«Олимпиада по-прежнему не манит, но от медали я не откажусь». Сергей Устюгов — о планах на новый сезон
В выходные в Ханты-Мансийске при поддержке банка «Открытие» прошел восьмой Югорский марафон. В прошлом году его отменили из-за пандемии, в этом на старт вышли около 3000 участников. Одним из них стал Сергей Устюгов — победитель марафона в Югре в 2017 году. В том сезоне он стал двукратным чемпионом мира и победителем многодневной гонки «Тур де Ски».
После гонки Сергей пообщался с корреспондентом «СЭ». Российский лыжник рассказал о прошедшем дне рождения, о том, почему прервал свое выступление на чемпионате мира и кто до сих пор пишет тренировочный план для Александра Легкова.
— 8 апреля вам исполнилось 29 лет. Отметили день рождения в Ханты-Мансийске?
— Югорский марафон — это в первую очередь окончание сезона, тут много мероприятий. Я здесь без семьи, они дома в Междуреченском. Отметить особо не получилось. Я буквально накануне приехал, сходил в баню, потом — спать. На следующий день у нас была пресс-конференция, приехал — покушал, полежал минут 30, снова какие-то активности, СМИ и так далее.
— Будете дома отмечать?
— Хотелось бы, посмотрим. Наверно, соберемся в кругу семьи, чай с тортиком попьем.
— Еще один не очень спортивный вопрос — о вашей семье. У вас маленькая дочка Кира.
— Год и два.
— Да, и прекрасная жена Елена — тоже лыжница. Как вы успеваете, будучи профессиональными спортсменами, постоянно в разъездах, присматривать за девочкой?
— Очень сильно помогает моя мама. Он в этом году ездила с женой в Новосибирск, в Сыктывкар, в Москву на «Красногорскую лыжню» — везде катается. Была сейчас с нами в Тюмени на чемпионате России, за что ей огромное спасибо. Ее ждет дома много внуков. У меня есть два старших брата, у которых тоже дети. В этом плане меня мама, конечно, выручает.
Когда в России будут 300 км трасс, все станет совсем по-другому
— Каково было выступать на чемпионате мира под аббревиатурой RSF (Russian Ski Federation)? Влияло ли это на спортсменов и на вас, в частности психологически?
— На чемпионате мира на самом деле ничего не чувствовалось. Возможно, было в какой-то степени обидно, когда мы приехали, а символика России, к примеру, на автобусе была заклеена. Обидно и смешно. Россия — такая держава, а нас лишили флага на крупном старте, но все это ушло на второй план. Так как Кубок мира и чемпионат мира в этом году проходили без зрителей в связи с пандемией, создалось впечатление, что эти соревнования ненастоящие — их просто нельзя назвать Кубком и чемпионатом мира.
— Спортсмены по-прежнему относились к вам как к русским?
— Да, даже комментатор на старте говорил: «Russian Federation».
— Норвежцев на пьедесталах мы видим очень часто что биатлоне, что в лыжах. По вашему мнению, какой нам аспект подправить в подготовке спортсменов, чтобы нас на равных считали лыжной страной, как и Норвегию?
— Какая мы лыжная страна, если мы уступаем Норвегии по количеству трасс? Хотя наша страна во много раз больше по площади. Уступаем мы и в лабораториях, в которых испытывают спортсменов. Тот же тредбан, на котором лыжники проходят функциональное тестирование. У норвежцев трассы порядка 300 км, приложение специальное есть, которое показывает фритраки, которые катают трассы. Когда у нас к этому придут с нашим-то населением? А когда придут, тогда у нас будет не один Александр Большунов, а десять таких. Тогда и будем затмевать Норвегию, как и она сейчас все другие страны, но по-своему.
— Восьмикратная олимпийская чемпионка Марит Бьорген считает, что Норвегия доминирует, потому что с самых юных лет родители отдают своих детей в лыжи.
— О чем вообще говорить? Они просто надели в любом городе лыжи, вышли и пошли. У нас где такое возможно? Если брать биатлон, то здесь, в Ханты-Мансийске, очень много стартов проводится. Имеется еще лыжная трасса «Долина ручьев» — тоже в городе, все доступно. Если мы возьмем другие города, то там в принципе такого нет. Когда у нас будут трассы по 300 км — все станет совсем по-другому. Думаю, к этому мы все-таки когда-нибудь придем.
— Вы упомянули тредбан, который очень хотел Александр Большунов.
— Так один тредбан у нас был. Знаю, что на нем проводили функциональное тестирование, но там не было то роллеров, то палок.
— Вы верите, что этот тренажер даст скачок в улучшении техники?
