Сибирский дагестанец. Этот боец 90-х был примером для Шлеменко
У Омска богатейшее наследие в единоборствах. Отсюда родом Александр Шлеменко, Андрей Корешков, Александр Сарнавский, соперник Конора Макгрегора Денис Сивер, Виталий и Сергей Шеметовы (может быть, не самые великие бойцы, но уж точно заметные!). Тут начал карьеру в ММА Петр Ян. Отсюда двукратный олимпийский чемпион по боксу Алексей Тищенко. В конце концов, ММА-журналисты (а нас совсем немного) Александр Лютиков, Вадим Тихомиров, Денис Гейко, Риган Рахматуллин тоже из Омска. Турниры по панкратиону здесь проводились уже в 90-е годы — Владимиром Степкиным (сейчас возглавляет Всероссийскую федерацию панкратиона).
Самыми известными омскими бойцами 90-х были два уроженца Дагестана — Кавказ Султанмагомедов и Магомед Мирзамагомедов, тренировавшиеся в клубе «Сатурн-Профи» у Владимира Зборовского. После смерти Зборовского за руководство клубом взялся Султанмагомедов.
Сейчас Кавказ в основном живет в Москве, а в конце апреля приехал в редакцию «СЭ» и дал большое интервью.
Для начала — цитата Александра Шлеменко. В начале своего боевого пути он равнялся на Султанмагомедова и Мирзамагомедова.
«Я про Кавказа узнал раньше, чем про Федора Емельяненко. Не раньше, чем про Вовчанчина и Тактарова, потому что их я видел на кассетах, но Кавказ — наш, омский боец. То есть у нас в городе был человек, на которого можно было равняться, пытаться быть похожим. Прикол в чем был: я не видел ни одного боя Кавказа, но я о них слышал и знал, что он является чемпионом. Конечно, он сыграл большую роль в моем развитии. По сути, это тот человек, который открыл дорогу в ММА в нашем городе. Он был один из первых плюс Магомед Мирзамагомедов. Многие ребята пошли уже по их стопам. В 2007 году у нас, к сожалению, умер тренер. Кавказ полностью взял на себя содержание клуба «Сатурн». Он следил, часто приезжал на тренировки, вносил коррективы в процесс, старался содействовать, поддерживать, помогать по возможности. По сути, делал все для нас, за что ему большая благодарность».
«В армии ночью вся казарма вставала — дрались, спортом занимались»
— Вы из Дагестана, но значительную часть жизни провели в Омске, там начали заниматься ММА. Как оказались в Сибири?
— У меня старший брат учился в Омске, в ветеринарном институте. Он забрал меня туда в 1988 году, после школы. Я пробыл в Омске год, а потом меня призвали в армию. Два года служил в Прибалтике, с 1989-го по 1991-й. Затем вернулся в Омск. Тогда в какие только секции не ходил — ушу, кекушинкай. И наткнулся на клуб «Сатурн». Тренером там был Владимир Анатольевич Зборовский. Помню, как впервые туда пришел. Взял с собой кимоно. Он был дерзкий, резкий, но при этом очень добрый. Я зашел, а он кричит мне: «Куда пошел?» Я испугался. Смотрю — вроде старичок такой. Говорю: «Пришел тренироваться». Он: «За клуб будешь выступать или за себя?» Я ему: «Посмотрим, как будете тренировать. Будете хорошо тренировать — буду за клуб выступать». Он показал мне раздевалку: «Будешь раздеваться здесь. В центральной раздевалке у нас раздеваются чемпионы». Попросил его показать чемпионов. Он показал, тогда в Омске проходили первые турниры. Провел первую тренировку. После нее Зборовский сказал: «Сынок, ты будешь вместе с чемпионами в раздевалке». Так и началась моя спортивная карьера под руководством Владимира Анатольевича. Ушел он из жизни рано — в 69 лет (в 2007 году. — Прим. «СЭ»). Все мои успехи и достижения — благодаря этому человеку.
— Вы увлеклись единоборствами в армии?
