«Пустил человека в дом. Он взял нож и пырнул меня». Талант из Омска: рос в детдоме, мог стать круче Шлеменко
Любители ММА знают Омск как один из самых успешных бойцовских городов России. Как замечал журналист Вадим Тихомиров (кстати, тоже омич), в нашей стране есть лишь два города, куда привозили пояс UFC и Bellator — это Махачкала и Омск. Но в городе Западной Сибири живут и менее очевидные ММА-герои, чем чемпионы ведущих промоушенов. Один из таких — Дмитрий Кромм.
Кромм — бывший одноклубник Александра Шлеменко. Вместе они тренировались в «Сатурн-Профи» под руководством Владимира Зборовского. Со временем Шлеменко основал свой клуб, куда перешли другие известные воспитанники «Сатурна» — Андрей Корешков и Александр Сарнавский. Кромма же и сейчас можно встретить в родном клубе — теперь он тренирует детей.
Самого Дмитрия в «Сатурн» привел Зборовский, который ходил по омским детским домам и искал ребят, желающих тренироваться по армейскому рукопашному бою и панкратиону. Кромм загорелся и провел первый поединок уже в восемь лет. Обо всем этом он и рассказал в большом интервью «СЭ».
«Как Зборовский заинтересовал панкратионом? Повез на бой Кавказа Султанмагомедова»
— Дмитрий, мы находимся в клубе «Сатурн-Профи» имени Владимира Зборовского. Какое влияние Зборовский оказал на вашу жизнь?
— Владимир Анатольевич Зборовский — он как отец. Конечно, он оказал огромное влияние на мою жизнь, на мое воспитание, на мое будущее. Все, что у меня сейчас есть, все, что я умею и знаю в плане спорта, это все благодаря ему. Я его люблю и помню, и мои дети его знают. Видите, я продолжаю его дело, этим все сказано.
— Вы воспитывались в омском детском доме №5, а Зборовский горел идеей тренировать ребят из детских домов. Можете вспомнить вашу первую встречу?
— Сам он прошел и Великую Отечественную войну, как я помню... Там у него родители... Он сам понимал, что такое быть без родителей. Я думаю, что в то время его поступок [был] очень значимым не только для Омска, а для всей страны. Таких людей очень мало. У него было желание помочь всем детям, которые были без родителей. Кому он мог, тому и помогал. И с родителями были тоже, но малообеспеченные люди... То есть он безвозмездно [помогал].
Он приехал в детский дом с учеником Востриковым Виктором Анатольевичем. Владимир Анатольевич сам здесь тренировался, у него были ученики, и он старался во все детские дома поставить тренера, чтобы они занимались рукопашным боем, панкратионом. Первая встреча была такая: я увидел просто, захотел. Он повез нас в «Молодежку» на Левом берегу (ТК «Молодежный» в Омске. — Прим. «СЭ»). Кавказ Султанмагомедов там выступал. Мне это очень понравилось, я загорелся этим. Он поставил тренера в детском доме — я начал заниматься.
— Прямо тренера пригласили в детский дом?
— Сначала был отдельный тренер у нас, потом тренер возил [в клуб «Сатурн"]. Там зарядка у нас была в 7 утра, каратэ еще тогда. Весь детский дом вставал на зарядку, мы занимались, на улице бегали. Потом тренировка была у нас после школы. Потом уже кто хотел — он возил нас сюда, в «Сатурн». Еще где был театр «Арлекин», там был второй зал у нас. Завод «Сатурн» нам давал возможность там тренироваться.
— В то время панкратион не был популярным. Как Зборовский объяснял, чем он хочет увлечь детей?
— Знаете, детдом — такая штука, что там уговорить очень сложно. Если ребенок хочет... Он показал пример, что можно быть здоровым, сильным и добиться успеха. Это был далекий 1997 год. Очень, очень сложно, чтобы ребенок в детском доме понял, что надо поставить цель и добиться ее. Вот и все. Я загорелся, меня привлек он своим характером, видом. Не сказать, что он добрый человек был. Ну, в душе-то добрый... Очень строгий, очень справедливый.
— Сколько еще ребят увлеклись этим?
