«Позвали на роль бандита, но на пробах сказали, что у меня доброе лицо». Легенда «Спартака» — едва сводит концы с концами
Михаил Силантьев был важным игроком великого «Спартака» 1970-х — «команды, играющей в баскетбол», о которой написал рассказ Василий Аксенов. Центровой выиграл с клубом из Санкт-Петербурга чемпионат СССР 1975 года, а также дважды поднимал над головой Кубок обладателей кубков. В 1983 году Силантьев покинул родной клуб, выступал в Латвии, Германии и Венгрии, привлекался в сборную СССР, а после окончания карьеры стал востребованным актером. Снимался у Алексея Германа и Элема Климова. Сейчас ветерану 68 лет. Он сохраняет бодрость духа, отлично шутит, но чувствуется, что дается это ему нелегко. К травмам и болезням, которые с годами все чаще дают о себе знать, добавились и финансовые трудности. Титулованный спортсмен живет на 15 тысяч рублей в месяц, тратя больше половины на лекарства.
Долго ходил в спортивном костюме ЦСКА от Тараканова
— Михаил Александрович, последнее, что нашел о вас в интернете, — это ролик, как вы проводите мастер-класс детям в Абхазии. Как вас туда занесло?
— Когда у меня обнаружилась аритмия сердца, то мне предложили пройти курс лечения в Абхазии. Одна знакомая разрешила пожить в ее квартире, куда она приезжает крайне редко. В Сухуми познакомились с президентом Абхазии Сергеем Багапшей. Он предложил мне стать консультантом сборной Абхазии. Устроил меня, но через год Сергей умер. Я остался не у дел, но продолжал приезжать в Сухуми на семь-восемь месяцев. Когда плаваешь, ходишь, то чувствуешь себя нормально. Правда, с годами ноги начали отниматься, радикулит замучил. Ходить стало сложнее.
— Представляю. Хватает денег на лекарства?
— Честно, нет. Несколько лет назад с большим трудом удалось устроиться на официальную работу в Петербурге. Что-то зарабатывал, но началась пандемия, и от моих услуг отказались. Началась, если мягко сказать, труба.
— Какая у вас сейчас пенсия?
— 15 тысяч рублей. Была 16,5 тысячи, но надбавку за инвалидность сняли, когда я устроился на работу. Квартплата по инвалидности была 2,5 тысячи, сейчас в три раза больше. Пришел в МФЦ с документами показать, что меня уволили. Но их это, к сожалению, не интересует. Попросил сделать мне небольшую надбавку, но говорят, что не положено — у тебя есть жена, есть сын, так что выкручивайся сам.
— Обидно.
— Приходится очень трудно. В месяц трачу на лекарства порядка семь-восемь тысяч. Сейчас они еще и подорожали... Еще мне выписали препараты от увеличения сердца — болезни, которая была у Саши Белова. Их стоимость на месяц — 37 тысяч рублей. Год мне выдавали их по квоте, но когда она закончилась, то продлевать ее не стали. А таких денег у меня нет. Раньше еще сдавал квартиру, но она в таком плачевном состоянии, что снимать ее никто не хочет. На ремонт опять же средств нет. Хотел заменить окна, но мне говорят, что стоимость одного — 30 тысяч... Я обалдел.
Не хожу жаловаться и клянчить. Я не нищий. Покупаю себе молоко, колбасу, иногда мясо. Но с каждым месяцем из-за инфляции и подорожания препаратов делать это все тяжелее. Раньше я получал поддержку от губернатора Санкт-Петербурга Георгия Полтавченко. Кстати, он большой любитель баскетбола, часто играл с ветеранами. Небольшую стипендию за развитие студенческого спорта тоже давали. Ездил по университетам, консультировал тренеров, читал лекции...
— От нынешнего губернатора такой поддержки нет?