— В армии все боролись, дрались. Самый модный фильм был «Кровавый спорт» с Ван Даммом. Все смотрели и дрались. По ночам вся казарма вставала — никто не спал. Дрались, занимались спортом. Я физически сильным был, вырос в горах. Оставалось только поставить технику.
— Как тогда называлась секция Зборовского?
— Рукопашный бой, панкратион.
— Панкратион уже тогда?
— Тогда выступали по армейскому рукопашному бою, а в 93-м году начали выступать по панкратиону. Сейчас панкратион — это любительские бои, но раньше они были как профессиональные. Только шлем на голову надевали. В борцовках, в щитках, с голым торсом. На руках — краги, как хоккейные перчатки. Мы туда дополнительную пластмассу вставляли — для усиления рук. Решетка на шлеме была металлическая. В партере добивали ногами, локтями — делали что хотели. Потом, когда мы перешли в профессионалы, стали драться без шлемов, перчаток, голыми руками дрались. В народе это называлось боями без правил, а так — профессиональный панкратион. В Бразилии было вале-тудо, в Америке — бои без правил. Сейчас сделали ММА, а раньше у каждого была своя версия.
Правила панкратиона создал Владимир Михайлович Степкин, он очень сильно развивал панкратион в Омске. Омские ребята, которые сейчас на виду, вышли на большую арену благодаря этому человеку.
— Ваш первый бой по правилам панкратиона был в 1993 году?
— Даже попозже. В 1994-м я дрался на Кубке России по панкратиону, выиграл. Потом был армейский рукопашный бой, тоже выиграл «Россию». Было много международных турниров, но без большого статуса. До сих пор все свои бои собрать не могу, но что-то на кассетах у меня есть.
«Из-за меня в японской лиге запретили удары ногами»
— В Sherdog у вас внесено 11 поединков.
— Врут.
— Сколько на самом деле?
— В течение четырех лет в Японии я выступал каждую субботу — каждую неделю у нас были профессиональные бои, сайбокс (имеется в виду сейкенду. — Прим. «СЭ»).
— Это в какие годы?
— С 1998 по 2002 год. Каждую субботу у нас были бои! Даже не сосчитать, сколько было боев.
— Расскажите, что такое сайбокс.
— Техника — как в тайском боксе. В партере можно было бить, добивать. Они одно время добавили ноги — можно было даже добивать ногами, как в панкратионе. Но из-за меня дважды удары ногами запрещали.
— Почему?
— Я вышел драться за титул — против канадца, двукратного чемпиона мира по тайскому боксу. Он — 116 кг. А я — 91 кг.
— 25 килограммов разницы.
— Да. Когда этот парень вышел против меня — засветил мне двоечку, у меня искры полетели. Я не поплыл, но почувствовал. Не ожидал. Думал, потаскаю его в партере, по баллам выиграю, не буду добивать. Смотрю — его секунданты, видимо, поверили в него, стали орать: «Добивай его!» Я подумал: «Ну, хорошо, сейчас я добью». Он попер в партер — я его ногой выключил. Увезли на «скорой». После этого запретили бить ногами. Потом спустя время вернули.
— Кто еще выступал в сайбоксе?
— Много знаменитых ребят. Наши дагестанцы, которые из тайского бокса.
— Кобра?
— Кобра — Магомед Исмаилов — выступал там. Мага Пропеллер выступал. Да давайте я вам профессиональных боксеров назову: Андрей Токарев, Гриша Дрозд — он выигрывал там, еще только хотел в бокс перейти. Хороший ударник был. Ну, прокопьевская школа тайского бокса была сильная в то время, знаменитая. В Омске тоже была хорошая школа. В общем, много ребят из СНГ было в сайбоксе.
Мы приезжали в Японию на три-четыре месяца и каждую субботу выступали. Один раз бились на арене в Йокогаме, собралось 17 тысяч человек, — против ребят из Pride. Мы тогда хорошо выступили.
— Вы говорили, что сайбокс — история для охранников.