— Нас было много, человек 30. Просто не все остались до конца. Кто-то прошел, кто-то не прошел... Вообще мало ребят, которые из детского дома, остались живы. Некоторые люди после того, что прошли... Кто-то запил, кто-то стал наркоманом. Но большинство людей, которые занимались, они сейчас живут — нормальные семьи у них, все здоровы, работают, то есть нормальные люди. Благодаря этому клубу, благодаря Владимиру Анатольевичу Зборовскому.
«Первый бой провел в 8 лет. Выдержишь — останешься»
— В интернете есть видео вашего боя по панкратиону. Дата — 18 апреля 1998 года, вам 10 лет, соперник — Денис Звездин. Это ваш первый поединок в жизни или были и еще раньше, просто записи не сохранились?
— Да я вообще не занимаюсь интернетом. Не знаю, кто это выложил. Денис Звездин — помню, да, был. Но это не первый мой бой. До этого я уже достаточно много бился.
— Помните ваш первый бой? Сколько вам лет было?
— Первый бой у меня был в этом спортзале с Евгением Корманом, моим другом. Он по профессионалам не выступал. Первый бой — это когда проверяли, в сборную брали: выдержишь, не выдержишь. Он на тот момент был самый сильный. Я помню, конечно, этот бой, я выдержал.
— Это был такой проверочный спарринг?
— Да, спарринг. Выдержишь — останешься.
— Это вам сколько было лет? Восемь?
— Восемь, да.
— Сколько прошло времени с момента вашего первого появления в зале до первого боя?
— Я когда пришел, ребята уже готовились на чемпионат России выезжать по, по-моему, рукопашному бою. Они уехали, а я выступал на чемпионате города. И раньше мы дрались по восемь боев в день. В 27 кг я бился. Или 30, или 27. На тот момент я занял третье место, как раз проиграл Денису Звездину, не вышел в финал. Это были по рукопашному бою первые мои соревнования. Потом вернулся Владимир Анатольевич, похвалил меня. Но я на тот момент был уверен, что меня засудили. Как всегда все дети.
— Это вы говорите про другой бой?
— Вы, наверное, имеете в виду в цирке бой. Нет, в первый раз этот был. В цирке я был уже совсем другим.
— Матерым?
— Конечно, конечно.
— В день того боя в цирке у Звездина был день рождения, о чем ринг-анонсер объявил после поединка. Вам дали ничью — были мысли, что засудили, потому что у него день рождения?
— Нет, я же знаю, что я сильнее (смеется). И там по видео судили. В тот момент я уже был намного увереннее в себе. Это в первый раз я занял третье место, потом лет 10 не проигрывал по любителям.
— Что после боя сказал Зборовский?
— Молодец, сынок. Всегда так говорил, если ты выиграешь.
— А если проиграешь?
— Иди, тренируйся.
— Вам и Звездину вручили по большому торту после поединка. Это и было гонораром?
— Да. Это сейчас все хотят денег огромных. Раньше это было интересно, я ждал медалей, а не денег. Мне интересно было выиграть, что-то сделать, чему меня научили. А сейчас люди незаслуженно просят таких гонораров, когда они еще ничего не достигли. Но это [торт] было приятно, вкусно. Я поделился со всеми.
«В детском доме меня обходили стороной»
— А когда начали появляться деньги в панкратионе? Когда начали что-то зарабатывать?
— Вы знаете, медалей много, опыта много. Я не скажу, что каких-то больших денег мы зарабатывали. Старался Владимир Анатольевич найти спонсоров, нам платили. Да спасибо, что раньше отвозили на соревнования — в Москву, всю Россию объездили. «Вечерний Омск» газета, Дом печати был, Олег Геннадьевич Котелевский меня лично спонсировал, потому что у меня возможности не было. Полежаев, губернатор, тоже помогал. Я не скажу про деньги — помогали тем, что мы выезжали на соревнования. Ну, и выигрывали.
— Для ребенка насколько тяжело психологически переживать все эти соревновательные моменты? Как вы это переживали?
— Да я был всегда настроен на победу. Как я переживал... Я ждал этого. Мне нужна была только победа. Это говорят, что важно участие, а не победа. Важна победа. Зачем участвовать, если ты не хочешь победить, правильно? Это же бой. Проиграл, значит, тебя уничтожили. Выиграл — ну, выиграл. Как на войне, только здесь по правилам. Если выиграл, значит, ты живой. Такой настрой и был.