— К сожалению, теперь мои былые заслуги не так высоко ценят. Я понимаю, что на первом месте у руководителей стоят победители и призеры Олимпиады. Их сотни, а таких, как я, тысячи.
— Партнеры по «Спартаку» и сборной как-то помогают?
— Серега Тараканов прислал сумку вещей. Долго ходил в спортивных костюмах ЦСКА. Серега Кузнецов (легенда «Спартака», автор золотого мяча в чемпионате СССР 1975 года. - Прим. «СЭ») взял охранником в банк, когда я вернулся из-за границы в середине 90-х. Но банк потом закрылся. Спасибо им за это, баскетбол нас роднит.
С Сашей Сизоненко дружили. Он жил на площади Восстания. Немного помогал ему лекарствами, старался навещать, но после неудачной трепанации ему стало совсем плохо. Целый букет болезней: сахарный диабет, сердце... Страшно было смотреть, как он мучается. С Володей Ткаченко перезваниваемся. У него тоже куча болячек — спина, колени, суставы, — но он держится. Молодец.
— У вас тоже проблемы с суставами?
— Да, как у всех баскетболистов. У меня много болезней, как уже и говорил, серьезные проблемы с сердцем. Поэтому и поставили инвалидность. Многие меня спрашивают: как ты до сих пор ходишь? Стараюсь делать зарядку каждый день. Еще стараюсь почаще ходить, но сейчас мне это дается трудно. 15 минут хожу, потом час надо отдохнуть на диване. Давление очень низкое — 90 на 60.
Просил прописать пункт, что не буду играть против «Спартака»
— Как складывались ваши отношения со сборной?
— Впервые я попал в команду в 1972 году. Ребята приехали с победной Олимпиады полубогами, а я — 19-летний салага. Владимир Андреев получил травму, и меня записали в олимпийский резерв. Наигрывали, чтобы сыграл на следующих Играх. Ездили на два-три сбора в Сухуми, Эстонию. Выезжали на турниры в Италию, США, Югославию. Все шло очень хорошо. Но в 1975 году пошли с Сашей Беловым на утреннюю тренировку. Мы приходили пораньше, чтобы поприседать со штангой. Обычно работали с весом 130 кг. Хотели дойти до 140. И вот я начал приседать как обычно, и у меня как хрустнет спина. Саша меня подстраховывал и смог перехватить штангу. Но я долго не мог разогнуться. Получил очень серьезное повреждение и на Игры-1976 в Монреаль не поехал.
— После Олимпиады были шансы пробиться в состав?
— Было уже тяжело. Володя Ткаченко здорово заиграл. Он был моложе меня, да и сильнее. А потом появился Сабонис, и меня окончательно списали. Не получилось у меня оказаться в нужное время в нужном месте. Гомельский еще вызывал на сборы, но я приехал с травмой ноги. На сборах боль стала сильнее. Гомельский мне не поверил, говорит, мол, это у тебя тараканы. Мол, ты кондрашинский, не хочешь за меня играть. Пытался его переубедить, но не получилось. Не взял на чемпионат Европы.
— Вы были легендой «Спартака». Расскажите, как прошло ваше расставание с клубом?
— В 1983 году мне было уже 30 лет. Кондрашин предлагал остаться, даже обещал однокомнатную квартиру, но в тот момент я уже дал согласие рижскому СКА. Да и спина болела, чувствовал, что уже не смогу быть так полезен «Спартаку». А в наши времена было немного по-другому. Играли за Петербург, за Родину, за Сталина. Поэтому решил уехать, но попросил прописать в соглашении пункт, что не буду выходить в матчах против «Спартака».
— В итоге так и не сыграли с петербургским клубом?
— Сдержал слово. В СКА я отыграл два года, предложили продлить контракт еще на три года. В качестве бонуса — квартира в Риге, но я отказался.
— Почему?
