Вадим Гущин: "Шарапова нарушает целостность сборной"
Психология в его жизни – на каждом шагу. Когда обозреватель "СЭ" появился в квартире в знаменитой высотке на Котельнической набережной, встречать его вышли две собаки и … кошка. Удивительно, но между ними царило полное взаимопонимание. "Она думает, что сама является собакой", – обыденно пояснил хозяин в ответ на мой вопрос.
Если воспринять этот эпизод за точку отсчета, то Вадима Гущина можно назвать настоящим психологом. Впрочем, его клиенты и так не жалуются. Народная тропа к квартире доктора медицинских наук, заведующего лабораторией Института медико-биологических проблем РАН не зарастает ни днем, ни ночью. Среди его подопечных, например, – ведущие теннисисты страны, включая всю мужскую сборную России.
МОГУ ОПИСАТЬ ИГРОКА ПО ЕГО ПОВЕДЕНИЮ
– Подготовка сборной обычно начинается за неделю до матча Кубка Дэвиса. Многое ли можно успеть за это время?
– Мало, хотя кое-какие важные вещи все-таки можно. Тренер составляет свое представление о готовности игроков, психолог – свое. Я не могу оценивать теннисистов, например, с точки зрения физической формы. Зато способен оппонировать, когда начинается обсуждение их психологической готовности. Помогает и то, что Евгения Донского и Андрея Кузнецова я веду с 14 лет. Знаю ребят досконально, поэтому тратить время на изучение их психологического портрета не нужно.
– Чем вы занимаетесь по ходу этой подготовительной недели?
– Присутствую на каждой тренировке сборной, да и вообще провожу вместе со спортсменами очень много времени. При этом стараюсь особенно в душу не лезть, хотя иногда это бывает непросто. Моя задача – просто наблюдать. Важно ведь не состояние теннисиста вообще, а в конкретный момент времени. При определении состава тренеры могут поинтересоваться моим мнением. Это не значит, что оно станет решающим, – но мои слова имеют значение, потому что я могу их аргументировать.
Кроме того, по вечерам мы встречаемся с ребятами, разговариваем. Я обучаю их психогимнастике. Это упражнения, которые дают возможность человеку лучше управлять собой. С их помощью можно скорректировать собственное состояние. Причем достаточно быстро – например, во время перерыва между геймами. Игроки, которые работают со мной давно, прекрасно владеют ими.
– Что может показать вам обычная тренировка?
– Достаточно много. Прелесть спорта как раз и заключается в том, что игрок ведет себя на корте естественным образом. Он там настоящий, потому что в буквальном смысле живет теннисом. Многие диагностические вещи можно сделать только путем простых наблюдений, без помощи тестов. Именно поэтому я сижу на занятиях часами. Иногда провожу на них куда больше времени, чем сами тренеры. Как специалист по движениям на корте и ударам может характеризовать теннисиста, так и я могу описать его по поведению. В каком он находится состоянии, насколько мобилизован... И не только наших ребят, но и противников.
– Если подобные вещи так четко диагностируются, почему ваши подопечные не выигрывают постоянно?
– Потому что первична все-таки не психология, а мастерство, талант, техническое оснащение теннисиста. Я не сотрудничал с самыми великими: ни с Кафельниковым, ни с Сафиным, ни с Дементьевой. С самыми одаренными игроками, за исключением, пожалуй, Светы Кузнецовой, выигравшей в то время "Роллан Гаррос", и Михаила Южного, не работал. А что касается "не выигрывают"... Знаете, если человек после моих консультаций показывает свои лучшие результаты, считаю, что мы уже потратили время не зря. Если он поднимается в рейтинге на несколько десятков позиций, я испытываю глубокое удовлетворение. Между тем подавляющее большинство спортсменов, с которыми я работаю, действительно прибавляют. Если больному становится легче – значит, врач что-то делает (смеется).
– Доводилось слышать, что из представителей всех видов спорта теннисисты – самые большие эгоцентристы. Согласны с этим?
– Трудно утверждать это определенно. Представители индивидуальных видов спорта являются эгоцентристами по определению. Да и среди представителей командных видов их хватает. Вот, скажем, работал я в гребле – и в юношеской, и в национальной сборной страны. Спортсменкам говорят: девочки, сядьте в одну лодку и поплывете значительно быстрее. А те упираются: все равно вот с этими вместе я не сяду никогда.