— Ходили такие разговоры, что вы били парней на 20 кг тяжелее себя. Такое действительно бывало?
— Я считаю, вес — это не важно. На 20, на 30 килограмм больше... Главное — характер, желание победить. Больше, меньше — не имеет значения.
— То есть у вас были поединки, когда не было как таковой весовой категории?
— Были, конечно. Владимир Анатольевич любил экспериментировать. А когда ты уже на уровне такой подготовки... я не знаю, как Роналдо бьет по мячу... что ты уже уверен в себе на 100%, то, конечно, ты можешь такие вещи творить... Кто знает, тот меня понимает. Когда в форме человек, то он в форме.
— Как на бои детей смотрели в детском доме? Что дети дерутся друг с другом.
— Наоборот, мы же разумные. Если бы мы не занимались, тогда бы дрались. Детдом есть детдом — кто там был, тот поймет. Там дерутся, а мы бились, на соревнованиях выступали. Наоборот, к порядку это все пришло, а не к беспределу. Уже понимали, что такое сила, как можно ударить, обидеть человека физически. Это пошло на пользу.
— Вы рассказывали, что в детском доме часто дрались. После того как начали заниматься, драк стало меньше? И задирались ли те ребята, что не ходили на тренировки?
— Вы знаете, меня всегда обходили стороной. Я только помогал, разруливал ситуации. У нас в детдоме был порядок. Все уважали, понимали, что физически не разберешься, нет смысла. Это тоже заслуга Владимира Анатольевича Зборовского.
«Пьяный человек не пускал меня домой. Я его ударил...»
— В 2007 году Владимира Анатольевича не стало. Вы настолько тяжело переживали его уход, что перестали выступать и не бились четыре года.
— Да, даже больше. Ни по любителям, никак. Вообще я хотел бросить. Не знал, чем заняться. До сих пор очень тяжело без него. Кавказ Султанмагомедов очень хорошим другом оказался. Он вытянул, помог. Тяжело сейчас говорить об этом. Помог он мне в жизни очень серьезно, и благодаря ему я вернулся.
— А чем занимались это время, пока не тренировались, не выступали?
— Я тренировался, но уже не профессионально, а так, для себя. Я ничем не занимался, учился то там, то там. Работал то там, то там. Потом пришел в клуб, Кавказ меня затянул, начал потихоньку тренировать и сам тренироваться. Это примерно спустя год после того, как Владимир Анатольевич умер. Тренировал потихоньку, начало получаться. Вообще это была моя мечта — не быть великим чемпионом, а тренировать детей. Мне было это очень интересно. Но я чуть не бросил свою мечту.
— Какие слова нашел Кавказ Султанмагомедов, чтобы вас вернуть?
— Он был моим примером. Просто разговор по-мужски. Он мне показал, что жизнь спортивная не закончена на этом, надо стремиться дальше, что я не с помойки. Потом организовал мне бои. То есть он вытянул меня, и я ему всю жизнь буду благодарен за это.
— Кавказ называл вас бойцом, который подавал большие надежды, но не раскрылся. Что помешало?
— Именно тот момент смерти Владимира Анатольевича и помешал. Просто не было того человека, которого бы я послушал. Я, конечно, самоуверенный, сам начал тренироваться, биться. Должен быть такой человек, который бы помог, направил. Кавказ, конечно, такой человек, но на него столько взвалилось много — весь клуб. А в один момент, когда я начал биться, люди пообещали мне карьеру и пропали.
— Кавказ считает одной из причин какой-то инцидент, когда, как он сказал, вас порезали. А что это был за случай и к каким последствиям он привел?
— К тем последствиям и привел, что я очень большое время пропустил. Когда все ребята начали ездить, я только через эти четыре года по любителям потихоньку начал биться.
— Что это вообще было?
— Я поднимался в подъезде, человек не очень трезвый был возле моей двери, не давал мне пройти. Я был молодой, резкий — ударил его. Травмировал сильно. У меня дома не было ни стен, ничего. Завел домой — жалко стало, добрый человек. Он взял нож и пырнул, порезал меня. Такой пустяковый случай, но неприятно. Я там победил, конечно, но дальше мне стало плохо, отвезли в больницу, в реанимации был. Сбросил сильно вес, говорили, что нельзя заниматься. Что только ни говорили. После этого я восстанавливался пять лет. Потом Кавказ позвонил однажды, сказал, что есть M-1 Mixfighter турнир там, в Москве. Я согласился. Я мечтал, просто про себя мечтал и сомневался, смогу я, не смогу... А потом просто решился.
