"Слово "Россия" пришлось заклеить скотчем". И вот почему
Наталья МАРЬЯНЧИК
С Еленой Орловой мы знакомы давно. Судья международной категории, она получила известность в 2012 году. Тогда на Олимпийском стадионе Лондона Орлова, совершенно случайно оказавшись возле сектора для прыжков в высоту, сумела быстрее всех сориентироваться и помочь Ивану Ухову, потерявшему соревновательную майку. Это именно Орлова предложила Ухову прыгать в майке товарища по команде Андрея Сильнова и тем самым спасла для России олимпийское золото.
Неудивительно, что именно такого человека – с блестящим английским, доскональным знанием правил и идеальной репутацией – ИААФ выбрала ответственным за наших атлетов в Лондоне. Причем ответственность эта единоличная: ни президента федерации, ни главного тренера в Лондоне нет.
НЕСКОЛЬКО СТРАН ЖАЛОВАЛИСЬ НА ДОПИНГ-ОФИЦЕРОВ
– Очень многие болельщики не понимают, чем конкретно вы занимаетесь. Из чего состоит ваш день?
– Я заполняю технические формы с подтверждением заявки. Без этого спортсмена не включат в стартовый протокол и он не сможет выступать. Потом появляется протокол – в целях экономии бумаги его здесь не раздают в печатном виде, а вывешивают в интернете. У нас в отеле с сетью есть проблемы, хотя вот у Сергея Шубенкова в номере почему-то работает шикарно (смеется). Соответственно, я отслеживаю протокол и сразу информирую спортсменов. Им важно знать, кто в каком потоке в квалификации выступает, какой будет подъем высот, время регистрации в коллруме (комната, в которой собирают спортсменов непосредственно перед выходом на стадион. – Прим. "СЭ") ... Еще я каждый раз объясняю, что запрещено проносить в коллрум и потом на арену.
– Что, например?
– Мобильные телефоны, планшеты, плееры, наушники, любые радиоприборы, футболки с огромными логотипами...
– Как же Усэйн Болт, который каждый раз настраивается на старт в огромных наушниках?
– Это все только на разминочном поле. Я бы сказала, досмотр в коллруме гораздо строже, чем в аэропорту. Соответственно, я, во-первых, слежу, чтобы никто в коллрум не опоздал, и, во-вторых, призываю заблаговременно сдать все лишнее. Все равно конфискуют, так что лучше сразу отдать мне, чем потом искать это через оргкомитет. Перед стартом и так все нервничают, а уж если заставляют отдавать чужим людям такую личную вещь, как например мобильник – это очень неприятно.
– Ребята выступают в Лондоне в той же экипировке, в какой соревновались и на коммерческих соревнованиях?
– Не совсем. По договоренности с ИААФ, одна из фирм-производителей прислала нам комплекты формы прямо сюда в Лондон. Всем выдали новые ветрозащитные костюмы и другие предметы.
- Вопросы у спортсменов в связи с нейтральной формой возникают?
– Недавно решали вопрос с чемоданами. У многих чемоданы сборной, где есть флаг и название страны. Ребята спрашивали, можно ли заклеить это скотчем. Это допустимо, так что несколько наших участников так и сделали.
– Вы замечали, чтобы кто-то реально следил за соблюдением регламента, вплоть до флага на чемодане?
– Я – нет, но думаю, за этим следят. Мы наверняка находимся под очень пристальным контролем.
– Допинг-контроль у россиян берут часто?
– Конечно. В первые дни спортсмены при заезде в отель не успевали даже получить ключи от комнаты, как появлялись допинг-офицеры. Причем относилось это не только к нашим, а вообще ко всем атлетам. Несколько команд пожаловались в ИААФ, и теперь офицеры ведут себя несколько мягче. Все равно на контроль берут почти всех, но хотя бы дают сначала заселиться в номер.
– Наших атлетов проверили уже всех?
– Всех, и по несколько раз.
КАЖДАЯ ПОПЫТКА НАШИХ – ЭТО НАЦИОНАЛЬНЫЙ РЕКОРД "СТРАНЫ" ANA
– Насколько сложно было переселить в другой отель чемпионку мира в прыжках в высоту Марию Ласицкене, чтобы перестраховаться от заражения вирусом? И почему не получилось сделать то же самое для других наших?
