Рой Джонс – кит, выброшенный на берег
Андрей БАЗДРЕВ
Парк Легенд, 6 вечера. Рой Джонс еще на подходе, Энцо точит зубы, людские толпы стекаются к арене и образуют у касс и у входов короткие очереди и маленькие человеческие водовороты.
Кто-то громко разговаривает по телефону и требует достать ему 40 билетов для школы КГБ. Наверное, оговорился – или мне послышалось.
На служебном входе служба безопасности заставляет ребят из мотоклуба "Ночные волки" снимать кожаные жилетки и просвечивают их в рентгеновском аппарате. Нехотя, они кладут их в свернутом виде на ленту, разводя в недоумении руками. Затем надевают их назад и идут с флагами, по длинным коридорам подтрибунных помещений к раздевалкам, где готовится к выходу на бой Дмитрий Чудинов.
Четыре непохожих внешне, но каких-то притом поразительно одинаковых блондинки с кофе в руках все никак не могли решиться – оставаться ли на своих местах, или идти в вип-ложу, куда их пригласили, но не всех. Ближе к главному бою вечер все больше переставал быть томным. Люди обступали сначала коридоры между креслами в рингсайде, затем доставали телефоны и планшеты, а там к селфи, фотографиям в фейсбуке и прочим порождениям современного цифрового мира добавились трансляции в приложении "перископ".
Энцо Маккаринелли, собранный и спокойный, тяжелой походкой под звуки волынок вышел в ринг и ждал там. Пока Рой фотографировался с Хирургом, с неизвестными русскими детьми, под флагами и с людьми в кожаных жилетках, а затем вошел в освещенный ярким светом коридор. Возможно, в последний раз.
"Рой, бей белого!", "Рой, давай урой!" – кричали с трибун. Рой экономил силы, иногда обманывал соперника, взрывался короткими комбинациями ударов, потом снова отдавал инициативу, чтобы в конце попытаться украсть раунд. И уже к концу второго отрезка боя вернулся в угол уставшим. Он сидел и тяжело дышал, над ним размахивали черными флагами "Ночные волки", у ринга сидел обратившийся в православие колдун Шан Цунг, ранее известный под именем Кэри-Хироюки Тагава, где-то на подъезде к арене, как шутили, разворачивали машину первого лица государства. По другим данным, "да нет, он был здесь!"
Из 8-го ряда рингсайда решительно ничего уже нельзя было понять, тем более что часть обзора закрывали люди с телефонами, фотоаппаратами, планшетами и трансляциями в "перископ".
В 4-м раунде Энцо достал соперника по-настоящему. Трудно было понять, каким именно из ударов, но Джонс зашатался, попытался войти в клинч и отвисеться на сопернике... Маккаринелли отмахнулся, сделал шаг назад – и Рой растянулся-растекся по настилу ринга. Рефери начал отсчитывать нокдаун и зал притих, словно в недоверии. Люди пришли за сказкой и не хотели такого жестокого столкновения с реальностью. Рой не мог восстановиться, не успевал. Он тяжело дышал, медленно соображал, и тело медленно реагировало на происходящее.
Энцо набросил для виду серию в голову, вынудил Роя перекрыться и потерять руки соперника из виду. Следующий момент – правая влетает ему в висок, и Джонс влетает в канаты, они отпружинивают его обмякшее тело и рефери пытается подхватить его во время падения. Точка. Занавес. Тушите свет. Тишина в зале, люди поспешно делают снимки и быстро покидают арену.
Миф о Русском Рое, который может все, стремительно обесценился, как и значительная часть его наследия. Говорят, достижения не могут быть перечеркнуты так легко. Но я расскажу вам про кита. Кит – это миф о Рое Джонсе. Кит, выброшенный волнами, стихией, на пляж. На самом деле, конечно, он выбросился сам. В таких случаях, когда его уже нельзя спасти, кита убивают. Специальные люди. Они не используют электрошок, так как импульсу требуется слишком много времени, чтобы дойти до мозга. Удар током в сердце не приводит к мгновенной смерти мозга и все протекает слишком мучительно. Китов даже пробовали взрывать динамитом – это более гуманно, но в итоге чаще всего прибегают к смертельной инъекции. Затем тело распиливают на части и утилизируют. Миф о Рое Джонсе, который еще на что-то в боксе способен, жил долго. Но сейчас ему в артерию уже воткнули иглу, и скоро начнут распяливать на части. Это будет безмерно печально, но жить этот миф уже не может и не имеет права.
