«Сказал Стриклэнду, чтобы не шутил на тему СВО. Он меня услышал». Интервью Дениса Тюлюлина — русского бойца-рубаки в UFC
Тюлюлин подписался в UFC два года назад, когда вышел на коротком уведомлении против Алиасхаба Хизриева. Проиграл, но бой закатил яркий. Затем была зрелищная победа нокаутом над Джейми Пикеттом, потом — три поражения подряд (и снова Денис выходил на коротком уведомлении). Несмотря на серию неудач, наш спортсмен остается в ростере — бойцы, которые выходят в октагон не фехтовать или залеживать, а драться, в UFC всегда ценились. Правда, теперь он больше не собирается соглашаться на поединки в последний момент.
Еще у Тюлюлина есть уникальный спарринговый опыт. В Москве он тренируется в самом известном ММА-зале столицы — Evolve, в Лас-Вегасе — то в Xtreme Couture, где стоит в паре с экс-чемпионом Шоном Стриклэндом, то в American Top Team. А встретились мы с Денисом в Приэльбрусье, где боец проходил сбор с командой Федора Емельяненко (Вадим и Виктор Немковы, Анатолий Токов, Валентин Молдавский, Иван Грачев плюс Сергей Билостенный и Виталий Бигдаш).
— Стриклэнд делает заявления непопулярные в США на данный момент. Он и в зале такой?
— Ну, я таких высказываний в зале у него не слышал. Мы знаем, у него был разговор с Альбертом Дураевым (Дураев сказал Стриклэнду, чтобы он прекратил острые высказывания о мусульманах. — Прим. И.А.). Я ему говорил не шутить над какими-то важными вещами для россиян. Он это все прекрасно понимает и больше так не делает. Я за ним такого не наблюдал. Ну, говорит что-то. Но я думаю, что ему это нужно. В Америке это классно. Ты говоришь, на тебя обращают внимание. Но он не произносит ничего нового по сравнению с тем, что делал в Тwitter или Instagram (cоцсеть запрещена на территории РФ, она принадлежит компании Meta, которая признана экстремистской) до того, как стал чемпионом. Одно и то же все. То есть у него несколько тем, так скажем.
— Ты ему какие замечания делал?
— Я не хотел, чтобы он обсуждал СВО.
— А он что-то про это шутил, что ли?
— Ну, это уже такие... Личные моменты.
— Стриклэнд это принял сразу?
— Конечно. Я ему сказал об этом в нормальной форме, он меня услышал. Сказал Шону, что про такие вещи шутить не надо.
— Как я понял, он выражался без негатива к России?
— Да. Ну, не то что без негатива в какую-то сторону... Считаю, что в его положении вообще не надо это комментировать. Я же не шучу про какие-то вещи в его стране. Поэтому так. Есть вещи, которые не нужно обсуждать.
«Для меня, как и для большинства людей в нашей стране, даже в прикол делать предложение мужчине другому мужчине — не очень хорошо»
— Наделали шума твои комментарии в Telegram во время боя Стриклэнда и Дю Плесси, когда ты назвал последнего говяжьей головой, а еще выложил скрин переписки с Шоном, где написал: «Брат, в России (использовано нецензурное слово) пинают только ногами, их нельзя бить руками».
— Да, читал гадкие комментарии... Я не аналитик, просто болел за своего товарища, и все. Мы тут сидели в комнате, смотрели, и один из наших ребят сказал: «Да это говяжья голова!» Никакого негатива, никаких оценок не даем. Просто болеем за того, кто нравится. И все.
— Ты жестко высказался в личной переписке со Стриклэндом...
— Это не жестко, почему. Это просто угар. Там есть фотография, где Дю Плесси делает «предложение» своему другу... Для меня, как, думаю, и для большинства людей в нашей стране, даже в прикол делать предложение мужчине другому мужчине — не очень хорошо. Сейчас даже закон вышел — это, наверное, пропаганда своего рода. Поэтому я также в прикол прокомментировал эту фотографию. Переслал ее Шону и прокомментировал: «У нас в стране руками трогать нельзя».
— Стриклэнд попросил Дю Плесси не говорить ничего про его тяжелое детство, про его отца. Чувствуется, что Шон может быть опасным человеком?
— Я этого не вижу. Совершенно нормальный человек, который адекватно общается в зале. Не знаю, конечно, как он, условно, со своей женщиной общается дома или как он живет. Зал, в тренировочный процесс — это говорит, конечно, о какой-то его части жизни, но не обо всей. Я знать не знаю, как он реагирует на какие-то экстремальные ситуации.
«Для меня Америка государство, где свобода перешла в беспорядок»
— Есть видео, где Стриклэнд угрожает человеку, который подкрался к его дому.
— В Америке у каждого человека в штатах, где разрешено оружие, оно есть. Я жил у семьи, у женщины с несколькими детьми, и у нее тоже было. Она обычная девчонка. Спрашивал: «А вы вообще умеете пользоваться оружием?» Она говорит: «Нет». Но оно у нее есть.
— А есть, на твой взгляд, смысл в этом оружии? Там же не настолько взрывоопасная ситуация.
— Где?
— В Неваде, например.
— Для меня Америка — это там, где свобода перешла в беспорядок. Поэтому там везде оружие, здесь все просто. У свободы тоже есть свои минусы. Для каждого человека свобода — это разные вещи. Поэтому должен быть порядок. Там очень серьезный криминал.