Тут больше зависит от самих людей, а не от вида спорта. Скажем, нынешнюю российскую сборную в Кубке Дэвиса я считаю командой в гораздо большей степени, чем их предшественников – Давыденко, Сафина, Южного... Те теннисисты были очень яркими индивидуальностями, но коллектива в полном смысле этого слова не составляли. Из-за этого и не выиграли командой столько, сколько могли бы. Нынешняя же сборная – это куда больше, чем просто сумма отдельных игроков. Здесь имеется прибавочная стоимость. Взять, к примеру, Константина Кравчука – ветерана, возможно, не самого яркого, но своеобразного игрока. Когда команда во Владивостоке вышла на представление, молодые ребята просто стояли под звуки гимна, а Костя положил руку на сердце. И на следующий день его партнеры дружно повторили этот жест. Вот что значит быть неформальным лидером.
Обратный пример – Мария Шарапова. Усиливает ли ее присутствие не состав, а именно команду? Лично я не уверен в этом.
ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ ГОТОВНОСТЬ КАСАТКИНОЙ ОЦЕНИВАЮ ВЫСОКО
– Какие претензии можно предъявить Шараповой?
– Да, она завоевала два очка в финале Кубка федерации. Но усилила ли она коллектив, умножило ли силы партнерш ее присутствие? Например, она не жила в отеле вместе с остальными, а поселилась отдельно со своим персоналом. А ведь это очень важно – быть вместе. Такое поведение нарушает целостность коллектива! Не случайно для тим-билдинга значимо присутствие всех спортсменов вместе не только при занятиях спортом, но и при свободном времяпрепровождении. Это же основы групповой психологии! Когда на корт выходили ее партнерши, Шарапова в основном сидела расслабленно. И начинала аплодировать только тогда, когда на нее наводили телекамеру.
– Шарапова была в составе сборной и на матче с голландками.
– И тоже сослужило медвежью службу. Присутствие травмированной Шараповой лишило нашего капитана Мыскину свободы маневра при определении состава. Это же очевидно! А все эти разговоры вокруг: сыграет, не сыграет, почему? Присутствие неиграющего члена группы, отвлекающего спортсменов от главного, сделало команду слабее, чем сумма отдельных ее частей. Но причина поражения заключается не только в этом. Как психолог я полностью разделяю слова умудренного опытом Шамиля Тарпищева о том, что в первый день матча не следовало выпускать на корт Катю Макарову. Я консультирую ее и знаю, насколько важно ей иметь дополнительное время для привыкания, как ей трудно начинать в новых условиях. Это не говорит о ее психологической неустойчивости. Просто для Макаровой это проблема – особенно если поединок проходит в ее родной Москве.
– Кто же, по-вашему, должен был выйти на корт вместо нее?
– Даша Касаткина. Мыскина заявила, что высокий уровень ответственности мог сломать теннисистку. Но лично я психологическую готовность юной Касаткиной оцениваю очень высоко. Вообще всех людей можно разделить на две категории: одним важен результат, другим – процесс. Так вот, Касаткина – из первых, играющих на победу. Эта категория делится еще на два подвида: одни лучше играют против равного соперника, другие – против фаворита или аутсайдера. Даша, по-моему, очень хороша в ситуации, когда соотношение сил 50% на 50%. Матч с голландкой Бертенс в этом смысле был для нее идеальным, она не сломалась бы при любом его исходе. Когда у Касаткиной возникают проблемы? Когда соперник заведомо сильнее, это вариант Серены Уильямс. В такой ситуации ее психика дает сигнал: шансов нет, биться не имеет смысла.
А вот Светлана Кузнецова – полная противоположность Касаткиной. Ей нужны соперники, которые могут вдохновить, мобилизовать. Поэтому иногда ей проще обыграть ту же Серену, чем значительно более слабую по рейтингу соперницу. К тому же Свете довольно сложно долго держать концентрацию при игре в тягучий теннис. Не случайно она может феерично провести полтора сета, а потом вдруг потерять внимание и отдать выигранную было встречу. Если соперница проявит цепкость и неуступчивость, психика Кузнецовой и уровень ее мобилизации не выдерживают.
