Евгений Кузнецов: "Овечкин не закончился! В следующем сезоне он забьет 50 шайб"
У "ВАШИНГТОНА" НЕТ КОМПЛЕКСА ВТОРОГО РАУНДА
– Сейчас вы подписали очень хороший контракт с "Вашингтоном". И дело не только в финансах, но и в его сроке. Но я уверен, что теперь с вас будут спрашивать за каждый цент.
– Согласен. Но вообще этот контракт – не только большие деньги, но и доверие, которое оказывает мне "Вашингтон". На меня рассчитывают. Но и ответственность будет другая. Но я не знаю хороших хоккеистов, которые бы избегали этого. Все хотят, чтобы на них было больше ответственности, чтобы к их словам прислушивались.
– Раньше считалось, что особенность российских игроков в том, что, получая, такие деньги, они начинают их тратить и забывают отрабатывать.
– Те времена прошли. Но мне прямо сейчас неловко перед "Вашингтоном".
– За что?
– Не совсем получается подготовка. В Челябинске я бываю редко и тут меня постоянно приглашают на какие-то мероприятия. Но еще пара дней и я начну усиленно заниматься. Я не из тех, кто успокоится. Да, с одной стороны, ты ничего уже не изменишь по зарплате, но есть все-таки вызов для спортсмена, да и карьера на этом не закончится.
– Знаю, что вы сильно переживаете по поводу результатов команды. Что же с вами случается во втором раунде плей-офф?
– И все-таки мы сыграли чуть лучше, чем год назад. Тогда у нас было не особо много шансов пройти дальше, а в этот раз мы были близки к тому, чтобы пройти "Питтсбург". Мы ведь в первых матчах переигрывали соперника, но уступили по счету. Затем просто взяли свое, а в конце… Я не знаю, что случилось с нами в седьмом матче.
– Совсем не знаете?
– Не у каждого в карьере были такие седьмые игры. И сейчас мы уже точно стали сильней психологически, мудрей.
– Дмитрий Орлов говорит, что уже появляется комплекс второго раунда.
– Это скорей вы пишите об этом. Я лично такого не ощущаю, может быть, более возрастные ребята что-то и испытывают. Возможно, какой-то ступор начинается, но, не думаю, что это сидит в нас глубоко.
– Вы выиграли "Президентский кубок". Но, может быть, вам не стоит так сильно выкладываться в регулярном чемпионате. Правда, когда я вам предложил такое во время сезона, вы стали обзываться.
– Да я и сейчас готов повторить свои слова. Как вы представляете себе, чтобы мы играли не на полную мощность? Ну как? То есть, мы выходим на лед и договариваемся, что сегодня проигрываем и не стараемся? Так не делается, такого просто не бывает. Мы должны побеждать всегда и везде. Да, все время побеждать невозможно, но соперники нашей команды должны очень сильно радоваться, одерживая победу в матчах с "Вашингтоном". Мы должны дать понять всем, что победить нас – это достижение.
– Были ли у вас плохие предчувствия перед седьмой игрой?
– Нет. Точнее, я вдруг вспомнил, как проходил предсезонную подготовку, как мне было тяжело, как играл во время сезона эти 82 матча. И мне очень не хотелось, чтобы все закончилось в тот день.
ЗРЯ НАЕЗЖАЮТ НА ОВЕЧКИНА
– Скажите, Александр Овечкин уже закончился?
– Я сейчас дам свой прогноз, а вы весной вспомните об этом.
– Слушаю.
– Он забьет пятьдесят голов.
– И толку.
– Мы говорим про то, что сделает Александр, а не вся команда. У него будет 50 шайб. Примерно представляю, кто будет играть с Овечкиным и все, кто считает, что он сдал, замолчат.
– Он же в важных матчах играет плохо.
– Ну что вы такое говорите? Да, он, возможно, сыграл не так, как нужно в плей-офф, но не забывайте, что Овечкин выступал с травмой. Многое не получилось, но я себя неуютно чувствовал из-за того, что Александра делают крайним в нашем поражении.
– Он один из виновников.
– Такого в хоккее не бывает, чтобы кто-то один был виноват. Для меня виноваты все. Да, кто-то где-то не доработал, но кто-то где-то и не прыгнул выше головы. Где были остальные нападающие, когда мы проигрывали в серии? Понятно, что с Овечкина спрашивают больше, на него оказывают давление. Но разве не надо спрашивать с других?
– Наверное надо.
– Кто-то забивает двадцать голов за сезон и это считается отличным результатом. И люди успокаиваются. Но надо, чтобы какие-то люди забивали больше, с них тоже должны спрашивать. Просто для кого-то такой результат считается удовлетворительным, а Александра критикуют. Я же тоже пострадал от этого.
– Как?
– Да говорят, что у меня тоже неудачный сезон. Но речь об Овечкине. Я не считаю, что Александр провел неудачный сезон. Просто были определенные трудности, которые он преодолеет с высокоподнятой головой.
– Беда Овечкина в том, что он стал меньше тренироваться. Мы видели кадры со свадьбы, где он танцевал. У него же лишний вес.
– Ну что вы такое говорите вообще? Лишний вес есть у всех. На улице лето, до начала сезона еще долго, он наберет в форму.
– Я просто вижу, как сейчас работают ребята из НХЛ. И ветераны, и игроки среднего возраста.
– Все это весьма спорно. Овечкин работает очень много. Я знаю его личного тренера, я в курсе, какой объем работы он выполняет. Нормально Александр готовится.