— Это чувствуется?
— Конечно. Почему там у любого человека оружие? Человек идет на какое-то противозаконное мероприятие, зная, что у другого человека на 99 процентов тоже есть оружие. Это другое мышление.
— Наличие оружия — показатель личной свободы.
— С одной стороны, да. С другой стороны, это приводит к другим вещам. Вот и все. Здесь вообще глубокая тема. Я был достаточно много времени в США. Не просто, как некоторые люди, приехали на два-три дня, потусовались и говорят: «Свобода!» Самая безопасная и лучшая страна — это Россия.
Когда ты приезжаешь в страну и отдыхаешь там — это одно. А когда ты приезжаешь в страну и работаешь там, пытаешься куда-то продвинуться, у тебя другие интересы, у тебя другой круг общения, не с людьми, которые отдыхают, а которые работают, ты получаешь другую информацию, и отсюда такие выводы, естественно.
«Большие города в Америке никуда не годятся. Самое красивое метро в мире — в Москве»
— Ты где бы хотел жить в Америке, если выбирал бы?
— В Москве (смеется).
— Лучший город в мире?
— Да, 100 процентов.
— Это объективно?
— Это объективно. Все, что есть в мире, все есть в Москве. В Нью-Йорке, Лос-Анджелесе после одиннадцати вечера ты можешь покушать заказать? Ты бы не заказал.
— Это, казалось бы, вроде и мелочь, но...
— Это вроде бы и мелочь, да. Это элемент комфорта, естественно. Очень много моментов. Если перечислять...
— Все ругают пробки в Москве, всю нашу жизнь про это все время говорят.
— Да, но пробки в Лос-Анджелесе огромные, очень серьезные, а в Лас-Вегасе их нет.
— Потому что это город другого масштаба.
— Да, он очень маленький. В Нью-Йорке, Лос-Анджелесе просто нереальные пробки. Просто намертво стоят. Не то, как у нас — чуть-чуть толкаются.
— Ухоженность улиц?
— Ужасная. Москва, конечно, на первом месте.
— У нас тут снег подтаял, бычки навалены...
— Ну а в Нью-Йорке где ты был? На Манхэттене?
— На Манхэттене. Был в Бруклине чуть-чуть, в центре Бруклина, так сказать. Но Манхэттен — огромный.
— Ну хорошо, а метро?
— Я могу про нью-йоркское метро такую гадость рассказать, но это неприлично.
— Можешь не рассказывать, это просто кошмар. Самое красивое метро в мире — в России. Мы даже с тобой не про станцию, а про чистоту на станциях. Про то, как все выглядит. И то, что в Нью-Йорке... Россия в целом, Москва — ух! Естественно, есть хорошие города в США, но вот такие большие города никуда не годятся. На мой взгляд, опять же.
«Сейчас на футболе пустуют трибуны»
— Ты — болельщик московского «Спартака». Сейчас ввели Fan ID на российских стадионах. Твое отношение?
— Негативное, естественно. Сейчас на футболе пустуют трибуны. Все хотят ходить на футбол. Просто вот эта вещь... Непонятно, зачем она. У нас в стране сейчас происходит ситуация, в которой, мне кажется, болельщики явно показали, за кого они. Я вижу это так. Не понимаю, зачем это. Хотя по тому, что они делают, все видно.
Команда должна чувствовать поддержку. Я не футболист, не знаю, что они чувствуют, выходя на стадион, но уверен, что когда ты выходишь на огромный стадион и там все заряжают, кричат — это круто.
— Много шума в ММА наделала «Русская Трибуна». Твои мысли?
— По этому поводу у меня нормальные мысли, мне нравится это. Я могу сказать за себя, что у меня проблем в таком формате с поддержкой нет. Не то что проблем, меня всегда поддерживали: близкие, братишки всегда болеют, приезжают, где бы я ни был. Поэтому я считаю это мотивацией, я считаю, это круто. Ребята откуда-то приезжают, из других уголков страны, дерутся в Москве, и их поддерживают. Я считаю, это очень круто, это организовано. Это, конечно, определенный антураж. И мотивация для ребят. Это очень серьезная мотивация, когда ты не один, когда за тебя болеют. Это очень круто.
— Тебе не кажется, что выкрики «Русские, вперед!» раздор вносят? Одно дело — на матче сборной России так кричать, а другое дело, когда турнир по ММА, где бьются два россиянина, пусть и разных национальностей. Это может вызвать негатив с другой стороны.
— Слушай, ну здесь уже вопрос, кто как это воспринимает. Есть же ребята, которые из Таджикистана, и им кричат: «Таджикистан, ба пеш!» Это же нормально.
— Они как иностранные болельщики представляются.
— Ну, до 1991 года, по-моему, это были не иностранные болельщики. Я к здоровому болению отношусь совершенно нормально. Я не считаю, что это какое-то оскорбление кого-то. У нас многонациональная страна, и болеть за того, кто тебе ближе, не запрещено, а вот как это воспринимать — это другой вопрос, если кто-то воспринимает это как, не знаю, оскорбление или принижение, ну это его проблема. Я считаю, что в целом это нормально. Они же просто болеют, поддерживают человека, хотят, чтобы боец их национальности победил. Это поддержка. Какие у нас еще варианты есть? Также приезжают ребята из других республик, болеют за своих. Я к этому отношусь нормально. Я не вижу здесь какого-то раскола.
