«Писали, что мне пытались взорвать машину. Но в 90-е меня никто не трогал». Интервью легенды российского и украинского хоккея
В 90-е его боялись многие соперники. Пройти Алексея Житника один в один было непростой задачей практически для любого форварда. Киевлянин с российским паспортом провел в НХЛ больше тысячи матчей и два раза останавливался в шаге от Кубка Стэнли. В составе «Сокола» он обыгрывал «Миннесоту». В НХЛ делил раздевалку с Уэйном Гретцки, Яри Курри, Полом Коффи и Домиником Гашеком. Был не против подраться с молодым Сидни Кросби и застал в «Атланте» Илью Ковальчука.
В большом интервью «СЭ» Житник, который сейчас живет на два города — Киев и Нью-Йорк, рассказал об отношениях между русскими и украинцами, политической ситуации в США и фото с Рональдом Рейганом, отъезде в НХЛ и многолетней карьере за океаном.
Алексей Житник
Родился 10 октября 1972 года в Киеве.
Защитник, воспитанник школы киевского «Сокола». Задрафтован в 1991-м году «Лос-Анджелесом» под 81-м номером.
До отъезда в Северную Америку выступал за «Сокол» (1989-1991) и «ЦСКА» (1991-1992).
В НХЛ играл за «Лос-Анджелес» (1992-1995), «Баффало» (1995-2004), «Айлендерс» (2005-2006), «Филадельфию» (2006-2007) и «Атланту» (2007-2008).
На время локаута в сезоне-2004/05 вернулся в Россию, где выступал за «Ак Барс».
Выступления в КХЛ: «Динамо» Москва (2008-2010).
Олимпийский чемпион (1992), серебряный призер Олимпиады (1998), победитель МЧМ (1992).
Почти как Ягр
— Недавно вы говорили, что ведете обыкновенный образ жизни 48-летнего мужчины. Расскажите подробнее...
— На данный момент помогаю восстать из пепла родному клубу «Сокол». Несколько лет команды вообще не существовало, хотя у нее весьма богатая история. Сейчас «Сокол» выступает в украинской лиге. Пока дела идут неплохо. Находимся вверху таблицы. А я играю в Ночной лиге за команду «Киевские лавры». Так что все хорошо, не скучаю. Дети у меня уже взрослые, живут в США. Стараюсь чаще их проведывать.
— Правда, что в «Соколе» вы стали президентом наблюдательного совета?
— Да. Хотя называйте это как хотите. В первую очередь выполняю представительские обязанности. Например, мы вели переговоры с мэрией города, и весьма удачно. Она нам помогает. Также стараемся привлекать спонсоров. Я погружен в организационные дела, работы много. Кроме того, иногда с командой выхожу на лед. Занимаюсь с защитниками как тренер. Стараюсь по возможности даже на выездные матчи ездить. Для меня дело чести помогать «Соколу».
— Вы прямо как Яромир Ягр в «Кладно»...
— Не совсем. Я все-таки не один здесь делами заправляю. Огромную работу до этого проделали Константин Симчук и Вячеслав Завальнюк. Они активно помогали клубу. В таком деле одному очень сложно. Чтобы что-то продвигать, нужен дружный, сплоченный коллектив. Кстати, Ягр при этом еще иногда играет.
— А вы готовы выступить за «Сокол»?
— Маловероятно.
— А за сборную Украины, которая находится в бедственном положении? Дарюс Каспарайтис помогал Литве не так давно.
— Я уже немного староват для баталий.
— Почему так получилось, что довольно крепкий по советским меркам «Сокол» оказался на грани выживания?
— Много чего произошло за последнее время. Дела на Донбассе, экономический кризис в стране. Одну причину выделить невозможно. Их очень много. Кроме того, хоккей — недешевый вид спорта. Нужна инфраструктура, катки, подготовка тренеров. Здесь целый комплекс проблем, которые надо решать.
— Почему украинский хоккей опустился на дно?
— Кто за это отвечал, с того и нужно спрашивать. Упустили много чего. В этом деле все просто: потерял год — нужно два на восстановление. А если завалить пять-семь лет, то даже страшно представить, сколько потом придется разгребать. Сейчас все быстро исправить не получится. Для того чтобы просто встать с колен, необходимо хотя бы лет пять. И средства, разумеется. А на более серьезные цели вообще лет десять понадобится.
