«Убедился, как в НХЛ умеют отлично заливать в уши». Интервью российского форварда Голышева о том, как его обманули в Америке
Знал бы, что все так закончится, — не поехал бы в Америку
— Вы удивлены, что «Айлендерс» выставили вас на безусловный драфт отказов?
— Само решение не стало неожиданным. Наоборот, оно было логичным после того, что со мной происходило в Северной Америке. Скажу так, что если бы знал, что все так закончится, то никуда бы не поехал сюда.
— Спрогнозировать подобный исход было трудно?
— Конечно.
— И это правда. Насколько я помню, вы даже подвинулись по контракту перед этим сезоном под гарантию, что вас не будут отправлять в фарм-клуб. В итоге вы и играли только за «Бриджпорт» в АХЛ. Как это могло случиться?
— Начнем с того, что прекрасно знал, что ехал в сильный клуб и мне нужно приложить максимум стараний, чтобы пробиться в состав. В предыдущие два сезона «Айлендерс» выступали очень здорово, выходили в финал конференции. Однако на переговорах генеральный менеджер уверял, что меня видят меня в составе, я буду играть много. И в качестве доказательства серьезности намерений дали односторонний контракт. Деньги небольшие, но вы же понимаете, что в такой момент последнее, о чем думаешь, так это о сумме контракта. Я ехал не за деньгами, а за мечтой.
— Поняли, когда начались неприятности?
— В том-то и дело, что нет. В тренировочном лагере все было отлично. Меня постоянно хвалили, отмечали качество игры. Да и я чувствовал себя отлично. Но перед началом сезона отправили в АХЛ. При этом опять же заверили, что я в «Бриджпорте» совсем ненадолго, буквально на пару матчей, а потом меня сразу поднимут. Надо, мол, поработать, потерпеть. Я верил.
— И зря?
— Так меня постоянно кормили обещаниями. И при этом на деле все было совсем не то, что мне говорили. Например, в «Бриджпорте» я почему-то был не игроком первого звена, а находился в третьей или четвертой тройке. У меня было совсем мало времени, не выпускали в неравных составах. Немного не понимал, почему такое отношение, ведь в «Айлендерс» продолжали твердить, что я первый, кого они вызовут из фарм-клуба.
— Удивительно.
— Иногда в «Бриджпорте» я за период появлялся на площадке 3-4 раза. Формально был во второй бригаде большинства, но вы же знаете, что это значит в таких клубах? Примерно 10-15 секунд на льду. За это время вряд ли успеешь что-то показать.
— Вам говорят одно, делают другое. Как вы себя чувствовали?
— Продолжал работать. Было очень тяжело, иногда опускались руки, но я старался плохие мысли выбросить из головы. Плюс было общение с правильными людьми, легендами хоккея. Мне говорили, что надо просто терпеть и работать, пройти через этот трудный период.
— Тяжело, когда так обманывают в клубе.
— И я все равно не сдавался. По-настоящему глаза открылись только совсем недавно. Вы слышали, что у клуба возникли серьезные проблемы из-за того, что несколько игроков попали в ковид-протокол?
— Конечно.
— Из фарм-клуба стали поднимать игроков. И вдруг оказалось, что я вовсе не первый в списке и даже не второй. Меня подняли третьим. Ну ладно, думаю. Тем более после первых тренировок уже все шло к тому, что дебютирую в НХЛ против «Рейнджерс». Утром на раскатке все было отлично, днем я хорошо отдохнул, а вечером приехал на арену и стал готовиться к игре. Мотаю клюшку, а потом случайно бросаю взгляд на состав, который вывесили тренеры. А меня там нет. Думал, ошибка, так как в раздевалке висит игровая майка. Еще говорю Илье Сорокину, мол, смотри, что происходит. Он удивлен не меньше, чем я. В раздевалку заходит тренер и говорит, что сегодня я пропускаю встречу. Выхожу на разминку, а потом иду в зал.
— Ужас.
— Представьте мое состояние. Я посмотрел матч с трибуны, кажется, команда проиграла восьмой раз подряд. И в этот же вечер состоялся очередной разговор с генеральным менеджером клуба.
— Вам высказали какие-то претензии?
— Мне сказали, что решение не играть против «Рейнджерс» было исключительно тренерским и я должен отнестись к этому нормально. Мне снова повторили слова про то, что на меня рассчитывают, я буду играть много в этой команде. Терпи, говорят.
— Красавцы.