– Можно ли говорить о том, что россиянки просто недооценили сборную Голландии?
– Я бы не стал так утверждать. Вообще многие претензии, которые были предъявлены Анастасии Мыскиной после матча, по-моему, несправедливы. Они показывают, насколько порой безжалостны болельщики. В той ситуации наложилось сразу несколько факторов. Наши девчонки только приехали после Открытого чемпионата Австралии, на котором никто из голландок, кстати, не выступал. Вернулись не в самом лучшем настроении: Макарова не сумела защитить набранные в прошлом году очки, Кузнецова вылетела уже во втором круге. Плюс – усталость, реакклиматизация, переход с воздуха под крышу. Да и покрытие, положенное в "Олимпийском", многим россиянкам не подходит. Макаровой – сто процентов, она в Москве на этом корте на "Кубке Кремля", по-моему, вообще всего один матч выиграла.
ПСИХОЛОГИ НУЖНЫ УЖЕ В ЮНИОРСКИХ СБОРНЫХ
– Помимо мужской сборной вы работаете еще с целым рядом теннисистов, в частности с 21-летней Маргаритой Гаспарян. Это нормально, что спортсменке в столь юном возрасте требуется помощь психолога?
– Чем раньше начать, тем лучше. По-хорошему, психолог должен работать уже в юниорских сборных. Люди, они ведь очень разные. Мнение, мол, если молодой, сам черт тебе не брат, подчас оказывается простым предубеждением. Многие в этом возрасте стеснительны, не уверены в себе, особенно девочки. Очень часто теннисисты в юном возрасте побеждают благодаря своим физическим данным. Та же Гаспарян – высокая, сильная, за счет этого она выиграла немало матчей. Но когда попадаешь во взрослый теннис, твои удары вдруг оказываются не такими уж мощными. И тогда могут возникать психологические проблемы…
– Насколько я знаю, неуверенность Гаспарян проистекает из ее семейного окружения. Психолог может нивелировать последствия чрезмерно сурового воспитания?
– Да, человека лепят дома, но психолог может корректировать этот процесс. И потом, уж извините, я знаю гораздо больше приемов, чем средний родитель. В чем беда пап и мам в целом? Только доживая до пенсионного возраста и воспитывая внуков, они начинают понимать, какой вред иногда наносило их поведение. Зачастую родители просто не понимают, что творят. А когда пытаешься объяснить им это, очень многие начинают обижаться. Мол, как же так, мы ведь все свое время, деньги и усилия тратим на детей! Однако далеко не все, что люди делают из лучших побуждений, идет на пользу делу. И все-таки психолог даже в этой ситуации может сделать многое, подправить развитие личности.
Ну вот конкретная ситуация из прошлого года по работе с Гаспарян. Предстоял ей матч против Серены Уильямс. Как его воспринимать? Можно так: вот беда, не повезло с жеребьевкой! Впереди – неминуемый позор и прощание с турниром. Я предложил другой взгляд: первая ракетка против тебя – это же замечательно! Человек занимается теннисом именно для того, чтобы встречаться с лучшими. На тебя будет смотреть весь мир, и ты потом детям своим будешь рассказывать о том, как играла с самой Уильямс. Когда Гаспарян прониклась этой мыслью, она провела встречу совершенно по-другому. И даже проигрыш – Рита до сих пор это говорит – пошел ей на пользу.
– По словам наставницы теннисистки Елены Макаровой, после одного из ваших сеансов она почувствовала себя в гипнотическом состоянии. Вы используете в своей работе метод внушенного состояния?
– Использование гипноза зависит от личностного стиля психолога или психотерапевта. Скажем, Рудольф Загайнов часто им пользуется. Это не мой стиль, хотя это не значит, что я своим подопечным ничего не внушаю. Просто делаю это мягко, опосредованно – например, методом непрямого внушения. Это, как сказал один великий психолог, "когда человеку рассказывают одно, чтобы объяснить совсем другое". По большей части пользуюсь притчами, сказками или фрагментами из кинофильмов и книг. Знаю несколько тысяч историй, которые можно к случаю рассказать, ребята даже удивляются. Или другой метод – имаготерапия, терапия образами. Когда я рассказываю вам о чем-то хорошем, то уже что-то внушаю, гармонизирую состояние. Если же вдобавок я вызываю у вас доверие, восприятие моих слов пойдет гораздо быстрее. А если доверия нет, как бы и что бы я ни говорил, слушать меня все равно не будут. Оттого именно доверие – главный фактор моей работы.
