«Когда делал жест Йоханнеса Бе, думал о том, чтобы не упасть». Биатлонист Корнев ярко начал 2024-й
В наступившем 2024 году наиболее заметным российским биатлонистом стал вчерашний юниор Александр Корнев. По итогам пяти личных гонок в Раубичах и Чайковском он четыре раза поднимался на подиум. Четвертая медаль стала золотой, впервые принеся ему звание чемпиона России. В большом масс-старте в Чайковском он финишировал с большим преимуществом над преследователями, поэтому позволил себе небольшую шалость: остановился перед финишной чертой, повернулся к зрителям, опустился на одно колено и сделал выстрел из невидимой винтовки. Таким образом, Александр повторил победный жест норвежца Йоханнеса Бе.
В преддверии домашнего для Корнева этапа Кубка России в Ижевске, который стартует 18 января, биатлонист дал интервью «СЭ».
Ощущение, что я лидер команды, видимо, еще не дошло
— Когда приезжаешь на «Ижевскую винтовку», то где останавливаешься?
— Со всеми в гостинице. Есть вариант, чтобы жить дома, но тяжело добираться. Много телодвижений, которые удобнее делать, останавливаясь в комплексе. Та же зарядка.
— Домашний этап дает какое-то преимущество или, наоборот, добавляет нервов? Как обычно в Ижевске выступаешь?
— Нервов мне это не добавляет. Но, наверное, дает некоторую расслабленность организму. Ты дома, все хорошо, рядом родные. Немножко отпускаешь ситуацию. Бегал я в Ижевске до этого только в прошлом году. У нас редко проводят соревнования, очень редко. Даже не вспомню, когда в последний раз были. По юниорам мы тоже здесь особо не бегали. В прошлом году показал не самый лучший результат, был далеко во всех гонках.
— Но в прошлом году ты был по факту еще юниором. От Удмуртии на переднем плане тогда находился Ильназ Мухамедзянов, который сейчас ищет свою форму. Чувствуешь ли ты в этот раз большую ответственность на домашнем этапе, так как на данный момент стал лидером региональной команды?
— Нет, не ощущаю. Хотя есть большое внимание у зрителей, представителей СМИ. Но до меня это ощущение, видимо, еще не дошло. Чувствую себя так же, как и до этого.
— Для многих российских и не только российских биатлонистов, которые уже не выступают за Удмуртию, этап в Ижевске будет родным. С чем ты связываешь то, что в Удмуртии при всей разнице в финансировании с Тюменью и Хантами выросло так много хороших биатлонистов, которые показывают себя сейчас в других командах?
— У нас есть школа олимпийского резерва, в которую идет набор с 8-го по 11-й класс. Каждый год люди обновляются. Их набирают со всей республики и ближайших регионов. Могут вообще из любой точки России приехать. Поэтому каждый год кто-то находится сильный. Тренерский штаб дает большой толчок, чтобы в мужской спорт выходили сильные ребята.
— А тебя нашли или ты сам пришел?
— Меня в биатлон привел тренер Александр Николаевич Пашкин. Он нас просто забрал из школы. В класс пришел и предложил. Мы начали заниматься. Так я увлекся. Ближе к восьмому классу предложили, чтобы отправить меня в школу-интернат и там продолжить заниматься. Александр Николаевич мне помог, и мы успешно перешли в школу олимпийского резерва. Четыре года там занимался.
— До этого как добирался до стадиона?
— До этого я очень редко был на стадионе. Мы ездили пострелять, наверное, раз в полгода. Грубо говоря, я не знал, что такое оружие. Начал знакомиться только в восьмом классе с ним. До этого тренировались на базе в моем районе. Больший упор был на лыжной подготовке. Только в конце тренировки перед уходом домой баловались лазерной винтовкой, пробовали из нее стрелять.
— Можно ли с этим связать то, что поначалу у тебя главной проблемой была стрельба?
— Она и остается главной проблемой. Не считаю, что она у меня хорошая. Да, можно сказать, что в детстве я не заложил правильный багаж знаний и пониманий. Хотя об этом тяжело говорить. Наверное, каждый человек созревает в стрельбе по-своему. Я, наверное, созревать начал только сейчас.
— Тем не менее, если в прошлых сезонах основные успехи у тебя были в спринтах, то сейчас три из четырех медалей завоевал в гонках с четырьмя рубежами, что без хорошей стрельбы сделать тяжело. Как удалось улучшить стрельбу?
— Заслуга в совместной работе с Юрием Михайловичем Каминским и Максимом Геннадьевичем Максимовым. Мы плотно занимались стрельбой. Они мне подсказывали, как работать, с точки зрения психологии. Был проделан большой труд летом, да и не только летом. Каждый день пытался понять, что нужно сделать, чтобы в этом компоненте стал лучше.
— Ты же еще винтовку поменял, верно?