— В советское время к «Соколу» в гости приезжали «Калгари» и «Миннесота», которую вы победили со счетом 5:0. Помните те матчи?
— Конечно. Против «Миннесоты» я даже играл. У нас была отличная команда. Проходило все во дворце спорта. Но будь это серия до четырех побед, вряд ли бы мы их обыграли. Хотя матчи проходили на европейской площадке, а не на канадской. Гостям в этом плане было сложнее.
— "Донбасс" в свое время неплохо выступал в КХЛ. Был ли шанс тогда что-то изменить с хоккеем в стране?
— Естественно. Команда была молодая, выходила в плей-офф. Были даже игроки с опытом в НХЛ. Я тогда как раз закончил карьеру и ездил на некоторые матчи «Донбасса». Конкуренция в составе была достойная. Украинскому хоккею все это шло на пользу. Когда клубы играют в хороших лигах, то все к ним постепенно подтягиваются. Но, к сожалению, политический фактор и действия на востоке Украины сыграли определяющую роль.
— Однако некоторые российские игроки до сих пор едут играть за украинские клубы, например Андрей Сигарев. Откуда там деньги?
— Хоккей в Украине — это социальный проект. Все держится на меценатах и людях, которые любят эту игру. Так что финансы какие-то крутятся. Конечно, они небольшие, но сейчас везде с деньгами непросто. В первую очередь из-за пандемии и матчей без болельщиков. Поэтому исходим из того, что имеем. Есть определенный бюджет, от которого все и отталкиваются. Так же и в «Соколе».
— Натурализация игроков может помочь украинскому хоккею?
— Как временный инструмент это нормальная практика. Думаю, со временем уровень немного подтянется. Но злоупотреблять раздачей паспортов не стоит: нужно растить свои кадры.
— А получается все наоборот. Например, украинский нападающий Алексей Миклуха начал выступать за сборную Словакии...
— Запретить кому-то уезжать нельзя. Это выбор каждого. Просто нужно создавать хорошие условия, и тогда оттока кадров не будет. Достойный уровень чемпионата и стабильное финансирование — залог успеха в этом деле. Понимаю, что нужны огромные усилия, чтобы создать такую среду, но к этому необходимо стремиться.
Тихонов хвалил редко
— В 1991 году, незадолго до развала СССР, вы ушли из «Сокола» в московский ЦСКА. Правда ли, что за этот переход Виктор Тихонов предложил вашему отцу автомобиль?
— Нет. Никто ему ничего не предлагал. Я уже был практически взрослым человеком и сам смог себе позволить «ВАЗ-2106». На то время иметь автомобиль было почти роскошью. Не то что сейчас. Есть деньги — пошел и купил. А тогда еще и очередь ждали.
— Вы застали проблемы с зарплатами в ЦСКА?
— Да. Как раз попал на начало бардака в клубе. Тогда полкоманды разъехалось, когда я уезжал в Северную Америку. Нас обманули по выплатам. Обещали одно, но ничего не выполнили. Мне повезло, что я играл за сборную, где было хоть какое-то финансирование. Там зарплату платили своевременно. Без этого все было бы совсем плохо.
— Вы как-то говорили, что предсезонка в «Соколе» была более жесткой, чем в ЦСКА...
— Именно так. В Киеве тренировки были посильнее. Но я ни в коем случае не говорю, что в ЦСКА мы прохлаждались. Тем не менее объем работы по моим меркам разнился. В «Соколе» летом из нас выжимали все соки. Если бы мне дали винтовку и лошадь, то я был бы десятиборцем. Мы бегали, прыгали, плавали, педали крутили. Чего только не делали. Почти спецназ.
— Многие бывшие игроки запомнили Тихонова диктатором и тираном. В вашем понимании он был таким?
— Он был довольно жестким тренером. Требовательным. Ты должен был выполнять его установки без разговоров. Хвалил Виктор Тихонов редко. Но результаты в его тренерской карьере говорят сами за себя. И у меня с ним проблем не было. Я всегда старался и выкладывался.
— Тихонов называл вас режимным игроком.
— Не могу сказать, что я был примерным хоккеистом. Как говорится, кто безгрешен, пусть бросит в меня камень. Просто нужно уметь нарушать. Делать все вовремя и не перебарщивать, если где-то решил дать себе слабину. Я уже тогда понимал, что сзади стоит большая очередь людей на мое место. Расслабляться было опасно.