— И сразу после этого из фарм-клуба подняли еще одного человека. То есть я уже был не третий, а четвертый в очереди. Точнее даже пятым, так как позже узнал, что вызвали еще одного нападающего в НХЛ. Тогда все понял.
— Да уж.
— Хотя неприятные сигналы были давно. Взять даже мое пребывание в «Бриджпорте». Когда в АХЛ спускают тех, на кого рассчитывают в ближайшее время, вокруг них и строится игра. Такие хоккеисты практически не уходят со льда. Со мной же все было иначе. То я не попадаю в число возрастных игроков, имеющих право выходить на площадку. И из трех матчей в неделю играю лишь два. Не привык к такому графику, когда пять дней ты занимаешься только тренировками, сдаешь тесты, а потом еще и не играешь.
Затем мне в АХЛ вдруг заявляют, что не в курсе, играл ли я в России в неравных составах. Тогда, помню, внутренне усмехнулся, мол, вы же говорили, что следили за моей карьерой, откуда такие вопросы. Да, говорю, конечно, умею играть и в большинстве, и в меньшинстве. Меня ставят в первое большинство, я сразу же забиваю — и снова отправляюсь в третье звено.
— Это удар.
— Но к тому моменту я уже стал работать только на себя, понимал, что нужно держать форму, ведь в случае возвращения в Россию должен помочь «Автомобилисту» сразу.
Технически поставлю подпись под контрактом с «Автомобилистом» дома
— Были варианты с обменом?
— Пара клубов проявили интерес. Но я, уже наученный опытом, требовал, чтобы в контракте был запрет на перевод в АХЛ. На словах мне опять начинали говорить только хорошее, но при этом вписывать в контракт пункт отказывались. Конечно, мы ни о чем не договорились.
— А что Барри Тротц?
— Говорил с ним только один раз, опять же, услышал только отличные отзывы о себе и своей игре. Более того, и за глаза он говорил про меня только хорошее. Сам я за прессой не слежу, мне все равно, хвалят меня или ругают, но друзья скидывали комментарии тренера обо мне. Там было только хвалебные слова. При этом на деле все выходило совершенно иначе.
— А вы сами для себя нашли ответ на вопрос, почему все так закончилось?
— В том-то и дело, что нет. Я честно работал. У меня не было никаких проблем с дисциплиной, на тренировках выкладывался. Неплохо показал себя в выставочном матче с «Филадельфией», должен был сыграть еще в одной встрече против «Дэвилз», но она не состоялась из-за проблем с электричеством на арене. Искренне говорю — мне не за что себя упрекнуть. И очень обидно, что мне так ни разу и не дали шанса.
— Вы подписали контракт с «Автомобилистом»?
— Да. Но первым делом, когда все решилось с моим будущим, позвонил Максиму Рябкову, рассказал о ситуации. Затем уже мой агент договаривался о деталях. Думаю, что технически поставлю подпись в контракте дома. Сейчас мне главное — вернуться домой, снова выйти под 15-м номером на площадку и помочь «Автомобилисту». В Екатеринбург я прилетаю в понедельник вечером, во вторник уже буду на арене и пойду в зал, хотя у команды, вероятно, будут выходные. Мне надо набрать форму как можно скорей.
— С Америкой тема закрыта?
— Маловероятно, что я еще поеду в Северную Америку. Какие-то шансы есть, но теперь все мысли у меня о КХЛ. Мы договорились с двумя командами в НХЛ, что вернемся к вопросу о возможном сотрудничестве следующим летом. Но теперь-то я понимаю, что слова тут ничего не значат. Убедился, как тут умеют отлично заливать в уши.
— Вы же перевезли в Америку всю семью, собаку. Теперь надо собирать вещи.
— Собаку у меня хватило ума не перевозить. Дети же обрадовались, что едут обратно домой к дедушке и бабушке, к няне, к друзьям. К снегу, в конце концов, в Нью-Йорке его нет. У меня сын занимается хоккеем, но сюда мы привезли его баул впустую. Сначала искали секцию, где можно заниматься. Вроде бы договорились, но тренер заболел. Очень за него переживаю, ведь он тоже много пропустил.
Жена расстроилась немного. Только-только решила бытовые проблемы, нашла занятие по душе, а уже снова уезжать. Но ничего не поделаешь, такова жизнь хоккеиста. Ближайшие три дня буду заниматься бытовыми делами. Надо что-то решать с машиной, с домом. Вещей стало еще больше, так как некоторые пришлось покупать тут. Но дети все время спрашивают, сколько еще ночей осталось до возвращения. И я рад, что снова буду заниматься любимым делом и получать от этого удовольствие.
