, мы могли легко обыграть лидера, а потом так же легко проиграть последней команде чемпионата. Там любой может грохнуть любого в любой момент. В КХЛ немного не так. Хоккей хороший, очень скоростной. Сильно отличающийся от Континентальной лиги. Понравилось еще, что переездов там значительно меньше. За 20 проведенных там матчей я оставался в гостинице всего два раза. Ночевать дома всяко приятнее. Мне сложно судить, сильнее ли КХЛ чем SHL. Шведская – просто другая. Ну и наши клубы не играют в Лиге чемпионов. Как тут сравнить? С другой стороны, Лига чемпионов – больше предсезонный турнир.
Часто бывает, что парни не хотят даже играть в этом турнире, потому что бояться получить травму. А если матчи по ходу сезона, то и там та же история, мысли у ребят такие: "Я и так сыграл пять матчей за девять дней, ну какая еще Лига чемпионов?". А сразу после нее еще и сложный выезд. Так что даже по Лиге чемпионов было бы трудно судить. Я бы сказал, что обе лиги очень сильные с очень разным стилем игры.
ТРАМП ОБЕЩАЛ ПОСТРОИТЬ СТЕНУ, НО НЕ МОЖЕТ
– Кольцов – Бэйлен – пара кошмаров?
– А черт его знает (смеется). Может по-разному пойти. Мы пока вместе ни разу не играли. Мы оба атакующие защитники, много помогаем атаке. И если нас вместе поставить, то это может пойти во вред обоим. Потому что мы любим иметь шайбу на крюке как можно чаще. В то же время – могло бы и круто получиться. Надо просто попробовать. С другой стороны, тренеры не просто так стараются не ставить вместе одинаковых по стилю защитников. В то же время атака – она ведь с обороны начинается. С умения выйти из обороны в атаку, с хорошего первого паса, с умения подключиться и разогнать атаку. Если поставить нас вместе, это могло бы помочь на ранних стадиях нападения, хотя и ограничить нас в помощи у чужих ворот. Все-таки мне кажется, что лучше бы нам играть по отдельности. Когда мы находимся в лучшей форме – мы многое даем своей команде. Как индивидуально, так и тем, как помогаем своему звену в атаке.
– Что вам больше всего импонирует в Кольцове?
– То, что он может создать момент в одиночку и из ничего. Иногда я ему поражаюсь. Примеряю на себя его игру. Порой думаю: я бы в этой ситуации наверняка просто вбросил бы шайбу по борту. А он принимает сложное решение и еще и выходит победителем, создав очередной момент. Он очень терпелив, когда шайба на крюке. Здорово просчитывает варианты. Обладает потрясающим самообладанием. Очень эффектен и при этом эффективен. Во многом уникален.
– Вы оба, скажем так, маленькие, негабаритные.
– Мне кажется, размер защитников переоценивают. Важно, как ты катаешься. Даже если ты не очень крупный – за счет катания и головы можешь быстрее реагировать на ситуации, быстрее оказываться в нужных местах. Конечно, мне бы не помешало быть повыше и чуть крупнее. Но тут уже ничего не поделаешь, поэтому придется брать свое за счет других аспектов. Как и Кольцову. В первую очередь – чтением игры и умением помогать атаке так, как не могут другие.
– Как вы относитесь к Лукашенко? Вам же наверняка знакома позиция США по отношению к нему. Но вы все же приняли гражданство Белоруссии.
– Старался вообще не вникать в политические аспекты, когда принимал решение. И что бы я сейчас вам ни ответил – ответ все равно был бы неверным с какой-то из точек зрения (смеется). Я понимаю, что вам интересно, что я думаю на этот счет, но лучше оставлю мнение при себе. Знаете, когда я приехал в Минск – мне очень там понравилось. Как чисто на улицах, как все организовано. Люди, как правило, довольны своей жизнью. Понятно, что трудно судить со стороны, если ты не вовлечен во внутреннюю культуру полностью. Но по тому, что я видел – все в жизни обычных людей, с которыми я пересекался, было безоблачно. Очень безопасно, никакого криминала, очень чисто. Конечно, это столица, но я был в восторге. Видимо, в этом смысле Лукашенко работает как надо на благо своей страны. И все, кто бывал в Минске, всегда остаются полными впечатлений.
– Разделяете мнение, что понятия "страна" и "государство" бывают чуть ли не полярными?
– Конечно, страну нужно отделять от государства. Понятно, что главу государства выбирает народ, и глава этот может много понаобещать, а потом не исполнить свои обещания. Не только потому, что не хочет, а потому что не может. В политике столько тонких мест, столько лазеек, что даже хорошее начинание может быть легко похоронено. Огромное количество аспектов, которые нужно учитывать. К примеру, Трамп выиграл выборы, пообещал построить стену, но не может, потому что для этого нужно договориться с рядом политиков, которые его не поддерживают.
– Вам нравится идея стены на мексиканской границе?
– Этого я не говорил. Просто привел пример. Я о том, что люди – это люди, а правительства – это правительства. Одни могут пообещать что-то другим, из-за чего за них проголосуют, а потом не исполнить ввиду разного рода обстоятельств.
– И каково ваше отношение к Трампу?
– Мне трудно судить, потому что я не в США. Но, как мне кажется, он старается делать все, что только может. Но пресса наседает на него, раздувая слона из любой мухи. Но так всегда в политике: любую историю можно рассмотреть как минимум с двух сторон. А то и с пяти-шести. И крайне трудно в таком случае добраться до правды. У Трампа есть хорошие инициативы, есть – не очень. И само собой, что он не может нравиться всем. У каждого свое мнение.
– Вы голосовали за него?
– Ни за кого не голосовал.
– Ваша невеста – хоккеистка. Ошибки ваши не подмечает? Дает советы?
– Конечно, мы обсуждаем хоккей. Бывает, что я чувствую, что сыграл плохо, а она говорит: "Ты сыграл хорошо". Я отвечаю: "Это неправда". И она такая: "Ну да, там-то и там-то мог сыграть по-другому". Мне нравится, что я могу с ней что-то обсудить. Часто ведь бывает, что мужья не могут что-то обсудить с женами, потому что они все равно не поймут. У нас такой проблемы нет. И она хорошо чувствует, хочу ли я что-то обсуждать или нет. Мне определенно повезло с ней. Она могла бы что-то советовать, но не делает этого. Обсудить – это да. И то – если я сам проявлю инициативу.