— В 1992-м сборная СНГ выиграла МЧМ. Каково выступать без флага и гимна?
— Необычная ситуация. Однако у нас играли ребята из Латвии, Литвы, Украины, России. Мы были молоды и бились в первую очередь за команду. Не было никакого политического оттенка. Отсутствие гимна нас совсем не смущало. Перед командой стояла задача выиграть турнир. На остальное мы не сильно обращали внимание.
— В составе той сборной были Николай Хабибулин, Сандис Озолиньш, Дарюс Каспарайтис, Алексей Ковалев, Алексей Яшин, Сергей Кривокрасов. Почему в наше время нет таких мощных поколений?
— Сложно сказать. Возможно, главное — что в свои 17 лет многие из нас выступали в командах мастеров. Мы еще в школе учились, а уже играли с лучшими. Я приехал в НХЛ в 19 лет, отыграв в таких командах, как «Сокол» и ЦСКА, где выступал с мужиками, хотя сам был юнцом. Думаю, это сыграло большую роль в нашем развитии. Потом, когда против сверстников выходишь, проблем вообще не испытываешь. Это помогло на МЧМ. В клубах тогда молодым хоккеистам доверяли. Именно поэтому большинство из нас сразу адаптировались в НХЛ.
— А может, дело еще и в подготовке? Раньше с дисциплиной было жестче. Сейчас у всех индивидуальные тренировки...
— Не думаю, что это отрицательный момент. Я 15 лет готовился к сезонам НХЛ самостоятельно. Летом тренировался с «Соколом» на льду, а физической подготовкой занимался отдельно. В НХЛ тебя не спрашивают, как ты делаешь, что делаешь. Тебе поставили задачу, и ты должен к сентябрю быть в форме. Хоть пиво на пляже пей. Никого детали процесса не волнуют. Так что в индивидуальной подготовке проблемы нет.
— Уже через полтора месяца после МЧМ со сборной СНГ вы выиграли олимпийское золото. Для вас это самая ценная награда в карьере?
— Думаю, да. Не зря ведь говорят, что не бывает бывших олимпийских чемпионов. Это мечта любого спортсмена. Разумеется, не хватает в коллекции Кубка Стэнли. Он бы стал вишенкой на торте.
— Те золотые медали стали для вас последними в карьере. Спустя годы тяжело это осознавать?
— Прошлого не изменишь. Что было, то было. Карьера все равно получилась хорошей. Два раза играл в финале Кубка Стэнли, участвовал в Матчах звезд, делил раздевалку с легендами хоккея. Жаловаться не на что. Это дорогого стоит. Да и травм серьезных не было.
— Вы застали Олимпиаду без игроков НХЛ и с ними. Золото Альбервиля сравнимо с серебром в Нагано 1998 года?
— Не стоит принижать ценность медалей даже на Олимпиаде без игроков НХЛ. Конечно, когда приезжают лучшие, уровень соревнований повышается. Но это совершенно не значит, что в 1992 году нам было просто выиграть золото. Точно так же не разделяю критику в адрес Олимпиады в Корее. Сложа руки такие турниры не выигрываются. Но в Китае в 2022 году хочется увидеть сильнейшие составы.
— Почему вы не поехали на Олимпиаду в Солт-Лейк-Сити в 2002-м? Это связано со сменой Бориса Михайлова на Вячеслава Фетисова?
— Я подвернул голеностоп. Именно поэтому не смог помочь сборной. Не долечил повреждение, затем вернулся на лед в НХЛ и через два-три матча сломал ногу в том же месте. На этом сезон для меня закончился. Пришлось даже вставлять металлическую пластину. Поэтому тогда все упиралось в физическую форму. Сломайся я так на Олимпиаде, и какая польза бы от меня была? Занимать чье-то место мне не хотелось. Был бы здоров — поехал бы на турнир. И тренерский состав здесь ни при чем. Ходили разные слухи, но это не про меня.
— Несмотря на выступления за сборную России, на Матч звезд НХЛ вы выходили с украинским флагом. Были какие-то недопонимания с болельщиками обеих стран?