— Да, перед тем сезоном поменял винтовку. Ложу мне сделали только в Ханты-Мансийске, когда начался первый этап. Когда ее сделали, то было тяжело собраться, потому что сразу с новым ложем начал бегать на соревнованиях. Не мог закрепить начальную базу ощущений. После завершения сезона мы еще поработали с Альбиной Хамитовной Ахатовой. Она нам помогала на сборе в Тюмени. Весь месяц с нами провела и много по изготовке подсказала. Мы нашли определенную изготовку, которая подходит мне, и все время над ней работали. Сейчас привык к винтовке и подобрал все, что мне надо. Конечно, еще есть много над чем работать.
— Винтовку поменял с российской БИ-7 на немецкую Anschutz. Это легко сделать в период санкций?
— У нас в Удмуртии были «стволы». Наверное, это те же, с которыми бегал еще Максим Максимов, с тех времен. Мы выбирали из них лучший и подходящий.
— То есть они в хорошем состоянии, несмотря на то что прошло лет 12-15?
— Да. Хороший «ствол» может долго служить. Мы нашли подходящий. Он делает свою работу как надо.
После масс-старта в Раубичах наговорил лишнего
— Вернемся к теме уходов биатлонистов из сборной Удмуртии. Много людей ушло. Про всех спрашиваю не буду. Но как ты воспринял переход Евгения Емерхонова, с которым знаком еще со школы?
— Понятно, что мы с ним вместе очень давно дружим, прошли все сборы, как два сапога пара. Когда вместе попали в команду, то друг друга подстегивали. Сейчас он перешел в Татарстан. С одной стороны, ничего не изменилось. Мы находимся рядом. С другой стороны, тренировочный план теперь выстроен по-другому. Я не расстроился, что он ушел. Это его выбор. Он мой хороший друг. Поэтому нормально к этому отнесся.
— У тебя и Мухамедзянова были предложения от ХМАО. Почему ты отказался?
— Да, я был в раздумьях. Но Иван Юрьевич [Черезов] нам помог. Он сделал для нас с Ильназом многое в этом сезоне. Поэтому особо не рвался переходить.
— Но в Хантах у тебя, насколько понимаю, не только профессиональный интерес, но и личный, так как за регион выступает твоя девушка.
— Да, получилось так, что девушка перешла в этом сезоне. Но это профессиональный спорт. Чем-то всегда приходится жертвовать.
— Когда мы общались по поводу перехода Александра Поварницына из Удмуртии в тюменскую сборную, он рассказал, что у него стали лучше дела с инвентарем. В новой команде можно, например, больше патронов отстрелять и подобрать. Как у тебя с оснащением? Всего ли хватает?
— С инвентарем проблем нет. В сборной команде идет полноценное обеспечение. Конечно, вкладываем свои средства. Потому что нужно иметь большой багаж тех же лыж, для того чтобы они хорошо работали при любой погоде и чтобы ты мог выбрать.
— В Чайковском у тебя, можно сказать, тоже был домашний этап. Ты же там в академии учишься, все так?
— Да, учусь в магистратуре на тренерской специальности.
— Кто-то приходил из сокурсников поддержать?
— Да. Многие ребята, которые со мной учатся, судили эти соревнования.
— В результате в Чайковском ты отлично выступил, да и в Раубичах до этого. Что такого заказал на Новый год? Почему до Нового года не было таких результатов?
— Я был сам на себя злой, что не всегда получается реализовывать себя полностью. Мне просто нужно выполнять ту работу, на которую готов. И все. До Нового года какие-то нюансы мешали это делать.
— Никогда не давили ожидания? Помню, что слышал про талантливого юниора Корнева еще от Анатолия Хованцева в свое время.
— На самом деле я от этого всегда абстрагируюсь либо не замечаю. У нас много талантливых юниоров. Много о них говорят. Но все познается в результатах, когда ты уже выступаешь в мужчинах. Именно здесь все начинается, причем начинается с нуля. У меня были моменты, когда голова покоя ногам не дает. Я сам по себе очень эмоциональный. Меня захлестывало эмоциями. Но это не из-за того, что кто-то говорил, что я талантливый юниор. Желание показать хороший результат сильно мною движет, но в то же время и губит, потому что пытаешься сделать то, на что ты пока не готов.
— Как раз про эмоции. На Кубке Содружества в Раубичах у тебя сложилось все, кроме масс-старта, в котором ты упал и после резко высказался о поведении на трассе Кирилла Бажина. Там были эмоции?
— Да. Это впервые со мной случилось. Наговорил лишнего. Мы с Кириллом все обсудили и на данный момент хорошо общаемся. Сейчас подкалываем друг друга. Все, что там было, там и осталось.
— Ты говорил, что не в первый раз подобное происходит с Кириллом. Когда был первый раз?
— Кто захочет, тот найдет. Повторюсь, что мы с Кириллом моментально нашли общий язык после нашего случая.
— В Чайковском ты впервые стал чемпионом России. Это для тебя главный успех в карьере, или, может, Хрустальные глобусы, которые завоевал на юниорском Кубке IBU, принесли больше эмоций?
