Великий хоккеист Павел Буре в большом интервью «СЭ» вспомнил о том, как забросил легендарные пять шайб финнам в полуфинале Олимпиады 1998 года в Нагано — первой с участием хоккеистов НХЛ. Сегодня Русской Ракете исполнилось 50 лет.

— Все в России, кто находился в сознательном возрасте в 1998 году, помнят ваши пять шайб финнам в полуфинале Олимпиады в Нагано. Что на вас в тот день снизошло? И было ли предчувствие чего-то особенного?

— Забить пять — это, конечно, прикольно, но ничего заранее я не чувствовал. Были моменты — забил. Сделал свою работу. В любом случае, не сам же все сделал. Кто-то должен был отнять, кто-то — пас отдать. Бывают матчи, когда заходит все, бывает — когда ничего.

На второй год и третий год в НХЛ я забивал по 60 голов. Все кричали, какой я крутой. Первое место по голам в лиге — правда, крутой. Здесь же играют Гретцки, Халл, Лемье, а ты забил больше них. Но потом в первых двух играх плей-офф я не забил ничего — и буквально за четыре дня превратился из самого крутого в самого плохого.

А потом я в том же плей-офф забил 16, опять больше всех в лиге. И опять стал самым крутым (смеется). Когда я был молодой, 22-23 года, то не понимал, как такие резкие перемены в оценках могут быть. Но вот после этого...

— Как сейчас говорят — переобувание на лету.

— Я понял, что больше ни на что подобное никогда в жизни обращать внимание не буду. С тех пор вообще без разницы, что обо мне говорят. Я просто знал себе цену и понимал, что должен делать, пусть и не всегда получалось. Но в тот день получилось. Понятно, что пять — это круто. Но забил и забил.

— Перед той Олимпиадой Владимир Юрзинов — старший советовался с вами, капитаном, по всем вопросам. Спрашивал, с кем вы хотите играть. Сами порекомендовали Валерия Каменского и Алексея Жамнова в качестве партнеров по первому звену?

— Тройку я точно не создавал. Просто Валера и Леша на тот момент были одними из самых сильных в команде.

— «СЭ» после Финляндии вышел с прекрасной «шапкой» на первой полосе: «Сколько младенцев в России вчера получили имя Павел!» Вам не рассказывали — в честь вас тогда реально назвали какого-нибудь ребенка?

— Про 1998 год не знаю, а в 2000-м такой случай произошел. Много лет спустя мне об этом рассказал один очень серьезный человек.

— Перед началом той Олимпиады вы обеспечили заголовки всем мировым спортивным изданиям. Вас на пресс-конференции спросили, как относитесь к тому, что в сборной России две пары братьев — вы с Валерием, Дмитрий и Борис Мироновы. Вы ответили: «У меня в этой сборной не один, а 22 брата». Импровизация или домашняя заготовка?

— Не знаю даже, как-то в голове это крутилось. Когда коллектив хороший, хочется это выразить правильно. А он тогда у нас был очень сплоченный. По определенным причинам приехали не все суперзвезды, зато команда была дружная.

— На трибунах в Нагано сидела ваша мама с нарисованным российским триколором на щеках. Вы играли во многом для нее?

— Я всегда играл не для себя и не для тренера, кем бы он ни был. И вообще никогда не играл для кого-то одного, даже если это родной человек. Я играл для болельщиков, и мама была одним из них. Наверное, у меня всю жизнь были особенные отношения с болельщиками. Они знали, что я пытаюсь сделать им что-то хорошее, — и отвечали тем же.

Да, могли расстроиться на пару игр, когда не забивал, но потом снова найдешь путь к чужим воротам — и все нормально. Говорят, что от любви до ненависти — один шаг, но со стороны болельщиков ненависти ко мне не было никогда. Они просто расстраивались, когда у меня что-то не получалось.

— Не получилось, к сожалению, в финале Нагано против Чехии. В НХЛ вы Доминику Гашеку часто забивали? Был ли он для вас сложным вратарем?

— Надо смотреть статистику, но забивал, конечно. Для меня все вратари были тяжелые, в НХЛ простых нет. Интересно, что Гашеку на групповом этапе той же Олимпиады забил мой брат, и мы обыграли чехов — 2:1. Победили их и на следующих Играх, в четвертьфинале Солт-Лейк-Сити. Но в финале Нагано — не удалось.

В финале Олимпиады-1998 в Нагано сборная России проиграла Чехии (0:1).

(Игорь Рабинер)

«Ходили с Кобзоном в ночные клубы, гуляли и веселились. Супервремя». Большой разговор с Павлом Буре