НА КУБКЕ МИРА МЫ СТАЛИ СИЛЬНЕЙ
– Не кажется ли вам, что в сборной назрели перемены. Олег Знарок просто не готов работать на таком уровне. Мы проиграли уже четыре серьезных турнира подряд.
– Я понимаю, почему вы задаете вопрос в таком тоне. Для журналистов он, может быть, действительно неидеален. Но внутри команды все не так.
– Я просто видел сильных тренеров. Они себя так не ведут.
– Все люди разные. Но вы видите одного Олега Знарка. С нами в команде это совершенно другой человек. Если ты в команде у Олега Валерьевича, то становишься, как член семьи. Обязательно смотрю его интервью и совсем не узнаю нашего тренера. Это два разных человека.
– Что меняется?
– Я бы с ним легко пошел в разведку, прекрасно понимая, что он никогда не предаст.
– Но сейчас не война. Четыре поражения подряд.
– Вы тоже слишком нагнетаете. Он же не один принимает решения – у него есть тренерский штаб. Да и потом на льду-то находятся другие люди, которые могут решить момент, а могут не использовать шанс. Не скажу, что мы проигрываем тактически, просто исполнители иногда подводят, это касается и меня. Но сейчас такая ситуация, что в сборную ехать хочется. А это очень важно.
– Но четыре поражения подряд на крупных турнирах!
– Но ведь его главная цель – Олимпиада. Я правильно понимаю, что в сборную его пригласили ради победы на Олимпийских играх.
– Есть такое.
– После Олимпиады можно будет о чем-то говорить.
– Мы посмотрели Кубок мира и перспектив у нас немного.
– Не считаю, что мы провалились на турнире. Вышли из группы, да и с канадцами сыграли не так ужасно, как можно было представить. Но индивидуальные ошибки все решили. Мне там не хватило одного сантиметра, чтобы перехватить шайбу. Не надо делать крайним одного тренера. Спрашивать должны со всех.
ПО ОКОНЧАНИЮ КАРЬЕРЫ ПОСТРОЮ В ЧЕЛЯБИНСКЕ ДЕТСКУЮ ШКОЛУ
– На прошлой неделе вы вручили новую форму ребятам, занимающимся слэдж-хоккеем. Я знаю, что вы внесли огромный вклад вместе со своими друзьями, да и вообще вы очень часто помогаете людям. Но я, например, узнаю об этом случайно.
– Не хочу особо распространяться на эту тему. Да, вы узнали о чем-то. Но, понимаете, если я начну говорить про это, причем, ничего не скрывая, то многим людям это не совсем понравится. И в итоге получится, что я еще и неправильно сделал, кого-то обидел. Этим помог, а этим – не смог.
– Если помогаете вы, то и власти обратят внимание на проблему, другие хоккеисты, просто богатые люди.
– Я понимаю, но говорить все-таки не очень этично. Понимаете, сейчас ситуация такова, что ты расскажешь о чем-то, но попадутся люди, которые позавидуют этому или начнут решать корыстные проблемы за мой счет. Да, не спорю, я могу помочь многим, но цену деньгам я прекрасно знаю, зарабатывал их честно, мне многим пришлось пожертвовать. Но и у меня есть семья, есть семья моей жены. Я не могу раздать все. Да, кое-что делаю, но все-таки говорить об этом не хочется.
– Правда, что вы помогаете детскому дому?
– Правда, но без подробностей.
– Историю про челябинских слэдж-хоккеистов, у которых нет формы, разместили в социальной сети. Мой номер телефона есть у многих хоккеистов, но вы написали через пару минут.
– Еще раз повторю, я не имею возможности помочь всем. Но тут люди, которым нужно было протянуть руку помощи. Ребята играли в старой экипировке, они любят хоккей. Мне помогли товарищи, я был не один. Но что мы про это будем говорить?
– Хорошо. Как-то вы признались, что после окончания карьеры хотите вернуться в Челябинск и чем-то помочь хоккею.
– Вот про это могу рассказать. Я хочу построить тут детскую школу. Начну с малого. Открою какой-нибудь центр, место, где пацаны будут отрабатывать технические навыки. Надеюсь, что уговорю отца работать с ребятами. Все, что есть в хоккее у меня, от него. Отец стесняется это признавать, но он меня всему научил. Да, потом тренеры, конечно, что-то добавляли, но основы заложил именно он.
– Там будут обучать именно владению клюшкой?
– Да. Найму ребят. Но это будут не просто люди, которые завершили карьеру и где-то поиграли, а тех, кто обладает определенными техническими навыками, у которых есть что-то, что можно дать пацанам. Буду платить им хорошую зарплату, а они смогут полностью отдавать себя работе. И, конечно, я буду очень много времени уделять ребятам. Показывать, рассказывать, отрабатывать какие-то технические действия. Будем правильно ставить броски и прочие вещи, которые надо вложить в голову детей с самого раннего возраста.
– Вот бы регион вложился в это.
– Вообще ничьей помощи просить не буду. Так вот про центр. Чуть позже хочу расширить школу, сделать дворец на подобии того, что я видел в Северной Америке, в Финляндии. Три катка, наверху кафе, откуда за занятиями могут наблюдать родители, чтобы они не стояли у льда.
– Я нечто подобное видел в Торонто.
– Да. Там рядом отель, где бы могли разместиться и участники сборов. У нас будет своя команда, дворовая, большое внимание будет уделено спортсменам с ограниченными возможностями. Вот для такого строительства, конечно, нужна будет помощь властей. Но, я надеюсь, к тому времени у меня будут хорошие друзья на разных уровнях.
– И жить вы будете в Челябинске.
– Да, мечтаю о большом доме на берегу реки, где бы собирались все мои родные.