— Понятно, сейчас ММА — новая тема. А та все это изначально было подготовлено для охранников. Ты боролся — в партере добил — убежал сразу. Чтобы не возиться. А то сзади могут подойти, пнуть, пырнуть, еще что-то.
«Боялись не соперника, а того, что тренер скажет после боя»
— Расскажите про Зборовского. Чем он был уникален как тренер?
— Он был сильным психологом. Настраивал нас на бои так, что мы вообще соперников не боялись. Боялись того, что будет после боя — что он нам скажет. Он был очень строгий тренер, но добрый. В зале никого не щадил, требовал результат. Он вкладывал в нас труд и просил от нас результата. Мы, кто его понимал, показывали результат. Жил он очень скромно, все делал для спорта. Детский дом курировал — детский дом № 5. Мы помогали этому детскому дому.
Сутками из зала не выходил, с детьми занимался. Таких тренеров фактически нет сейчас. Нынешние тренеры набирают детей, чтобы денег собрать. А он не брал с людей денег. Только если в зале что-то нужно было сделать.
— Вы сказали про психологический настрой, и я вспомнил цитату Шлеменко про начало тренировок у Зборовского: «Открытием для меня стала направленная психологическая подготовка бойца». Какие у Зборовского были фишки в этом плане?
— Словами не могу передать. Это влияние на бойца. Когда он с тобой разговаривает — до мозга костей объясняет все. Сильнейший психолог. На бой настраивал так, что... Я когда на бой выходил — вообще не чувствовал соперника. Боялся того, что скажет потом тренер. Даже если ты выиграл, но сделал что-то не так, как он хотел, — все, ор, крики. Поорет немного, а потом погладит, похвалит. Забудет, что кричал, и похвалит за победу.
— Еще Шлеменко говорил, что у вас в зале была такая фраза: «Кто не рискует — тот мельчает».
— Таких фраз было много. Тренер еще говорил что-то вроде: «Преданность клубу — первый признак преданности родине». Точно не помню, но в таком духе. У него было много фраз. Человек должен быть предан своему делу, своему клубу, организации, где он растет. Когда я уже был профессионалом, заходил в клуб — дети хлопали в ладоши, потому что пришел флаг клуба. Потом мы перестали выступать, на наше место пришли Шлеменко, Корешков, Сарнавский, Дима Кромм, Женя Корман. Было много ребят. Кто-то в Росгвардию ушел, кто-то еще куда-то, хороших ребят было много. Костяк был сильнейший.
«Выиграл три или четыре видеомагнитофона Funai»
— Если возвращаться к боям 90-х: вы говорили, что тогда дрались за идею. Вам вообще почти не платили?
— Про соперников вообще ничего не знали. Нам за месяц говорили: «Ребята, будет турнир». Мы всегда были готовы. Не пили, не курили, не баловались ничем. Постоянно были готовы. Конкуренция в зале была высокая, постоянно спарринги, борьба. Жестко тренировки проходили.
А насчет призов вообще смешно. Выиграл Кубок евроазиатских чемпионов. Дали 700 долларов, что ли, или 600. Еще с ребятами, кто с нами был, тоже делился. Осталось 300 долларов. Два боя провел — 300 долларов. А это не первенство водокачки было, приезжали профессиональные бойцы, которые «Европу» выигрывали, например.
— А какие-то презенты от спонсоров были? Федор за свой первый бой помимо денег получил какую-то оргтехнику.
— Давали часы Tissot, видеомагнитофоны Funai. У меня этих Funai было штуки три-четыре. Кассетные видеомагнитофоны.
— На тот момент было актуально.
— Ну вот в 1994 году выигрывал — давали один магнитофон, через год выиграл — дали еще один, поновее. Но Funai. Почему именно эта фирма — не знаю. На турнирах по армейскому рукопашному бою велосипеды давали. За первое место давали велосипед, за второе — опять Funai.
«Бразилец вел себя как Стерлинг. Аветисян его после боя воткнул в бетон»
— Вы дважды выступали на бразильских турнирах вале-тудо. Как тогда оказались в составе российской команды?