— Чувствовал, что в высшей лиге уже не потяну. То спина, то нога давали о себе знать. К тому же добрые люди помогли устроиться в команду Группы советских войск в Германии (ГСВГ). Там и уровень был послабее, в каждом матче набирал по 28-30 очков. Мог позволить себе выпить пиво. Не режимил, как раньше, штангу не тягал, кроссы не бегал. Плюс в Германии мог купить обувь своего размера, зарплата была неплохая. Отыграл там почти шесть лет.
— Почему уехали?
— Клуб расформировали, и я поехал доигрывать в венгерский «Железнодорожник». Тогда в местном чемпионате не было центровых. На пятом номере играли ребята с ростом 193 см, так что я доминировал (рост Силантьева — 214 см, — Прим. «СЭ»). Продержался там четыре года (1991-1995). В Венгрии тоже особо не режимил. Тренер после победы часто угощал игроков вином.
— Какая там была зарплата?
— 200-300 долларов. Худо-бедно, но хоть что-то. Когда в 1995 году приехал в Россию, то было намного тяжелее.
— Дефицит продуктов?
— Конечно, ничего не понимал. Талоны на сахар, на молоко... Засада. Я же не окончил институт, проучился только три курса Лесгафта. Слава богу, что подвернулись съемки.
Герман и Кондрашин не странные, а уникальные люди
— Как вас впервые пригласили сняться в кино?
— Еще когда играл в «Спартаке», меня позвали на небольшую роль в фильм «Агония» (фильм Элема Климова о Григории Распутине. - Прим. «СЭ»). Я согласился и, видимо, остался в базе «Ленфильма». После возвращения в Петербург меня стали звать сниматься. В 1991 году снялся в фильме «Хмель» Виктора Трегубовича. Всего у меня около 10-15 фильмов. Конечно, не главные роли.
— Вы снимались у Алексея Германа в «Хрусталев, машину» и «Трудно быть богом». Каково это, работать с таким мэтром кинематографа?
— Это похоже на то, как играть под руководством Кондрашина. Чувствуется, что человек разбирается в самых тонких деталях и любит свое дело до глубины души.
— Могли бы какой-то пример привести?
— Их много. Например, для «Трудно быть богом» он заказывал специальных мух, которые не водятся в нашей полосе. Или хотел, чтобы мышка в кадре пробежала именно так, а не иначе. Или чтобы курицы были в кадре, когда идет дождь, а не разбегались. А это непросто сделать. Еще был случай: пролетел самолет. Алексей Юрьевич объявил перерыв на два часа. Мол, с таким небом у нас будет неправильный кадр. Даже из психиатрической лечебницы брал людей, чтобы типаж был похож на его замыслы. Или плюнет в камеру, чтобы сделать такой эффект кадру. Многие скажут — странный человек. Но он не странный, он уникальный. Как и Петрович. Это же Кондрашин придумал менять лидеров на одну атаку, чтобы поберечь их силы в защите. Сейчас так делают многие. Еще они были очень справедливыми людьми. Расскажу два случая.
— Давайте.
— У одного из игроков «Спартака» папа был директором завода. У Петровича появилась возможность выбить квартиру для одного из членов команды. Многие бы отдали ее сыну директора завода, чтобы получить выгоду, но Кондрашин дал ее Жаркову. Потому что Витя жил с мамой в одной комнате в коммуналке. У Германа было что-то аналогичное. Один актер просил за свою роль больше денег, но он отказал. У этого актера была большая роль, Германа это не смутило. Сказал — ничего страшного, тогда отправим его персонажа на виселицу, то есть изменим его значение. Я как-то заболел во время съемок. Аритмия началась. Он сказал продюсеру, чтобы продолжали мне платить, как и договаривались. А я просто иногда появлялся в кадре в костюме, в основном лечился.
— Ваш самый большой гонорар в кино?
