«Год в армии — это не пойми что. В СССР была правильная система». Сергей Харитонов — про службу в ВДВ
Сергей Харитонов дебютировал в ММА в 2000 году, когда еще учился в Рязанском военно-воздушном училище. В Pride он выходил на бои в тельняшке и голубом берете. Сейчас так не делает — говорит, что неправильно надевать форму десантника вместе со спонсорскими логотипами. Как проходила служба в ВДВ, боец рассказал в большом интервью «Спорт-Экспресс».
Ближайший бой Харитонов проведет 23 февраля в лиге WTKF. Его соперник — Фернандо Родригес (Бразилия, 12-6). Прямая трансляция поединка организована каналом РЕН (23.00 мск). «СЭ» проведет онлайн-трансляцию бойцовского вечера.
«Времена Советского Союза мне симпатичны. Потому что было так: не отслужил в армии — до свидания»
— Я поступил в училище в 16 лет. 17 мне исполнилось на курсе молодого бойца. Пошел туда сразу после школы. Решение поступать принял сам. Любил в детстве фильм в «Зоне особого внимания». Увидел десантников — стреляющих, бьющих, выполняющих правильные боевые задачи крепких, сильных парней. И захотел стать таким же. В «Зоне особого внимания» смотрел?
— Нет, честно говоря.
— Потому ты и не десантник!
— А откуда вы знаете? Хотя — да, по мне видно.
— Если бы ты был десантником, ты по-любому бы смотрел в «Зоне особого внимания».
— Думаю, в России многие хотят откосить от армии.
— Я никого не осуждаю. Но сейчас, если ты успешный человек с деньгами, всем плевать — служил ты или нет. Времена Советского Союза мне более симпатичны. Потому что было так: не отслужил в армии — до свидания. Пришел парень свататься к девушке. Ее папа у него спрашивает: «Служил?». «Нет». «До свидания». Вот было так примерно. Да, многие знакомые спортсмены добились выдающихся результатов, хотя не служили в армии. Но армия закаляет. Знаю по себе.
Я поступил в училище в 16. В 18 приехал домой. Буквально за год службы у меня все мировоззрение перевернулось. Я оторвался от мамкиной сиськи, приехал в настоящий мужской коллектив, где были крепкие, здоровые парни, где мы учились, прыгали с парашютом, стреляли — становились защитниками Отечествами. Я резко стал самостоятельным. В институте мне было бы сложно адаптироваться. А там сделал это моментально. Там тебя сразу встряхивают и ставят на место. Каким бы ты сильным не был. Армия для молодого парня просто необходима!
В Советском Союзе была правильная система, а сейчас она развалена полностью. Год в армии — это вообще не пойми что. То гауптвахту отменили, то вернули. Сейчас там на видео (военнослужащие) снимают. Когда я служил, у нас сотовые телефоны были запрещены. Их отбирали. И это правильно, потому что происходящее внутри не должно выходить наружу. А теперь если командир матом где-то ругнется, его могут снять на видео и выставить это в интернет. После чего командира могут уволить. Но он же мог не со зла это сказать. Если произошло ЧП, и командир жестко кому-то отвечает — это нормально в мужском коллективе.
Парень должен два года отслужить, идти по жизни жестко, твердо, уверенно. Есть отсрочки для студентов. Но если не в 18 в армию идти, то можно позже. Считаю, что в армии быстрее происходит взросление. Просто моментально. Ты и так повзрослеешь, но это будет долгий процесс. Уходишь в армию в 18 лет пацаном, приходишь оттуда мужчиной. Вот так. Такое у меня отношение к армии.
«Мечтал играть за «Водник», но подрался клюшками со старшими ребятами, и меня из секции попросили»
— Как родители отреагировали на ваше желание стать десантником?
— Родители воспитали меня самостоятельным парнем. Я уже с 12-13 лет старался сам деньги зарабатывать. Делал это простыми способами. Непонятными вещами у нас, в Плесецке, заработать было нельзя. Например, я всей улице колол дрова. Если это обычно стоило, образно говоря, 10 рублей, то я это делал за три. Одной бабушке поколю дрова, второй, третьей, четвертой... Потому и считаюсь сегодня нокаутером. Колоть дрова — это очень хорошее упражнение для силы удара.
С родителями, братом уезжали к бабушке в деревню. Косили траву в колхозе. Были рекордсменами. Заготовили 16,5 тонн за сезон. У меня семья трудоголиков. Ловил рыбу, собирал грибы, брусничный лист, мать-и-мачеху. Часть нес домой, часть продавал. Я не искал криминальных путей зарабатывания денег. Я всю жизнь был правильным человеком. Ни у кого ничего не крал.
— То есть до армии хулиганом не были?
— Не был. Мог подраться, но никогда не дрался со сверстниками. Дрался только со старшими, когда нужно было заступиться. Бывало всякое. Но никогда не было такого, чтобы я занимался хулиганскими, преступными вещами.
— Какая у вас была спортивная подготовка до училища?