— Раньше мы два раза в год проходили функциональное тестирование именно на тредбане. Сначала это был одновременный ход, шли до предела, потом классикой, и можно было просто прийти коньком покататься, посмотреть себя со стороны. Это было очень актуально, прикольно. Конечно, если бы в том же Ханты-Мансийске или Тюмени поставили такой тредбан, это было бы круто. Но его у нас пока нет.
На чемпионате мира нога болела нереально
— Вашу группу Маркуса Крамера во время чемпионата мира критиковала Елена Вяльбе...
— Давайте по-честному теперь: у нас личные медали, кроме как у Александра Большунова, есть у кого-нибудь?
— Нет. Получается, вопросы почему-то только к вашей группе. Но я о другом. Возможно, это тактика Вяльбе — критиковать спортсменов по ходу соревнований, чтобы их мотивировать?
— Она руководитель, ей виднее. Я знаю, что моя главная задача — результат. Если у меня не будет результата, мне нефиг делать в команде.
— А вы из тех, кого подстегивает критика?
— Я начал относиться к этому равнодушно, потому что критики в мой адрес очень много, с одной стороны. С другой стороны, я знаю, что у меня есть тренер, который меня готовит. Если он скажет, что я делаю что-то не то, и будет критиковать, буду считаться с его мнением.
— А мнение общественности, СМИ, комментаторов?
— Вот меня до сих пор путают с биатлонистом Евгением Устюговым, который закончил карьеру в 2014 году. Если я буду всех слушать и обращать на все внимание, у меня просто нервов не хватит. Есть диванные болельщики, которые тоже переживают за тебя, а есть те, кто участвует в клавиатурных войнах и пишет что-то обо мне.
— После ушибов, падения на контрольном старте на чемпионате мира как принимали решение о снятии с соревнований?
— Расскажу вам, как все было на самом деле. Мы пробежали командный спринт на тренировке, но мне сказали, что я буду запасным, потому что ходил хромал: меня беспокоила нога. После скиатлона ко мне зашел Маркус Крамер и сказал, что Елена Вяльбе хочет, чтобы я бежал. Я говорю: «Как, если нога вообще нормально не толкается, не работает?» Вяльбе же настаивала: «Ты должен бежать, от эстафеты не отказываются». Я объяснил, что бежать не смогу в принципе и буду слабым звеном, но Вяльбе сказала поговорить с Юрием Викторовичем (Бородавко, тренером Александра Большунова. — Прим. «СЭ»). Я поговорил, но все равно в итоге сказал, что не могу бежать. Потому что нога не работает, мы могли бы и не финишировать. Потом уже было везде написано со слов Елены Валерьевны, что я отказался от эстафеты. Конечно, я мог выйти на старт, но неизвестно, что потом было бы, как бы в дальнейшем восстанавливался, потому что нога просто нереально болела.
Лыжные гонки никогда не были настолько популярны, как сейчас
— Подготовку к нынешнему сезону вы провели без сбоев?
— Коронавирус внес свои коррективы. Были запланированы одни сборы, в итоге состоялись другие. Первые два сбора я провел дома, сделал весь объем тренировок, который был запланирован тренером: все по интенсивности, по объемам, по скоростным работам. Потом переехал в Чайковский на контрольный старт, чтобы посмотреть свой организм, как он отвечает, на что рассчитывать. Тренировался на одних роллерах, бежал контрольный на других. Да, было тяжело. Приехал с равнины на средний рельеф, к этому я в принципе не привык. Побегал, почувствовал, что мне есть куда расти и двигаться, организм это позволяет. Многие говорили, что я дотренировался дома без группы, но лыжные гонки — это же зимний вид спорта. Какие-то летние первенства — это же проходящее.
— Что для вас Югорский марафон?
— Это хорошее окончание сезона. Это праздник в первую очередь, потому что Югорский марафон — это круто. Первые 25 км бегут любители: девчонки, женщины, кто посильнее. А тут они бегут рядом с элитными спортсменами. Я говорю, мы как-то бежали — Легков, Дементьев, Турышев, Епаров, — все шли вместе, и с нами шли любители. Где-то с нами словами перекидывались. Для них-то это интересно, а для нас хорошее окончание сезона и праздник выступить здесь, тем более что я родом с Югры.
— Возможно провести хотя бы еще один подобный старт, не навредив календарю спортсмена?
— Это трудно сделать по графику. Спортсмены выступают на Кубке мира, потом чемпионат России, Кубок России. У любителей все равно проходят марафоны. Если у кого-то из лидеров российских лыжников находится время, то они появляются там. А так, чтобы собирать такое количество лыжников разного калибра, — это только Югорский марафон.
— Какие у вас были цели на Югорский марафон?
— Выйти и получить удовольствие в первую очередь. Его же можно получить и от победы, и от участия. Хотелось, конечно, выиграть у Александра Большунова, но надо смотреть реально на вещи.
