ПО ВТОРНИКАМ С Еленой ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Олег МАКАРОВ
Родился 22 октября 1962 года в Ленинграде.
Заслуженный мастер спорта СССР по фигурному катанию.
С женой, Ларисой Селезневой, - бронзовый призер зимней Олимпиады 1984 года в парном катании, двукратный чемпион мира среди юниоров (1980, 1981), двукратный чемпион Европы (1987, 1989) и четырехкратный чемпион СССР (1985, 1988 - 1990).
Живет и работает тренером в Ньюбурге, США. Тренирует дочь - чемпионку России в одиночном катании Ксению Макарову.

Много лет назад одним движением руки он зачеркнул целый год своей спортивной жизни. Движение получилось прицельным и жестким. В результате челюсть соперника, обидевшего партнершу Макарова, была сломана в нескольких местах, а сам Олег, вместо того чтобы в преддверии Олимпийских игр в Сараеве зарабатывать авторитет на международной арене, отправился отбывать вполне заслуженную дисквалификацию.

На Играх-1984 Лариса Селезнева и Олег Макаров стали третьими. Дважды после этого они выигрывали чемпионаты Европы, завоевали серебро и бронзу мировых первенств. В 2002-м перебрались в США в поисках работы. А в декабре прошлого года привезли на взрослое первенство России свою дочь Ксению. И она сразу стала чемпионкой, отобравшись в олимпийскую сборную.

- У нас с Ларисой вообще не было цели сделать дочь спортсменкой, - рассказывал Олег на чемпионате Европы в Таллине. - В пять лет она впервые встала на коньки, упала, ударилась о лед и сказала нам: "Не хочу. Больно и холодно". На этом все ее занятия закончились. В 2002-м, когда мы приехали работать в Ньюбург, Ксении было восемь лет. Чтобы чем-то ее занять, пока мы тренировали других, я взял коньки в пункте проката и отправил дочку в группу массового катания. Чуть позже она попросила разрешения перейти в мою группу. Еще через некоторое время заявила, что хочет быть "как все": выучить программы и выступать в спортивных соревнованиях. Вот так и началось для нее фигурное катание.

- Что сыграло более весомую роль, на ваш взгляд, - наследственность или влияние среды?

- Наследственность, безусловно, проявилась. Характером Ксения очень похожа на Ларису. У нас еще есть сын, но он занимается плаванием. На коньки мы его тоже ставили, причем на первой же тренировке он совершенно неожиданно прыгнул полтора оборота. Но продолжать не захотел.

- О серьезности ваших планов в отношении дочери можно судить по тому, что в этом году вы привлекли к ее подготовке таких специалистов, как Галина Змиевская и Виктор Петренко. Почему решили обратиться именно к ним?

- Я давно знаю Змиевскую, она сильный тренер. Работать с собственным ребенком тяжело: должна быть дисциплина, которой в рамках семьи не всегда получается добиться. Так что с сентября Ксения работает со Змиевской и Петренко очень серьезно. У меня всегда было внутреннее чувство, что дочь способна добиться в спорте высоких результатов. От Ларисы она взяла силу воли, упорство и целеустремленность. Когда мы с Ксенией были на юниорском финале "Гран-при", многие говорили о том, что дочь даже внешне похожа на Ларису тех времен, когда та каталась. Ксения хорошо учится, никогда не пропускает занятий. Причем занимается по особой программе, а это предлагается лишь очень сильным ученикам.

- Наверное, сам факт, что дочери предстоит выступить на Олимпийских играх, должен пробуждать в родителях-спортсменах ностальгические воспоминания о своей собственной карьере?

- Не сказал бы. У нас с Ларисой давно другая жизнь. Много учеников-одиночников, хотя я, естественно, скучаю по временам парного катания. В Америке этот вид практически отсутствует: мальчики в подавляющем большинстве идут в хоккей. Считают фигурное катание не очень мужским спортом.

- Период адаптации в новой стране прошел для вас тяжело?