— Вообще, начинал с хоккея с мячом. Занимался каратэ — но чуть-чуть, не зашло. Хотя это классный вид спорта для молодежи, он очень дисциплинирует. Нигде — ни в борьбе, ни в боксе — нет такой дисциплины, как в каратэ. Там очень сильно уважают тренера. Это везде есть, но не так сильно выражено, как в каратэ. Однако это не мой вид спорта. Я остановился на армейском рукопашном бое.
— Про увлечение хоккеем с мячом вы еще не рассказывали.
— Походил туда недолго. Ситуация была одна... Подрался клюшками со старшими ребятами. Меня тогда один толкнул, другой, и я ответил. Силы были неравны — их было несколько человек, пришлось отбиваться клюшкой. И меня оттуда попросили, скажем так... Тренер потом пожалел об этом. Как-то подошел ко мне, сказал, что я смог бы стать хорошим хоккеистом.
— За «Водник» болели?
— Конечно. Там мой земляк Игорь Гапанович был капитаном. Это моя мечта была — попасть в «Водник». У нас же на Севере единоборства были не так развиты, как в других регионах. Все лыжники да хоккеисты, а в единоборствах высоко поднялись единицы. Сейчас и в Архангельске, и в моем городе Плесецке ребята занимаются ММА. А в мое время ничего такого не было. Секции были в подвале. Мы чему-то учились больше по фильмам. Тренеры были, но им не хватало квалификации, чтобы дать качественную и ударную технику, и борьбу.
«На первом курсе я выиграл чемпионат училища, но мыл татами после тренировок. Нормальная, здоровая дедовщина»
— Насколько сложно было поступить в Рязанское училище?
— Очень непросто. Точно не скажу, но, кажется, отбор был 23 или 25 человек на место. Я не думал, что смогу поступить. Когда пришел в военкомат, мне военком сказал: «Ты куда вообще направляешь документы? У тебя нет шансов поступить в Рязанское училище. Шанс 1 из 100, что поступишь». Из моих мест ребята поступали в Санкт-Петербург — в «Можайку» (Военно- космическая академия имени Можайского), в Москву — в академию имени Петра Великого. А в Рязанское училище пошли только я из Плесецка и мой друг из города Мирный. Оба поступили. Он, кстати, тоже мастер спорта по рукопашному бою. Несколько тысяч человек приехали поступать. Экзамены были каждый день. И кто-то подерется, кто-то экзамен завалит. Я учился неплохо и все экзамены сдал. Может, сыграло то, что у меня была спортивная карьера и что закончил музыкальную школу.
— Как дальше пошла ваша военная карьера?
— Был распределение по частям. Пытался уволиться. Остался. Перешел в ЦСКА. Так потихоньку перешел в разряд спортсменов, а не тех, кто будет служить до погон полковника. Увольнялся я из ЦСКА. Это было буквально пару лет назад. Хотел дальше служить, но начались проблемы с выездом за границу.
— Дедовщина была?
— Дедовщина — это понятие растяжимое. Есть жесткое издевательство над людьми. Я против этого. А есть такие вещи... Приведу пример. На первом курсе я выиграл чемпионат училища по рукопашному бою и попал в команду. Но татами после тренировки мыл я, первокурсник. Неважно, был я слабее или сильнее других ребят. И я не видел в этом ничего зазорного. Это нормальная, здоровая дедовщина. Уже в конце первого курса я стал капитаном сборной ВДВ. Был им бессменно на протяжении пяти лет. Хотел, стремился и добился. А дедовщина своего рода есть везде. На работу пришел, и на тебя смотрят — как ты себя ведешь, интриган ты или откровенный прямой человек. Как ты себя зарекомендовал, так и идешь по жизни. Так в любом коллективе.
— Расскажите для тех, кто мало что знает об армии — чем служба в ВДВ отличается от службы в других войсках?
— Могу рассказать о том, какой у меня был распорядок в училище. В 6:30 — подъем, зарядка. После — умываемся, бреемся, чистим зубы. Затем — завтрак. Далее шесть часов идут занятия. Обед. Немного свободного времени. Подготовка. Но я во время подготовки, в основном, тренировался, у меня была двухчасовая тренировка. Когда мы заступали в караул или в наряды, то тренировку или приходилось переносить, или тренироваться ночью. Ночью тренировался очень часто — это была или прокачка, или работа на мешке, на лапах. Казармы были оснащены залами, чтобы ребята тренировались, были крепкими. В этом отличие десантного училища.
Были месячные выходы в учебный центр. На выходе у нас была тактика, топография, огневая подготовка. Нас готовили, скажем так, к боевым действиям. Я выпустился из училища командиром взвода. Профессия — инженер по эксплуатации бронетанкового вооружения и техники. Тот, кто прошел десантное училище, намного сильнее человека, который живет обычной гражданской жизнью.
— Самое тяжелое испытание, с которым столкнулись в училище?
— Тяжелое... Кому-то было сложно совершить первый-второй прыжок с парашютом. Мне это легко далось. Волновались все, но с криком «Банзай!» выпрыгивали из самолета... Переходы были часто, но и они мне легко давались. Я же с Севера, всю жизнь ходил за грибами и ягодами. Отец научил меня портянки мотать, еще когда я учился в первом классе. Легко было мне адаптироваться. Было много непростых испытаний, но ничего суперсложного для меня в них не было. Нормальные мужские испытания. Суперсложное начинается уже после окончания училища — у ребят, которые попали в горячие точки, которые участвуют в серьезных операциях.