— Я родился на Украине. Являюсь уроженцем Киева. У меня здесь родственники и друзья. Тогда на Матчах звезд многие выходили с флагами стран, где родились. Что я сделал не так? Любители скандалов просто решили политически подогреть ситуацию. Из спорта все это нужно убирать. Слишком он стал политизированным. Все это вредит как самому спорту, так и болельщикам.
— Недавно Андрей Шевченко и Федор Смолов опубликовали совместную фотографию. Отношения между россиянами и украинцами стали теплее?
— Я всегда общаюсь только с адекватными людьми. У меня нет проблем с национальностями. Если человек занимает агрессивную позицию, то мне с ним не о чем говорить.
Знакомство с Гретцки
— В 1991 году в четвертом раунде драфта НХЛ вас выбрал «Лос-Анджелес». Как вы узнали об этом?
— Из газеты «Советский спорт». Там нашел список всех выбранных игроков. У меня тогда даже агента не было. Поэтому эйфории никакой не испытал. Я даже толком не понимал, как все это работает. Всего несколько человек на тот момент уехали в НХЛ. И то некоторые без разрешения. Так что я не знал, когда смогу отправиться в Северную Америку.
— По прилете в Калифорнию голова советского человека не закружилась от количества соблазнов?
— Когда меня пригласили подписать контракт, был очень рад. Такой город, такая команда, Уэйн Гретцки в составе. В глубине души не особо верилось. Однако эйфория быстро закончилась, когда начал играть. Пришлось сразу начинать отрабатывать свои деньги, никто послаблений там не дает. Тем более если ты из другой страны — тебя сразу проверяют на прочность. Мы за свои места боролись кровью и потом. А пляжи и пальмы мне не мешали думать о хоккее. И «Лос-Анджелесу», и «Тампе» все это не помешало выиграть свои Кубки Стэнли.
— Ходила информация, что, приехав в США, вы подсели на шоколадные батончики, из-за чего поправились на несколько килограммов...
— Ничего подобного. У меня всегда было восемь-девять процентов жира, а нужно было уложиться до десяти. Я понимал, что на кону, поэтому не шутил с карьерой.
— В 1993 году в американской прессе было много материалов о мафии, которая преследовала хоккеистов. Это правда?
— 90-е были непростым временем, но никто ни на Украине, ни в США не трогал меня. Обычно бизнесменов гоняли, но не спортсменов. Кто-то писал, что мне пытались даже машину взорвать. Ничего такого не было. К тому же в клубах НХЛ у нас была серьезная охрана с бывшими сотрудниками полиции. Не представляю, как такое могло бы произойти, о чем писали в газетах.
— Тренеры «Кингз» сразу доверили вам место в первой паре рядом с Полом Коффи, а затем вы стали выходить с Робом Блэйком. Почему вам оказали такое доверие?
— Был немного удивлен, что все так складывалось. Даже в большинстве играл. Вроде как у меня неплохо получалось. Спасибо тренерскому штабу, что видели во мне потенциал. Это то, о чем мы уже говорили. Насколько молодому игроку важно почувствовать доверие! Психология сразу работает по-другому.
— В первый же год вы с «Кингз» вышли в финал Кубка Стэнли. Это стало для вас неожиданностью?
— Всей серьезности момента я тогда не осознавал. Когда ты молодой, думаешь, что тебе море по колено. В этом году не выиграем, значит, в следующем все обязательно получится. Но это так не работает. Некоторые хоккеисты по двадцать лет мечтают о финале и не попадают туда. Со временем все начал понимать. Семь лет я ждал второй попытки. Так что все приходит с опытом.
— Почему не удалось обыграть тот «Монреаль»? Из-за Руа?
— У «Канадиенс» вся команда была с характером. Много побед они одержали в овертаймах. Просто оказались сильнее нас. Хотя бой мы им дали хороший. Кстати, тот Кубок Стэнли стал последним для канадских клубов. Но рано или поздно трофей вернется в Канаду. Важно понимать, что американских команд в НХЛ в четыре раза больше. Даже чисто теоретически шансы у них выше.
— Как игралось с Гретцки? Какой он на площадке и в жизни?
— Звездность и статус в нем вообще не ощущаются. Спокойный, уравновешенный. Никогда не кричит. С хорошим чувством юмора. Когда я только приехал в «Кингз», он первым подъехал ко мне, пожал руку и представился. Когда Уэйн начинает говорить, то все замолкают. Это невероятно. А на пляже можно было даже не понять, что это Гретцки. Как будто обычный житель города пришел отдохнуть. Адекватный и очень земной человек.