— Я сперва подрался на Кубке гладиаторов. Уже был какой-то рейтинг российский, совет абсолютных поединков, Александр Иванович Иншаков организовал. Параллельно организовали М-1. Нас приглашали в Питер, но мы не поехали, потому что уже были в организации Иншакова.
В Бразилии были я, Михаил Аветисян, Магомед Мирзамагомедов, Максим Тарасов и Игорь Вовчанчин. Нас сперва поставили против бразильцев стенка на стенку, мы выиграли. Потом между собой начали драться.
— У вас там был такой соперник — скажем так, не самый сильный. Но вы поначалу опасались атаковать.
— Нам жути нагнали, что бразильцы — джитсеры опасные. Как Грейси в UFC, еще во времена Тактарова. Мы же все смотрели это. Бразильцы там всех душили, ломали. Мы как только услышали «джиу-джитсу» — подумали, что это все. Поэтому ходили осторожно, чтобы в ноги никто не упал.
— А потом вы его победили первым же ударом.
— Я первый удар кинул, попало. Увидел, что я рассек ему что-то, заметил, что он уже ловит. И потом уронил.
— Удивились, что он просто взял и сдался?
— Он упал — я бы ему уже шанса не дал, чтобы он ушел. Максимум один раз человек мог уйти от меня. Второго шанса подняться я не давал.
— Потом у вас был бой с Аветисяном, и вас обоих дисквалифицировали за неактивность.
— Он мне в ноги прошел, он же борец. Плечо мне придавил, я левую руку поднять не мог. Потом, когда поднялись в стойку, думал, что он кинется на меня, а он стоял и ждал, когда я прыгну на него. Мы так крутились-крутились, и нас сняли с боя.
— То есть это был не договорной бой?
— Никогда в жизни! У нас всегда была конкуренция. Мы с ним не раз дрались. Но общаемся хорошо — до сих пор. Еще мы с ним вместе в Арубу ездили.
— В Арубу?
— Да, мы от России ездили на турнир. Там был чемпионат по боям (второй турнир вале-тудо в карьере Султанмагомедова. — Прим. «СЭ»). У меня должен был быть супербой, а Аветисян должен был драться в восьмерке. Ночью все поменяли — меня воткнули в восьмерку, а Аветисяну дали супербой. Когда я заполнял там анкету, написал, что я тайский боксер.
— Вы же тогда выходили в красных тайских шортах...
— Расскажу, как они ко мне попали, но попозже. В общем, я написал, что я из муай-тай. Когда меня объявляли, кричали: «Рашн муай-тай!» Я ногами махал, как будто я таец. Против меня вышел голландец, здоровый как конь, лысый. Он был из тусовки Боба Шрайбера. В общем, я начал драться с этим голландцем в стойке, а он стал такие лоу-кики бить! Я его перевел в партер, добил. У меня до сих пор кость повреждена. Что-то лопнуло, кость треснула. Голландец сознание потерял — я его нокаутировал. А у меня после боя температура поднялась, стало колотить, я еще и ногу повредил. Мы еще и без капы дрались! Хромал, трещина в руке... Я еще не знал про трещину, только видел, что рука опухла. Против меня вышел американец, забыл фамилию... Здоровенный...
— Хит Херринг?
— Да. Он на меня пошел, я в него левую руку кинул. Руку не мог сжать, все кости отбиты. Хлопнул его ладошкой — он поплыл. Перевел его — а он вольник был, оказывается. Если бы я знал... Мы-то тогда никого не знали. Если бы я знал, что он вольник, — никогда в ноги не полез бы. Я его перевел в партер — а он меня перевернул. Я не могу опираться одной рукой — а другую он ломать начал. Аветисян кинул полотенце, пришлось сдаться. Он увидел, что я не могу сопротивляться, что ничего не могу делать. В общем, за первый бой я сломался полностью. Потом у нас был инцидент с бразильцами. Аветисян вышел драться, перевел соперника в партер. А соперник начал подбородком ему в глаз лезть. Аветисян долго не думал, в ответ в глаз пальцем ткнул. И началось... Такой артист этот бразилец! Так же было в бою Петра Яна со Стерлингом. Аветисяну такой же актер попался, как Яну. Лежал, кричал, визжал, плакал. Аветисян его потом ногой пинал, мол: «Давай драться, козел, вставай!» А этот кричал, орал, хотя даже глаз не покраснел. Аветисяну бой аннулировали, дали поражение. А после боя, за рингом, получилась драка.