Я закончил училище с обычным синим дипломом, не с красным. Отличником не был. И тройки, и четверки, и пятерки были. Но, видите, у меня был уклон в спорт, хотел жизнь связать со спортом. Может, если бы продолжил службу, был бы уже командиром полка или дивизии.
«Если надо, кирпич и сейчас сломаю. И бутылку об голову разобью. Но зачем это мне, 40-летнему?»
— Расскажите про первый прыжок с парашютом.
— Он был без оружия. Мы, наверное, часов до двенадцати — до часу ночи бегали. Поздно легли. Час поспали и потом пешком шли 5-6 километров до парома. Там нас ждали машины. Загрузились, доехали до аэродрома, надели парашюты и вперед и ни шагу назад. Были голодные, уставшие. И с криком — кто «Ура!», кто «Банзай!» — стали прыгать.
— Вы что кричали?
— Точно уже не помню. Вроде «Ура!». Фишка была в чем: за каждый прыжок давали по 10 рублей. Это 1997 год. То есть два или три доллара. На 10 рублей можно было купить банку сгущенки, рулет и бутылку газировки. Так вот, тем, кто выдергивал кольцо и ронял его, платили не 10 рублей, а пять. А пяти рублей хватало только на банку сгущенки. Так что кольцо в руке я держал плотно, чтобы они никуда не выскочило.
— Вы участвовали в показательных выступлениях. И кирпичи ломали, и бутылки об голову били.
— Я не был в разведвзводе, где отрабатывали такие трюки. Но в некоторых показательных выступлениях участвовал. Ломали кирпичи, били бутылки об головы. Это были. Но жесткая показуха — у разведвзвода. Они пять лет это нарабатывают. К пятому курсу становятся профессионалами. Там акробаты есть. Сальто делают, всякие трюки необычные. А я: кирпичи ломал, бутылки бил, ката показывал.
— Но все равно же нужна подготовка.
— Ничего сложного.
— Сейчас смогли бы сломать кирпич?
— Если надо — конечно, сломаю. И бутылку тоже. Но куда мне в 40 лет бутылку об голову бить? В 17-18 лет — да, это было в прикол. А сейчас... Это для молодых пацанов, может, и нормально. А для меня это детство.
— Вас могли послать в горячую точку?
— Могли, но судьба отвела. Я пошел по спортивной линии. Если бы я после училища попал в горячую точку, то вы, может быть, не узнали, кто такой Сергей Харитонов. Может быть, я бы тогда ушел с головой в службу. А там мог бы и погибнуть. Все что угодно могло бы произойти. В большом спорте меня бы не было. Может, стал бы серьезным полковником. Может, и генералом стал бы!
«Порой наши десантники позорят берет — когда у них голову сносит в общественных местах. Я против этого»
— Про Лебедева вы говорили, что это особый случай. Но вообще как относитесь к людям, которые не служили, а голубые береты надевают?
— Денис — исключительный случай, потому что он и с парашютом прыгал, и друзья у него десантники, и он много по частям десантным ездил, проводил там мастер-классы, общался с молодежью. Что касается остальных... День ВДВ я провожу в узком кругу, собираюсь с друзьями своей компанией. Но видел, что есть бомжи, которые все прогуляли, все пропили... Осуждать их не могу. Им же жить надо, им же хочется есть. Но на День ВДВ у него берет с тельняшкой, на День Военно-морского флота — бескозырка, на день ВВС — другой наряд, на День ракетчика — еще один. Осуждать не буду. Но если человек не служил, может ли он надевать берет? Мнения есть разные. Если человек пропагандирует ВДВ, то я не вижу в этом ничего плохого. А если просто так надевает, то это уже другая история.
— Вы сказали, что сейчас отмечаете 2 августа тихо. А раньше как было? В фонтанах купались?
— В фонтанах не купался никогда. И никого никогда не бил, всегда был против драк. Но когда отмечал первые Дни ВДВ любил показать, как бьются бутылки об голову. О свою, не чужую. Это казалось крутым — в 17, 18, 19 лет. Идут навстречу красивые девчонки, а тебе хочется показать, какой ты сильный. Это нормально. Разбил пару бутылок об голову, показал, какие мы десантники крепкие. Не вижу в этом ничего плохого.
Главное никому не приносить вреда. А то порой наши десантники начинают позорить голубой берет и тельняшку. Ну за городом соберитесь компанией, чтоб никто не видел, выпили, по лицу ударили друг другу, проспались, помирились. И никто этого не видит. А когда у них сносит голову в общественных местах, когда они начинают вытворять там чудеса — конечно, я против этого. После такого про десантные войска начинают говорить разные непонятные вещи. Мы должны держать марку.
Сергей Харитонов
Страна: Россия.
Возраст: 39 лет.
Весовая категория: свыше 93 кг.
Победы: 30.
Поражения: 8.
Ничьи: 0.
Первый бой: 11 августа 2000 года.