— Александр Овечкин сможет побить его снайперский рекорд?
— Рекорд Сергея Бубки по прыжкам с шестом никто не мог побить 26 лет, но сумели же. Хотя в случае с Гретцки сделать это будет очень тяжело. Особенно с учетом условий пандемии. Овечкин ведь моложе не становится. С каждым годом держать планку все труднее. Если Александру не удастся побить рекорд, то Гретцки никто не догонит в ближайшие лет 20-30.
— Играя в «Кингз», вам удалось пообщаться в раздевалке с бывшим президентом США Рональдом Рейганом. Как это случилось?
— Кто только не приходил на матчи «Лос-Анджелеса»: актеры, музыканты, политики. Вот и Рейган заглянул к нам со своей женой. Я в это время мылся в душе. Ребята начали кричать и звать меня. Решил выйти в полотенце поздороваться с ним. Рейган спросил, как дела, сфотографировались вместе. До сих пор храню нашу фотографию. Я сперва не особо понял масштаб произошедшего, но потом просто обалдел. Думаю, больше ни у кого нет фотографии с Рейганом в полотенце. Только я так умею.
С Гашеком было спокойно
— Чувствуете себя легендой «Баффало» после десяти лет в клубе?
— Ощущаю себя поскромнее. Но я безумно рад, что стал частью этого клуба. Мы неплохо тогда играли. Коллектив был сплоченным. Люди меня помнят, это радует. Когда приезжаю в Баффало, болельщики узнают.
— Какими у вас были отношения с руководством клуба? Два раза вы устраивали забастовку перед подписанием нового контракта и даже пропускали предсезонку.
— Я требовал одни условия, а мне предлагали другие. До начала чемпионата мы не могли найти компромисс. Так что у меня были задержки из-за этого на пару матчей, ведь без контракта играть нельзя. Три года подряд я подписывал лишь однолетние соглашения — и только потом уже на долгий срок. Но с руководством у меня не было конфликтов. Если команда заинтересована в игроке, то решение всегда найдется. Так и было в нашем случае.
— Как отнеслись ко второму проигранному финалу Кубка Стэнли?
— Команда у нас была не сильно звездная, зато рабочая. Да еще с Гашеком в воротах. В лиге никто особо не рассчитывал тогда, что мы доберемся до главной серии. По пути мы обыграли «Оттаву», «Бостон» и «Торонто», все эти команды закончили регулярку выше нас. Мы хоть и уступили в финале, но дали сопернику мощный бой.
У «Далласа» в составе было много суперигроков: Модано, Зубов, Бельфур. Последняя шайба той серии, которая стала победной для «Старз», не должна была засчитываться. Бретт Халл находился коньком в площади ворот, когда забивал. Интересно, что уже в следующем сезоне это правило отменили. Конечно, не засчитай судьи тот гол, нам еще нужно было бы выиграть матч. Но мы хотя бы получили шанс. Было больно и тяжело осознавать, что во второй раз кубок вновь ушел практически из рук.
— «Даллас» играл в схожей оборонительной манере, что и «Баффало». Может, это и сыграло определяющую роль в поражении?
— Я бы так не сказал. Мне кажется, что именно мы играли в более консервативный и закрытый хоккей. У нас все основывалось на действиях в защите. «Даллас» смотрелся более ярко и открыто. Но зато мы были жесткой командой и никому не давали спуска. «Баффало» никто не любил в лиге. Все считали нас весьма угрюмыми ребятами.
— Кстати, Халл пропустил четвертый матч серии после жесткого силового приема от вас...
— В таких матчах без силового компонента никуда. На статус соперника некогда обращать внимание. Главное, чтобы все было чисто и по правилам. А что касается того гола... Не было бы Халла — забил бы кто-то другой. Никто уже не узнает. В любом случае «Даллас» выиграл по делу.
— В решающем матче было три овертайма. Откуда брать силы?
— Как правило, после Нового года игроки уже полноценно вкатываются в сезон и находятся в полной физической готовности. Конечно, тяжело играть много периодов, но ты уже готов к этому. Можешь грамотно распределить силы.