— Мне было очень приятно, что я хоть и не в олимпийской дисциплине, но стал чемпионом России. Рад, что получилось обыграть Эдика [Латыпова] и всю элиту. Сейчас не могу поделиться этими эмоциями, потому что уже все отпустил. На данный момент это моя самая важная медаль.
Боялся делать жест Йоханнеса Бе на финише
— С успеха на Кубке IBU прошло уже почти два года. Вспоминаешь ли ты его?
— Тяжело говорить. Потому что после завоевания медалей стараюсь отпустить. Я даже не знаю, где лежат эти кубки. Вообще о них не думаю. На пальцах можно пересчитать, сколько за год я о них вспомнил. Наверное, больше вспоминаю о том, как там было тепло, когда в России морозы.
— С кем-то общаешься с ребятами из других стран? Следишь за их выступлениями?
— Следил за норвежцами Мартином Ульдалем, Мартином Невландом. С Отто Инвеньюсом достаточно хорошо общались. Смотрю за их выступлениями, подписан на них в соцсетях. Приятно наблюдать за их прогрессом. Например, Отто Инвеньюс очень теплые слова мне говорил на финише в США.
— Кубок мира смотришь?
— Стараюсь смотреть. Мне интересна борьба лидеров, но в то же время смотрю за их техникой передвижения на трассе и тем, как они ведут себя на рубеже. Это наши будущие соперники, с которыми, я надеюсь, нам предстоит еще бегать.
— Если завтра допустят, думал ли ты, где можешь оказаться?
— Нет. Живу тем, что есть сейчас. В моем случае не очень правильно загадывать на будущее. Стараюсь реализовывать себя здесь и сейчас. Что будет там, узнаем потом.
— На финише большого масс-старта в Чайковском ты повторил празднование Йоханнеса Бе. Почему именно на него сделал отсылку? Были другие варианты?
— Да, это была отсылка к Йоханнесу Бе. Но в то же время я очень боялся сделать этот жест. Хотелось, чтобы это было чуть-чуть интереснее. Возможно, с моей стороны зрителям это не так интересно, когда я так делаю. Если бы такое сделал Эдик, то это было бы намного зрелищнее. У меня это было спонтанное решение.
— На последних метрах решил?
— Мы с командой обсуждали на сборах, что было бы классно, чтобы кто-то из лидеров показывал какие-нибудь необычные жесты, делал бы дополнительное шоу. Я в последний момент подумал, что у меня время есть на это. Надеюсь, что зрителям понравилось.
— Мне показалось, что ты показывал это празднование как-то быстро, как будто боялся, что тебя кто-то догонит.
— На самом деле я думал о том, чтобы при этом не упасть. Вдруг неправильно как-то лыжи поставлю? Даже не понял, что настолько быстро сделал. Не торопился. Но просто это было спонтанно.
— Какую реакцию получил?
— Я особо не читаю комментарии. Родные сказали, что была классная гонка. Но про этот момент не знаю, кто и как среагировал.
— Норвежцы не писали?
— Нет. До них, наверное, такое не дошло.
— Йоханнес же этим жестом делал отсылку на футболиста Эрлинга Холлана. Ты на будущее не присмотрел какое-нибудь футбольное празднование?
— Я не знаю. Наверное, мне нужно быть уверенным лидером, чтобы делать что-то такое. Не думал о других жестах. Просто буду на каждую гонку выходить, выполнять работу, если она будет мне позволять что-то делать, то буду делать.
— Сейчас, в период отстранения, некоторые биатлонисты все чаще заглядывают на лыжные соревнования. Ты об этом не думал?
— Мы только под конец сезона можем это делать. У нас Юрием Михайловичем довольно строгий план. Вся подготовка выстроена. Как нам скажет тренер, так мы и будем действовать.
— Сам не хочешь?
— Даже не знаю. У меня большую любовь вызывает биатлон. Лыжи я могу посмотреть. Но пробежать интересно разве что какой-нибудь марафон после сезона. Во время своего сезона я полностью с головой в своем виде спорта.
— Как воспринял слова шведа Поромаа, что биатлонисты — это, грубо говоря, недолыжники?
— Было смешно. Человек просто решил взять популярность биатлона, чтобы его имя было на слуху.
— В Чайковском ты говорил, что в биатлоне реально выигрывать гонки подряд, как это сейчас делает Большунов в лыжах. Если брать нынешних биатлонистов, то кто, на твой взгляд, ближе всего к этому?
— В биатлоне это сделать сложнее, потому что нужно быть всегда хладнокровным. Ото дня ко дню у тебя состояние может стать тяжелее. Состояние влияет на голову, а голова влияет на стрельбу. Поэтому даже Фуркаду в его идеальных кондициях не удавалось одержать большое количество побед подряд. Его все равно отодвигали. Поэтому тяжело сказать, кто бы из нынешних биатлонистов смог повторить достижение Большунова. Эдик в прошлом году сделал серию, если не ошибаюсь, из пяти побед. Он был готов и головой, и телом в тот момент. Поэтому думаю, что Латыпов способен на такое.