— Что случилось?
— Нам же обидно, я проиграл, Аветисяну бой аннулировали. Я еще зуб потерял, выбили. Мы вдвоем сидели злые — видим, бразил смотрит на Аветисяна, улыбается.
— Тот самый, с которым Аветисян дрался?
— Да, тот самый. Аветисян ему что-то показал, какой-то жест. Бразилец встал, начал идти на Аветисяна. Он сразу все понял. Миша-то вольник хороший. В ноги прошел как торпеда, воткнул бразила прямо в бетон — и давай добивать. Миша его там хорошо укатал. Потом полицейские прибежали, всех разняли.
— А первый турнир вале-тудо, где вы дрались, где проходил? На сайтах не указано.
— В Ресифи. Мы полетели туда — нам ни рубля не дали. Просто прилетели, подрались — все. Никаких финансов. Дорогу оплатили — и все.
— Даже гонораров не было?
— Вообще ни копейки. Никому ничего не дали. Мы ничего не получили.
— На афише того турнира было написано, что будет супербой Вовчанчина с бразильцем и два флага — российский и бразильский. Но все же знают, что Вовчанчин — боец из Украины. Почему он тогда бился за российскую команду?
— Он тогда за Россию выступал, чей же еще флаг должен был быть?
— То есть для него в этом не было ничего принципиального?
— Нет, он же адекватный человек.
— Общаетесь с ним?
— Да, бывает. Недавно он в Омск приезжал. У меня со всеми старыми бойцами хорошие отношения остались, общаемся до сих пор.
«Главное у Шлеменко — его дух. А Корешков — уникальный боец»
— Перейдем к следующему поколению омских бойцов. Александр Шлеменко пришел в «Сатурн-Профи» в 2006 году. Каким он тогда вам показался?
— Обычным бойцом. К нам тогда многие приезжали со всего города. Обычный спортсмен был, но целеустремленный, шел к своей цели и добился ее, молодец. Возили ребят, тренировали, я лет пять с ними был после того, как Зборовского не стало. Шлеменко ездил выступать и по рукопашке, и по панкратиону.
— Александр стал не просто бойцом, а одним из самых известных и ярких в России.
— Безусловно. Самый главный его фактор — дух. Он никогда не сдаст бой, идет до конца, духом этим выигрывает. Сибиряки же народ духовитый, у Шлеменко этого не отнять. Молодец.
— Когда заметили, что у него это есть?
— Всегда видно такое. Шлеменко на всех соревнованиях шел до конца. Я же, как боец, как тренер, вижу бойца. Андрей Корешков был хорош. Правда, почему-то его карьера сейчас остановилась, не знаю, по каким причинам. С ними уже не такое близкое общение, они перешли в другой клуб, тренируются у себя. Когда они в Америке выступали, тренировались — были результаты. А тут приехали в Омск — стопарнулось все из-за ситуации в мире. Корешков должен идти вперед, это уникальный боец.
— Почему?
— Это уникальный боец. Он что-то не в то русло попал. Почему он сейчас дерется в М-1? (Султанмагомедов оговорился, Корешков в марте провел бой в Fight Nights. — Прим. «СЭ».) Он должен драться в UFC, ну или хотя бы в Bellator.
— Ему просто нужно было провести бой в Fight Nights, чтобы не было застоя. Проблема вся в визе.
— Я не знаю, какие проблемы, просто говорю, что вижу. Обидно, что он сейчас там.
— Чем он уникален?