— А Легкова сейчас обойти уже не цель?
— Все выходящие на старт — конкуренты.
— Говорят, что он до сих пор очень усиленно тренируется.
— Знаю, что ему до сих пор Крамер пишет тренировочный план. Маркус мне показал в прошлом году его тренировочные дни, я подумал: «Как время находит!»
— Успехи на чемпионатах и Кубках мира у нас были раньше, но лыжный бум пришелся у нас именно на этот год. Почему?
— Когда крутят лыжи целую зиму по телевидению, наши ребята борются с норвежцами — это круто. Мне кажется, лыжные гонки никогда не были настолько популярны, как сейчас. Даже чемпионат России начали транслировать, хоть пока и на интернет-платформе. Спортсмены, которые не участвовали в гонках, в том числе и я, приходили и комментировали. Смотрел все с экрана, понял теперь, почему появляются паузы в эфире.
— Как, кстати, вам Александр Легков в роли комментатора?
— Приятно слушать. Их тандем я вообще готов всегда слушать. Сева Соловьев и Саня Легков в этом молодцы.
Понимал, что у меня есть последний вагон, в который надо запрыгнуть
— Есть мнение, что российских лыжников от биатлонистов отличает командный дух и то, что вы все друг с другом общаетесь.
— Да, у нас все контактируют друг с другом. Все очень приветливые, от сервиса до массажистов с тренерами. Конечно, есть нюансы в виде закрытых и не очень общительных лиц, но это их аура, может, они на правильном пути.
— Были мысли о переходе в биатлон?
— Я же там начинал, ходил в СДЮШОР по биатлону. Попадал в юношескую команду биатлонистов в округе пятым номером, запасным, а к лыжникам — основным. В итоге тренер сказал, что я должен пару лет потренироваться с лыжниками, а потом вернулся бы в биатлон. До сих пор вот «пару лет» тренируюсь.
— Александр Большунов сказал, что в окололыжном поле его больше всего удручают перелеты и общение со СМИ. А у вас как?
— Мне дорога дается очень тяжело, особенно перелеты, долго прихожу в себя. В дорогу на сборы я уезжаю всегда с какой-то тревогой. Бывает, что по полночи не спишь, особенно когда вылетаешь из дома. На самом деле легче тренироваться, чем давать интервью, общаться, ездить на телевидение и программы. Вообще, спортсменам после завершения карьеры тяжело перестраиваться на обычную жизнь.
— В одном из интервью вы обмолвились, что Олимпиада вас не манит.
— До сих пор не манит. Ну, от медали я не откажусь, но так, чтобы сильно, она не притягивает.
— Больше Кубок мира?
— Это да, но я от любой награды не откажусь.
— В следующем сезоне не будете пренебрегать какими-то стартами на Кубке мира ради Олимпиады?
— Туда еще надо отобраться. Если я на следующий год не попадаю на Кубок мира, то ни на каких Олимпийских играх меня не будет.
— А вы не верите, что мысли материальны: «Я попаду на Кубок мира»? Или тут это не работает?
— Тут очень много факторов, которые надо учитывать. Да, я буду готовиться на следующий год, в планах — настраиваться на олимпийский сезон и гонки. Но сначала цель — просто отобраться туда, а потом уже целенаправленно готовиться на те гонки, на которые отберусь. Все же поэтапно. В этом году я начал с областных соревнований. Сказал себе, что, если не выиграю областные соревнования, не поеду на Кубок России. Там уже сказал, что, если не выиграю общий зачет Кубка России, не поеду на Кубок мира. Все шаг за шагом. Когда ехал на Кубок мира, уже понимал, что мне нужно попасть на чемпионат мира, у меня есть последний вагон, в который я могу запрыгнуть. Запрыгнул, но эстафета в Лахти мне не удалась. Саня Большунов переключил скорость, я уже зацепиться не мог. В итоге мне дали шанс в Фалуне. Изначально должен был бежать спринт, дали шанс выступить в мини-туре, то есть в трех отдельных гонках. Когда я проиграл после первой гонки ребятам, которые пахали весь сезон, 15 или чуть меньше секунд, заехал 12-м, подумал, что я тут, рядышком, у меня есть не только возможность отобраться на какую-то отдельную дистанцию на чемпионате мира, но и еще тут с вами побороться.
— Желаю вам отобраться.
— Я тоже этого хочу, просто начал как-то лояльно к этому относиться. Что ни происходит, значит, так и должно быть, это знак.
— Фаталист?
— Да. Значит, меня ждет уже что-то другое.
— Разве такое смирение на благо спортсмену?
— Если это продолжается не первый год — какие-то болезни, падения, растяжения, травмы, — то сложно каждый раз останавливаться, нервничать и крутить это в голове. Пусть это будет лучше чем-то проходящим. Живем дальше.