- Мы ехали не в неизвестность. Тогда в Хакенсаке работали Тамара и Игорь Москвины - готовили к Олимпийским играм Елену Бережную с Антоном Сихарулидзе и американскую пару Ина/Циммерман, они и сказали нам, что соседний каток ищет тренеров по фигурному катанию. Вот мы и поехали на месяц - посмотреть что к чему. Задержались на полтора. И в итоге подписали длительный контракт. Периодически, когда Москвины были слишком заняты или уезжали на соревнования, они давали нам возможность поработать с кем-то из тех, кто катался в их группе. Позже с такой же просьбой стал обращаться Артур Дмитриев: он уже начал работать тренером, но параллельно вместе с Оксаной Казаковой продолжал выступать в шоу.

Никакой ностальгии мы не испытывали. Тем более что никогда не планировали осесть в США насовсем. В Питере у нас остались родители, друзья, квартира, так что сжигать за собой мосты мы не собирались. Сейчас нам с Ларисой вообще предлагают вернуться и открыть свою школу при Академии фигурного катания. Но что из этого получится, жизнь покажет.

- Правильно ли понимаю, что со времен собственных спортивных выступлений таллинский чемпионат стал для вас первым турниром столь высокого уровня?

- Так оно и есть. Впечатления, естественно, совсем иные, нежели когда был спортсменом.

- Какие именно?

- Сложно сформулировать. Даже правила стали совсем другими.

- Ваш тренер Игорь Борисович Москвин не так давно сказал мне, что не понимает новую систему, не воспринимает и не собирается к ней приспосабливаться.

- Могу его понять. С моей точки зрения, эта система в каком-то смысле отбросила парное катание назад. Оно потеряло зрелищность, оставляет массу открытых вопросов в том, что касается элементов. Был даже период, когда тройная подкрутка стоила меньше двойной. Как такое может вообще быть? В Таллине мы разговаривали с Москвиным на эту тему и во многом пришли к одним и тем же выводам.

- Каким, кстати, вам видится развитие событий в парном катании на Олимпийских играх в Ванкувере?

- Не рискну предположить именно потому, что это Олимпийские игры. Но приятно, что в России появились сразу две классные пары.

- Знатоки фигурного катания утверждают тем не менее, что обе вряд ли могут быть конкурентоспособными в борьбе с китайскими дуэтами.

- С технической точки зрения в этом утверждении есть определенный резон. В то же время моего спортивного опыта было достаточно, чтобы понять: Игры - это не чемпионат Европы и даже не чемпионат мира. Психологическая нагрузка на каждого спортсмена там до такой степени велика, что случается немало непредсказуемых результатов. Две последние Олимпиады выиграли фигуристы, которые, скажем так, не должны были бы выиграть вообще. Как минимум, они имели на это меньше шансов. Если вспомнить нашу с Ларисой олимпийскую карьеру, в 1984-м мы стали в Сараево третьими, хотя приехали на те Игры "никем" - всего лишь двукратными чемпионами мира среди юниоров.

- А если бы были фигуристами с именем, могли оказаться выше?

- Трудно сказать. У нас была очень сложная программа, мы хорошо с ней справились... К сожалению, в фигурном катании тогда не было практики отдавать победу совсем зеленым новичкам.

- Другими словами, свою роль сыграло положение "второй пары"?

- Можно сказать и так. Олег Васильев и Лена Валова уже были чемпионами Европы и мира, понятно, что на них и смотрели иначе. Мы же на тех чемпионатах вообще не выступали.

- Из-за дисквалификации?

- Да. Пропустить год соревнований - огромный минус для любого фигуриста.

- Хотя бы легкое сожаление по поводу содеянного у вас тогда было?

- Нет. Ничего хорошего в том инциденте, естественно, я не видел, но о своем поступке никогда не жалел. В определенных жизненных ситуациях мужчина должен всегда оставаться мужчиной.

- Вы чувствовали тогда хотя бы скрытое осуждение со стороны своего тренера, работа которого тоже в каком-то смысле была перечеркнута?

- Думаю, Игорь Борисович меня понял. Мы никогда не разговаривали с ним на эту тему, но я чувствовал, что он на моей стороне. Мы, как и прежде, продолжали работать, придумывали новые программы, то есть в отношениях ничего не изменилось.