У РУБЛЕВА – ЧЕМПИОНСКИЙ ХАРАКТЕР
– Вы консультируете еще и представителей других видов спорта – гребцов, фехтовальщиков, конькобежцев, легкоатлетов... Специфика их очень разная, и инструментарий, наверное, тоже отличается?
– Безусловно. В контактных видах спорта – фехтовании, футболе или хоккее – одни подходы. Здесь ты должен подавить соперника, не дать ему проявить себя. В бесконтактных – совсем другие. В гребле, например, каждый плывет по своей воде: там нет схватки с противником, вся борьба идет исключительно с самим собой. Сможешь показать свой максимум – станешь победителем. Плюс характер самих видов спорта: одни циклические, другие – игровые. Да и типы личности с точки зрения психологии принципиально разнятся. И каждый требует своего подхода и своих упражнений.
– Можете проиллюстрировать это на примерах?
– Скажем, гребцы-академики – это люди, которые умеют терпеть. Когда вы на пределе возможностей работаете на дистанции в течение восьми минут, последние две минуты проводите практически в бессознательном состоянии. Вам необходимо настолько подчинить свое подсознание, чтобы усилие не прекращалось ни на мгновение. То есть главное – победить себя. А вот в аритмичном, полном пауз теннисе проблемы другие. В этом виде спорта надо ведь не просто перебросить мяч через сетку, но и послать его туда, где нет противника. Кроме того, ему свойственна аритмия. Соответственно, многие консультации здесь сводятся к тому, в какой момент лучше взять паузу – вызвать врача, например. В моей практике было много случаев, когда даже небольшой тайм-аут принципиально менял характер матча. Одного возвращал в игру, а другого выбивал из колеи.
– Существует определенный набор качеств, который в совокупности именуется чемпионским характером. Кто из ваших подопечных обладает им?
– Сложный вопрос (задумывается). Давайте, отвечу про нашу смену? Андрей Рублев непосредственно моим подопечным не является, хотя я курирую его по линии сборной. Так вот, у этого парня – настоящий характер чемпиона. Рублев настолько верит в себя и в свои возможности, что это становится его доминирующим качеством. В психологическом портрете Андрея есть и определенные недостатки, но они вполне корректируемы. Это зависит от того, будут ли с ним работать.
Знаменитый Роджер Федерер в юные годы имел еще больше проблем, но психологи большую часть из них устранили. Психика этого теннисиста очень сенситивна, он играет на оголенном нерве. Швейцарец – скрытый невротик, достаточно посмотреть на его взаимоотношения с Надалем. Это нельзя "убрать" полностью, но можно хорошо замаскировать. Плюс Роджеру очень повезло с подругой, Миркой. Ее роль в становлении Федерера огромна, без нее, по-моему, он никогда не стал бы столь великим. Мирка обеспечила супругу состояние максимального душевного комфорта, фактически встав между ним и агрессивным окружающим миром. Создала ему микросреду, полностью защитила от постороннего влияния и тем самым сохранила нервную энергию для тенниса. То, как Роджеру сейчас трудно, во многом обусловлено тем, что Мирка уже не может полностью посвящать себя мужу: все-таки у них четверо детей.
– В одном из старых интервью вы сказали, что у Федерера не получится долгой карьеры. Готовы признать свою ошибку?
– Готов, я же не прорицатель типа Ванги. Все отмечают, что нынешнее поколение вообще очень долго держится на теннисной сцене в отличие от предшественников. Связано это в том числе и с тем, что скорость игры в последнее время упала. Кроме того, рейтинговая система выстроена таким образом, что Федерер защищен и может выступать не очень часто. Да и давление конкуренции сейчас заметно снизилось по сравнению с тем, что было, скажем, во времена Кафельникова. Предугадать это было совершенно невозможно. Гадание – это не мое, моя задача помогать, а не предсказывать.