— Я очень хорошо его знаю. Он разносторонний очень. Может бороться, может бить. Может с любой точки удар кинуть, что с ноги, что с руки. Рост позволяет. Плюс он гибкий. Все его Шлангом называли. Душить, захватить невозможно. Голова здесь, ноги — там. Длинный. Невозможно с ним что-то сделать. Думаю, он может... Посмотрим, как дальше сложится.
— Он же к вам, наверное, уже пришел таким гибким. Танцами же занимался.
— Про танцы не знаю, никогда не спрашивал, но я его знаю со времен, когда он маленьким занимался у Зборовского. Он, Сарнавский, братья Шеметовы тогда еще были. Были Всемирные игры боевых искусств в Пекине, Корешков не хотел ехать, я его насильно отправил. Я же вижу, как растут бойцы. Имя нужно сейчас. Где имя — там уже... Человека начнут приглашать на бои везде. Насильно отправил его в Пекин, он там выиграл, вернулся оттуда довольный, хотя не хотел ехать! Сказал мне, что хочет сразу по профессионалам выступать, а я ему ответил: «Сначала иди и добейся среди любителей, а потом уже в профессионалы пойдешь». Победил, вернулся. Правда, в Кремль они не попали. Тогда же всех награждали. Но выиграл, молодец.
— А в Сарнавском видели большой потенциал?
— Вы можете заметить: когда Сарнавскому что-то говорят из угла, он не слушает. Он может выиграть у кого угодно, но также может и проиграть. Он не слушает. Хороший пацан, идет как танк, но не слушает, когда ему что-то подсказывают.
— Наверное, что-то психологическое.
— Не знаю. Ну, вот даже в паре метров от него что-нибудь ему подскажут — не слышит. Все равно будет свое делать. Сколько раз такое было — Шлеменко ему кричал, еще кто-нибудь — по фиг, идет и делает свое.
— Когда ему было где-то 23 года, он был не менее перспективным, чем Хабиб. Перед переходом в Bellator у него была, кажется, серия из 16 побед. На Сарнавского возлагались огромные надежды.
— Просто они немного застоялись, наверное. Борьба была слабовата. Я предлагал им ездить в Дагестан — никто не поехал. Они то в Казахстан ездили, то в Калининград. Говорили, что ездили куда-то туда.
— В общем, вы придерживаетесь точки зрения, что на сборы в Дагестан ездить нужно?
— Все туда ездят. Борьба там лучше. Хотите нарабатывать борцовскую технику — идите туда. Везде есть хорошие бойцы, и на Кавказе, и нет. Не говорю, что по всей России нет хороших бойцов. Есть хорошие тренеры по вольной борьбе, но это не значит, что... Если в Дагестане зайти в боксерский зал — там все равно найдешь пару-тройку мастеров спорта по вольной борьбе. Это о чем говорит? Там такие вещи показывают, которые в голову нормальному человеку не придут. В Дагестане в этом плане все очень развито.
— Часто бываете в Дагестане?
— Недавно был, десять дней как вернулся. Братья там, сестра, все родственники там.
— Кто еще из ребят, которые тогда тренировались у вас, подавали большие надежды, но не раскрылись? Корешков и Сарнавский все-таки выступают на высоком уровне.
— Был Дима Кромм. Сейчас тренером работает у нас. Он детдомовский парень. У него был очень большой потенциал. Он был и есть сильный боец. Просто с детдомовскими ребятами сложно работать. Мы этот детдом курировали лет пятнадцать. Когда я Диму в первый раз увидел, ему было лет восемь, маленький еще. Пришел к нам в зал. Мы его вели-вели, а потом случился у него неприятный инцидент с какими-то ребятами... Его порезали, он загубил свое здоровье. У него в любителях титулов больше, чем у кого-либо в «Сатурне». Кубок мира брал, первенство мира молодежное по панкратиону — все взял. Потом его порезали, загубил здоровье — все. Сейчас он тренер, хорошо с детьми отношения налаживает. Достойный тренер.
— Александр Шлеменко говорит, что вы были для него примером.
— Саша мне говорил. Мы с Мирзамагомедовым приезжали... Шлеменко сказал: «Когда вы подъехали на красном «Мерседесе», я сказал себе, что стану таким же спортивным, как вы». Он молодец, целеустремленный.