– ИААФ изначально решила, что вновь прибывших спортсменов лучше не заселять в тот отель, где произошло заражение. Я отправила запрос на всех наших, но когда в оргкомитете увидели фамилию Маши, сразу пошли навстречу. Сложность состоит в том, что отель должен иметь адекватный уровень сервиса плюс питание с полным пансионом. Соревнования порой заканчиваются поздно, атлет должен иметь возможность хотя бы поесть. По остальным спортсменам я еще жду окончательного подтверждения, есть надежда, что их тоже куда-то отселят.
– У многих спортсменов в Лондоне нет личных тренеров, массажистов, да и в целом персонала гораздо меньше, чем когда у нас была команда.
– С массажем проблем нет, у нас в отеле есть специалисты, которых предоставил оргкомитет. Я знаю, Сергей Шубенков ходил и остался доволен. Но по остальным вопросам, персонала действительно порой не хватает. Явно недоставало личного тренера Саше Менькову, это чувствовалось. Его поддерживали на трибунах другие ребята, но именно совета от близкого человека он получить не смог.
– Российские спортсмены даже под нейтральным флагом в Лондоне ощущают себя командой?
– Я думаю, да. Мы здесь очень дружные. Никого не надо уговаривать пойти поболеть. Кто может, без разговоров идет на трибуны поддерживать друг друга.
– Расскажите про курьез с национальными рекордами "страны" ANA (авторизованный нейтральный спортсмен. – Прим. "СЭ"), которые якобы устанавливают россияне.
– Так и есть, у нас каждая попытка – национальный рекорд. Аббревиатура ANA используется впервые, система считает ее "страной" и автоматом на каждый результат выставляет рекорд. По правилам, если действительно был рекорд страны, нужно идти в технический центр и заполнять заявку на допинг-контроль. Меня там уже спрашивали: у вас столько рекордов, почему не приходите?
- Как получилось, что именно вы стали руководителем нашей делегации в Лондоне?
– В апреле, когда уже было ясно, что человек шесть-семь наших на чемпионат мира точно поедут, я написала письмо в ИААФ. Там было много чисто технических вопросов: кто будет за спортсменов получать номера, кто будет ходить на совещания для команд, подавать протесты и тому подобное. Всего вопросов 15. И месяца через два пришел ответ, где ИААФ предложила мне стать представителем нейтральных спортсменов. Президент нашей федерации с этим согласился.
– Если бы не статус представителя, вы бы могли работать на чемпионате мира по основной специальности – то есть судить соревнования?
– Конечно, нет. Пока отстранена федерация, российские судьи работать на международных соревнованиях не имеют права.
– В связи с этим они не разбегутся? Не получится так, что федерацию восстановят, а судить соревнования у нас станет просто некому?
– Мы пытаемся удержать уровень судейства. Проводим курсы, семинары, стараемся как-то мотивировать людей.
– Каким образом – если они не могут ездить по международным стартам и зарабатывать?
– Вы, наверное, удивитесь, но международное судейство – это хобби, неоплачиваемая работа. Судьям даже на чемпионатах мира компенсируют только билет и проживание, плюс выдают форму. За саму работу мы ничего не получаем, это вам не футбол. При этом конкурс, чтобы судить любые соревнования, просто сумасшедший. А британские судьи считаются одними из лучших в мире.
– Что происходит в Лондоне с толканием ядра? Такого количества судейских скандалов в этом виде давно не было.
– Спортсмены ищут технические способы, как получить преимущество, но при этом не всегда остаются в рамках правил. Здесь очень много судей, они отслеживают малейшие детали, и поэтому то, что порой незаметно на более мелких соревнованиях, тут становится очевидным. Есть две стадии подачи протеста: устный, когда мы смотрим видеозапись вместе с судьями, и письменная апелляция в жюри. Она стоит сто долларов, и деньги возвращаются только в случае, если протест удовлетворен. В случае с Александром Лесным, мы много раз пересмотрели ту самую попытку и убедились, что там действительно была техническая ошибка спортсмена и в дальнейшей апелляции смысла нет. Ситуация впоследствии повторилась в финале, где протест подали уже американцы. Они сто долларов заплатили, почти сутки искали нужную запись, но все равно ничего не добились.
– Возвращаясь к нейтральному статусу, что говорят о нем в неформальной обстановке сами спортсмены? Насколько тяжело им выступать без флага?
– Это очень чувствительная тема, и я стараюсь лишний раз ее не поднимать. Не хочу никому лезть в душу. Но думаю, ребята переживают, и еще как...