В свое время, когда я еще катался один, мне очень хотелось попасть именно в группу Москвина. Он очень привлекал меня и как тренер, и как человек. Но он не обращал на меня никакого внимания. Наверное, потому, что я считался ленивым. Меня даже из фигурного катания за это выгоняли - постоянно опаздывал. Вообще поначалу не хотел заниматься фигурным катанием. Закрывался в комнате, а бабушка меня оттуда выманивала: "Олежек, пойди покатайся, я тебе клюшку куплю..." За клюшку я соглашался пойти на тренировку.

Когда я стал кататься в паре - сначала не с Ларисой, а с другой, более старшей партнершей, - нас тренировал Андрей Сурайкин. Он был серебряным призером Олимпийских игр, трех чемпионатов мира в парном катании (вместе с Людмилой Смирновой), а закончив выступления, стал работать в одной бригаде с Тамарой Москвиной. Как только у нас с Ларисой пошли более или менее приличные результаты, Сурайкин решил отделиться и тренировать нас самостоятельно. Но спортивное руководство приняло решение передать нас более опытному специалисту. Так мы и оказались у Москвина.

- Как-то я плохо представляю себе ситуацию, чтобы спортсмен мог безнаказанно опоздать на тренировку к Москвину.

- Что вы, это уже было совершенно исключено. Знаю, что много лет Игорь Борисович ставил нас с Ларисой в пример всем остальным ученикам как образец дисциплинированности и исполнительности.

- Что отличало Москвина от других тренеров?

- Интеллигентность и масштаб знаний. Он блестяще знает историю, отечественную и иностранную музыку, многое другое. Патриарх фигурного катания, одним словом. Других таких в нашем виде спорта не было и нет. Поэтому нам никогда не приходило в голову поменять тренера, хотя с определенного периода такие предложения делались неоднократно. Мы очень верили Москвину. Обсуждали с ним многие жизненные вещи, часто встречались вне тренировок, разговаривали обо всем на свете. На катке он был строгим и требовательным, а вот вне льда наши отношения скорее можно назвать товарищескими. Москвин очень добрый и отзывчивый человек. Всегда помогал, если его об этом просили, причем не только нам, а всем своим ученикам.

Рабочая обстановка в группе была очень творческой. Многие элементы, которые мы с Ларисой начали делать первыми, никто даже не брался повторить. Мы ближе всех друг к другу начали делать параллельные прыжки - заходили на них, что называется, держась за руки. То же самое - с вращениями. Экспериментировали с выбросами. После одного из них, где Лариса летела на полкатка, мы сразу после выезда делали параллельный прыжок в 2,5 оборота. Поддержки с "перебросами" партнерши в воздухе тоже до сих пор никто не берется повторить. Все это было очень зрелищно, хотя и рискованно.

- Насколько же должен быть уверен в учениках тренер, чтобы отправлять их на подобные элементы?

- Это же делалось не на "авось", а после серьезной подготовки. Сначала - в зале, потом - на льду со страховкой, потом без страховки - с небольшого "хода", потом быстрее... И все получалось.

- Вы когда-нибудь ссорились с тренером?

- Скорее спорили. В тренировках это самое обычное дело. И именно Москвин научил меня всему, что я умею. Думаю, что не случайно все питерские тренеры, начиная с Москвиной и Мишина, - его ученики. Все пользуются его опытом, его методиками. Каждый придумывает что-то свое, но все эти придумки основаны на той базе, что заложил в свое время Игорь Борисович.

- О чем вы разговариваете, когда встречаетесь сейчас?

- Обо всем. О спорте, о детях. Москвин очень помогал мне в работе с Ксюшей с того самого времени, когда она еще выступала в юниорках. Как только я приезжаю в Питер, звоню ему и приглашаю на нашу тренировку. И не перестаю удивляться тому, сколько в нем энергии и новых идей.

- Какие надежды вы связываете с выступлением дочери в Ванкувере?

- Вряд ли сейчас можно говорить о чем-то серьезном. Мы же совсем не рассчитывали, что Ксения попадет на Игры. Планировали, что она, как и в прошлом году, будет выступать на юниорских соревнованиях. Кто же мог предположить, что планы придется пересматривать?

Таллин