Играя в пятом овертайме, не думаешь, какой он по счету. Главное — действовать продуктивно и временами экономно. Каждая ошибка — это потенциальный проигрыш. Как правило, если были овертаймы, то команда на следующий день получала выходной. В этом плане все находились в равных условиях.
— Некоторые хоккеисты «Тампы» пили огуречный рассол, когда восемь периодов играли с «Коламбусом». У вас такое было?
— Нет. У нас были обычные шоколадки и энергетические напитки. Многие думают, что игроки тогда постоянно сидели на стимулирующих препаратах, но это неправда. Никто их не принимал. Это жестко контролировалось, и мы все сдавали анализы. Да и в таких видах спорта это не действует. Все на жилах и характере. Правильное питание, отдых и режим.
— Какое влияние оказывал на игру команды Гашек?
— Когда такой голкипер играет в воротах твоей команды, то победа наполовину уже в кармане. С Гашеком было очень комфортно и спокойно. Мы понимали, что если ведем в счете 3:1, то нас уже не обойдут. Мы играли по системе, и, по крайней мере в равных составах, нас было тяжело вскрыть.
В 1998 году в Нагано он вытащил чехов на своих плечах. Доминик — невероятный вратарь, шесть «Везина Трофи» говорят сами за себя. В «Баффало» он был стержнем команды. Человек-эпоха. Он всегда последним уходил с тренировок. Просил ребят остаться, чтобы отработать некоторые моменты.
— Давно виделись с ним?
— Переписывались недавно. А лично виделись в Баффало несколько лет назад, когда клуб вывел из обращения его номер. Он сейчас живет в Праге.
— У вас за карьеру в НХЛ 1268 минут штрафа. Почему так много?
— Я не считаю себя грязным игроком. Просто за себя нужно уметь постоять. Конечно, бывают разные ситуации. Особенно в начале карьеры, когда тебя проверяют на прочность, и ты всегда должен дать отпор. Но иногда случались глупые и ненужные удаления. Порой приходилось и перчатки сбросить.
— В октябре 2000-го вы схватили дисквалификацию на четыре матча, после того как жестко ткнули Андрея Маркова клюшкой в лицо. Это вы его так решили поздравить с дебютом в НХЛ?
— Честно скажу, не помню того эпизода. Но пара дисквалификаций в моей карьере действительно была. В основном на один-два матча.
— Играя за «Филадельфию», вы подрались с Сидни Кросби...
— Я это даже дракой не назову. Потолкались, не более. Кросби еще был молодой. Я его прижал за воротами, а он огрызнулся.
— В «Атланте» вы играли с Ильей Ковальчуком. Он до сих пор считает, что его дверь в НХЛ не закрыта. А вы что думаете?
— Теоретически шансы вернуться есть. Взять того же Джо Торнтона, который подписался в «Торонто» в 41 год. Здено Хара все еще пользуется спросом. Понятно, что деньги они получают небольшие, но все же. Зависит от желания самого игрока и менеджмента заинтересованной команды. Здесь все должно сойтись. Ковальчук держит себя в очень хорошей физической форме. Понятно, что стать лучше уже практически невозможно, но на определенном уровне можно себя поддерживать.
— Уход из «Нью-Джерси» убил его репутацию в НХЛ?
— Это его карьера. Я бы, скорее всего, остался в НХЛ. Не ловил бы журавля в небе. Но он взрослый человек. К тому же выиграл Олимпиаду. Поэтому тяжело судить.
— Вы полностью реализовали свой потенциал как хоккеист?
— Я всем доволен. Не хватило только выигранного Кубка Стэнли, но горевать не собираюсь из-за этого. Я старался, трудился и боролся. С тренерами и командами мне везло. Судьбе своей благодарен.
— У вас были только две операции. Вы считаете себя железным человеком?
— Ну, если взять профессиональную карьеру с 17 до 39 лет, то можно и так сказать. Я везунчик в этом плане. Серьезных и затяжных повреждений у меня не было. Хотелось бы пройти весь путь вообще без травм, но такого практически не бывает. Так что мне грех жаловаться.
— У вас было два прозвища — Слон и Зорро. Они вас не раздражали?