— 350 евро в день плюс суточные. Думал, что это будет гонорар за весь период съемок, а оказалось, что за съемочный день. Финский фильм, я сыграл таксиста, который возил главного героя. Еще хорошо заплатили, когда играл у ученицы Германа в фильме «Маяк». Вообще в Москве другие гонорары, чем в Питере. На порядок больше.
— Почему закончили сниматься?
— В первой половине 2000-х меня звали только в разные низкопробные сериалы. Да, стало сдавать здоровье. Меня позвали сниматься в сериал «Воины», но я уже сильно похудел. Со 130 до 100 кг. Режиссер мне сказал: я думал, что ты такой же здоровый, извини, не смогу тебя взять. Нам нужен русский воин. Потом позвали сыграть бандита, но другой режиссер сказал, что я не похож. Слишком доброе лицо для бандита. После этого все постепенно сошло на нет.
— Скучаете?
— Нет. Со своим здоровьем уже вряд ли бы мог сниматься.
Иностранцев в наших клубах должно быть не больше двух
— Следите сейчас за баскетболом?
— В основном за НБА. Скорости, конечно, очень поменялись. В наше время мы ходили пешком по сравнению с современными баскетболистами. Пятые номера в такой игре, конечно, уже не нужны. Центровые — вымирающий вид.
— Вас это расстраивает?
— Не сказал бы. Просто игра изменяется, проходит определенный цикл. Возможно, еще и произойдет возвращение к былым принципам.
— А Единую лигу ВТБ смотрите?
— Только если случайно попадется по телевизору. Зато от и до посмотрел финальную серию прошлого сезона. Меня впечатлило. Недавно посетил матч «Зенита» и остался очень доволен.
— Обрадовались, что «Зенит» прервал гегемонию ЦСКА?
— Конечно, все-таки вернули титул в Санкт-Петербург. Плюс это стало показателем работы клуба. Думал, что ЦСКА с их финансовыми возможностями никто не сможет обыграть. Все-таки они могут или могли позволить взять любого игрока. Теодосич, Де Коло, Родригес... Кто только ни играл за армейцев в последние годы. Так что снимаю шляпу перед «Зенитом». Подобрали хорошую команду, молодцы. Хотя и у сине-бело-голубых русские все же не всегда были не на первых ролях.
— Русских игроков высокого уровня очень мало.
— Конечно, пока с резервом наших игроков сыровато. Сколько у нас специализированных спортшкол, а они, получается, никого не дают для высшего дивизиона. В мое время в чемпионате СССР каждый год появлялось два-три молодых игрока, которые сразу получали много игрового времени. Сейчас же почти во всех командах погоду делают легионеры. Даже в условном «Енисее» или «Автодоре». Ну там-то почему не дать шанс сыграть местным, если они и так не ставят перед собой серьезных задач?
— МБА в этом году играет исключительно русским составом.
— Это мне очень импонирует. Молодцы, что выбрали такую модель. Вот тут я был на матче «Зенит» — «Самара». В какой-то момент у самарцев на паркете было четыре американца. Ну куда это годится? Поймите, я не против иностранцев. Да, у нас дефицит с центровыми, дефицит с разыгрывающими. Закройте две эти позиции двумя качественными легионерами, но зачем брать восемь-девять человек...
— Сейчас клубы могут заявить только шесть легионеров на сезон. А в прошлые годы все говорили, что без иностранцев невозможно показывать высокие результаты в Европе...
— Слушайте, ЦСКА Еремина, составленный из русских игроков, здорово выступал в еврокубках. Так что это все слова.
— Если не смотрите баскетбол, то как проводите свободное время?
— Смотрю и слушаю разные интеллектуальные передачи. Переосмысляю свои ценности. В юности, да и в зрелом возрасте, не понимаешь, что здоровье — это самое важное, что у тебя есть. И его надо беречь, постоянно проверяться, стараться высыпаться, нормально лечиться. Заболеешь — ни машины, ни самолеты, ни миллионы в банке тебе будут не нужны. Это не главное.