«Пусть Шлеменко, Корешков и Сарнавский помогают детям от души, а не для интернета»
— В феврале 2008 года в Омске состоялся первый Международный турнир по панкратиону памяти Владимира Зборовского. Вам тогда было 19 лет, вы участвовали в том турнире и стали победителем в своей весовой категории. Также в том турнире участвовали Андрей Корешков и Александр Сарнавский, которые тоже тренировались в «Сатурн-Профи».
— Конечно, это мои одноклубники.
— Какими были ваши взаимоотношения?
— Я им всегда помогал, я был старше. Они пришли заниматься — я уже здесь был. Хорошие взаимоотношения. А дальше об их поступках я не могу говорить. Их дела.
— Вы имеете в виду уход из клуба?
— Конечно, уход из клуба.
— Вы расстроились, когда они ушли?
— Я, конечно, очень расстроился. Это мои товарищи до конца, но, конечно, я расстроился. Кавказ им очень сильно помогал — я больше за Кавказа расстроился. Ну, Земля круглая. Все понимают, о чем я говорю.
— Кавказ сейчас помогает клубу?
— Конечно. Это его клуб родной. Он в Москве находится, но на связи, помогает, не забывает.
— А Корешков, Сарнавский, Шлеменко помогают?
— Да нет, от них и не требуется никакой помощи.
— Может, вы ее ждете.
— Я не жду от них никакой помощи. Все на их совести. Пусть они лучше помогают людям, детям от души, а не для видео или интернета. Они хорошие ребята, все портит интернет.
— Александр Шлеменко почти ваш ровесник, тренировался с вами. Каким его помните? Такой же жесткий был в детстве?
— Он хороший спортсмен, больше я ничего не могу сказать.
— Имею в виду, каким он был по характеру, когда вы вместе тренировались.
— Да мы дружили. Какой он есть, такой и есть. Я не знаю, какой он сейчас, мы давно не общались. Думаю, он не поменялся, потому что это все для интернета, видео. Такая жизнь сейчас.
— На мастер-класс не думали его пригласить сюда, к ребятам?
— Да у нас школа-то одна. Он ничего больше меня не покажет. Здесь уже зависит от ребят, как они будут это исполнять. Пусть меня пригласят на мастер-класс.
— В школу «Шторм»?
— Ну конечно.
«Я отказался от телефона и интернета. Быстрее бы все отключили»
— По поводу реалити-шоу М-1 Mixfighter. По истечении времени многие участники второго сезона стали заметными в российских ММА. Когда снимались, с кем плотнее всего заобщались, сдружились?
— С Толей Токовым очень хорошо общались. Очень хороший парень, скромный, до сих пор не поменялся. Желаю ему удачи. С Колей [Алексахиным] - тоже скромный, хороший парень. Получилось, что мы там встретились. Это хорошие ребята, душевные. С кем еще... Серега, в UFC еще дрался... Хандожко. В основном со всеми ребятами я хорошо общался. Приходилось, конечно, бить друг друга, но до сих пор их уважаю, помню, болею.
— Сейчас связь поддерживаете с ними?
— Нет, у меня даже телефона нет. Я отказался от телефонов, от интернета, потому что я это не люблю.
— А почему? На вас действительно тяжело было выйти — пришлось даже вашей жене писать.
— Все знают, где я нахожусь. Без изменений, всегда здесь. Кому надо — найдет. Я от жены могу позвонить любому человеку. С кем общаюсь, все знают, все сюда приходят. Я отказался от таких вещей, интернета и телефона.
— Вам просто не хочется в соцсетях жизнь напоказ выставлять?
— Да, конечно, я против этого. Зря люди это делают. Вы посмотрите, что творится. Они даже приводят детей и вот так сидят... Они даже не смотрят на своих детей. Быстрее бы все отключили (смеется). Жизнь-то проходит мимо.
— Вам сейчас 35, вы не выступали с 2013 года. Не возникает желания вернуться?