— Из-за мощных ног Слоном меня называли еще в Советском Союзе. В США прижился Зорро. Фамилия у меня начинается на Z, иногда играл высоко поднятой клюшкой, кому-то разбивал лицо. Поэтому и прозвали меня так. Придумал это тренер «Баффало» Джим Пиццутелли. По его словам, мне только коня и сабли не хватало. Но я к этому относился нормально.
— Вы долго сотрудничали с агентом Сержем Левиным. Со временем многие перестали с ним работать, а вы ушли только в последний момент...
— Это мой первый агент. Работал с ним с 1992 по 2004 год. Он был партнером Рона Салсера, который в свою очередь сотрудничал с Робом Блэйком, Эдом Бельфуром и многими другими звездами. В 90-х Левин активно привлекал русскоязычных игроков в Северную Америку. Я, Павел Буре, Алексей Жамнов уехали за океан при сотрудничестве с ним. Со временем ситуация так сложилась, что я просто захотел что-то поменять. Как раз становился неограниченно свободным агентом на рынке, поэтому и принял решение найти другого агента. Никакого конфликта с Сержем у нас не было. Обычный рабочий момент.
По телевизору показывают, что в США апокалипсис
— Мы когда-нибудь увидим вас в роли тренера?
— Мне это очень интересно. Все-таки я могу что-то показать и рассказать. У меня были хорошие учителя и партнеры. Но с детьми работать бы не хотел. Со взрослыми как-то комфортнее. Тренировать детей — это долгосрочная и ответственная работа. Берешь восьмилетнего ребенка и должен с ним совместно пройти несколько лет.
— В 2013-м ходили слухи, что вы можете войти в тренерский штаб сборной Украины...
— Это неправда. В тот период я работал на спортивном украинском канале и вел передачу о хоккее. Она называлась «Моя игра». Вышло около 25 выпусков. О тренерской деятельности тогда не размышлял. Тем более что жил в Америке и приезжал на Украину в основном только летом.
— Сейчас вы живете на два дома — Нью-Йорк и Киев. Где чувствуете себя комфортнее?
— 50 на 50. Меня тянет к детям, а они живут в Нью-Йорке. Хотелось бы чаще общаться с ними, но они уже взрослые. Родители теперь им не так сильно нужны. Зато в Киеве у меня есть чем заниматься. Поэтому стараюсь найти баланс.
— Беспорядки в Штатах не беспокоят вас?
— Не очень. Я был в США в декабре. Все нормально, за исключением ситуации с коронавирусом. Бизнес сильно пострадал. Особенно гостиничный и ресторанный. В остальном все нормально. У нас по телевизору обычно ситуацию в США умножают на десять, чтобы все думали, что там апокалипсис. Ничего такого нет. На Манхэттене, по крайней мере, точно тихо и спокойно.
— Недавно вышел фильм о выходцах с Украины, которые стали легендами НХЛ. Смотрели?
— Пока нет. Я был в Америке, когда его презентовали в кинотеатрах. Я знаком с режиссером этого фильма Владимиром Мулом. Он мне много рассказывал о работе над проектом. Интересная задумка.
В «Лос-Анджелесе» со мной играл Дэррил Сидор. Я приезжал к нему в гости в Эдмонтон. У него родители, бабушки и дедушки разговаривают на украинском. Дэррил — нет. У них и стол славянский посреди комнаты стоял, и самогонка дома была. В Канаде очень большая украинская диаспора.
Тот же Уэйн Гретцки — у него есть как белорусские, так и украинские корни. Когда мой отец прилетал в гости в Лос-Анджелес, то подружился с отцом Гретцки — Уолтером. Общались они на украинском языке. Я даже знаю, что Уэйн прилетал в Минск на открытие арены и покатался по местам своих предков.
— НХЛ справится с последствиями пандемии?
— Даже не сомневаюсь. Это займет какое-то время, но все вернется на свое место. Главное — разобраться с вакциной и победить болезнь. Думаю, уже ближайшей осенью ситуация заметно улучшится как в мире, так и в хоккее.
— А вы как к коронавирусу относитесь? С опаской — или считаете, что проблема раздута?
— Я сам переболел в легкой форме. Жена, дети тоже. Болезнь действительно существует. Просто все зависит от организма. Если есть хронические заболевания, то рисков больше. Но я не считаю, что это является самой большой проблемой сейчас в мире. Ее немного раздули. Думаю, через полгода вся истерия начнет сходить на ноль.