— На красном «Мерседесе»?
— Да. У Магомеда был красный «Мерседес». Шлеменко увидел и решил, что хочет стать таким, как мы.
— Какое участие принимали в развитии Шлеменко как бойца?
— Сейчас говорить не буду, это вы у него спросите. У Корешкова можете спросить, у Сарнавского. Не хочу говорить, что я сделал, а что не сделал. Они сами знают, я знаю. Главное — добились своего результата, вот это радует. Молодцы. Сейчас Омск развивается хорошо. Петр Ян вот тоже омский, идет хорошо. Только вот этот случай со Стерлингом...
— Ваши пути со Шлеменко в определенный момент разошлись.
— Ну, мы не ругались, ничего такого. Просто он переехал в другой клуб, забрал Сарнавского и Корешкова. Там они тренируются, развиваются. Главное, чтобы делали полезные вещи. Между нами нет ничего враждебного. Я отношусь к нему хорошо. Не имею права нехорошо к нему относиться. Потому что они все выросли при мне.
— Смотрите все бои парней?
— Вообще все. И каждый раз за них волнуюсь. Я всегда за них волнуюсь, бывает, злюсь.
«Бабушке перед моим рождением всю ночь снились горы. Поэтому я Кавказ»
— Вы хотели рассказать историю про свои красные шорты.
— По-моему, в 1995 году мы ездили во Францию. Там была какая-то матчевая встреча. Был небольшой турнир. Приехали в район Бобиньи, кажется. 1995-й год, сколько прошло-то! Это был клуб по савату — французскому боксу. Там очень технично ногами бьют. Мы приехали, начали тренироваться. И там был один араб, не помню, как его звали... Султан или Сулейман, кажется. Он был жесткий таец, целыми днями с нами тренировался. Как-то к нам прилип. У меня тогда шорты порвались или кимоно. А, точно, кимоно, мы ведь приехали на рукопашный бой. И этот араб подарил мне шорты. Мы с Магой провели все бои в этих шортах.
В том зале тогда тренировался знаменитый американский кикбоксер. Пришел и заявил: «Я пришел тренироваться, не хочу, чтобы меня снимали камеры». Он был чемпионом мира по кикбоксингу. Мой тренер же такой, жесткий. Предложил: «Вызови его на бой». Я понял, что давать заднюю — не вариант. Пошел, сказал, переводчица передала все. Боец этот начал орать, что не нужно камер, просил освободить зал. В общем, тренер сам пошел и сказал, что вызывает его на бой. А мне сказал: «Сынок, иди, готовься». Я пошел разогреваться. Потом нам начали говорить: «У вашего спортсмена нет страховки, мы не можем без страховки бой проводить». Мы сказали, что подпишем любые бумаги, но они все равно отказались. Потом нас к нему пустили, с нами этот парень потренировался, чему-то учил. Вспомнил, как его зовут, — Рик Руфус (один из самых популярных кикбоксеров США за все время. — Прим. «СЭ»). Вот такой случай был.
— Те шорты до сих пор с вами?
— Да, до сих пор где-то лежат в Омске.
— Где-то читал, что именно во Франции вам дали прозвище Русская Пушка. Это было там?
— Да. Кто-то там ляпнул: «Русская пушка» — и пошло. Плюс они же технари, красиво ногами били. Но оторви их от земли — они не знают, что делать. Мы их брали и втыкали вот так. У нас была товарищеская встреча с ними. Мы приехали и всех побили.
— У вас редкое имя. Почему вас назвали Кавказом?
— Бабушка меня так назвала. Перед моим рождением ей всю ночь снились горы. Потом прибежала одна женщина, преподаватель русского языка, из Саратова. Жила у нас. Мария, кажется, звали. Бабушка ее спросила: «Вот, у меня внук родился, гордость. Как назвать? К чему мне все это снилось?». А та ей и предложила: «Назови Кавказ! Тебе Кавказские горы же снились!»