— Я считаю, что надо все делать вовремя. Я могу вернуться в любой момент, только должна быть серьезная оплата моего труда. У меня сейчас желание вырастить хороших спортсменов в клубе «Сатурн». Это больше, чем карьера моя. Можно вернуться, но ненадолго.
— Просто заработать хороший гонорар. Опять же в Омске сейчас появился промоушен у Шлеменко. Как смотрите, чтобы у него выступить?
— Ну, это его промоушен. Пусть ребята там выступают. Я бы выступил в другом промоушене. Я не думаю, что у Саши там большие гонорары. Это же труд. Чтобы подготовиться, надо минимум полгода — восстановиться, хорошее питание, витамины. Если это все посчитать, сколько тебе заплатят, если ты начинаешь заново, то это бессмысленно просто.
«В бане стало плохо — Зборовский сказал: «Больше не приходи»
— Александр Сарнавский рассказывал, что раньше подход у тренеров был жестче. Вспоминал, как на него орали за то, что в голову лежачего не добивали. Вы что-то такое помните от Зборовского?
— Куча таких моментов. Это просто объясняется. У всех есть такое чувство: если он лежит, не добивай. Но тебе объясняли, что тебя-то добьют все равно. Так оно и происходило. Саша все правильно объяснял, все помнит, молодец. Это жизнь. Поэтому у него [Зборовского] такая школа, что почти 90% - чемпионы. Просто не все пошли в бои. Он много воспитал ребят, которые поступили в школу милиции, военных много. То есть просто хорошие люди.
Ты не ударишь — тебя ударят, это просто. Логично он объяснял. Конечно, когда маленький, ты думаешь: «С ума сошел, что ли?» А потом понимаешь, что он прав. Да, он мог тебя наругать, мог выгнать. Например, в бане мне стало плохо, в первый раз в баню попал. Он сказал: «Иди и больше не приходи». Зато я потом сидел в бане на равных.
— Терпели?
— Терпел, да. Это же характер. Мог и обидеть, и сразу же обосновать. И он был прав. Это не обида, это воспитание. Такого не было, чтобы он был не прав, просто так наругал, обматерил. Всегда это делал с каким-то смыслом и потом это переводил в хорошее качество человека.
— Мне показалось, что вы, наоборот, достаточно мягкий тренер, и ребята с вами на равных общаются. Обращаются «Дима»...
— Придет время, будут называть меня Дмитрий Александрович. Я стараюсь быть с ними друзьями. Я очень много взял от тренера и очень многое поменял. У меня хорошие ребята, я могу наругать, но все понимают, для чего я это делаю. Вы сами видели тренировку, ребята стараются, ругать их не за что.
Как Ярослав Амосов надавал лещей фейковому инвалиду в метро. Тот прикидывался хромым и просил деньги
— Правильно понимаю, что сейчас некоторые ребята тоже приезжают из детских домов?
— У нас же расформировали детские дома. Почти всех детей раздали по семьям за городом. 6-й, 5-й детский дом закрыт, по-моему. Даже не знаю, какой открыт детский дом. Но ребятам малоимущим, которым тяжело, я никогда не откажу, всегда приглашаю в зал. Насколько могу, настолько помогаю людям. Открыта дверь всегда для всех, деньги не важны.
— Если тренировки бесплатные, на какие средства содержится клуб?
— У нас не совсем бесплатные тренировки. Кто может, тот сдает взнос в месяц. Копейки — 2200. Кто не может, тот не платит. Кавказ помогает, мы уже, кто вырос, скидываемся. Мы ни у кого ничего не просим. Ни администрацию, ни губернаторов.
— А чем-то сейчас занимаетесь, помимо тренерской работы?
— Это останется секретом (смеется).
— Ваш сын, Демид, занимается в вашем клубе под вашим руководством.
— Да, он занимается в клубе, ему нравится. Я его не затягиваю, я его брал маленьким на тренировку. У него получается, он выступает, выигрывает
— Видите в нем себя в бойцовском плане?
— Он будет чемпионом.
— Вы этого хотите?
— Я бы хотел для него чего-то другого. Но я вижу, что ему это нравится. Но он не будет долгим профессионалом, потому что я хочу для него немножко другой жизни. Настаивать я не буду — как он выберет. Но я уверен, что он будет чемпионом.
